Характер Николая доставлял мне огромное удовольствие, потому что я, как актер, не могу обходиться без житейской оснастки. Мне обязательно нужна характерность, я теряюсь перед камерой и перед залом, не ощущая под собой этого фундамента. Без него я не могу придумать какие-то свои штучки-дрючки, ух- ваточки, подробности, которые делают человека живым на экране или на сцене. В этой роли я, например, не раз произносил: "А, язви тебя в душу!" У меня тетя так ругалась. К слову, мой дядька, которого я знаю лишь по рассказам мамы, имел такую присказку: "Главна штука, главна вешш в том…" Ее я тоже использовал в одном из фильмов.
И вот Николай, в общем, нормальный, по чьим-то меркам, может, и недалекий мужик, обнаруживает поразительную тонкость и проницательность в понимании многих вещей. Дочка при нем учит отрывок из гоголевских "Мертвых душ" о "птице- тройке", и он, слушая ее, вдруг задумывается, с кем это птица- тройка так несется. Седок-то Чичиков! Это что же получается: Русь несется неизвестно куда с отъявленным мошенником? Значит, это перед ним расступаются другие народы и государства? Ему дают дорогу? - п
Ничего на свете такой мужик запросто на веру не примет, ему до всего надо своим умом дойти. Пусть несложна его дума о птице-тройке, да никому до него она в голову не приходила. Да, совсем не простые у Шукшина эти обыкновенные мужики, которых миллионы по России!
Кирзовые сапоги, ватник, замусоленная кепчонка-шапчон- ка на голове, вечное курево и похмелье. Пьянство - трагедия русского народа. Мы отмахиваемся: пьяный мужик! И недосуг разобраться, о чем думает он, когда трезвый, какие чудеса рождаются в его голове. А Шукшину как раз это было интересно - в каждом найти особинку, чудинку. Ведь это же талант - по- своему посмотреть на мир, увидеть удивительное и неожиданное в привычном. Кому-то вот Чичиков в голову, кому-то иная блажь.
Знакомство с литературными "чудиками" навело меня на мысль сделать концертную программу по произведениям Шукшина. И я читал на публике его немудрящие рассказы об обыкновенных людях, которые обезоруживали меня своей простотой и сложностью. Но сколько бы я ни вглядывался в них, что бы новое ни открывал - разгадать тайну их магнетизма так и не смог.
Вот живет столяр в вечных заботах о хлебе насущном, о семье. Но лелеет он заветную мечту не о благоденствии земном, не о богатстве - он мечтает купить микроскоп. И покупает. Зачем?! А вот беспокоит столяра желание докопаться до знания, отчего бывают болезни и что это за твари такие - микробы… Это шукшинский рассказ "Микроскоп".
В рассказе "Миль пардон, мадам!" Бронька Пупков вполне серьезно рассказывает, как он лично стрелял в Гитлера. Супер- фантастическая история, поведанная с неподдельными слезами - ведь промахнулся же! - и с такими подробностями, что не поверить в нее совестно. Безобидный и героический самозванец, каких по России великое множество.
Почему их у нас так много? Да потому, что наш народ поэтичный. Он любит сказки, загадочные истории, любит сам сочинять байки, небылицы. В них он проживает часть своей жизни. Побасенки, побасенки, говорил Гоголь: мир задремал бы без этих побасенок!.
Конечно, по сию пору пьют у нас мужики и ничего, кроме этого, бывает, не делают. Но другое искал Шукшин в русском характере: придумки его, изобретательность, философскую жилку, стремление докопаться до корня обычных явлений. Увлекала писателя суть народного характера.
Пересказывать шукшинские рассказы дело неблагодарное. В них важны язык и незримое присутствие автора. А сюжет не нужен, как считал сам Шукшин, ибо он непременно несет в себе мораль и поучение, которому в искусстве не место.
Я однажды прочел о том, как в деревне под Курганом два умельца пятнадцать лет строили и все-таки построили деревянный самолет. Это не литература - это жизнь. Мало того что они вырубили свою машину из дерева от пропеллера до хвоста -· железным был только мотор от мотоцикла, - она у них еще и полетела! Мужики эти без специального образования, окончившие сельскую школу и работавшие в деревне, построили настоящий самолет! И полетели на нем - не чудо ли это? И кому какое дело, что уже падали вниз новоявленные Икары, что ломали себе ребра? Главное, что их это не остановило. И как тут не восхититься!
Сам Шукшин смотрел на мир прямо, широко открытыми глазами, и было ему глядеть и любопытно, и весело, и больно, и невыносимо. И о чем бы он ни писал, о ком бы ни рассказывал, выходило у него ярко, выпукло, жизненно, ибо Василий Макарович видел своих вихрастых, колючих героев такими, какие они есть, и не причесывал их, не утюжил, не припомаживал ради удобства и гладкости восприятия. Может быть, в этом и заключается притягательность шукшинского творчества, которое заставляет вновь вглядываться в его понятных, но непростых персонажей.
Для чего они, для чего такие, как они, на этом свете? В рассказе "Дядя Ермолай" Шукшин откровенно размышляет: "Стоя над могилой дяди Ермолая, думаю. И дума моя о нем - простая: вечный был труженик, добрый, честный человек. Простая душа. Только додумать я ее не умею, со всеми своими институтами и книжками. Например: был в их жизни какой-то большой смысл? В том именно, как они ее прожили. Или - не было никакого смысла, а была одна работа, работа… Работали да детей рожали. Но сам я жизнь понимаю иначе! Но только коща смотрю на их холмики, я не знаю: кто из нас прав, кто умнее".
И вот роман "Я пришел дать вам волю". Это уже раздумье не над отдельной человеческой судьбой, но попытка через нее понять суть народную. Работая над романом, Василий Шукшин сам задумывал воплотить образ легендарного атамана в кинематографе, он даже готовил сценарий к фильму "Конец Разина" и меня приглашал на пробы.
Когда я приехал к нему на студию, он ходил по кабинету, в черной рубашке, взволнованный и возбужденный, и тут же принялся объяснять мне идею. Мне предложил сыграть Фрола Минаева, человека, который находился со Степаном Разиным в вечном споре, так что Василий Макарович как бы и меня убеждал в чем-то.
Я представляю себе, - говорил он, - бескрайнюю степь. Полную, огромную, как солнце, луну, серебристо-белесый мир, и по степи скачут на лошадях два озверевших человека. Это Фролка уходит от Степана, потому что тот в ярости лютый бывает и может убить. И вот эта половецкая степь, эти полудикари зададут тон не только одной сцене, но всему фильму.
А я спросил у Шукшина, не боится ли он надорваться: вещь- то грандиозная, а он и автор, и режиссер, и актер в главной роли.
A-а, я все на это поставил, должен справиться! - ответил он.
Но случается не все, что мы задумываем. Шукшин действительно поставил на этот фильм все, вплоть до собственной жизни: работал над сценарием ночами, много курил, пил кофе - и сердце не выдержало напряжения.
В1974 году Шукшин умер, а пару лет спустя у меня возник замысел поставить спектакль о Разине в Театре имени Вахтангова, и я вышел с предложением на худсовет. Предложение поддержали. Режиссуру поручили мне и Гарию Черняховскому. 2 декабря 1977 года у нас состоялась первая репетиция, а 22 января 1979- го прошла открытая премьера спектакля, - почему-то отпечаталось в памяти, что тогда стояли сильные, под тридцать градусов, морозы. Между этими датами была мучительная работа. Пришлось перелопатить горы литературных первоисточников от Костомарова, Гиляровского, Соловьева, Мордвинцева и других авторов исторических и художественных сочинений, посвященных бунтарю Разину. Материала было вдоволь, поэтому так трудно оказалось выбрать главную идею постановки. Где-то выручил сам Шукшин. Все-таки, будучи режиссером, он создавал в литературе кинематографичные, то есть уже имеющие визуальное решение вещи. Но их следовало приспособить к условиям театра по инсценировке, которую сделал Александр Ремез. А музыку к спектаклю написал Валерий Гаврилин: то раздольную, то ритмичную, но очень народную по своему звучанию. Она будоражила чувства, настраивала на нужный лад.
Спектакль мне хотелось начать с анафемы на всякого, кто восстанет против государя, которая звучала бы над сценой на разные голоса. Это подчеркивало бы мужество Стеньки, не убоявшегося кары за своеволие. А воля, именно свобода и стремление к ней, должна была стать лейтмотивом постановки. Что есть воля? Раскрытию этого вопроса подчинены размышления Степана Разина о смысле и правде жизни, его исповеди и диалоги с соратниками. Мучительны эти поиски пути, потому как Степан - варвар, поднявшийся над людьми силой своего характера. Велико его стремление к свету, но из варварства его и темноты проистекают жестокость и запутанность суждений, что в итоге заводит Разина в тупик. Он заставляет людей исполнять приказы, но бессилен решить загадку о предназначении человеческого бытия. Его стихийная философия в том трагична, что волю-то надо не от бояр отвоевать, а от своей рабской души. Работая над пьесой, я до замирания сердца чувствовал жуткую безысходность деяний Разина и понимал, что ставить на сцене нам надо не историю крестьянской войны из далекого XVII века, а метание человеческого духа, которое современно всегда.
Помимо режиссуры мне предстояло исполнить главную роль, поэтому не последними были раздумья над тем, какой должна быть манера актерской игры.
Описание Разина есть у историка Николая Ивановича Костомарова:
"Это был человек чрезвычайно крепкого сложения, предприимчивой натуры, гигантской воли, порывчатой деятельности. Своенравный, столько же непостоянный в своих движениях, сколько упорный в предпринятом намерении, то мрачный и суровый, то разгульный до бешенства, то преданный 'пьянству и кутежу, то готовый с нечеловеческим терпением переносить все лишения. В его речах было что-то обаятельное; дикое мужество отражалось в грубых чертах лица его, правильного и слегка рябоватого; в его взгляде было что-то повелительное, толпа чувствовала в нем присутствие какой-то сверхестественной силы, против которой невозможно было устоять, и называла его колдуном. В его душе действительно была какая-то страшная, мистическая тьма. Жестокий и кровожадный, он, казалось, не имел сердца ни для других, ни даже для самого себя; чужие страдания забавляли его, свои собственные он презирал. Он был ненавистником всего, что стояло вне его. Закон, общество, церковь - все, что связывает личные побуждения человека, все попирала его неустрашимая воля. Для него не существовало сострадания. Честь и великодушие были ему незнакомы. Таков был этот борец вольницы, в полной мере изверг рода человеческого, вызывающего подобные личности неудачным складом своего общества".
Жуткий портрет. И однобокий под влиянием эпохи, когда в. середине XIX столетия его писал историк. Возможно, внешне Разин был таким, но внутренние его характеристики мне и Шукшину, судя по роману, казались не такими однозначными. Не от избытка сил, а от душевной боли и смуты поднялся Степан. Не богатырь он, а совестливый человек, мучимый поиском справедливости и правды. Для него не прекращается процесс ежечасного познания мира, и чем больше он узнает, тем чаще приходит в ужас и бешенство.
В начале действия Степан виделся опытным военачальником, за плечами которого казачьи походы и штурмы персидских городов. Он спокойно раздает приказы, веря в исполнительность и решимость подчиненных. Разин не боится боя, его страшит неизвестность. Ради чего он поднял казаков и крестьян на восстание? Да ради же воли, воли для всех, а не для того, чтобы побить царских воевод и насажать своих на освободившиеся места! Не хочет он нового рабства. Только люди не понимают этого. И сам Разин видит цель не до конца, хотя во всем старается "дойти до самой сути". Но, заглядывая дальше и понимая большее, он постепенно разочаровывается в соратниках, начинает ненавидеть их за трусость и шкурничество. Поэтому по ходу спектакля у обманувшегося в людях Разина увеличивается духовный надрыв, невыносимо напрягаются нервы, он срывается на крик, на безумство и вскоре сдается перед обстоятельствами, которые ведут его к поражению и гибели. "Была у меня в пути одна горькая спотычинка", - говорит Степан. Его "спотычинка" - это лопнувшая вера в людей и одиночество от осознания того, что люди не готовы к воле и по большому счету свободы не хотят.
Кто-то из философов сказал, что граница между добром и злом проходит через сердце человека. Стенька - арена этой беспощадной борьбы за волю против рабства. Его жесткость - не свойство характера, а громы внутренних сражений, где нет победителей, ибо, порвав путы внутри себя, Разин накидывает их на своих приближенных. Была в спектакле сцена, когда Разин казнит бояр Прозоровских. Делая это, он хочет избавить соратников от страха перед врагами и притеснителями, а получается наоборот - люди пугаются самого Степана, его непостижимой свободы. В страхе они не способны понять, что делает атаман, к чему он идет. И Разин, уразумев, что в глазах народа он обретает черты безжалостного владыки, горько переживает одиночество. Человеческое берет верх над ним. Поставив свой жуткий опыт над людьми, он сам в сомнениях корчится и страдает из-за того, что против ожидания результат вышел иной, ибо люди оказались другими, не такими, как он надеялся.
Очень точно по этому поводу отозвался Лев Аннинский: "Шукшинский герой не знал легкого добра, он не идет к истине по воздуху, и никаким всепрощенцем он быть не умеет. Он идет к добру через страдание, в котором изламывается, искажается, испытывается его собственная душа. Так как же дорога и сложна, противоречива и могуча личность Стеньки Разина для Шукшина!…Вот и ситуации его герою нужны такие, где его не поймут, где на него замахнутся". Шукшин действительно пестует в Разине дорогие ему черты русского характера: простоту, ясность, ум, широту и удаль, бескорыстие, сострадание к людям и самоотречение, поэтому сам хочет так, "чтобы образ Разина был поднят до такой высоты, чтобы в его судьбе отразилась бы судьба всего русского народа, вконец исстрадавшегося и восставшего". А народу надо распрямиться и хоть разок разгуляться за все прежние обиды. В этом разгуле самая уродливая и страшная форма заполнения духовной полости "праздниками души". Так и: Стенька, топивший в крови сначала персидские, а затем волжские города, в такие моменты забывает о народном праве ради темной и метущейся народной души. По сути, никакой он не герой, и примет- то на нем героических нет. Разин - простой мужик, грешный, запутанный, опаленный ненавистью и состраданием к людям. За их беды он готов защищать людей голову сломя и для этого по-свойски наводить порядок на земле русской, но толком этого не умеет. Знает, что надо изничтожить бояр, потому что они сели на шею мужику. Он и рубит головы направо и налево, исподволь понимая, что немного в этом справедливости. Оттого мечется, как зафлаженный волк, в противоречиях и тупиках. Отсюда его внутреннее страдание, которое, однако, не перешибает его святой веры в то, что так подло и подневольно жить нельзя! Значит, надо переломить горе-злосчастие. А коли у него, Степана, не получится, так другие следом за ним попробуют.
Есть в этой личности нечто незамутненное, исконно русское. Разин - дитя по искренности и чистоте восприятия мира. Словно ребенок он постоянно задается вопросом "почему" и так же безмерно огорчается и плачет, когда натыкается на острое. Жестокость Разина такая же детская - из-за недоразумения чужой боли и происходящих событий. Поэтому "дело, которое он взгромадил на крови, часто невинное дело - только отвернешься, рушится", как оценивал своего героя Шукшин. А кровью счастья не добудешь. Она заливает все радости. И беда Разина в том, что иного пути он не знает. Со временем он ужасается, что этот его способ прийти к счастью и воле лишь отпугивает людей, и начинается для него мука мученическая. Он ищет поддержки со стороны, оправдания своим поступкам и не находит. Некому ослабить трагическое противоборство двух живущих в нем стихий: жестокости и жалости. От их столкновения в душе Степан корежится, будто на огне, испытывая боль и муку неизбывную. Страшно ему, страшно всем без исключения действующим лицам.
Эти внутренние коллизии мало показать на сцене лишь в монологах или мизансценах с участием героя. Нужны необычные находки. И мы рискнули ввести в спектакль скоморохов, чтобы направлять зрительское внимание в нужную сторону. Из-за этого я отказался от замысла с громкоголосой анафемой, и вместо нее спектакль начинал скоморох-зазывала разными шутками- прибаутками. И далее скоморохи своими комментариями поддерживали сюжетную линию и одновременно, как посторонние сказители, подчеркивали, что наш спектакль лишь одна из версий тех событий, которые происходили на Руси триста пятьдесят лет назад. Для Разина эти уличные лицедеи - союзники, ведь XVII век становится закатным для них. Своими грамотами царь Алексей Михайлович Романов запрещал уличные представления, повелевая повсюду отбирать и жечь "бесовские" маски, скоморошьи бубны и дудки. И будто в пику неправедному правителю скоморохи в нашем спектакле поэтически приукрашивали страшную бытность прошлого, пересказывая прекрасную историю о народном заступнике и выводя подлинные напевы из сборника АЛистопадова "Песни донских казаков". Но на фоне мрачных деревянно-сермяжных декораций, где рядом с царским троном и набатным колоколом провисают невольничьи цепи! Так в постановке получилось два пласта: дошедшее до нас романтическое предание и жуткое душевное страдание, не чуждое современному человеку.
Безусловно, героя делает его окружение. В романе "Я пришел дать вам волю" Василий Шукшин красочно и ярко изобразил характеры крестьян и воинов, дворян и простолюдинов. В них спектр поныне узнаваемых среди наших соотечественников человеческих качеств. В одном персонаже увидишь земляного, осанистого, хозяйственного мужика, который дальше своего двора за Разиным не пойдет. В другом светится добрейшая душа, бескорыстная любовь и преданность к атаману, готовность лишиться живота за други своя на поле брани. Третий - оторва без совести и чести, без души и сердца. Четвертый - отменный служака, а пятый - сам себе голова, который признает в Степане старшего лишь до тех пор, пока их цели и смыслы не расходятся. Есть в романе дураки и спесивцы, мечтатели и донкихоты. Как много в романе лиц "таких обыкновенных, таких знакомых и в то же время таких странных, таких несхожих друг с другом, - писал об отношении Шукшина к своим героям Леонид Зорин. - Для него не было людишек, недостойных внимания, и он знал, что в каждом встречном, пусть самом неприметном на вид, может быть скрыт свой мир. Дело было в том, что его призванием, его назначением было показать, как непрост и сложен так называемый простой человек". Разделяя это мнение, мои коллеги по сцене создали целую галерею персонажей в спектакле, чтобы он стал узнаваемым и близким для зрителя.