Из предисловия: Книга написана бывшим командиром партизанского отряда, в годы Великой Отечественной войны боровшегося с гитлеровскими захватчиками на Кубани в предгорьях Кавказа. Отряд этот был не совсем обычным: в него входили инженеры, рабочие высокой квалификации, технические служащие, ставшие минерами-диверсантами. Во вражеском тылу они взрывали мосты, электростанции, склады, пускали под откос эшелоны с боевой техникой.
Содержание:
-
От автора 1
-
Книга первая - В предгорьях Кавказа 1
-
Часть первая 1
-
Часть вторая 39
-
-
Книга вторая - Подполье Краснодара 66
-
Часть первая 66
-
Часть вторая 97
-
-
Книга третья - "Голубая линия" 121
-
Часть первая 121
-
Часть вторая 138
-
-
Эпилог 155
-
Примечания 158
Игнатов Петр Карпович
Записки партизана
От автора
Я никогда не был писателем-профессионалом. Я взялся за перо прежде всего потому, что мне хотелось рассказать, как в годы тягчайших испытаний, выпавших на долю нашей Родины, - в годы Великой Отечественной войны - советский народ героически боролся с коварным и злобным врагом и вышел победителем из этой борьбы. Как участнику священной борьбы советского народа за свою независимость и свободу, мне казалось необходимым рассказать советским людям, и в первую очередь нашей молодежи, обо всем, что я видел и пережил в этой всенародной борьбе.
Были и другие, более личные побуждения, заставившие меня написать эту книгу. В борьбе с врагом в рядах партизанского отряда погибли при выполнении боевого задания два моих сына - Евгений и Гений. Страна оценила их подвиг - им посмертно присвоено высокое звание Героя Советского Союза. Мне хотелось, чтобы моя книга о партизанской борьбе была литературным памятником и моим сыновьям, и тем безвестным героям Отечественной войны, которые отдали свою жизнь, защищая Родину.
Партизанский отряд имени братьев Игнатовых, о котором идет речь в этих "Записках", был несколько необычен и по своему составу, и по своей боевой деятельности.
Прежде всего, этот отряд почти целиком состоял из представителей городской интеллигенции: в него входили директора высших учебных заведений и крупных промышленных предприятий Краснодара, партийные и научные работники, инженеры, экономисты, высококвалифицированные рабочие.
Отряд имел свой, резко выраженный "производственный профиль". Мы были минерами-диверсантами: взрывали мосты, электростанции, склады, пускали под откос вражеские эшелоны, жгли и взрывали колонны грузовых машин вместе с охраняющими их бронемашинами и танками. И честь первого взрыва фашистского поезда на Кубани принадлежит нам - отряду имени братьев Игнатовых.
Наконец, наш отряд был своеобразным "партизанским комбинатом". Мы имели свое большое хозяйство. Наши мастерские - минные, кузнечно-механические, столярные, сапожные, портновские - обслуживали не только наш отряд, но и наших соседей-партизан. Мы создали передовой госпиталь, через который прошли многие сотни раненых партизан и бойцов Советской Армии. Нам удалось широко раскинуть сеть филиалов, которые действовали и в кавказских предгорьях, и в кубанских степях и лиманах, и в самом Краснодаре. В тылу у врага, в горной глуши, мы открыли "миннодиверсионный вуз", где проходили теорию и практику миннодиверсионной работы лучшие и храбрейшие партизаны соседних отрядов.
За выдающиеся боевые заслуги все партизаны нашего отряда награждены орденами и медалями.
Первая книга "Записок партизана" - "В предгорьях Кавказа" - не исчерпывает всей той тщательной подготовки к партизанской деятельности, которая началась еще до оккупации Краснодара гитлеровцами, и полугодовой боевой работы нашего отряда. Но в ней собрано наиболее типичное и характерное, что может дать представление о нашей боевой жизни в глубоком вражеском тылу.
"Подполье Краснодара" - вторая книга "Записок партизана". По времени, в котором происходят описываемые события, она совпадает с первой книгой "Записок". Обе они начинаются с периода организации партизанского отряда и подпольной группы в Краснодаре и заканчиваются освобождением столицы Кубани.
Партизанский отряд и подпольные группы родились в одни и те же дни, когда над Краснодаром нависла угроза фашистского нашествия. Партизаны и подпольщики кончили свою работу, когда враг был выбит из Краснодара и Кубань снова стала советской.
"Голубая линия" - третья книга; это рассказ о питомцах диверсионного партизанского "вуза", рассказ о том, как из глухих кавказских предгорий вышли смелые люди и разнесли по степям, по лиманам, по горным кручам Кубани трудное, опасное и благородное искусство минера-диверсанта.
Многие действующие лица "Записок партизана" живы и сейчас. В книге они почти все названы своими настоящими именами и фамилиями.
Бывший командир партизанского отряда минеров-диверсантов имени братьев Игнатовых
П. К. ИГНАТОВ (БАТЯ)
Книга первая
В предгорьях Кавказа
Часть первая
Глава I
К подполью и партизанской войне мы начали готовиться с ноября 1941 года, когда фашисты взяли Ростов-на-Дону и прямая угроза их вторжения нависла над нашей Кубанью.
Не забыть никогда столицы Кубани тех дней - Краснодара. Красавец город стал сразу строже, подобранней, никакой суматохи и суетни на улицах, на базарах, на вокзале.
Краевой комитет партии выработал четкий распорядок эвакуации: ни одно предприятие, учебное заведение, хозяйственная база не должны были попасть в руки врага. В первую очередь эвакуировали детей и стариков, затем началась эвакуация студентов и научных работников.
Я был директором химико-технологического института и руководил его сборами в дальний путь: институт направлялся в один из городов Средней Азии. Туда же с последним эшелоном госпиталя должна была эвакуироваться и Елена Ивановна, моя жена, с младшим сыном Геней. Три чемодана уже стояли сиротливо в углу нашей небольшой столовой. Я старался их не замечать. В одном из них было уложено мое белье и парадный костюм. Но я хорошо знал, что никуда из Краснодара не уеду: у меня были свои планы…
Старший сын мой, Евгений, был начальником технико-конструкторского отдела грандиозного маргаринового комбината - гордости нашего края.
Эвакуацией Главмаргарина руководил под непосредственным наблюдением крайкома партии директор комбината Шпорхун. В те напряженные дни не только он, но и Евгений неделями не выходил из комбината. Евгений стремился упаковать и отправить в путь все сложное хозяйство своего отдела в таком строгом порядке, чтобы на новом месте конструкторы комбината могли бы с первых же дней возобновить работу.
Главмаргарин эвакуировался тоже в Среднюю Азию. Жена Евгения, Мария Федоровна, инженер комбината, с маленькой дочкой уже готовы были к отъезду.
Меня радовало, что все близкие и дорогие сердцу моему, за исключением среднего сына Валентина, который с первых дней войны находился в армии, будут в эту тяжелую годину вместе и всегда смогут поддержать друг друга.
Но вскоре выяснилось, что Евгений не собирался покидать город.
Непогожим ноябрьским вечером сидели мы с Еленой Ивановной в столовой и ждали сына. Накануне по дороге на комбинат забежала его жена и сказала, что он просил нас обоих быть вечером дома. Однако время подходило уже к "последним известиям", а Евгения все не было. Не возвратился еще с комсомольского собрания и Геня.
С утра дул свирепый ветер, завывал в печке и пригоршнями бросал в окна снег. Казалось, кто-то стучится в дом, и Елена Ивановна уже не раз откладывала недоштопанные носки и порывалась идти к двери. Но Дакс, наша собака овчарка, мирно спал, свернувшись у печки. Это означало, что никого во дворе нет, все спокойно.
Наконец, когда раздельный и четкий голос диктора уже заканчивал сводку Совинформбюро, Дакс навострил уши, вскочил и бросился к двери. По его визгу мы уже знали - идет Евгений.
Он вошел, как всегда, бодрый и жизнерадостный, выбрит, подтянут. На стройной высокой фигуре пальто выглядит новеньким, концы клетчатого шарфа аккуратно перекрещены под подбородком. Только мягкий голос его был менее чист и звучен, чем обычно, - это выдавало усталость.
- Простите, запоздал не по своей вине: уйма работы по эвакуации.
Он нежно поцеловал мать, озабоченно заглянул ей в глаза:
- Утомилась? Ручаюсь - все общественные и семейные нагрузки навалила на себя наша мама!
Елена Ивановна рассмеялась. Она действительно работала теперь и на службе и дома.
Евгений сел на диван рядом со мной, положил мне руку на плечо и сказал тихо:
- Очень серьезный разговор, папа. Кроме нас, никого нет? - он кивнул головою на кухонную дверь.
С первых же дней войны наша домработница ушла на оборонный завод. В прошлом Елена Ивановна работала врачом - у нее было неполное медицинское образование, - и у нас часто и теперь останавливались казачки окрестных станиц, приезжавшие к Елене Ивановне с больными ребятами либо со своими хворями. Но сегодня мы были одни.
- Никого, - покачала она головою.
Евгений заговорил, и мне показалось, что слова его звучат так же четко и раздельно, как слова диктора:
- Дело в том, что я из Краснодара никуда не поеду. Остаюсь здесь на подпольной работе…
Помню, я вздрогнул от неожиданности: с таким же тайным решением жил и я последние дни. Евгений почти дословно повторил сказанное мною накануне секретарю нашего райкома партии. Правда, у меня с секретарем был разговор не о подполье, а об организации партизанского отряда…
Добрую минуту стояла тишина в столовой; слышно было, как снует нитка с иглой в руке Елены Ивановны. Я старался перебороть нахлынувшее чувство страха за семью, которая останется без мужчины.
- Ну, рассказывай, чего ты надумал, сын! - сказал я нарочито шутливо.
Да, ему было что порассказать…
Когда на комбинате Главмаргарин впервые прозвучало слово "эвакуация", у Евгения родилась мысль о подпольной работе в тылу у оккупантов. Но он был не из таких людей, которые принимают мгновенные и непродуманные решения. Еще и еще раз перечитывал он, изучал обращение товарища Сталина к народу по радио от третьего июля 1941 года. Разве призыв партии уничтожать технику оккупантов не относился прежде всего к нему, к человеку, с детства умевшему разгадывать секрет любой машины?
Евгений поделился своими мыслями с секретарем партийной организации комбината товарищем Полыгой и встретил его полное сочувствие и одобрение. Вдвоем исподволь они стали намечать ядро подпольщиков. Поговорили с главным механиком комбината инженером Ветлугиным, с Литвиновым - однокашником Евгения по институту, директором маслоэкстракционного завода комбината, поговорили с начальником теплоэлектрической централи комбината Сафроновым и с директором мыловаренного завода Веребей - все это были проверенные, до глубины души преданные партии и Родине люди. И все они безоговорочно приняли предложение Евгения.
Встретив одобрение товарищей, он отправился в горком партии. Секретарь горкома Марк Апкарович Попов ведал военными делами и руководил работой комбината, на котором он когда-то работал главным инженером. И Евгений, получив диплом инженера на двадцать первом году жизни, начинал свою работу на Главмаргарине под руководством Попова.
Он с первых же слов понял Евгения.
- Хорошую деталь проектируешь, Женя, - сказал он строго, без обычной своей подкупающей искренностью улыбки. - Давай подумаем и взвесим все сначала порознь, потом вместе. Да не спеша…
* * *
Немцы взяли Ростов. Над Кубанью нависла реальная угроза вторжения. Работы в те дни в горкоме было сверх головы. И все же Попов находил время и не раз вызывал к себе Евгения - очевидно, городская партийная организация возлагала надежды на будущих подпольщиков из числа инженеров Главмаргарина…
Больше того, Попов получил от крайкома указание подготовить на комбинате не только подпольную организацию, но и создать партизанский отряд особого назначения…
Женя глянул на часы и неожиданно закончил:
- Короче, папа, Марк Апкарович ждет нас сегодня ночью. Тебя, как инженера, старого подпольщика и бывшего партизана, он просит взять на себя командование партизанским отрядом.
Сознаюсь, я почувствовал, как озноб побежал по моей спине. Быть командиром отряда особого назначения в моем возрасте, при моем здоровье… Правда, у меня был большой опыт партизанской борьбы, но в те далекие годы гражданской войны мы в глаза не видели танка… миномета… снайперской винтовки…
Сумею ли я выполнить задание партии?.. Страшно принять такое назначение… Нельзя отказаться от него…
И в эти минуты колебаний раздался спокойный голос Елены Ивановны:
- Сядь, Петр Карпович, отдохни. Бегаешь из угла в угол, будто по углам уже фашисты засели.
За тридцать без малого лет совместной жизни можно научиться понимать друг друга без слов - глаза наши встретились, и мы… рассмеялись. Смех у жены остался все таким же молодым и звонким, каким был и в восемнадцать лет, когда ехала со мной в ссылку, когда вывозила на тачке штрейкбрехера с завода и когда, больше четверти века назад, первенец наш, вот этот самый инженер Евгений Игнатов, пролепетал впервые "мама"…
Она откинула недоштопанный чулок и деловито подошла к чемоданам.
- Придется, - сказала скорее себе, чем нам с Евгением, - выкинуть отсюда гражданское барахло и начинить чемоданы бинтами и инструментами.
- Ты… - глянул я на жену удивленно.
- Разве не понадобится в партизанском отряде хирург? - ответила она. - Или, думаешь, я квалификацию потеряла?
Я смотрел на нее и думал: "Друг для друга мы остались молодыми. Жизнь не состарила нас…"
- Подожди, мама, - заговорил Евгений, - надо все обстоятельно продумать. Как, к примеру, будет с Геней?
Елена Ивановна потрепала сына по щеке, сказала мягко:
- Разбаловала вас, ребята, Советская власть… Гене - шестнадцать. Пойдет с нами бить немцев. Десятилетку успеет закончить потом. Когда отцу было шестнадцать, он не обучался в гимназии, а революцию делал. Однако успел стать инженером. Да и ты сумел сам подготовиться сразу на второй курс института. А сколько тебе было тогда лет?.. Семнадцать, помнится…
* * *
…Окна в городе тщательно затемнены - гитлеровцы уже пытались бомбить Краснодар. Улицы черные, ни единого луча света и ни одной звезды в небе. Пурга. Мы идем с Евгением в горком молча, каждый думает о своем.
Я невольно оборачиваюсь: рядом собака. Да это наш Дакс!
- Марш домой! Не стыдно в такое время оставлять хозяйку одну?
Дакс сконфуженно побежал назад, мы почти вслепую продолжали свой путь. Выходим на центральную улицу, здесь идти легче - нас защищает шеренга больших домов.
- Инночка здорова? - спрашиваю я.
Евгений смеется громким счастливым смехом:
- Здорова. Ей ведь во вторник два года исполнилось - теперь только смотри за нею: вчера ухитрилась мой новый башмак в корыте выкупать.
Проходим мимо горкома комсомола. А вот и здание горкома партии.
…Навстречу нам поднялся человек небольшого роста, коренастый, на редкость ладно и пропорционально сложенный.
- Здравствуйте, здравствуйте, Петр Карпович, - сказал он, тряся обеими руками мою руку. - Я знал, что вы согласитесь.
С Марком Апкаровичем Поповым мне приходилось встречаться и раньше. И каждый раз меня поражало огромное обаяние этого человека. Он подвижен, как ртуть. Пристальный и внимательный взгляд его всегда располагал к откровенности. Человек редкостной памяти, он во время нашего разговора легко перебирал всех инженеров комбината, всех техников, многих рабочих, называя каждого по имени и отчеству.
Незаметно, но явно не случайно, он расспросил о наших семейных планах, посоветовал взять с собою в отряд жену и дочку Евгения, сказал, что Гене следовало бы немедленно приналечь на немецкий язык - пригодится и в разведке, и при допросе пленных. Мы беседовали не меньше двух часов и порешили, что в целях конспирации будущий отряд пока следует называть командой специального назначения.
Мне и Елене Ивановне Попов советовал проходить занятия наравне с другими членами команды.
- Дело не только в том, что это послужит хорошей переподготовкой, но и в том, что вы заранее познакомитесь с каждым из своих подчиненных и будете знать, кто из них на что способен, - говорил Марк Апкарович.
- Все равно вам сегодня не уснуть, - сказал он на прощание, - какой уж сон! За ночь и обдумайте все детали. Встретимся здесь часиков в девять.
Он нежно обнял меня за плечи (я был лет на пятнадцать старше его) и пошел провожать до выходной двери.
Мы простились с Евгением - он отправился на комбинат, я - домой. В эту ночь я нашел свое место в войне и почувствовал уверенность в себе.