- Я хочу говорить тебе правду, - сказал он, наконец. - Я не все знаю, но знаю одна история. Это было два дня июнь месяц. Я стоял кооперативный магазин, видел: Волков дал деньги Абдулину, чтобы купил водка. Абдулин купил водка и звал меня. Их было Волков, Абдулин и еще два китайский солдат. Я поехал с ними в горы. На Кимпер-Булак купили баран, сварили бешбармак. Там стоял старый брошенный кибитка. Вместе ели, пили, ехали дальше. На гору не въехали. Абдулин сказал, что потерял кошелек, там, где делали бешбармак. "Ступай, Бесимбаев, поищи", - сказал Абдулин. Я поехал, смотрел место, где сидел Абдулин, но кошелек не было. Я хорошо смотрел, но кошелек нет. Тогда я стал догонять Волкова и Абдулина. Когда стал подниматься на гора, услышал выстрел один мултык, винтовка, по-вашему. Я думал, пограничник стреляет дикий коза. Но, когда поднялся совсем дальше на гора, смотрел: Волков лежит убитый, Абдулин сидит, держит винтовку в руках и плачет. Увидел меня, вскочил как бешеный, что-то кричал. Я совсем испугался и убежал в аул. Никому не стал говорить.
- А где же были китайские солдаты?
- Китайский солдат не был. Сидел Абдулин, Волков лежал мертвый. Китайский солдат нет.
- Как, по-вашему, кто убил Волкова?
- Не знаю. Верно, Абдулин.
- Почему Абдулин плакал, если он убил Волкова?
- Я подумал, подумал: жалко стало. Казах огонь бывает, а потом мягкий.
- Бесимбаев, вы правду говорите?
- Я говорю всю правду, но больше ничего не знаю. Я хочу тебе помогать.
- Почему же вы об этом не говорили мне раньше?
- Я сильно боялся. Не мог спать ночь. Я и сейчас боюсь, но верю тебе.
- В аул к вам пограничники не заезжали?
- Куда ушел Абдулин, не знаю. Волков убитый на перевале.
Я видел, что Бесимбаев лжет. Но у меня не было никаких доказательств. Бесимбаев упорно держался своей версии. Посадить его под арест я не мог - за отсутствием свидетельских показаний. Мне оставалось только отпустить его, взяв подписку о неразглашении допроса. Бесимбаев поспешно согласился и приложил к подписке палец.
Через день-два после разговора с Бесимбаевым ко мне пришла девочка лет одиннадцати и сказала, что летом, наверное, в июне, она шла из своего аула в соседний и видела на дороге, как один пограничник убил другого пограничника.
- Были возле них еще два человека?
- Нет. Не знаю. Я испугалась и убежала.
На все мои вопросы девочка отвечала:
- Не знаю. Не помню. Я испугалась и убежала.
Даже куда она убежала - назад в аул или в горы, - девочка не могла объяснить. В конце концов она заплакала и вообще перестала отвечать. Я отпустил девочку и крепко задумался. Как никто другой, мне нужен был Мушурбек. Однако оставалось еще три дня до условленной встречи.
Наконец, ночью, как и было условлено, приехал Мушурбек.
- Пограничника Волкова, - сказал он, - убили. Так велел сам Оспанов. "Выведи его и убей!" - велел он батраку.
- Кто тебе это сказал?
- Батраки сказали. Один бай говорил. Этот бай меня своим считает. Но он тоже ничего не знает об арестованных и Абдулине.
- Абдулин и арестованные были на бешбармаке?
- Да, были. При них Оспанов велел расстрелять Волкова. Но, куда делись потом Абдулин и "китайцы", никто не знает.
- Так, так. Значит, Волкова убили по приказу Оспанова. А ты знаешь, что говорит об этом Бесимбаев?
Я изложил Мушурбеку версию Бесимбаева и рассказал о девочке.
- Бесимбаев лжет, - сказал Мушурбек. - А девочку к тебе подсылали баи. Я слышал об этом, но не понимал. Теперь понимаю.
- Что ты слышал?
- Что к тебе подослали девочку. А что она должна была сказать, не знал.
- Ну, хорошо, как же нам узнать о "китайцах" и Абдулине?
- О пограничнике Абдулине я ничего не смог узнать. Но о нем не может не знать его старший брат Мухтар, он работает милиционером здесь, по соседству. По казахским обычаям, старший брат всегда знает, где и что делает его младший брат. Я все, что мог, узнал о Мухтаре. Он уже давно работает милиционером. Председатель волисполкома Бещибаев один раз его уволил, потому что Мухтар брал взятки с конокрадов, но его почему-то не судили, а снова взяли на работу.
- Может, старшего Абдулина оклеветали, и он вовсе не брал взяток?
- Нет, взятки он брал, это я точно узнал. И Бещибаев это точно знал.
- Почему же Абдулина не судили?
- Хотели судить, а потом не стали. Может, Бещибаев пожалел, простил его, не знаю.
Мушурбек назвал баев и батраков, присутствовавших в тот день на бешбармаке у Омара Оспанова. Это совпадало с моими сведениями.
Долго Мушурбек у меня не задерживался, поел, отдохнул немного и ночью уехал.
Я навел кое-какие справки о старшем Абдулине. Он действительно работал милиционером в этой местности.
Один мой активист, выпив с Бесимбаевым, навел его на разговор о пограничнике Абдулине. Тот сказал ему, что слышал, будто Абдулин тоже убит и похоронен на мусульманском кладбище. При этом он даже назвал день захоронения. Я тут же проверил. В тот день действительно был погребен человек на мусульманском кладбище, но он не был Абдулиным.
"Очень хорошо, - подумал я, - ловкий Бесимбаев хочет убедить нас, будто Абдулин тоже мертв. Значит, вероятнее всего обратное. Раскрытая могила, якобы захороненный Абдулин - как они хотят прекратить наши розыски!"
Нужно было допрашивать тех людей, которые присутствовали на бешбармаке, когда Омар Оспанов приказал расстрелять Волкова. Я отобрал из них пятнадцать человек - одних батраков, но решил допрашивать их подальше от баев, на погранзаставе, вне досягаемости для узун-кулака.
Уже был декабрь. А путь предстоял неблизкий. Мы выехали утром, а остановку сделали, когда уже темнело. Замерзшие, голодные, целый день ничего не ели ни мы, ни задержанные. Председатель сельсовета помог мне купить барана, приготовить бешбармак. Пограничники внесли в арестное помещение большой казан и самовар. Я пригласил людей поесть. Они робко подсаживались к котлу. Когда мы выходили, один из них спросил пограничника по-казахски:
- Начальник кушал?
- Джемете! Нет! - ответил пограничник. - Начальник сам еще не ел, вам принес.
Наверное, через час конвоир мне сказал, что со мной хочет поговорить один из задержанных.
- Я все тебе расскажу, джелдас-начальник! - сразу же сказал он.
- Что расскажешь?
- Всю правду. Все, что ищешь.
Как ни дорого мне было признание, я побоялся расспрашивать здесь, в деревне: назавтра это было бы известно в радиусе двухсот километров.
- Не торопись, - сказал я. - Подумай хорошенько.
На заставе все пятнадцать батраков рассказали правду об убийстве Волкова. Тот, что приходил ко мне, сам расстреливал пограничника. Омар Оспанов сказал ему: "Возьми винтовку, выведи и застрели этого пограничника - так я тебе велю". И батрак побоялся ослушаться. Рассказывая это - а он вызвался отвечать первым, - батрак плакал.
Другие батраки дополнили его рассказ. Угощение, по их словам, было организовано баями специально, чтобы заманить Волкова. После убийства, присутствовавшие - и баи, и батраки - клялись молчать: мыли руки в бараньей крови.
Теперь у меня были показания на всех баев, участвовавших в преступлении. Однако я по-прежнему не знал, почему убили Волкова и куда девались Абдулин и "китайцы". Мне было ясно, что Абдулин оказался предателем и его баи не тронули. Но что с ним произошло дальше и кто такие "китайцы", никто из батраков мне рассказать не мог. Этого они не знали.
Я дал приказ о задержании баев и старшего брата Абдулина.
Мухтара Абдулина я держал отдельно, каждое утро приходил к нему и спрашивал, не хочет ли он рассказать правду, где его брат. На первом допросе он сказал, что ничего не знает.
- Неправда, - возразил я. - Ты не можешь не знать. Ведь ты старший брат, а у вас, казахов, старший брат всегда знает, где его младший брат и что он делает. Ты - сын батрака, сам был батраком. Почему ты послушен баям? Почему ты не хочешь своей, рабочей и батрацкой власти рассказать правду?
Каждое утро приходил я к нему, и мы пили чай и курили.
На четвертый день он рассказал. Когда его арестовали за взятки с конокрадов, младший брат, пограничник, приехал к Бещибаеву, председателю волисполкома. "За что ты арестовал моего брата?" - опросил он. "За то, что он брал взятки и мешал правосудию". Тогда Абдулин-младший сказал: "А как же ты своего тестя отправил в Китай со скотом?" Бещибаев сказал: "Не будем ссориться. Я выпущу твоего брата. А ты сообщай, если на погранзаставе будут какие-нибудь новости". Когда задержали на границе двух человек, выдавших себя за китайских солдат, Абдулин на другой день приехал и доложил об этом Бещибаеву, и тот велел Абдулину постараться освободить этих людей. Абдулину удалось войти в конвой. Совместно с Бесимбаевым они заманили Волкова на бешбармак к Омару Оспанову, где Волкова расстреляли. А двое задержанных и Абдулин ушли за границу.
- Вот вся правда, - сказал Мухтар.
- Кто же были эти задержанные? - спросил я.
- Этого я не знаю, джелдас-начальник.
- Почему Бещибаев отправил тестя за границу?
- Он у него богатый бай. Еще когда ни у кого не отбирали скота, Бещибаев вернулся из Алма-Аты и велел своему тестю уходить со скотом за границу.
- Из-за границы брат приходил?
- Нет, джелдас-начальник.
Припертые к стене свидетелями, баи один за другим давали показания. При этом каждый выгораживал себя и топил других. На очных ставках они дрались, так что в кабинете на допросах постоянно присутствовали два пограничника, которые охраняли их друг от друга.
Омар Оспанов и тут держался, как хитрая лиса. На очных ставках то и дело вмешивался в показания:
- Зачем ты неправду говоришь? Начальнику нужно всю правду говорить… Ты же не был при этом! Зачем говоришь, будто знаешь?
Однако против него были собраны неопровержимые показания.
Дольше других я не брал Бесимбаева. Выжидал, что станет он делать. Но Бесимбаев замер: нигде не бывал, ни с кем не говорил. Неожиданно он сам явился ко мне.
Первое, что он сказал, это, что Абдулин из Китая под чужой фамилией был направлен в Казахстан и сейчас проживает в Семипалатинске. Я тут же сообщил об этом в Семипалатинск, и Абдулина арестовали. Одновременно с ним был арестован и председатель волисполкома Бещибаев.
Круг замкнулся. Были выяснены последние темные места в этой истории с пропавшим конвоем. Все нити ее вели к Бещибаеву.
В конце 1927 года в Алма-Ате рассматривался вопрос о предстоящей конфискации скота у наиболее крупных баев. Об этом узнал Бещибаев. Вернувшись домой, он тут же передал тестю, крупному баю, чтобы тот уходил со своим скотом за границу.
Этим воспользовался Абдулин, чтобы освободить старшего брата. Тогда-то Бещибаев, связанный с Омаром Оспановым и его кликой, и заручился согласием Абдулина извещать лично его или Омара Оспанова обо всем важном, что происходит на заставе.
В конце мая 1928 года Волков и Абдулин были в наряде и задержали на границе двух человек.
Волков не понимал по-казахски, и Абдулин сумел перекинуться с арестованными несколькими фразами.
- Ты ведь казах, - сказали они ему, - неужели ты нам не поможешь?
- Это будет зависеть от того, что вам нужно.
- Мы пришли, чтобы узнать в аулах какие-либо известия об атамане Анненкове.
- Не говорите этого на заставе, - сказал им Абдулин. - Скажите, что вы китайские пограничники и заблудились.
- Что они говорят? - спросил обеспокоенно Волков.
- Они говорят, что не хотели нарушать границу. Они заблудились в горах.
При допросе на погранзаставе анненковцы так и сказали, что они китайские пограничники и заблудились в горах.
Было решено отправить их под конвоем на китайский погранпост.
Накануне Абдулин попросил начальника отпустить его на один вечер домой к больной матери. Он побывал у Бещибаева, и тот велел, куда бы ни послали задержанных, попроситься в конвой и уничтожить второго конвоира.
Абдулина и Волкова назначили в конвой. Утром они с арестованными отправились в сторону границы. Бесимбаев, зная их путь, поджидал в селе. За селом он догнал их и пригласил в свой аул на бешбармак. Волков сомневался, стоит ли принимать приглашение, но Абдулин его уговорил.
Бешбармак был приготовлен в юрте Омара Оспанова. Здесь уже не составляло труда избавиться от Волкова. И после этого Оспанов рассказал анненковцам, что атаман в аулах не появлялся и о нем не было никаких слухов. Остальные баи подтвердили, что это так.
В ту же ночь двое анненковцев и Абдулин, договорившись поддерживать связь с Омаром Оспановьгм, ушли за границу.
Через некоторое время Абдулина заслали назад, и он под чужим именем поселился в Семипалатинске.
Когда я приехал с поисками, баи были очень обеспокоены и моей настойчивостью, и крепнущими связями с населением. Не сегодня-завтра, боялись они, кто-нибудь выдаст их. Тогда-то и решили навести меня на могилу Волкова, чтобы я, найдя тело пограничника, прекратил дознание. Однако баи понимали, что я буду искать и Абдулина и буду пытаться выяснить причину смерти Волкова. Тут-то и родился план представить все это как уголовное дело. Легенда о том, что один пограничник в ссоре убил другого, была приготовлена заранее, а рассказать ее мне должен был Бесимбаев. Забрав Бесимбаева ложной барымтой на допрос, я даже помог им.
Бесимбаев не растерялся и выложил мне то, с чем он уже сам собирался прийти.
Но было уже поздно. Я слишком много знал, чтобы поверить их лжи, да и с могилой они перестарались: ветер никак не мог до такой степени обнажить тело.
Дело об Омаре Оспанове, Бещибаеве, Абдулине и их сподвижниках-баях было мною передано в пограничный отряд. Суд по этому делу проходил в Алма-Ате. Батраков освободили. Омар Оспанов, Бещибаев, Абдулин и баи, участвовавшие в заговоре, были расстреляны. Расстреляли и активного участника этого заговора, старого моего знакомого Касымбая.
Мушурбек и Зайсан поженились.
Батраки, вернувшись из Алма-Аты, приехали как-то огромной группой ко мне на заставу.
- Тебя, джелдас-начальник, благодарим, - сказал старший из батраков. - Ты правильно делаешь. И Совет-укумет правильно разобрал наше дело. Баи много лет тащили нас в пропасть. Запугивали, обманывали. Сейчас нам хорошо. В аулах новая жизнь. Спасибо Совег-укумет и пограничникам.
Слушая их, я думал, как прав был Дзержинский, когда говорил нам, что нужно беспощадно разить действительных, непримиримых врагов Советской власти и внимательно, осторожно и бережно относиться к тем, кто по темноте своей оказался орудием и игрушкой в руках контрреволюции.
Операция "Аркан-Керген"
В 1929 году в Казахстане продолжалась коллективизация сельского хозяйства. Возле заставы начал действовать первый колхоз. Однако кулаки и баи не собирались мириться с коллективизацией. Они распространяли слухи, что будто у них хотят отобрать весь скот для себя, а казахов перегнать на фабрики и заводы. Были батраки, которые больше верили им, чем нам. Дело Омара Оспанова не только не остановило других баев, но словно бы подхлестнуло их. В 1929 году я все чаще получал сведения, что готовится крупная откочевка скота под прикрытием банды из Китая.
Как-то, уже поздней весной, пришел ко мне активист Степанчук из соседнего селения.
- Сильно шевелятся наши баи, - сообщил он. - Что Омару Оспанову, то и всем нам будет, говорят. Агитируют батраков в Китай удирать, пока, мол, русские нас всех в кабалу не взяли. А тут еще какой-то человек у них объявился, от англичан действует и атамана Анненкова ищет.
- Русский?
- Нет, казах. Готовит большой угон скота. Банды собирает.
- Своими бандами хотят прикрыть откочевку?
- Нет. Слышно, из Китая придут на помощь анненковцы.
- Когда думают делать откочевку, не слышали?
- Пока только разговоры ведут. Время не назначили еще.
- А место перехода?
- Тоже неизвестно.
- Как того человека зовут, что с англичанами связан?
- Не скажу, не знаю.
- Сам не видел его?
- Нет, только слышал.
- Ну, что ж, большое спасибо. Если что новое узнаете, сообщите.
- Добре!
Пришлось мне вспомнить старые связи. Через некоторое время я уже знал кое-что о загадочном организаторе. Бывший крупный бай, малограмотный, но энергичный, Калий Мурза-Гильды, бежал в начале двадцатых годов за границу. Здесь его и нашла английская разведка. После исчезновения Анненкова решили воспользоваться им. Калий Мурза-Гильды был уже не так молод - около пятидесяти лет, но при огромной ненависти к Советской власти и знании здешних мест показался английской разведке подходящей фигурой для осуществления задуманного.
Я передал эти сведения в отряд, а сам был настороже.
Прошло еще время. Как-то летом меня остановил пастух:
- Джелдас-начальник, ты меня не знаешь. Не надо говорить, что послушаешь, баев боюсь! Хочу сказать: сейчас надо хорошо смотреть граница! Бай сундай-мундай делает. К горе идет верблюд, идет лошадь, баран. Понимай!
Я поблагодарил.
К сентябрю я знал уже и место, где баи собираются перегонять скот.
Распространялись противоречивые слухи. То сообщали, что перед этим должны разгромить заставу соседнюю, то говорили, что заставу уничтожать не будут, а отвлекут пограничников ложными маневрами. Ожидалось триста человек анненковцев из Китая.
Срок откочевки все еще не был намечен. Однако байские стада паслись в опасной близости к границе.
Метрах в двухстах выше нашей заставы по реке стояла мельница. Пожилой мельник, - украинец, был всегда приветлив с нами, но, кроме взаимных приветствий, никаких контактов у пограничников с ним не было. Зато его хорошенькая, темноволосая, с голубыми глазами дочка вызывала живейшее любопытство у молодых пограничников. Она со всеми была одинаково приветлива и улыбчива, и никто из наших ребят не мог похвастаться особым вниманием с ее стороны, пока в нее не влюбился командир отделения Черепанов, лихой кавалерист, смельчак и балагур. Мельник не поощрял эту дружбу. И все-таки Надя и Черепанов находили возможность встречаться…
Однажды Черепанов явился ко мне мрачный: