* * *
Мать Наташи, позже вспоминавшая, что на прощанье помахала дочери в окно, в 7.30 утра отправилась на работу в компанию под названием "Еда на колесах". Она опоздала, прибыв на место лишь в 8.45, потому как ей пришлось остановиться и подкачать колесо. Закончив в полдень работу, она зашла в контору своего консультанта по налоговым вопросам, откуда позвонила другу. По дороге домой, по случайному стечению обстоятельств, она ехала рядом с отцом Наташи, да так медленно, что смогла опустить окно и спросить его, не знает ли он, где паспорт Наташи. "Я не нашла его прошлым вечером в ее сумке", - сообщила она, но признала, что не искала в ее куртке.
Через какое-то время она приехала домой, и к ней пришел ее любовник. Когда к 16.50 дочери все еще не было дома, она начала нервничать и позвонила зятю, который, как она знала, уже забрал обоих своих детей. Она считала, что они могут быть в курсе, где Наташа. После звонков одноклассникам выяснилось, что в тот день Наташи в школе не было. В конце концов госпожа Сирни отправилась в полицию. Людвига Коха она поставила в известность лишь в восемь вечера - позвонила на мобильный телефон и сообщила об исчезновении дочери.
Когда позже тем вечером все-таки стало ясно, что Наташа пропала - ее не обнаружили ни в школе, ни в детском саду, где она проводила время, пока ее мать была на работе, - полиция поначалу склонялась к версии, что она сбежала из дома. В результате они приступили к надлежащим поискам только 48 часов спустя. Это было лишь началом расследования, длившегося восемь с половиной лет и чья действенность сегодня весьма серьезно ставится под сомнение - полиция упустила либо недоработала существенные зацепки, которые могли бы выявить местонахождение девочки.
Доктор Ханнес Шерц, возглавлявший тогда полицейское расследование, заявил спустя несколько часов после ее исчезновения: "На данный момент мы не уверены, является ли Наташа Камлуш жертвой преступления, или же она просто сбежала из дома. Наташа живет с матерью, но у нее хорошие отношения и с отцом, с которым она проводит каждые вторые выходные. Возможно, она сбежала, чтобы встретиться с ним". И это несмотря на три нераскрытых убийства женщин, совершенные несколькими годами ранее в том же районе и все еще жившие в общественном сознании. Александра Шрифл, двадцати лет, Кристина Беранек, одиннадцати лет, и Николь Штау, восьми лет, были изнасилованы и убиты. В конечном счете в 2001 году, после теста на ДНК, выявленной в деле Штау, к пожизненному заключению был приговорен некий мужчина.
Для полиции дело Наташи оказалось загадкой, которую они так и не раскрыли, даже и близко не подошли.
В те первые часы пленения Наташа одержала немного побед, но ее похититель не остался безнаказанным. На следующий день после похищения он обратился в близлежащую больницу Корнойбурга по поводу раны - его средний палец был почти ампутирован.
Главврач больницы, доктор Вольфганг Хинтрингер, рассказал: "Он заявил, что прищемил палец дверью сейфа. Палец был практически отрезан, но после хирургического вмешательства очень быстро зажил".
Судя по всему, Приклопиль, у которого в доме не было сейфа, почти наверняка защемил палец тяжелой стальной дверью, которую установил, чтобы держать Наташу в заточении. Она весила 150 килограммов, и на его пальце обнаруживались все признаки того, что он угодил в нечто, производящее гигантское давление.
Доктор Хинтригер также показал, что Приклопиль обращался в больницу еще один раз, примерно через год после похищения. Он сообщил, что "упал в какую-то яму на стройплощадке, получив несколько ушибов".
Таким же невероятным, как и тот кошмар, через который предстояло пройти Наташе, стало и то, что ей удалось с ним справиться, ежедневно добиваясь уступок от своего надзирателя. Для ее родителей это был бесконечный кошмар, особенно для матери, которой пришлось жить с чувством вины, проникшим в ее сознание после той последней пощечины в порыве гнева. К тому же она знала, что полиция время от времени пытается повернуть ход расследования в ее направлении, чтобы связать ее с похищением.
Госпожа Сирни заявила, что более восьми лет она ежедневно молилась, чтобы ее дочь вернулась к ней, и что в душе она знала, что девочка жива:
Я всегда говорила, что однажды она вернется домой. Может, она будет уже другой Наташей, но она все равно возвратится. Ее исчезновение довлело над моей жизнью, с тех пор как ее похитили у меня в десять лет.
Каждый день я молилась, чтобы с ней все было хорошо, говорила ей, чтобы она держалась, и надеялась, что однажды она вернется домой. Каждый год я отмечала ее день рождения, готовя ее любимый шоколадный торт. Его никогда не ели, но он так или иначе напоминал о всяких пустяках, связанных с нею, и о том, что ей так нравилось помогать мне его готовить.
Госпожа Сирни говорит, что она испробовала все, чтобы найти дочь, даже обращалась к ясновидящим, и некоторые из них уверяли ее, что она еще жива. Ее отец Людвиг после похищения тоже лишил себя всех мелких радостей жизни и занятий. Он проклинал себя, что не приложил должных усилий для получения опекунства над Наташей после того, как расстался с ее матерью. Как и мать, он доходил до того, что в отчаянных поисках дочери рыскал по улицам древней столицы.
Госпожа Сирни рассказала: "В первые недели я прочесывала улицы Вены. Я просиживала в парках целыми днями в надежде, что она покажется. Потом я стала ездить в другие города Австрии и направлялась в места, где было много детей, особенно тех, кто сбежал из дома или прогуливал школу, но так ничего и не добилась".
Когда полиция заявила ей, что они уже мало что могут сделать, и начала сворачивать расследование по делу об исчезновении Наташи, Бригитта Сирни обратилась за помощью к экстрасенсам.
"Я не знала, что можно еще сделать, и поэтому пошла к ясновидящей, - может, она смогла бы мне помочь. И она сказала, что Наташа жива и что ее держат на севере Вены в подвале дома, но полиция отказалась проверять эту информацию - они сказали, что наверняка ясновидящая всего лишь водит меня за нос".
Также мучительно ей было узнать, пускай и после воссоединения, что, когда однажды она ездила по работе в Штрасхоф, она даже проезжала мимо того дома. "Я не могу поверить, что я даже проезжала мимо него в тот день, когда у меня была презентация в Штрасхофе", - сказала она, склонив голову, с полными слез глазами.
Даже по прошествии дней, месяцев и лет, говорила она, ей не становилось легче:
Что на самом деле действовало мне на нервы, так это то, что каждый давал мне кучу советов, особенно когда говорили "жизнь продолжается" и всякое такое. Я как будто оказалась во временном разрыве. Вокруг меня-то жизнь продолжалась, но в моих мыслях она остановилась на том дне, когда пропала Наташа.
Порой я даже желала, чтобы нашлось хотя бы ее тело. Тогда, по крайней мере, я получила бы хоть какое-то облегчение, и у меня была бы могила, где я могла бы оплакивать свою прекрасную дочку. Но вместо этого я продолжала ждать, что она в любой миг войдет в дверь. Я сохранила все письма, что она получала, и ее вещи, как она их и оставила. В ванной у меня стоял ее шампунь "Барби" и мыло "Покахонтас". Однажды я обнаружила, что вещи Наташи поела моль, и едва не умерла от горя.
В Наташиной школе ее исчезновение тоже стало потрясением. Многие ее школьные друзья помнят тот роковой день, когда она пропала из их жизни. Михаэль Ульм, учившийся в том же классе, что и Наташа, - 4С, - слег на нервной почве. "Она была моим другом, - рассказывал он. - Я хотел, чтобы человек, который ее похитил, вернул ее". Школьники уговаривали учителей, чтобы им позволили создать поисковые отряды для прочесывания соседних улиц и пустырей, однако из опасения, что без присмотра могут пропасть и другие дети, от этой затеи отказались.
Матери, которые могли проводить своих детей в школу, были счастливицами - большинство родителей были слишком заняты по работе, чтобы доводить своих отпрысков до школьных ворот, а после забирать. Габриэль Бём, тридцати восьми лет, которая начала провожать своего сына в школу после исчезновения Наташи, рассказала: "Большинство матерей работают поблизости. Каждый день можно лишь надеяться, что все закончится хорошо, но гарантий этому нет - теперь-то мы это знаем".
Лиана Пихлер, сорока пяти лет, беспокоилась, что власти не сочли нужным проинформировать матерей, что в другой школе района было вывешено предостережение о сексуальном маньяке, который, как предполагалось, выслеживал детей в том районе. Теперь уж никогда не выяснится, был ли этот подозреваемый Вольфгангом Приклопилем.
Газеты того периода печатали послания со словами надежды и любви в расчете, что они заденут за живое жестокосердного похитителя:
ИВОНН: Будем надеяться, что скоро ты к нам вернешься.
КАТАРИНА: Я была ее лучшей подругой, и она мне все рассказывала.
ДЖЕННИФЕР: Она говорила мне, что дома только и делают, что ссорятся, и что ее часто втягивают в эти ссоры. Ей это не нравилось.
МАРСЕЛЬ: Она была находчивой, забавной, сильной, спокойной и - иногда - нахальной. А порой она царапалась и кусалась.
Через какое-то время детям разрешили взять себе ее книги в качестве памяти о товарище, которого они потеряли. На протяжении долгого времени ее место в классе оставалось пустым - напоминание о том, что они никогда не перестанут думать о ней. Но шли годы, одноклассники взрослели, и ее место было занято другими учениками, поскольку воспоминания о ней неминуемо угасли.
"Каждый вечер мы молились за Наташу", - говорила ее классная руководительница Сюзанна Бронедер. Она добавила, что запланированный просмотр фильма "Летите домой" пришлось отменить, потому что ее друзья очень переживали по поводу ее исчезновения.
Тогдашний директор школы, Гюнтер Вильнер, сказал, что продолжать работать можно было лишь веря в счастливый исход. Он считал, что если бы его ученики думали, что Наташа пропала навсегда, то многие из них просто не выдержали бы.
Множество детей заявили, что видели ее в то утро, когда она исчезла. Десятилетняя Беттина Хоффман сообщила, что видела ее "не более чем в ста метрах от школьных ворот. Она шла в направлении школы". Однако Беттина не видела, что произошло после.
Двадцать один ее одноклассник ходили в местную церковь на специальную службу. Их молитвы оставались без ответа более восьми лет.
К дверям квартиры Наташи доброжелатели приносили цветы, а те, кто потерял детей по причине болезни, несчастного случая или убийства, писали Людвигу и Бригитте соболезнования. Никто из них и знать не мог, что она была жива, здорова и начинала медленное превращение из жертвы в победителя в подвале, на глубине трех метров под землей, всего лишь в нескольких милях от комнаты, в которую ее мать заходила каждый день, чтобы почерпнуть сил в витавшем там ее духе.
В 2002 году в интервью австрийскому журналу "Женщина" госпожа Сирни признала, что от кое-каких людей она знает, что является подозреваемой. Вот это интервью:
Недавно специальный отдел возобновил расследование по делу Наташи. То, что госпожа Сирни, мать Наташи, сейчас является одним из главных подозреваемых, отнюдь не шокирует ее. Однако ее удивило, как она говорит нам в интервью, что она узнала об этом новом расследовании через Телетекст:
"Женщина": Как вы узнали о недавнем возобновлении полицией расследования исчезновения вашей дочери?
Сирни: Я сидела в своей машине, когда зазвонил мобильник, и моя невестка сообщила мне, что она только что прочла новость по Телетексту.
"Женщина": Следователи уже связались с вами?
Сирни: Нет, и именно это и выводит меня из себя. Им даже в голову не пришло, что меня надо как-то поставить в известность. Я звонила в Федеральное бюро расследований Австрии несколько раз…
"Женщина": И что они вам сказали?
Сирни: Ничего. Потому что никто из этих господ так и не соизволил со мной поговорить. Я просила их перезвонить мне и жду до сих пор!
"Женщина": Что вы думаете обо всем этом?
Сирни: Это недопустимо, что они оставляют меня в неведении, что мне приходится бегать за ними.
"Женщина": Вашу дочь собираются искать в некоем озере близ Вены. Что вы об этом думаете?
Сирни: Если они хотят копать, то пусть копают. Если они думают, что найдут там что-нибудь…
"Женщина": Но разве вам не доставит облегчение, что все снова проверят? Что, быть может, выяснится, что же произошло с Наташей?
Сирни: Да, конечно же доставит. Вдруг они тогда что-то просмотрели.
"Женщина": Прежде чем преступник будет найден, каждый, кто был близок к жертве, находится под подозрением. А значит, и вы, как мать Наташи. Как вы с этим справляетесь?
Сирни: А что мне еще делать, если они снова подозревают меня? Приходится лишь мириться с этим. Но я, естественно, буду с ними сотрудничать.
"Женщина": Владелец озера - ваш знакомый. Что он сказал о планируемых поисках?
Сирни: Сказал, пускай, мол, ищут…
"Женщина": Вам когда-либо приходило в голову, что же могло произойти?
Сирни: Нет. Никогда!
Позже полиции пришлось признать, что госпожа Сирни исключена из числа подозреваемых.
Время шло, времена года сливались в одно. Людвиг Кох терял свой бизнес один за другим, по мере того как тратил деньги и время на поиски дочери, скитаясь по ночным улицам, рассматривая беспризорных детей у венского Западного вокзала и даже юных проституток в квартале публичных домов, прося каждого встречного посмотреть на фотографию Наташи, которую носил с собой.
"Вы не встречали эту девочку? - спрашивал он. - Не видели ли ее с кем-нибудь?" Но беспризорники, наркоманы, проститутки, это городское отребье, лишь молча отрицательно качали головами.
У госпожи Сирни тоже был свой ад - сначала враждебность мужа, затем людей вроде Аннелиз Глезер. Вера ясновидящим придавала ей успокоение и надежду, но лишь ненадолго. Ничто не могло возместить утрату ее плоти и крови.
Мучения усугублялись каждый раз, когда в газетах появлялись сообщения о детоубийцах в других странах, и хуже всего пришлось в 2004 году, когда пресса заговорила о Мишеле Фурнире, "французском звере", убившем по крайней мере девятерых женщин и девочек. Некоторых своих жертв он заманивал в фургон, похожий на тот, в который, по показаниям одной свидетельницы, кто-то затаскивал Наташу. Госпожа Сирни сказала в вымученном интервью того времени:
Около трех недель назад, поздно вечером, когда я смотрела репортаж об аресте этого человека и узнала, что он часто пользовался белым фургоном, выискивая жертв, я сразу же подумала о Наташе. И я начала молиться: "Пожалуйста, нет, пожалуйста, нет, мой ребенок не может быть одной из его жертв…"
Я знаю одно: есть столько вещей, которые могут просто совпасть. Этот белый фургон - как раз одна из них. Тем временем я также узнала, как этот убийца заманивал своих жертв: он притворялся больным и просил о помощи. А Наташа всегда была готова оказать помощь. Она подошла бы к незнакомцу, если бы поняла, что ее помощь действительно необходима. Тогда она наверняка подошла бы к нему. А дальше я и думать не хочу. Мысль о том, что мой ребенок стал жертвой этого зверя, просто ужасна.
Когда ее в том же интервью спросили, не оставила ли она до сих пор надежды, что Наташа жива, она ответила: "Я никогда не лишусь этой надежды, пока не буду убеждена на сто процентов, что Наташа мертва. И я то и дело вижу в своих снах, как моя маленькая девочка появляется на пороге и говорит: "Мамочка, вот я и вернулась". А пробуждение столь ужасно, потому что я возвращаюсь в реальность, где есть кошмарная неизвестность…"
Если бы она знала, как ее дочь вела себя в те первые часы, она бы только гордилась ею. Впоследствии Наташа скажет: "В принципе уже в первую пару часов моего похищения я знала, что ему чего-то недоставало. Что у него была нехватка чего-то".
Также она скажет, что он был "неустойчивой личностью", в противоположность тому, что она оценила как "здоровая социальная обстановка вокруг меня - может, не особо счастливая, но любящая семья. Мои родители убедили меня, что любят меня. У него же этого не было. В некотором смысле ему недоставало уверенности в себе. И даже более - уверенности вообще. Не было у него ее".
Неустойчивая личность. Словосочетание, описывающее сложное заболевание, узнанное маленькой девочкой, которая подобным вещам научилась в своем подземном мире.
Ее свобода стала для профессии психоаналитика тем же, что и война для военной промышленности, со всеми этими теориями о нем, о ней, о ее семье и отношениях, нагромождающимися одна на другую подобно разбитым остовам во время гонок на автомобилях серийного производства. Но она была ближе всех к Приклопилю в "оранжерейной" обстановке, не обремененной какими бы то ни было социальными контактами. Быть может, ее мнение о нем как раз и обладает большей ценностью, нежели любая точка зрения тех "экспертов", что будут роиться вокруг нее после 23 августа 2006 года.
Неустойчивая личность, согласно описаниям, проявляется у неуравновешенных людей, чьи отношения с другими неистовы, недолговечны и непостоянны. Страдающие пограничным личностным расстройством часто испытывают неустойчивое - очень сильно колеблющееся - чувство самоуважения и самооценки и примериваются к ощущениям, которых на самом деле не испытывают.
Сэм Ванкин, крупнейший специалист по подобным типам, автор книги "Злокачественное себялюбие - еще раз о нарциссизме", пишет:
Главной движущей силой при пограничном личностном расстройстве (ПЛР) является боязнь оставления. Как и находящиеся в патологической зависимости от партнера, страдающие ПЛР пытаются предвосхитить или предотвратить их оставление (как реальное, так и воображаемое) самыми близкими и дорогими им людьми. Они отчаянно и контрпродуктивно цепляются за своих партнеров, товарищей, супругов, друзей, детей и даже соседей. Подобная неистовая привязанность сочетается с идеализацией, а затем с быстрым и безжалостным обесцениванием объекта внимания страдающего ПЛР.
Страдающие ПЛР головокружительно мечутся между дисфорией (печалью или депрессией) и эйфорией, маниакальной самоуверенностью и парализующей тревогой, раздражительностью и безразличием. Это напоминает перемены настроения у страдающих биполярным расстройством. Однако страдающие ПЛР более гневливы и более вспыльчивы. Обычно они завязывают драки, испытывают приступы гнева и бешенства.
Любопытно, что большинство страдающих ПЛР - женщины, хоть и не всегда, и что женщина, мать Вольфганга, была единственной, кто оказывал на него столь сильное воздействие. Слабый, вспыльчивый, зависимый, порой ненавидящий самого себя… Наташа распознала слабые места в доспехах своего похитителя с самого начала.
Это окажется неоценимым оружием в войне воли против Вольфганга Приклопиля.