Конечно, в формировании личных привязанностей очень многое зависело от властной и решительной Вероники Николаевны. Многих друзей мужа она не воспринимала, довольно напряженные отношения сложились у нее с Марией Ивановной Евстигнеевой. Думается, здесь сыграла свою роль давняя привязанность мужа к семье Евстигнеевых, которая вызывала у Вероники Николаевны своего рода ревность, и независимый характер Марии Ивановны. Да и сравнение боевых заслуг двух великих летчиков и однополчан было далеко не всегда в пользу Ивана Никитовича.
Мария Ивановна знала и своего мужа, и Кожедуба как никто другой. Она служила в 240-м истребительном авиационном полку парашютоукладчицей еще с осени 1942 года. На молодых летчиков, среди которых были Кожедуб и Евстигнеев, они с девчонками бегали смотреть в столовую на аэродроме Уразово в феврале 1943 года, и те, пообносившиеся и оголодавшие, должного впечатления не произвели. Однако решительная и красивая Маша Раздорская сразу понравилась Кириллу Евстигнееву, быстро ставшему лучшим летчиком полка и уже в апреле 1943-го награжденному своим первым, только что учрежденным, еще чисто серебряным, орденом Отечественной войны II степени. Маша даже летала вместе с Кириллом на боевом "лавочкине" во время войны, о чем тот пишет в своей книге, а в 1945-м стала его женой. Всю жизнь Мария Ивановна сохраняла свою твердую и честную жизненную позицию. Умерла она в 2007 году и была отпета в церкви Афанасия и Кирилла, что находится в Афанасьевском переулке, буквально в нескольких метрах от дома, в котором она жила с Кириллом Алексеевичем.
Иван Никитович хорошо играл в преферанс и шахматы, любил бильярд и теннис. Он собрал большую библиотеку и много читал. На центральной книжной полке его московской квартиры почетное место занимала точно выполненная под книгу фляга с названием "В небе Купянщины" с атакующим белым "лавочкиным" на синей "обложке". Рядом - подарок академика В.П. Глушко: прекрасная модель двигателя РД-107, который устанавливался на боковых блоках первой ступени баллистической ракеты Р-7, вынесшей в космос космический корабль "Восток-1" с Юрием Гагариным на борту. Тут же несколько изящных памятных сувениров от авиаторов, артистов и писателей…
Любимейшим поэтом Ивана Никитовича, безусловно, был Есенин. Его он читал постоянно, знал наизусть многие стихотворения. В библиотеке Кожедубов были все советские издания Есенина - так своеобразно проявилась его любовь к великому поэту. Среди других почитаемых авторов конечно же был Пушкин, а также Гоголь, Тургенев, Лев Толстой, Куприн, из советских - Шолохов, Ильф и Петров, Симонов.
Он прекрасно чувствовал музыку, но очень не любил мрачные музыкальные произведения; когда их включали, хмурился и сердился. Наталья Ивановна вспоминала, как однажды принесла ему запись тогда еще совсем неизвестного ансамбля "Битлз".
- А что, неплохо! Даже здорово! - порадовался Иван Никитович жизнеутверждающему мелодичному пению.
Домашние помнили десятки поговорок, ими Иван Никитович разнообразил свои речи. Любимое выражение - "людына нэ птыца", его он использовал в ответ на просьбу поторопиться. "У, какой у тебя подвесной бачок образовался!" - нарочито удивлялся он животу потолстевшего товарища. "Ведешь осмотр задней полусферы?" - понимающе спрашивал приятеля, заглядевшегося на статную незнакомку.
Вместе с тем Иван Никитович, несмотря на кажущуюся легкость характера, всю жизнь был человеком исключительно вдумчивым, склонным к анализу. Еще будучи инструктором, он завел дневник, куда заносил тщательно отобранные, необходимые летчику и воздушному бойцу факты. Привычка вдруг остановиться, достать записную книжку и записать мысль была хорошо известна людям, близко его знавшим. Его замечаниями, размышлениями, планами и выводами заполнены полторы сотни записных книжек. Мне довелось видеть его записи 1950-1951 годов с изображениями четырехмоторных самолетов, "мигов" и "сейбров", с зашифрованными перечислениями сбитых неприятельских машин, с режимами заданий и боевых столкновений.
В 1966 году вышла в свет наиболее полная книга И.Н. Кожедуба "Верность отчизне", написанная, как и все остальные, вместе А.А. Худадовой. Заметим, что в своей жизни Кожедуб помимо десятков статей написал по крайней мере пять книг: "Три сражения", "Служу Родине", "Верность отчизне", "В воздушных боях", "День Победы". Все они, за исключением первой, в значительной степени однотипны.
А.А. Худадова была рекомендована Кожедубу скульптором Г.И. Кипиновым, изваявшим в 1946 году первый бюст трижды Героя, как квалифицированный литературный работник, автор нескольких литературоведческих статей и переводов французских авторов. Она была интеллигентной и остроумной женщиной, но, пожалуй, чрезмерно экономной, и очень последовательно заявляла права на гонорары со всех выходивших при ее участии книг. Последние качества весьма раздражали Веронику Николаевну, и Алла Андреевна заслужила ее стойкую неприязнь.
Книги Ивана Никитовича написаны довольно упрощенно (особенно первая - "Три сражения", издававшаяся в 1945 и 1947 годах, и вторая - "Служу Родине"), но в целом откровенно и честно. Незамысловатость стиля можно отнести на счет литературного помощника. Будучи хорошим переводчиком, она лично и в соавторстве перевела на русский язык многие классические произведения французских авторов: Руссо и Вольтера, Бальзака и Дюма, Жюля Верна и Жорж Санд, - но сама не имела достаточного опыта самостоятельной авторской работы. Произведения классиков французской литературы в переводе Худадовой были изданы в престижных советских изданиях - в "Библиотеке приключений" и "Библиотеке всемирной литературы". Внушительный литературный багаж и позволил ей - женщине волевой и решительной - навязать мягкому Ивану Никитовичу свою трактовку изложения его воспоминаний. В то же время книги Кожедуба, несмотря на своеобразную литературную обработку, безусловно, принадлежат к числу интереснейших мемуарных произведений, посвященных Великой Отечественной войне.
Как мы уже говорили, Иван Никитович в литературном отношении был человеком безусловно одаренным. Но в лучшие свои годы, предельно занятый на службе, он был не в силах самостоятельно возиться с подготовкой к печати и изданием своих книг. А впоследствии - не хотел огорчать своего записчика, меняя его на нового.
Работа над книгами временами преподносила неожиданные и приятные сюрпризы. Еще до своей "боевой" командировки, в 1947 году, Иван Никитович познакомился со старым русским летчиком, участником Первой мировой войны внуком И.А. Айвазовского К.К. Арцеуловым, внесшим значительный вклад в историю русской авиации. В годы Первой мировой войны Константин Арцеулов совершил более 100 боевых вылетов на "фармане" и "ньюпоре-11", главным образом на разведку и бомбардировку войск противника, неоднократно вступал в воздушный бой с вражескими самолетами. В сентябре 1916 года он первым в России совершил три витка штопора и, переведя машину в пикирование, вышел из него. Позднее служил в Севастополе в качестве обучающего офицера-инструктора. Среди его учеников был курсант В.П. Чкалов. В последние годы он активно занимался изобразительным искусством - писал картины, создавал эстампы и гравюры, иллюстрировал журналы и книги…
К взаимному удовольствию, Арцеулов близко сошелся с Кожедубом и предложил ему проиллюстрировать его новую книгу. Предложение было с восторгом принято. Кисти Арцеулова принадлежат выразительные иллюстрации к книге Кожедуба "В воздушных боях", увидевшей свет в 1951 году.
Книги Кожедуба были переведены на иностранные языки, изданы в нескольких странах мира. В последние годы жизни Иван Никитович дополнял свою последнюю книгу "Верность отчизне", уточнял и исправлял неточности, готовил к переизданию. Но "новое политическое мышление" в СССР, приведшее к его развалу, расстроило и затормозило его работу.
А ведь над новым изданием своей книги Кожедуб работал долгие годы. Хрупкое равновесие, достигнутое к середине 60-х годов в отношениях с Соединенными Штатами, и естественная осторожность советского правительства не позволили тогда опубликовать интереснейшие материалы из богатой боевыми событиями жизни первого советского аса. Речь идет об участии советских летчиков в корейской войне 1951 - 1953 годов, когда Кожедуб был командиром дивизии.
Несколько раз в 1963 и в 1970 году Иван Никитович вместе с бывшим адьютантом эскадрильи В.А. Фоминым ездил в Центральный архив ВС СССР в Подольск, работал там, делал выписки из документов "своих" полков. Не трогая Кореи - эта тема оставалась секретной, - он хотел рассказать о своей летной работе и о боевых товарищах более подробно.
В личном экземпляре книги "Верность отчизне" 1969 года издания с небольшой правкой автора на полупустой 5-й странице с посвящением боевым товарищам сохранились строки, написанные Героем Советского Союза Главным маршалом бронетанковых войск П.А. Ротмистровым:
"Дорогой Иван Никитович!
Это очень серьезная книга. И никакая не детская или, скажем по-другому, написана для взрослых, а художественно оформлена так, что ее одинаково будут читать, а скорее всего и читают с одинаковым интересом как взрослые, так и юношество. Вы хорошо сделали, что эта книга увидела свет.
14.1.70.
С уважением П. Ротмистров".
Маршал. Последние годы
В марте 1990 года Кожедубу позвонил американский художник, через переводчика представился, рассказал, что нарисовал картину одного из его боев, и попросил о встрече. На рисунке была изображена пара Ла-7, атакующих Ме-262. Внизу подпись - "Ivan Kodjedub". На встрече американец выложил на стол целую кипу своих творений, несколько недорогих сувениров и попросил старого маршала оставить на них свой автограф.
- Рука болела месяц, - жаловался Иван Никитович.
Этот случай свидетельствует о популярности Кожедуба во всем мире. О нем написаны сотни статей, опубликованы десятки интервью с ним. Многочисленные публикации о трижды Герое Советского Союза за рубежом, когда его, действующего офицера, генерала, маршала, скрывала завеса секретности, естественная для военного человека, вызывают определенный интерес. Прежде всего отметим, что большинство разнообразной "импортной" информации о Кожедубе вторично, в ней много несообразностей, неточностей, а порой и выдумок, идущих от незнания иностранными авторами русской жизни, тенденциозного к ней отношения. Все публикации о Кожедубе можно условно разделить на исследовательские, написание которых было продиктовано благими намерениями, и чисто заказные, сделанные по заказу антисоветских, в последнее время - антироссийских кругов.
Примером второго подхода может служить книга Толивера и Констебла, изданная в России под названием "Лучший ас Второй мировой", с путаными комментариями переводчика. В ней рисуется жуткая, не имеющая никакого сходства с реальностью картина русского плена, отвратительные портреты советских солдат и офицеров. На фоне клеветнических "зарисовок" дается портрет "генерал-майора Кожедуба". Не будем говорить о том, что к моменту подготовки книги в печать в 1967 году Кожедуб давно уже, с 1962 года, носил звание генерал-лейтенанта авиации. Примечательна и высказанная в книге догадка: американские военные твердо уверены, что опытные русские пилоты участвовали в боях и что Кожедуб добавил еще несколько самолетов к своим 62 победам в годы Второй мировой войны.
В целом же среди его биографических данных достоверно лишь то, что он родился на Украине и официально одержал 62 победы. При этом авторы утверждают, что "три Золотые Звезды… примерно соответствует медали Почета американского конгресса", что только пятнадцать советских летчиков одержали больше побед, чем лучший американский ас Бонк. На самом деле все это далеко не так. Из заключительной части "жизнеописания" Кожедуба хорошо вырисовывается цель, которую авторы преследовали:
"Автобиография Кожедуба "Я атакую" была опубликована в 1956 году в Восточной зоне Германии. То, что могло и должно было стать интереснейшей исторической работой, оказалось напыщенной и пустой книжонкой. А главным событием в жизни Кожедуба было вступление в КПСС. Все детали его жизни с первых школьных дней до награждения высочайшими орденами своей страны показаны через красную призму, которая искажает даже цвета его блестящей карьеры летчика".
Дальше следует столь же "ловкое" описание жизни Александра Ивановича Покрышкина, где авторы, очевидно "по-свойски", называют его Сашей.
Помещенный в книге список советских асов, несмотря на участие переводчика-россиянина, искажен до невероятности - огромная путаница присутствует в написании фамилий, имен, отчеств и конечно же числа побед.
Неудивительно, что подобное произведение бывших штабных американских военных, напуганных в свое время боевой мощью Советского Союза, написанное по заказу милитаристских кругов, тех, что сами американцы называют "бешеными", устарело уже к моменту своего выхода в свет. Но несмотря на это, что вполне в духе времени, оно было небрежно переведено и наспех издано в России. Не счесть сейчас в нашей стране "борцов" со своей собственной историей, ее ненавистников. Заметим, что если раньше на таких произведениях, изданных и переизданных в крупнейших военно-исторических издательствах мира, воспитывалась в основном западная молодежь, то теперь они подсовываются нашему молодому поколению.
Не случайно, что в свое время советские летчики, а с ними и наш герой с удивлением и недоверием воспринимали сведения об астрономических счетах немецких асов. Во время войны наши асы абсолютно не знали никого из немецких летчиков и, как выразился П.А. Брызгалов, - знать не хотели. Позднее имена этих людей воспринимались как некие символы враждебной пропаганды, чем они, в сущности, и были. В годы перестройки имена немецких асов с неправдоподобными цифрами их побед в воздушных боях с советскими летчиками стали пропагандироваться у нас особенно назойливо, с подачей все новых "подробностей" и "деталей".
Существует одна интересная особенность: счета "лучших немецких асов Второй мировой войны" росли в этой войне тем быстрее, чем больше Германия утрачивала господство в воздухе. На идеологическом фронте нацисты были неколебимы, отсюда и их девизы: "Немецкие летчики лучшие в мире", "Люфтваффе не знает поражений", "Один Me-109 стоит десятка "яков"". Отсюда - и безговорочное признание всех заявленных немецкими летчиками побед. Таким образом создавались и герои.
Главком ВВС Петр Степанович Дейнекин, пользуясь потеплением отношений между Россией и Германией, в 1991- 1992 годах несколько раз просил высшее командование Бундеслюфтваффе предоставить ему возможность встретиться с известным немецким летчиком Эриком Хартманом:
- Вначале они обещали, затем брали тайм-аут, но потом твердо по сути, хотя и мягко по форме отказывали. В конце концов стало понятно, что тут что-то нечисто - по-видимому, Хартман был тяжело болен, и я оставил свои попытки.
К концу жизни Хартман действительно был болен, но его отношения с американскими союзниками и действующим германским генералитетом значительно ранее осложнила его принципиальная позиция по американскому истребителю Ф-104 "Старфайтер", которым в начале 1960-х годов перевооружали Германию. Из 916 машин этого типа, поставленных в Германию, было потеряно 292, погибло 116 пилотов! Такой ужасной статистики не знала ни одна крылатая машина в мире, выпускавшаяся большой серией. Полковник Хартман резко и открыто протестовал против принятия этого американского самолета на вооружение Бундеслюфтваффе, но, не найдя понимания, ушел в отставку.
Умер Эрик Хартман - кавалер Рыцарского креста с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами - 20 декабря 1993 года. Он был одним из 27 кавалеров этой германской награды, одним из девяти немецких летчиков, удостоенных ее. Но и после его смерти очень многих любителей авиации продолжает беспокоить простой вопрос: Хартман сбил 352 самолета, а Кожедуб только 62? При этом не все понимают, что корректнее говорить: Хартману записаны 352 победы, а Кожедубу - 62. Вот здесь и встает вопрос: записаны кем, на основании чего?
Кожедубу победы записывались командованием ВВС РККА с соблюдением ряда приказных требований, после согласования в десятке военных и военно-партийных инстанций. Хартману - с его слов, после заполнения отформатированной и растиражированной анкеты с массой формальных граф. Сначала эти победы записывались командованием люфтваффе при одобрении и плотной опеке ведомства доктора Геббельса. Позднее успехи немецких асов тщательно реставрировались, подкрашивались и вновь тиражировались американскими полувоенными "специалистами" типа Толивера и Констебля, выполнявшими очевидный пропагандистский заказ холодной войны, которая, по сути, никогда не кончалась и не ослабевала. В своем движении на Восток НАТО поглотило все страны бывшего восточноевропейского блока, окружает Россию кольцом своих сторонников из числа бывших Советских республик и не собирается останавливаться. Вот почему всевозможные "труды" относительно военной истории России, выходящие на Западе, по-прежнему полны подтасовок и несуразиц.
Вернемся к проблемам статистики. Реальный счет каждого летчика от официального отличает некий поправочный коэффициент (назовем его коэффициентом достоверности), который индивидуально для каждого летчика мы, увы, определить, скорее всего, уже не сможем. А вот средние его показатели для авиации сторон, противоборствовавших на Восточном фронте-в частности, для СССР и Германии, - устанавливаются достаточно просто. Для этого необходимо разделить число реально потерянных соответствующей стороной самолетов на число заявленных побед. При известном количестве летчиков реальное число побед высчитывается при помощи закона больших чисел. У немецких асов, как у проигравшей стороны, коэффициент достоверности был намного меньше, чем у советских летчиков. Это естественно - именно так реагировало командование и политическое руководство Германии на неизбежность поражения, очевидную для многих немцев уже в 1943 году, на тяжелейшую обстановку на фронтах и в небе над рейхом.
Расчеты показывают, что для большинства советских летчиков коэффициент достоверности колеблется от 0,3 до 0,6, для немецких летчиков, имеющих от 100 побед на Восточном фронте, - от 0,1 до 0,2.