Впервые на русском языке! Уникальные фронтовые записки офицера парашютно-танковой дивизии "Герман Геринг". Откровения ветерана об ужасах войны на Восточном фронте. Поразительная судьба, достойная авантюрного романа.
В начале войны Карлу Кноблауху довелось воевать и в передовом отряде пехотной дивизии, и наблюдателем воздушной разведки, а после тяжелого ранения, полученного в бою с советскими истребителями над Вязьмой, он по выздоровлении был направлен в парашютно-танковую дивизию "Герман Геринг", где всего за несколько месяцев сделал неплохую карьеру - от командира взвода до командира батальона. И если бы не открывшаяся рана, Кноблаух должен был погибнуть с остатками своей части в Берлине, но его откомандировали из города всего за несколько часов до того, как советские войска замкнули кольцо окружения…
Эта книга - потрясающее свидетельство ветерана, чудом выжившего в страшной бойне Восточного фронта, откровенный рассказ об агонии Вермахта и Люфтваффе, о разгроме и падении Третьего Рейха.
Содержание:
-
Карл Кноблаух - Кровавый кошмар Восточного фронта - Откровения офицера парашютно-танковой дивизии "Герман Геринг" 1
-
Предисловие 1
-
Предыстория 1
-
Из моих личных записей 1
-
Участие в боях в составе воздушно-десантных войск 2
-
1-й батальон 16-го парашютно-десантного полка в приграничных боях под Гольдапом в Восточной Пруссии 4
-
Зимнее советское наступление и гибель 2-го парашютно-десантного панцерфузилерного батальона дивизии "Герман Геринг" 13
-
Путь из Восточнопрусского котла в рейх 20
-
Навстречу концу 24
-
-
Примечания 28
Карл Кноблаух
Кровавый кошмар Восточного фронта
Откровения офицера парашютно-танковой дивизии "Герман Геринг"
Предисловие
О военных действиях, политической подоплеке и человеческих взаимоотношениях написано много: былей и небылиц, конкретного, и не конкретного, и много бессмысленного. Необходимо всегда относиться с достаточной долей скептицизма к тем работам, литературное отображение исторических событий в которых обусловлено коммерческим интересом.
Мои воспоминания по-настоящему достойны того, чтобы изобразить их в драматической форме. Но представить их в виде "драмы" у меня не было никакого желания.
При изложении событий я исходил из необходимости фиксирования действительности, а не модифицированных конструкций их хода. И, во всяком случае, не руководствовался лозунгом: "Посмотрите на меня, я был не таким, как масса. Я наблюдал за происходящим и был в стороне от него!"
Прусский элемент моего воспитания объясняет некоторые действия, которые сегодня могут быть непонятными. То же относится и к поведению бывших со мной рядом товарищей, воспитанных, как и я, на постулате прусской аристократии "больше быть, чем казаться, много делать, меньше говорить!".
Мои записи представляют собой правду без каких-либо приписок. Псевдонимов тоже нет. Чтобы не фальсифицировать связь между "событиями" и "отношением", информация, которую я получил только после войны, намеренно в моих записях не приводится.
Если у читателя сложится впечатление, что я некоторые события не раскрыл или описал недостаточно полно, то это произошло потому, что эти темы не были частью окружавшей меня действительности.
С благодарностью я вспоминаю товарищей, чьи пути пересекались со мной в высотах и падениях человеческого существования, и тех, что прошли часть моего жизненного пути вместе со мной.
Я не прошу признательности за мои действия, я прошу только готовности непредвзято подумать о содержании моих записок.
Предыстория
В 1940 году я участвовал в кампании во Франции. Воевал в составе передового отряда 95-й пехотной дивизии.
С октября 1941 года по сентябрь 1943 года - наблюдатель оперативной воздушной разведки сухопутных войск. 4-я эскадрилья дальней разведки.
3 сентября 1943 года получил ранение в воздушном бою с советскими истребителями над Вязьмой (СССР). (165-й боевой вылет.)
Из моих личных записей
Август 1944 года
Запасной лазарет Бад-Пирмонт. Вскоре предстоит выписка. Месяцы долгого выздоравливания позади. Вечером 24 августа я прибыл в Кведлинбург на сборный пункт фронтовых летчиков. Мне дали комнату. Отдельно расположиться не удалось, но я исходил из того, что мое пребывание здесь будет недолгим.
Сборный пункт представлял собой кадровый орган. Здесь собирали летный состав после лечения в госпиталях и после полного выздоровления снова распределяли по летным частям.
Вечером я сидел в своей каморке. Это ничегонеделание подавляло меня. Я заметил, что лишь немногих годных по здоровью летчиков, наблюдателей, радистов и бортовых стрелков скова отправляли на фронт в летные части. Из лазаретов прибывало много летного состава. Сборный пункт уже вскоре начал трещать по швам. Здесь, по-видимому, что-то было не так. Я решил при ближайшей возможности поговорить с командиром о моей дальнейшей службе.
7 сентября
Утром я попросил адъютанта назначить мне время для беседы с командиром. В 15 часов я стоял перед высоким господином:
- Лейтенант Кноблаух прибыл по вашему приказанию!
- Садитесь! Вы просили о беседе? О чем пойдет речь?
- Господин майор, после почти годового пребывания в госпитале мое здоровье находится теперь в том состоянии, которое позволяет мне снова приступить к службе в соответствии с моей подготовкой. Если господин майор…
Дальше сказать я ничего не успел. Начальник сборного пункта встал и прервал меня движением руки:
- Из вашего личного дела я знаю, что вы больше непригодны к летной службе. Чего вы хотите?
Командир был раздражен. Он встал у окна и требовательно взглянул на меня. Исходя из правил хорошего тона, я привстал:
- Господин майор, я не исхожу из того, что с моим ранением завершилась моя военная карьера. Я думаю, что для меня найдется применение и вне летных частей…
Командир снова меня прервал еще более раздраженно:
- Если вы думаете, что вообще еще можете что-нибудь делать, то можете отправляться в танковую дивизию "Герман Геринг". Я напишу представление!
Он думал, что размазал меня по стенке. Теперь уже разозлился я:
- Если у господина майора больше никаких предложений нет, я могу пойти и в танковую дивизию "Герман Геринг"!
Мой собеседник прищурил глаза:
- Как хотите. Идите к адъютанту, он все устроит! Адъютант, очень приветливый человек, сразу же начал работу. Я подписал формуляр и принял к сведению, что вскоре буду переведен.
По дороге в свое жилище я задал себе вопрос: верно ли мое решение? В этом я был не уверен. У меня возник еще один вопрос: почему командир не хотел давать мне назначения? Если он так поступал и с другими, то могло ли это быть заявлением большого количества пребывающих и скучающих здесь военнослужащих летного состава. Могли быть, естественно, и другие причины.
18 сентября
Я покинул прекрасный Кведлинбург и неприветливый сборный пункт фронтовых летчиков. Мой перевод оформлен. Я сижу в скором поезде на Берлин. Во второй половине дня я приехал в Райникендорф, что на северо-западе Берлина. Доложил о прибытии в казарме "Герман Геринг", которая, несмотря на войну, все еще производит впечатление ухоженной.
В адъютантской я узнал, что самое позднее через четырнадцать дней можно рассчитывать на мой перевод во фронтовые части. Дивизия воюет на востоке.
Борьба с силами вторжения союзников принимает все более жесткие формы. Главное командование вермахта 25 сентября известило: "В Западной Голландии наши войска на новых позициях отразили многочисленные атаки противника. В районе Арнхайм - Нимвеген высадившийся с воздуха десант противника понес большие потери, так и не успев перейти в наступление. Мелкие атаки противника были отражены в ожесточенных ближних боях. В результате них остатки 1-й английской воздушно-десантной дивизии, ведущие бои на узкой полоске территории, понесли потери 800 человек ранеными…" Кто внимательно читает хорошо составленный текст новостей, мог понять, что нашим действительным успехам в обороне противостоят большие потери в территории.
Прежде чем отправиться на Восточный фронт, я навестил своих родственников в Шпандау. Уже в дверях я понял, что настроение у них подавленное. Тетя Марта рассказала мне, что мой двоюродный брат Вольфганг (лейтенант люфтваффе) в течение некоторого времени считается без вести пропавшим в Южной Франции.
До наступления темноты я был уже в Райникендорфе.
27 сентября
Имперское радио сообщило: "26 сентября в районе Арнхайма окончательно было сломлено сопротивление окруженной 1-й английской воздушно-десантной дивизии. В десятидневных боях быстро сосредоточившимся силам всех родов вермахта под командованием командира танкового корпуса СС обергруппенфюрера СС и генерала войск СС Биттриха удалось полностью уничтожить элитную английскую дивизию, несмотря на ее ожесточенное сопротивление и подкрепления, получаемые ею с воздуха. Все попытки противника деблокировать окруженную дивизию с юга были отражены с большими потерями. Всего было захвачено 6450 пленных, насчитаны тысячи убитых, в число трофеев входят 30 противотанковых пушек, другие орудия, 250 автомобилей. Уничтожено и захвачено 1000 грузовых планеров и подбито более 100 самолетов…"
"Мы побеждаем даже мертвыми!" - вспомнил я слова моего отца.
30 сентября
Пора! Я упаковал свои скромные пожитки. В поездку я отправляюсь только с полевой сумкой и туалетными принадлежностями.
Станция Цоо. Я стою на платформе и жду поезд с отпускниками на Варшаву. До отправления еще пять минут.
1 октября
Поезд остановился на перегоне между Познанью и Кутно. Едем вперед очень медленно. Нам навстречу в сторону Берлина идут поезда с ранеными.
Участие в боях в составе воздушно-десантных войск
В полдень мы подъехали к Варшаве и нам приказали освободить вагоны. Ветер доносил грохот канонады близкого фронта. Воздух вибрировал. На грузовике я отправился дальше на север. И в районе Моди нашел штаб танковой дивизии "Герман Геринг". Боевые части дивизии вели бои в составе 4-го танкового корпуса СС. Комендант штаба сказал мне, где я могу разместиться.
2 октября
Доложил о своем прибытии дивизионному адъютанту, который заявил мне и другим вновь прибывшим офицерам, что нас, прибывших на фронт из разных частей ВВС, придется снова "учить действовать и жить в пехоте".
Мне тоже такое решение показалось правильным. Среди запасных офицеров я увидел связистов ВВС, зенитчиков и даже кого-то из летного состава. Вскоре нас отправили в Рюпин в Восточную Пруссию. Рюпин находится на песчаных пустошах между Торном и Зольдау. Ландшафт очень похож на Альтмарк. Вечером нас приняла рюпинская запасная учебная часть. Начальник нашего курса - сильно хромающий капитан - поздоровался с нами и дал понять, что этот учебный курс нам необходим. У меня было впечатление, что большинство из присутствующих здесь "новоиспеченных пехотинцев" добровольно пошли на новую службу.
Я посмотрел учебный план и понял, что для меня ничего нового в нем нет.
Мы получили саржевые костюмы для боевой подготовки и карабины. Китель со знаками различия остался в шкафу. Я снова чувствовал себя рекрутом в старом добром Франкенштайне.
4 октября
Учебный процесс идет полным ходом. Времени, конечно, терять нельзя. "Иван" стоит у самой границы рейха.
В программе читаю: "Боевая стрельба. Беглая стрельба. Стрельба с колена. Метание ручной гранаты". Подготовка приближена к боевой, меры безопасности - минимальные.
5 октября
Стрельбы из пулемета. Во второй половине дня - "атака из положения непосредственного соприкосновения с противником". Вечером усталые засыпаем в наших бараках.
6 октября
Атака на противника, находящегося в системе окопов и вклинение в его боевые порядки. Попеременно исполняем обязанности командира отделения.
После вечерней чистки оружия меня вызвал начальник курса:
- Лейтенант Кноблаух, утром я наблюдал на занятиях за вашими действиями. Вы всегда служили в люфтваффе?
- Нет, господин капитан. Я был призван в пехоту и во время Западной кампании воевал в 95-й пехотной дивизии!
- Теперь все ясно. Вам здесь совершенно нечего делать. В заключительной аттестации я предложу вашу кандидатуру для учебы на курсах командиров рот! - С этими словами он меня отпустил.
23.00. Мы вышли из лагеря и отправились на ночные стрельбы. Потом были ночные тактические учения.
7 октября
В 4.00 мы возвратились в расположение совершенно измотанными. Мое ранение в легкие сказывается на физическом состоянии гораздо сильнее, чем мне того бы хотелось.
Во второй половине дня - отработка действий в боевом разведывательном дозоре. После захода солнца чувствуется заметное похолодание.
8 октября. При отработке наступления с выдвижением из глубины действую за командира взвода. Прорыв, преодоление траншей противника. Все получается довольно хорошо. Мои товарищи-офицеры в ролях стрелков, пулеметчиков и командиров отделений играют с полной отдачей.
Утром 11 октября отрабатываем "бой в лесу", а после обеда изучаем малый панцерфауст и панцершрек. После изучения теории и устройства приступаем к практическим стрельбам. Действие кумулятивного заряда - потрясающее!
12 октября
В учебном плане стоит: "Ближний бой и бой в населенном пункте". Обычные в этом случае приемы отрабатываются слишком условно. У тех, кто недостаточно себе их представляет и будет действовать медленно, не будет никаких шансов.
13 октября
Отрабатываем "действия в боевом разведывательном дозоре ночью". Ели в последний раз только в обед. Сейчас уже 21 час. Голод дает о себе знать. На наши слова о том, что неплохо бы было поужинать, руководитель занятий заявил:
- Господа, здесь подготовка приближена к боевой. Вы должны быть к этому готовы!
Подготовительный курс завершился 14 октября. Для многих из нас он был очень коротким. Вечер мы провели в ресторанчике "Кукурузный початок". Находчивый товарищ где-то купил диких уток, хозяин заведения их очень вкусно приготовил, и мы съели их в тесном кругу.
15 октября
Поезд доставил нас в Восточную Пруссию. Днем позже мы прибыли в Кёнигсберг. 17 октября мы отправились дальше: Либау, Клеменсвальде. Теперь мы находились в Эльхнидерунге, восточнее Курише Хафф.
В местечке Гр. Британиен мы вышли из поезда. Казалось, что в связи с близостью фронта никакого транспортного сообщения здесь нет. Я встал на постой в доме семьи Хельвиг. Я удивился спокойствию этих людей. Хотя советские войска уже захватили Кукернезе и стояли в 20 километрах от Мемеля, они были почти убеждены в том, что немецкие части не дадут им прорваться на территорию рейха.
До линии фронта в Кукернезе было около 10 километров. Здесь действовал парашютно-танковый корпус.
Если "Иванам" удастся прорваться в южном направлении, население окажется в мышеловке. Между тем приготовлений к бегству незаметно.
18 октября
Представление командиру корпуса. Офицерское пополнение построилось. На "сцену" вышел командир корпуса генерал-майор Шмальц. После приветствия он сказал, что мы слишком медленно добирались до фронта. Конечно, яснее свой упрек он сформулировать не смог. Я подавил в себе нараставшее возмущение.
Вышел адъютант с большим списком в руках и зачитал распределение офицеров по разным войсковым частям. Среди других я услышал: "Лейтенант Кноблаух - штурмовой батальон корпуса. Командир как раз здесь, он вас возьмет с собой".