– А я не только не понимал. Я даже не предполагал, что такое манипулирование мною возможно в принципе. Ведь я был не один. Рядом команда классных журналистов – Политковский, Щекочихин, Боровик. И почти всегда рядом автор и "крёстный отец" "Взгляда" – Эдуард Сагалаев. Не цензор, а блестящий редактор. Не начальник, а строгий советчик. Не манипулятор, а настоящий профессионал – журналист и защитник. Друг, одним словом.
К сожалению, после закрытия "Взгляда" всё это куда-то ушло. Но манипулировать собой я не давал, ни тогда, ни сейчас.
А что до занятий со студентами, так ведь сначала я общаюсь с их родителями. Я долго и терпеливо объясняю им, что если буду учить их детей тому, что умею сам, то они скорее всего станут профессионалами. Но при этом им будет закрыта дорога в большую журналистику. А вернее, на большие телеканалы. Ведь я буду их учить не просто технологии профессии, а попытаюсь их сделать гражданами своей страны. А это сегодня – "не формат".
За восемь лет преподавания в разных вузах я выпустил больше сотни специалистов. Все они были разными. По-разному сложились и их судьбы. Но ни за одного из них мне не пришлось краснеть. Пока, во всяком случае.
- 17 мая 2011 года ты отпраздновал 60-летний юбилей… Не видел торжественных сюжетов по ТВ: это твоя позиция или просто коллеги не решились славить вечного бунтаря и теледиссидента? Или я просто что-то пропустил? Кто и как тебя поздравил из экс-соратников?
– Вечный бунтарь – это что-то типа "вечной иглы для примуса". От которой, как известно, отказался даже "вечнозелёный" российский персонаж Остап Бендер. Так что, извини, эти сомнительные лавры "бунтаря" и "диссидента" меня никогда не прельщали. Я просто всю жизнь пытался честно и профессионально делать свою работу. Не более того.
Я даже рад, что сегодняшние телемагнаты, а когда-то мои ученики, подчинённые и коллеги, считавшие обязательным поздравлять меня с любой датой, мой юбилей проигнорировали. Моя фамилия в "стоп-листах" всех больших каналов и радиостанций. А ведь составляют все эти списки и объявляют запрет на профессию именно они, как ты пишешь, "экс-соратники", а ссылаются при этом на своих хозяев, загадочно тыкая пальцем куда-то в потолок. Жалко мне и тех, и других. На что тратят время?! У гроба ведь карманов нет.
– Задавал этот же вопрос Политковскому. Светлана Сорокина сетовала в своём дневнике, что её, стоявшую у истоков Российского ТВ (она вела первый выпуск "Вестей"), не пригласили на майские торжества 2011 года в честь 20-летия канала. На самом деле и первого шефа ВГТРК, твоего бывшего начальника (по "Взгляду") Анатолия Лысенко не сочли нужным позвать. Это просто небрежность организаторов или попытка переписать историю?
– Мы живём в стране "с непредсказуемым прошлым". Так что историю телевидения, как всю нашу историю, ещё долго будут не писать, а переписывать в угоду власти. Никакого начальника Лысенко у меня не было. Он руководил во "Взгляде" тремя нашими молодыми ведущими и десятком корреспондентов и администраторов.
Светлана Сорокина действительно стояла у истоков Российского телевидения. Хотя по мне, так она ничего лучшего, чем "600 секунд", не сделала. Впрочем, это дело вкуса.
Но есть непреложный факт. За год или сколько там существовал "Пятый канал" в его прежнем виде, в своей "Программе передач" Светлана умудрилась обойтись без Владимира Мукусева, рассказывая не только о молодёжной редакции ЦТ, которой я отдал 14 лет, но даже вспоминая "Взгляд". Так что не нужно удивляться, что Сорокину "кинули" её бывшие коллеги по РТР. Ей бы не сетовать надо, а задуматься, почему так случилось. Ибо, как сказал поэт: "Ничто на земле не проходит бесследно…"
– Собираешься ли ты выпускать очередную книгу?
– Я почти двадцать лет расследовал трагическую историю гибели наших журналистов. Потому что считал своим долгом найти и вернуть на Родину моего друга и его оператора. Живыми или мёртвыми. А если не получится, то вернуть их добрые и незаслуженно забытые имена. Ведь именно Виктор Ногин и Геннадий Куринной открывают тот скорбный список погибших журналистов, в котором уже более двухсот фамилий.
При этом я думал прежде всего об их детях. Но странное поведение Ивана Куринного в Хорватии на открытии памятника заставило меня серьёзно задуматься. Сотни людей – разведчики, дипломаты, журналисты, просто люди в разных странах, – иногда с риском для жизни, пытались распутать это дело. Очень и не очень серьёзные государственные и негосударственные организации способствовали или мешали поиску истины. И всё-таки нам всем удалось её установить.
Да, мы не нашли захоронения и все эти годы именно об этом просили тех, от кого это зависело. А зачем? Если это не нужно даже родным и близким, то кому это надо вообще? Мне кажется, я знаю кому. Например, мне. Лично мне. И не только потому, что нас с Виктором Ногиным связала молодость, война, Афганистан, настоящая мужская дружба. И я в долгу не только перед ним, но и перед его памятью. А ещё это нужно всем нам. Журналистам и не журналистам, людям, которые не хотят чувствовать себя винтиками, придатками государства, его слугами и наложницами. Нужно тем, для кого слова "память", "честь", "долг", "достоинство", "порядочность" – не пустой звук. И если уж я решусь написать книгу обо всей этой истории, то совсем не для того, чтобы в очередной раз вспомнить эту трагедию. Книжка будет о другом. О том, что остаётся после нас и стоит ли ради этого тратить жизнь или даже терять её, как это произошло с Виктором Ногиным и Геннадием Куринным.
Гранаты для хорватов
Когда я в 1995 году принимал решение о публикации в "Новом Взгляде" реплики Эдуарда Лимонова "Лимонка в хорватов", я не руководствовался своими представлениями о балканском конфликте, но лишь чувством справедливости. И то, что против газеты и автора возбудили тогда, при Ельцине, уголовное дело, было закономерно. Впрочем, текст был, право, жёсткий: "Народы, говорят нам, не могут быть плохими. Чечены, твердят нам, – прекрасный и храбрый народ, но вот не могут нам отменить их коварство, разбойничий нрав и жестокость. Хорваты (или кроаты) прославились своей леденящей кровь, исключительной в XX веке жестокостью во время Второй мировой войны. Распиленные младенцы, расколотые искусно черепа, особый кривой нож, называемый "серборез", пристегивавшийся к запястью, около полутора миллионов сербов, замученных в лагере Ясеновац и других лагерях смерти, – вот "подвиги" этого небольшого народа. В документальной книге итальянского журналиста Курцио Малапарте "Капут" есть эпизод, в котором глава хорватского государства Анте Павелич показывает автору корзинку, доверху наполненную… глазами, вырванными у сербов. Только этому исключительно изуверскому народу Гитлер охотно предоставлял право быть германизированным. Единственному среди славянских народов. Хорваты воевали против России и, по свидетельству очевидцев, отличились у нас чудовищными зверствами. Украинские крестьяне предпочитали немецкую оккупацию хорватской. Немцы – расстреливали, хорваты – медленно, изощрённо убивали. Двойное влияние Турции и Германии сформировало в этом народе особое изуверство. В VII веке пришедшие из Карпат хорваты образовали своё государство. В 1102 году они попали под регентскую власть Венгрии… В 1941 году было образовано независимое хорватское государство смерти. Воинствующие католики, хорваты убивали во имя религии и, очевидно, просто из удовольствия, потому что не могли иначе".
Так что же я имею в виду, говоря о "справедливости" в контексте подобных манифестов писателя Савенко? А вот что. Мощнейшая агитпроповская машина Голливуда и US-медийки сформировали у всего мирового потребителя свою картину: сербы = прирождённые террористы, этакие natural born killers, а те, с кем они сражались, суть жертвы. И не важно, что эти "жертвы" специализировались на истреблении сербских детей, чтобы продавать выпотрошенные органы малышей в медицинские учреждения Запада. Сербам слово не давали. И не дают. Там. Поэтому мы слово им давать обязаны. Сербов истребляли, а главная их историческая вина в том, что они позиционировали нас как братьев своих. За это их били и нагибали.
А наше государство упражнялось в предательстве. Но Владимир Мукусев, бесспорно, прав: есть и обратная сторона. Именно потому, что сербские ополченцы (а не хорватские) расстреляли советских журналистов, имена их были забыты. Ещё одно предательство. Справедливо будет назвать убийц убийцами. Всех. Сербских, хорватских, русских, чеченских. И заокеанских. Убийца Билли Клинтон отдавал приказ о бомбёжке мирных городов Сербии. Убийца Джордж Буш привёл солдат в Афганистан, чтобы превратить эту страну в мегаплантацию, где стряпают героин для сибирских школьников. Убийца Барак Обама захватывает нефтяные ресурсы Северной Африки, не заморачиваясь смертью младенцев (и речь не только об убитых внуках полковника Каддафи).
А долг журналистов всего мира – рассказывать об убийцах. Этот долг выполняли Куринной и Ногин – сотрудники Центрального телевидения СССР. Страны, которой через четыре месяца после их гибели – не стало. И которая их забыла. Будем помнить мы. Не забывая о стране.
Глава 12. ЭРНСТ. ЭПИЗОД ТРЕТИЙ (БОЛЬШОЙ И МАЛЕНЬКИЕ)
Большой заход
Там же, в Никитском саду, я познакомил Эрнста с его тёзкой Кинчевым.
Костю Панфилова, лидера питерской рок-команды "Алиса", я знал через тусовку Миши Королёва, в которой были супруги– наркоманы, жившие в одном доме с будущей рок-звездой, в знаменитом 25-этажном здании рядом с гостиницей "Космос".
Костя Панфилов-Кинчев, про которого фанаты из грозной "Армии Алисы" желают ведать, что он родился на какой-нибудь питерской помойке между котельной Виктора Цоя и сакраментальной кафешкой "Сайгон", на самом деле – единственный ребёнок в семье респектабельного столичного профессора.
Начинал рокер с исполнения бардовской лирики, не без элементов тонкого стёба. Стихи писал нежные, музыку плавную. Всё очень неплохо, но абсолютно мимо кассы своей демонической красоты. Гитарист ленинградского бит-квартета "Секрет" Андрей Заблудовский (Забл) надоумил Константин Евгенича сменить имидж и перебраться в рок-столицу СССР, где под патронажем генерала КГБ Олега Калугина не без успеха функционировал знаменитый рок-клуб.
Не вспомню, что в Крыму делали тем летом Кинчев со своей женой Сашей. Скорее всего "Алиса" гастролировала: всё же курортный сезон = время чёсов. Как бы то ни было, я пригласил их погостить в чудо-пансионате.
Естественно, парочка остановилась в нашем номере. И, опять же естественно, ночью Кинчев дал концерт на балконе. И кто однажды слышал это, "тот не забудет никогда". Во всяком случае, разбуженные гитарой академики на следующее утро, за традиционным завтраком выговаривали Эрнсту строго, с опаской косясь на мрачного с похмелья, растатуированного "Доктора Кинчева" с его ослепительной спутницей.
Тогда же, за диетическим завтраком, родилась идея снять клип на одну из песен "Алисы". Клип "Аэробика" стал первой киноработой биолога Эрнста. И показана эта работа была в самой популярной программе страны.
Там вышла история. Костя вложился багажом всех своих знаний и снял фактически мини-кино минут на семь. С длинным монохромным заходом, где Кинчев (его персонаж) просыпается в квартире, плюёт в разбитое зеркало в ванной и так далее. А потом, после всей этой надрывной и офигительно точной по тогдашней конъюнктуре синематографической красоты под обработанную нарезку совхроники + проходки музыканта по какому-то подвальному коридору, идёт собственно песня. О премьере шедевра была проинформирована вся рок-общественность.
И вот сижу я перед эфиром, изучаю вёрстку. Вижу: три минуты отведены под "музыкальный номер". Эээ… спрашиваю режиссёра, what's up? Богатырский Ваня Демидов, лениво втягивая в себя сизую дозу никотина, отвечает, что, мол, поставил метку по первому аккорду и приказал видеоинженерам отрезать. То есть кастрировать премьерную "нетленку". Фигасе, думаю. А Костя-то в курсе? – интересуюсь. Угу, они там с Любимовым в монтажной были, отвечает Ваня, щурясь (от дыма ядовитого, наверное).
На самом деле Иваныч был прав на сто процентов. Мы после эфира обсуждали эту историю и все отсолидировались: во "Взгляде" клипы поддерживают сюжеты. Ну, допустим, средняя репортажная зарисовка, и сразу, в стык, без отбивки: "Скованные одной цепью" вокалом Бутусова = сразу выстраивается ударный революционный контекст, который конъюнктурщик Навальный не наваяет и дюжиной ЖЖ-постов.
Но думаю, Эрнст, которого политика интересовала меньше, чем кинематограф, не обрадовался.
Большой прорыв
Мы с Люби хотели привлечь Эрнста к работе над "Взглядом", поскольку о том, что свежая кровь нужна, уже говорили в открытую начальники – Эдуард Сагалаев и Анатолий Лысенко. Поэтому, собственно, и расширялась тогда линейка ведущих. Любимов пригласил на соведение меня. Серёжа Ломакин, формально возглавлявший "взглядовский" отдел "молодёжки", сел в эфир сам, а позже привлёк для соведения и моего коллегу по "Совершенно секретно" Артёма Боровика. Кстати, зимой 2010 года Лысый совершенно ошеломил меня, рассказав, что на позицию ведущего молодёжного супершоу рассматривался бесподобный КВН-человек Александр Масляков. И он даже провёл один из выпусков "Взгляда", чего я, признаюсь, не помнил.
Короче, Костя готов был попробовать себя в амплуа телевизионного режиссёра, и никто из нас не сомневался, что у него получится. Однако в "молодёжке" практиковалась суровая дедовщина. Все сидевшие тогда за пультами прошли бескомпромиссную ТВ-школу. Андрей Разбаш и Ваня Демидов поднимались по-честному, с нижних ступеней, с позиции осветителя. Просто привести ещё одного мальчика-мажора и тупо сказать: "Вот он пусть попробует" – не мог даже властный Любимов, шарм которого Лысенко, бесспорно, ценил, нутром телевизионным понимая, что Саша – в известной степени человек для "Взгляда" незаменимый (если допустить, что незаменимые в принципе бывают).
И тут сложилась хитрая комбинация.
В 1988 году Постановлением ЦК КПСС и Совета министров СССР была основана некая как бы государственная контора под названием "Всесоюзное производственно-творческое объединение "Видеофильм". И, как часто тогда случалось, поползли слухи, что похищена немалая доля из выделенных на приобретение оборудования двадцати миллионов долларов (по тем временам весьма значительная сумма). А возглавил "Видеофильм" Олег Уралов, хороший знакомый Эрнста-старшего.
У "Взгляда" же, который к тому времени превратился в реальный бастион "четвёртой власти", складывались непростые взаимоотношения со всеми прочими властями. И если на начальном этапе, как рассказывал мне Анатолий Малкин, проект мог похвастаться литерным финансированием, то уже через несколько недель после дебютного эфира у программы начались кое-какие трудности. Между прочим, Лысенко утверждает, что именно из-за этих сугубо меркантильных соображений тандем Малкин-Прошутинская остыл к своему детищу, не угадав революционный потенциал будущего чемпиона отечественного эфира.
Короче, там не хватало всего. Монтажные смены давали в самое неудобное ночное время, выпросить камеру на выезд часто было проблемой. А у "Видеофильма" аппаратные, "свет" и операторские прибамбасы были классом выше. Техника свежезакупленная. Камеры и кассеты "Betacam SP". На излёте 80-х такие в "Останкино" были только в Дирекции информационного вещания, где делали державную программу "Время". "Молодёжка" работала на стареньких "Betacam".
Тогда и родилась идея. Костя договорился с Ураловым: "Видеофильм" отдаёт свои аппаратные под монтаж передачи и плюс в нашем распоряжении две новеньких камеры для командировки в Ленинград. И тогда режиссёром осеннего выпуска, который по утверждённому графику должны были вести мы с Любимовым, автоматом становился Эрнст. Под патронажем Вани Демидова, естественно. "Гвардия" не могла возразить против эксперимента: "Betacam SP" был козырем, который не покрывался традиционной ТВ-дедовщиной. А концерн "Видеофильм" тем самым прислонялся к безусловно культовому проекту.
Так и получил Костя свой шанс. Не обошлось без накладок: был запорот звук при записи моей беседы с Александром Невзоровым. Но в целом "первый блин" по Костиной рецептуре оказался не просто съедобным, но и гурмански изысканным. Молодой биолог продемонстрировал 170-миллионной аудитории советской программы № 1, что про "картинку" он знает не только в теории: его увлечение кинематографом было конвертировано в бесспорно профессиональную ТВ-работу.
Глава 13. ЛИСТЬЕВ. ЭПИЗОД ШЕСТОЙ
Тёмные меты на висках Влада
До пяти лет на висках мальчика просматривались тёмные меты от акушерских щипцов. Из роддома Николай Иванович и Зоя Васильевна Листьевы привезли новорождённого в тесный чердак грязного барака, в котором не было даже так называемых удобств.
Отец покончил с собой в возрасте 42 лет, приняв упаковку дихлорэтана. Влад и сам прошёл через попытку суицида (вскрыл вены, и спасла его крёстная Надежда Ивановна). В анамнезе у него к тому времени было душераздирающих сюжетов – на "мыльную оперу".
Рваная жизнь (на зарплату копировальщицы в 80 руб.) с матерью-алкоголичкой и отчимом-наркоманом, который был всего-то на десять лет старше пасынка.
Брак со стоящей на учёте в ПНД Еленой Есиной, смерть их только что рождённого сына и беременность дочерью Валерией, которую Листьев так впоследствии и не признал. Не признал, уйдя из семьи, которая к тому же существовала на оклад тёщи-товароведа.
Гражданский брак со студенткой филфака МГУ Татьяной, сын от которой в трёхмесячном возрасте ослеп и оглох; мальчик умер шесть лет спустя; по злой иронии судьбы – в тот самый момент, когда Влад делал сюжет для "Взгляда" из детской больницы.
Ну и прочие ходы судьбы недоброй, совсем уж не для мемуаров.
Поэтому то, что он пил, и пил зверски, – никого не удивляло.
Летом 2011 года встречался с писателем Дмитрием Лихановым, которого знаю лет с пяти. Поскольку заведение, где мы встретились, принадлежит бывшему сокурснику Димы, слово за слово пришли к разговору о Листе, который вместе с ними грыз гранит науки на отделении международной журналистики университета, его однокурсницами были Елена Карпова и Ирина Петровская. По воспоминаниям Лиханова, Влад, как и все рабфаковцы, держался несколько особняком. Как и положено студенту, заводил мимолётные интрижки и регулярно бухал, что неудивительно.