В качестве следующего этапа образования Джозеф с полного согласия родителей избрал Гарвардский университет, одно из самых престижных высших учебных заведений страны. Гарвардское образование давало путевку в высшее общество не только Бостона, но и далеко за его пределами, разумеется, если использовать университетские годы именно с целью строительства дальнейшей карьеры. К тому же университет был буквально под боком - он находится фактически в пределах Бостона, правда, в той части города, которая существует как бы сама по себе и даже носит особое название - город Кембридж. Отсюда, между прочим, нередкая путаница - Гарвардский университет в Соединенных Штатах смешивают с Кембриджским университетом в Великобритании.
Для поступления в Гарвард было, правда, весьма серьезное препятствие - невысокая успеваемость в Латинской школе. И тем не менее приемный комитет согласился допустить молодого человека в столь престижный университет, скорее всего потому, что он был сыном богатого и влиятельного бостонского общественного деятеля. Юноша, однако, был предупрежден, что следует наверстать упущенное, иначе овладеть сложными университетскими предметами будет невозможно.
Поступив в университет в том же 1908 году, Джозеф и здесь должен был пробиваться в "высшее общество", ибо в Гарварде существовала жесткая кастовая система. Наиболее отчетливо она проявлялась в студенческих клубах. В привилегированные клубы, особенно в самый аристократический под названием "Хрустальный", попасть было крайне трудно. Пришлось довольствоваться членством в более скромном клубе "Hasty pudding" (это название можно очень приблизительно перевести как "Клуб быстро приготовленного пудинга", но не исключен и перевод "… быстрого поедания пудинга". Члены клуба особенно не задумывались над его названием, им достаточно было знать, что они принадлежат к "Быстрому пудингу"). Занимались же они дружеским времяпрепровождением, которое нередко сопровождалось озорством и даже хулиганскими выходками.
Как житель Бостона, Джозеф вполне мог позволить себе жить в доме своих родителей, которые против этого и не возражали. Но он вместе с Бобом Фишером, уже хорошо известным всей Америке футболистом, снял комнату именно в Кембридже, рядом с университетским кампусом (зеленым городком, в котором среди деревьев и лужаек размещены административные службы, учебные корпуса, библиотеки, общежития, спортивные сооружения, столовые, медицинские учреждения, церковь и т. д.).
Общение с Фишером было очень полезным. Став видной фигурой, тот быстро научился соответствующему поведению и, проявляя снисхождение к Джозефу, покровительственно учил его, как себя вести, с кем общаться, помнить, что за ним постоянно наблюдают, ожидая со стороны отсталого ирландского католика каких-нибудь "ляпов", которые можно было бы высмеять или даже подвести под административную ответственность.
Что же касается учебы, то в университете Джозеф двигался тем путем, который избрал еще в школьные годы. Лишь частично последовав добрым советам, полученным при поступлении, он учился более или менее удовлетворительно, заботясь главным образом о том, чтобы без проблем завершать один год обучения и двигаться дальше.
Поясним, что термин "курс" в США в данном смысле не употребляется, он относится только к изучаемым предметам. А по годам или семестрам обучения студенты делятся на новичков (freshman), младших (junior), овладевших некоторыми знаниями (sophomore), старших (senior) и выпускников (undergraduate).
С несколько большим интересом, чем другие предметы, Джозеф изучал историю. Но по-настоящему серьезно занимался он только экономическими дисциплинами. Впрочем, курс бухгалтерского учета, на который он записался, показался ему настолько скучным, что Джо отказался от него, понимая, что скорее всего получит неудовлетворительную оценку.
Правда, у молодого человека, озабоченного, казалось бы, только материальными делами и карьерным продвижением, неожиданно прорезалась и совершенно другая страсть. Он полюбил музыку, причем не только легкую, которую он слушал на музыкальных вечерах, охотно посещаемых с приятелями, и в доме родителей в исполнении сестер (они неплохо играли на фортепиано). Джо стал верным поклонником и музыки симфонической. Он регулярно бывал на симфонических концертах и начал собирать граммофонные пластинки.
Со временем Джозеф Кеннеди накопил огромную коллекцию записей серьезной музыки, начиная с органных концертов эпохи Возрождения до произведений современников, стал подлинным меломаном. В зрелые годы свои редкие свободные часы он проводил, как правило, слушая записи классических произведений. По этому поводу он, однако, особенно не распространялся, так как любовь к музыке могла поставить под сомнение его жесткий характер и общепризнанную, нередко подчеркиваемую им самим, склонность и способность к обогащению.
Однако эстетическое увлечение и в пору своего возникновения ни в малой степени не отвлекало молодого человека от весьма прозаических дел, которые появлялись одно за другим и позволяли постепенно откладывать всё большие суммы на появившиеся банковские счета.
Однажды он разговорился с водителем и владельцем автобуса, который сообщил, что собирается эту машину продать. Договорившись с приятелем по Гарварду Джо Донованом и поторговавшись с владельцем, он в складчину со своим тезкой купил автобус всего за 66 долларов. А вслед за этим был начат довольно прибыльный бизнес - впервые в Бостоне приятели стали проводить автобусные экскурсии для приезжих. Донован сидел за рулем, а Кеннеди с апломбом рассказывал общеизвестные истины, которые он только что выучил на память по справочнику. Более того, удалось договориться, чтобы экскурсии начинались от Южного вокзала - главного железнодорожного узла Бостона, что обеспечивало постоянный наплыв желающих узнать о городе - историческом и культурном центре - что-то новое. Эта работа проводилась в летние каникулярные месяцы, и каждый из совладельцев автобуса заработал по несколько тысяч долларов, что для начинающего бизнесмена по тем временам было немалой суммой.
Вначале экскурсии проводились по городу, но вскоре, осмелев, приятели стали возить посетителей Бостона в расположенные неподалеку знаменитые городки Лексингтон и Конкорд. Это были места боевой славы американцев. Именно здесь 19 апреля 1775 года произошли первые бои во время Войны за независимость в Северной Америке.
Джо с упоением приводил опять-таки общеизвестные факты о том, как двухтысячный английский отряд подполковника Ф. Смита выступил из Бостона в Конкорд, находящийся в 30 километрах от центра города, с задачей захватить склад оружия восставших колонистов, как на марше, а затем при подходе к Конкорду и Лексингтону английские войска подверглись нападениям американских колонистов, действовавших в рассыпном строю и стрелявших из-за укрытий. Рассказывалось и о том, что только при поддержке подкрепления английскому отряду, потерявшему около 300 человек, удалось отойти к Бостону. Американцы потеряли 100 человек из 400. К энциклопедическому тексту добавлялись красочные детали, скорее всего, просто придуманные молодым экскурсоводом.
Видимо, еще в студенческие годы Джозеф стал подумывать о перемещении в новую финансовую столицу Соединенных Штатов - Нью-Йорк. Бостон постепенно утрачивал качества центра капиталистических авантюр, живого предпринимательства. Оставаясь легендарным с точки зрения истории возникновения американской нации и государства, город постепенно терял свои черты "финансового гения". Р. Вейлен пишет: "Он стал прибежищем достойных людей, не имевших воображения, которые поглощали свою овсянку каждое утро, хотя ее ненавидели, которые брали с собой зонтики, если на небе появлялось единственное облачко, и которые твердо следовали по стопам своих отцов, чтобы подсчитывать богатство, накопленное их дедами".
Автор справедлив лишь отчасти - Бостон сохранял черты мощного финансового, промышленного, политического и культурного центра, но действительно наиболее предприимчивые и деятельные люди стремились делать деньги именно в Нью-Йорке, превращавшемся в финансовую столицу мира.
Однако сначала необходимо было устроить личную жизнь. На приемах и других официальных торжествах, на собраниях и вечеринках богатой молодежи Джозеф часто встречал Розу - юную и энергичную, хотя и не очень красивую дочь мэра Бостона Джона Фицджералда, так же как и он сам имевшего ирландские корни, правда, значительно более отдаленные и смешавшиеся с другими национальными корнями.
Джон Фицджералд с 1895 по 1901 год побывал членом конгресса, затем занялся издательским бизнесом, купив газету "Репаблик" и использовав ее для своего продвижения в местной политике. Он был избран мэром в 1905-м и переизбран в 1910 году, теперь на четырехлетний срок в соответствии с изменившимися правилами. В связи с тем, что он занялся политикой, будучи почти бедняком, а оставил ее, имея крупное состояние, Фицджералда часто обвиняли в коррупции, но обвинения никогда доказаны не были, и он всегда выходил сухим из воды. Американский историк Лоуренс Лимер пишет: "Он был классическим политиком своего времени, и, по всей вероятности, деньги просто липли к его рукам".
В 1889 году Фицджералд женился на Мэри-Джозефине Хэннон, стройной красавице, брак с которой продолжался 61 год. Мэри-Джозефина родила шестерых детей. Роза была самой старшей.
Когда Розе было 15 лет, отцу выпала большая честь - он был принят тогдашним президентом США Уильямом Маккинли. На прием Фицджералду удалось взять с собой не только Розу, но и ее младшую сестру Эгнес. Президент удостоил комплиментом именно Эгнес, сказав, что она - самая красивая девочка, когда-либо приходившая в Белый дом. Роза затаила обиду, решив, что она должна всего добиваться своими силами, и действительно стремилась быть первой и в спорте, и в общественной деятельности, и в компаниях.
Летом 1907 года семья Фицджералд отдыхала на модном курорте Олд-Орчард-Бич, где пребывала и семья Кеннеди. Молодые люди - девятнадцатилетний Джо и семнадцатилетняя Роза - познакомились поближе, понравились друг другу. Оба они, однако, были еще очень молоды, и прошло несколько лет, прежде чем между ними возникли разговоры о совместной жизни. Будучи студентом, Джо ухаживал за Розой, они встречались, но тайком, тщательно скрывая свои отношения.
Надо признать, что в намерениях Джо немалую роль играл и трезвый расчет. Породниться с мэром, да еще и первым в истории США мэром - одновременно католиком и ирландцем, - было явно выигрышной картой.
Джон Фицджералд (1863-1950) действительно был выдающейся в городе фигурой. Не только граждане ирландского происхождения и католическая община, но и протестантское большинство жителей относились к нему с симпатией. За умение произносить спонтанные длинные речи, которые не надоедали слушателям, так как декламировались с артистизмом, хотя подчас были незначительными по содержанию, да еще за то, что он с удовольствием пел старую ирландскую песню "Сладкая Аделина", мэра прозвали "медоречивый Фиц". Он был инициатором привлечения значительных частных средств в городскую инфраструктуру и особенно в модернизацию бостонского порта, который наряду с нью-йоркским стал важнейшим импортно-экспортным океанским пунктом на восточном побережье страны.
Более значительные амбиции "медоречивого Фица", однако, не увенчались успехом. Он баллотировался в сенат в 1916 году, но проиграл выборы, был избран в палату представителей в 1919 году, но его соперник оспорил результаты, и суд признал избрание недействительным. Неудачей закончились для него и выборы на губернаторский пост в штате Массачусетс в 1922 году. Тем не менее Фицджералд на протяжении своей долгой жизни оставался одним из самых уважаемых бостонских деятелей, продолжая пользоваться авторитетом не только в ирландской общине, но и среди подлинных "янки".
Так что в сватовстве Джозефа чувственные мотивы явно были сильно сдобрены вполне прагматическими.
Правда, мэр рассчитывал найти супруга своей дочери в более избранном обществе. Фицджералд всячески подчеркивал прекрасное классическое образование Розы, знание ею французского и немецкого языков, умение прекрасно держаться в самом высоком свете и к тому же глубокую религиозность.
Он предпочитал, чтобы его дочь вышла замуж не за ирландца, а за янки. К своим же соотечественникам Фицджералд относился не более чем терпимо - ведь это были его избиратели, в глубине души считая их людьми второго сорта. Роза через много лет писала: "Я вспоминаю, как мой отец говорил, что типичный образ ирландского политика - это человек со стаканом виски в руке и трубкой во рту. Поэтому мой отец никогда на публике не пил и вообще никогда не курил". Она продолжала: "Благодаря отцу мы были в состоянии достойно принимать у себя людей самого высокого положения".
Фицджералд даже присмотрел себе зятя в лице преуспевающего чайного фабриканта Томаса Липтона (чай фирмы "Липтон" до наших дней пользуется спросом во всем мире).
Но девушка оказалась упрямой, и отец, после некоторых колебаний, дал согласие на брак. Отцовское благословение облегчили два факта. Во-первых, Джозеф к этому времени стал не просто предпринимателем средней руки. Собрав необходимые средства, главным образом заняв разные суммы у знакомых и родственников, он стал владельцем контрольного пакета акций сравнительно небольшого банка "Колумбия Траст" с центром в Бостоне. Во-вторых, сам Фицджералд, отнюдь не из соображений этнической приверженности, а из политического расчета незадолго перед этим задумался о том, что целесообразно было бы ввести представителя ирландской общины в число тех, кто руководит банковским делом в его городе. При встрече он задумчиво сказал президенту бостонского банка: "У вас много ирландских вкладчиков. Почему бы вам не ввести какого-нибудь ирландца в совет директоров?" Теперь в лице жениха дочери появлялась весьма удобная кандидатура для такого значительного в местных условиях поста.
Свадьба состоялась 7 октября 1914 года. Фицджералд вел себя как отец, вынужденный примириться с капризом дочери. Пышных торжеств не устраивали, семейное празднество прошло без шума. Правда, церковный свадебный обряд совершил сам католический кардинал Уильям О'Коннел. Джозеф позже хвастался по этому поводу: "Я всегда хотел, чтобы меня обвенчал кардинал, и это действительно произошло". Последовало краткое свадебное путешествие, скорее даже не путешествие, а просто отдых на лоне природы в курортном местечке Уайт-Сульфур-Спринг в штате Виргиния.
Вслед за этим молодые поселились в купленном ими в рассрочку трехэтажном доме 83 по Билс-стрит в поселке Бруклайн, приятном зеленом пригороде Бостона, куда вела только что введенная в эксплуатацию линия троллейбуса - европейской новинки, буквально потрясшей город. Жили здесь в основном люди среднего класса.
Трехэтажный дом с девятью комнатами (ныне здесь музей семейства Кеннеди) был не очень дорогой - стоил он 65 тысяч долларов, но сразу надо было выложить в качестве предварительного платежа две тысячи, а это потребовало новых займов. Деловой успех, ранее в основном удовлетворявший азартную натуру Джозефа Кеннеди, теперь становился жизненной необходимостью. Из весьма своеобразного спорта бизнес начинал превращаться для него, собиравшегося стать примерным семьянином, заботливым отцом будущих многочисленных потомков, в ответственное занятие, в котором он должен был преуспеть в максимальной степени.
Кеннеди стал президентом банка, пакетом акций которого он располагал. В этом качестве он быстро привык к управлению финансами жесткой рукой, с максимальной для себя выгодой. Его невозможно было уговорить пойти на уступки, отсрочить платеж.
Иногда он совершал довольно экстравагантные сделки, правда, в пределах сравнительно небольших денежных средств.
Однажды его хороший знакомый Эдди Велч попросил заем, необходимый для свадебного путешествия. Как водится, Джозеф потребовал что-либо в залог. Эдди предложил в качестве такового свой хороший новый автомобиль. Легковые машины были тогда еще редкостью. Своего автомобиля Джозеф не имел, и он договорился с Эдди, что вместо процентов, которые полагались по займу, он будет в течение месяца пользоваться автомобилем, как ему заблагорассудится.
У знакомого начался медовый месяц, а Кеннеди гордо разъезжал на машине по Бостону, нарочито нажимая на клаксон при виде знакомых. О том, что приближается время возврата дорогой игрушки, он как-то позабыл. Однажды Джозеф запарковал машину возле театра, куда он отправился с супругой. Каково же было его удивление, когда, выйдя на улицу после спектакля, он обнаружил, что машины нет на месте. Поднятая на ноги полиция быстро выяснила, что как раз истек месяц пользования и Велч, не предупредив, просто забрал свою машину, как это и полагалось по соглашению. Тем не менее Джозеф чувствовал себя оскорбленным и более на подобного рода сделки не шел.
Глава 2.
МАГНАТ И ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ
Биржевой делец
Весьма влиятельный тесть стремился привлечь Джозефа к административной службе. Он добился, чтобы того ввели в состав руководства Компании по залогам и займам, которая существовала при мэрии. В этом качестве Джозеф провел ряд инспекций банковских учреждений, обнаружил немало злоупотреблений. Но работа "на начальство" города ему не понравилась, и он вскоре покинул компанию, предпочтя ей частный бизнес, став членом совета доверенных лиц Массачусетской компании электричества, полностью сохранив свою долю в банке, который стал уже своего рода семейным бизнесом: пост председателя правления он передал своему отцу.
В 1917 году, однако, последовало новое соблазнительное предложение.
Бушевала Первая мировая война, в которую США вступили в апреле 1917 года. Многие соученики Кеннеди и по Латинской школе, и по Гарварду записались добровольцами в армию, часть из них отправилась за океан. Несмотря на то что США реально участвовали в военных действиях в Европе всего лишь полгода, некоторые знакомые Джозефа были убиты и ранены. Сам же Джо использовал какие-то каналы (они остались неизвестными), чтобы избежать призыва не только в действующую армию, но вообще в вооруженные силы, и его университетские товарищи высказывали по этому поводу самые нелицеприятные мнения.
Кеннеди отбивался. Он запальчиво говорил, что служит своей стране по-иному. На деле его "служба родине" обернулась следующим образом.