Бои под Оршей
В 1943 году освободить Оршу не удалось. Первая попытка с ходу взять город, переправившись через Днепр на подручных средствах, оказалась неудачной и стоила больших потерь.
Начало 1944 года полк встретил в новых ожесточенных боях на Оршанском направлении. 21 февраля наши части вновь попытались прорвать оборону. Немцы устояли. Я считаю, из-за недостаточной подготовки наступления.
В 70–80-е годы многие военачальники опубликовали мемуары, повествуя, как под их руководством воевали армии, корпуса, дивизии. В этих воспоминаниях часто можно встретить замечания примерно такого рода: "К сожалению, перед началом наступления не все огневые точки противника были подавлены…" А мы добавим: отсюда неоправданно много неудач и огромные потери. Так было под Ржевом и Оршей, Харьковом и Воронежем, в Крыму, под Варшавой, Кенигсбергом, под Берлином.
Орша - крупный железнодорожный узел. Сюда прилетал Гитлер, здесь проходило известное совещание, на котором разрабатывалась операция "Тайфун", здесь произошла встреча начальника Генштаба Франца Гальдера с командующими фронтами во время битвы под Москвой, и здесь же находился штаб Центральной группы войск во главе с командующим генералом Фон Клюге. Немецкое командование решило удержать Оршу во что бы то ни стало - превратить ее для русских во второй Ржев.
Освобождение Орши оказалось делом нелегким. Наступлению предшествовала напряженная месячная подготовка. В те дни я побывал в ротах, которым первыми предстояло вступить в бой. Что меня поразило при встречах с солдатами, особенно молодежью, - в людях появился победительный дух.
В одной из рот я неожиданно встретил Михаила, солдата из роты, с которой начинал свой фронтовой путь.
- Михаил! - воскликнул я радостно.
Сколько всего всколыхнулось! Наш первый бой! Комроты Сухомиров! Его призыв: "Бессмертные!" А Михаил тогда вдруг высказался: "Бессмертен - один Всевышний".
Он и сейчас ничуть не изменился: тощий, высоченный, со своеобразным треугольным лицом и козлиной бородкой. В ответ на мой возглас сказал спокойно:
- Он самый, я и есть.
- Значит, жив!
- Вроде бы. Только покалечили меня гады, но я в строю.
- Наши медики не оставят, вылечат!
- Кабы, милый человек! Из твоих уст да в божьи уши. Эх, была наша рота… И никого! Ты да я, да мы с тобой.
- Ну, чуть побольше.
- Гложет меня, мил человек, чем заслужил перед Всевышним такого благожелательства, живым оставил после ржевского побоища.
- Не думай об этом, Михаил.
- Ну как же! Ведь бог-то нами дышит. Может, нас с тобой зачислил в резерв? То ли в стратегический, то ли в тактический?
- Михаил, возьмем Оршу?
- А как же! Орша не Ржев, да и мы с тех пор поумнели. Комвзвода нынче не тот халабуда, что тогда. Да нынче, я скажу, взводные стали посильней прежних комбатов.
- Выходит, теперь больше уверенности?
- Определенно.
- И другие так думают?
- Определенно.
- Значит, Михаил, возьмем Оршу!
Порадовал меня разговор с Михаилом. Быстро идет время: уже два года, как я воюю, и годы эти изменили многое. "Чему научил бойца опыт войны" - так называлась статья дивизионного комиссара Колонина, напечатанная в сорок втором в газете "Красная звезда", и вот что он писал:
"Обычным делом стала стрельба из орудий прямой наводкой, требующая, понятно, выдержки, стойкости, большого искусства.
Преодолели "танкобоязнь" и пехотинцы. Ныне они не мечутся и тем более не бегут от вражеских танков, а встречают их всеми видами пехотного оружия: гранатами, бутылками с горючим, стрельбой из противотанковых ружей.
Не испугать теперь красноармейцев и парашютными десантами: нередко, еще до того как парашютисты приземлятся, их расстреливают в воздухе.
Вот такие перемены. За десять месяцев войны успели закалиться не только бойцы переднего края, но и весь состав, в том числе и тыловые бойцы. Кто не помнит, сколько хлопот доставляли нам в свое время, - указывает дивизионный комиссар, - налеты вражеской авиации на обозы, автоколонны. А теперь? Теперь, увидев немецкий самолет, обоз останавливается, ездовые и шоферы берут винтовки и по команде ведут огонь по воздушному противнику. Немецкие летчики почувствовали опасность пехотного огня и стали держаться на почтительной высоте, что значительно снижает прицельность бомбежек и пулеметного огня.
Всякого немца повидал наш боец: и нахального летнего, и битого зимнего, и одичавшего. Повидал и понял, что самое верное средство для достижения победы в бою - это максимальное сближение с противником…"
Прав комиссар, изменился сам дух нашего воинства. Тем более в сорок четвертом!
Клятва
От военнопленных стало известно, что против нас воюет небезызвестная 197-я пехотная дивизия. К этой дивизии был особый счет - ее солдаты в сорок первом повесили в Петрищеве Зою Космодемьянскую. Мне пришло в голову написать клятву "Отомстим за партизанку Таню!" и обратиться к солдатам, чтобы ее подписали. Комиссар одобрил мою инициативу.
Комсоргом батальона после гибели Бориса Фломбойма стал лейтенант Анатолий Крашенников. Толя тоже погибнет, случится это 12 мая 1945 года в Чешских Судетах.
В один из дней, когда вокруг чуть стихло, я взял с собой Анатолия, и мы поползли к окопам. Вот как этот эпизод был позднее описан в дивизионке:
"Воспользовавшись коротким затишьем, в первую траншею 673-го стрелкового полка спустились двое - комсорг полка и комсорг батальона. Оба они были очень усталыми, с воспаленными от бессонницы глазами. Но настроены бодро.
- Как вы сумели проскочить? - спрашивали бойцы. - Всюду немецкие снайперы.
Отдышавшись, комсорг полка ответил:
- Не привыкать, случалось и похуже. Помните Шишловскую рощу?
- Кто ее не помнит? Вот знак, - Василий Рагулин указал на свой орден.
- А сейчас вот что, - как бы приглашая к себе товарищей, тихо сказал комсорг полка. - Нас здесь, на переднем крае, три члена полкового комсомольского бюро. Бои тяжелые, надо людей держать на подъеме… В настоящее время мы воюем против 197-й пехотной дивизии. Ее кровавый след на нашей земле известен. У убитых и пленных немцев находят фотографии, на которых запечатлены многие их зверства. Солдаты этой дивизии совершили расправу над Зоей Космодемьянской… - Дальше комсорг прочел несколько слов из клятвы: - "…Нашей ненависти нет предела! Клянемся отомстить фашистам за все их злодеяния. И недалек тот день, когда мы освободим советскую землю от фашистской гадины, приползшей в нашу страну…" Есть предложение обсудить с бойцами и офицерами текст клятвы Родине: "Не отступать ни шагу, идти только вперед, громить врага!"
- Чего тут обсуждать? Вам верим и поддерживаем ее, - улыбнулся Рагулин.
- Э-э нет, - запротестовал комсорг полка. - Письмо с клятвой коллективное, и все должны знать о нем, поддержать его своими подписями.
- Да у нас и карандашей нет, - возразил кто-то.
Комсорг полка прочитал полный текст клятвы и предложил:
- Теперь давайте поступим так. Ходить всем вместе опасно. Отправим текст по окопам. Каждый с ним ознакомится, подпишет и передаст товарищу.
Так и поступили: привязали листок с клятвой к огрызку карандаша и пустили его солдатам.
…Когда эта процедура подходила к концу, - рассказано далее в очерке, - до полусотни фашистов бросились в контратаку на наши позиции. И солдаты взялись за оружие… Комсорг полка уложил двух гитлеровцев. Отличились многие воины. Некоторые бойцы погибли, оставив подписи на тексте "Клятвы" как последнее завещание".
Текст "Клятвы" со 120 подписями через несколько дней я отправил в Москву, в Радиокомитет. Примерно через неделю его прочитали по радио на всю страну, упоминалось и мое имя.
После войны я узнал, что сестра моей матери услышала эту передачу на работе и тут же помчалась домой рассказать о ней моим родителям.
Позади были тяжелые бои на подступах к Березине.
Бонапарту в битве при Березине удалось спасти костяк своей армии, а действия фельдмаршала Кутузова при Березине и по сей день вызывают жаркую полемику: есть мнение, что Кутузов, как опытный политик, просто дал Наполеону шанс на спасение, понимая, что полный разгром французской армии нарушит не в пользу России сложившийся в Европе баланс сил. А вот Рокоссовский на Березине не позволил немцам сохранить "свой костяк" - разгромил врага и погнал разбитые части дальше.
Предстояло освобождение столицы Белоруссии.
Глава девятнадцатая
Вперед - на запад!
Июнь - июль 1944 года
Операция "Багратион"
Так Ставка назвала Белорусскую операцию - по имени прославленного генерала русской армии Отечественной войны 1812 года. В этой грандиозной операции - она продолжалось более двух месяцев, с 23 июня по 29 августа 1944 года - участвовало четыре фронта - около четырех миллионов человек.
Гитлер был уверен, что Центральная группа войск сумеет остановить русских. Немцы заранее подготовили, наверно, самую прочную эшелонированную оборону за все годы войны. Ее глубина простиралась на 270 километров и опиралась на труднопроходимую местность. Однако немецкое командование допустило серьезную стратегическую ошибку. И эта ошибка ему дорого обошлась.
Немцы предполагали, что главный удар будет нанесен южнее Припятских болот, где и были сосредоточены главные танковые и моторизованные силы вермахта. Ставка же выработала иной план, понимая, что наступление южнее Припятских болот может привести к проникновению противника во фланг и тыл со стороны северного выступа - так называемого "Белорусского балкона". Поэтому наши войска были сосредоточены именно здесь, на выступе. Замысел разрабатывался исходя из основной задачи операции "Багратион": освобождение Белоруссии, Западной Украины и Прибалтики.
Охватывающими маневрами наши войска прорвали немецкую оборону и окружили крупные вражеские силы в районе Минска, Бобруйска, Витебска, Орши и Могилева. Сражения развернулись от Карпат до Прибалтики. В первые же дни операции "Багратион", 27 июня 1944 года, была освобождена Орша. В районе Витебска и Бобруйска попали в окружение и были разгромлены 11 немецких дивизий - знаменитый "Бобруйский котел". 3 июля была освобождена столица Белоруссии. Восточнее Минска - окружена и пленена 100-тысячная немецкая группировка.
Только за первые 12 дней наступления Красная Армия продвинулась на 225–280 километров, а за все время операции - на 500–600. Были освобождены вся Белоруссия и большая часть Литвы и Латвии. Фактически немецкий фронт затрещал и рухнул. В начале августа наши передовые части подошли к Висле и вступили на землю Польши.
Белорусская операция привела к разгрому группы армий "Центр", потери которой составили 539 тысяч человек: 381 тысяча убитыми и 158 тысяч пленными. Успех Красной Армии был оплачен еще более высокой ценой - общие потери составили свыше 765 тысяч человек.
Катастрофа вермахта летом 1944 года привела к концу организованное сопротивление немецких войск на востоке. По мнению немецкого генерал-лейтенанта Вестфаля, "немецкую армию постигло величайшее в истории поражение, превзошедшее даже Сталинградское".
По своим результатам и военно-политическим последствиям наступление Советской Армии в Белоруссии вылилось в одну из крупнейших операций Великой Отечественной войны и стало выдающимся событием Второй мировой войны.
Как объясняют историки столь блестящий успех Красной Армии?
Историки полагают, во-первых, что ни одна из крупных наступательных операций не готовилась так тщательно и детально, как операция "Багратион", включая разведку, подготовку состава, организацию взаимодействия различного рода войск.
Во-вторых. Убедившись в неэффективности отдельных наступательных операций, на этот раз советское командование осуществило наступление силами четырех фронтов.
В-третьих. Велика и роль военного гения поднявшихся за годы войны советских полководцев. Прибалтийским фронтом командовал генерал И. Х. Баграмян, 1-м Белорусским - генерал К. К. Рокоссовский, 2-м Белорусским - генерал Г. Ф. Захаров и 3-м Белорусским - генерал И. Д. Черняховский. Указывают и на возросшую роль Ставки в руководстве всей операцией.
В-четвертых. Значителен вклад союзников. Помощь, оказанная по ленд-лизу, в полной мере сказалась именно в 1943–1944 годах. Белорусская операция подтвердила этот бесспорный факт.
И наконец, самое главное. Спустя три года после начала войны в Белоруссию пришла новая, другая армия - закаленная в боях и оснащенная современной техникой. Впервые проявилось полное превосходство советской авиации, которая сыграла значительную роль в разгроме противника.
Хорошо смеется тот, кто смеется последним!
В сорок первом Гитлер просил генерала танкиста Гудериана взять Минск через неделю. Гудериан был в Минске через шесть дней. Красная Армия освободила столицу Белоруссии за одиннадцать дней и через 1903 дня после ее оккупации. Но вспомним, что в сорок первом мы могли противопоставить танкам Гудериана. И что в сорок четвертом представляли собой подступы к Минску!
23 июня, в 6.40 утра, раздались первые залпы "катюш", открывшие операцию "Багратион". Артиллерия, минометы, бомбовые удары авиации - одновременно с невероятной силой обрушились на противника.
- Попробуй, немец, удержись! - радостно твердили бойцы.
Воодушевленные ранее невиданной поддержкой на земле и с воздуха, солдаты рвались в наступление. Нам предстояло взять Бурое Село - крупный опорный пункт противника. До начала операции немцы несколько раз передали по радио:
- Не укусить вам, иваны, в задницу ежа! Хе-хе…
- Ладно, - осерчал комдив Полевик, - покажем мы им "хе-хе"!
Первым завязал бой 653-й полк Сковородкина. Но наступавшие наткнулись на сильный заградительный огонь "не подавленных полностью" огневых точек врага. Комдив Полевик бросил на прорыв 376-й полк. И этот полк был остановлен: стена огня заставила солдат по уши зарыться в землю.
Два первых дня прошли без видимого результата - никакого движения вперед, только потери.
- Хе-хе! - вновь прозвучало над передним краем.
Генерал рассвирепел. И тут возникла ситуация, позволившая комдиву предпринять удачный маневр. 673-й полк, наступая вдоль шоссе Москва - Минск, опрокинул немецкие заслоны, заставив немцев отступить. Левый фланг врага возле Бурого Села оголился. Комдив приказал 673-му полку переправиться через Днепр на правый берег, совершить бросок вперед и затем форсировать реку обратно. Полк выполнил задачу. После чего все три полка ударили по противнику - одновременно и с разных сторон. В 2.30 ночи с 25-го на 26 июня враг был вышвырнут из Бурого Села.
В этом бою во время перебежки через Минское шоссе какой-то немец-идиот попытался всадить в меня пулю. Пуля, как бритвой, срезала часы на левой руке и ошпарила ее всю до красноты и крови.
В тот же день я впервые встретился с "Фердинандами". Этих чудовищ немцы выставили на Минском шоссе как заслон против танков. "Тридцатьчетверки" спокойно обошли преграду с обеих сторон трассы и, приблизившись на расстояние пушечного выстрела, без суеты расстреляли эти бронированные махины из своих 57-мм пушек.
Минск
Время поджимало, необходимо было как можно быстрее достичь Минска и продолжать преследование отступающего врага. Роты посадили на повозки, и лошади понесли нас вперед. Добравшись благополучно до городских окраин, мы высадились, и полки вступили в город.
Город горел. Истерзанный под немцем, он представлял ужасное зрелище своей пустотой, безжизненностью, нищетой. На улицах повсюду валялось множество трупов наших и немцев, еще раздавались взрывы гранат и стрельба, изредка проносились танки, оставляя после себя столбы пыли, долго стоящий в воздухе запах гари. Несмело выползали из подвалов домов, рвов, землянок группки местных жителей, все еще напуганные, не верившие в происходящее.
Но вот на Доме правительства взвились красные флаги! Люди бросились к нам! Объятия! Слезы радости! Появился самогон, нам подносили скромные угощения, целовали, благодарили. Со всех сторон партизаны вели пленных немцев, кое-кто из них успел переодеться в гражданскую одежду, партизаны потешались: "Чуть не упустили гадов! Не признали с первого взгляда!"
Вслед за танкистами в город ворвался передовой отряд дивизии - механизированная пехота на "студебеккерах". Оставив машины, солдаты принялись выкуривать немцев из домов, подвалов, сараев. К середине дня батальон добрался до Дома правительства и Дома Красной Армии - самых высоких зданий в городе. Оба здания немцы заминировали и подготовили к взрыву. Подпольщики помогали саперам пробираться в полуподвальные помещения, чтобы перерезать провода к взрывчатке. На верхних этажах освобожденных от немцев зданий заиграли на ветру красные флаги, - я вручил их солдатам перед началом наступления. А к концу дня над многими домами появились и самодельные флаги - их вывешивали уцелевшие горожане.
Мы прошли через весь Минск к месту сбора и остановились в ближайшей деревне. Умывшись и поев, измученные солдаты валились на траву. Комдив Полевик строго приказал: "До утра не трогать никого!"