900 дней в тылу врага - Виктор Терещатов 13 стр.


- Связного выслали? - спросил он, едва поравнявшись с нами.

- Выслали. А где твой отряд, черт полосатый!? - набросился я на Лопуховского.

- Э-эх, - с досадой полыснул он плетью свое голенище. - Болван я.

Позже мы узнали, что отряд Лопуховского занял оборону в назначенном месте. Когда показались вражеские танки, Лопуховский решил сменить позицию. Он повел отряд в обход болота к Ермоловой Горе, чтобы занять оборону вместе с нашими бойцами. Сан Саныч надеялся совершить такой маневр быстро, однако на пути отряд попал в вязкую трясину. Пока бойцы переправлялись через нее, было потеряно много времени.

Комбриг Назаров и комиссар Новиков, следовавшие вместе с бригадной разведкой в Ермолову Гору, встретили отряд Лопуховского на перепутье. Они так пропесочили Сан Саныча, что тот стрелой примчался к нам.

- Отходите, комбриг велел отойти, - говорил он, не переводя дыхания.

И мы отошли. Немецкие танки с грозным урчанием утюжили покинутые нами позиции.

Ночью, когда каратели повернули обратно, Назаров послал Разгулова с разведкой выяснить, куда подались немцы. Нам нужно было знать судьбу Колокольчикова. Танковые следы тянулись к городу Себежу.

На другой день бригада вышла к деревне Лиственка и остановилась там. Обстановка заставляла принять экстренные меры к розыску Колокольчикова. Что с ним? Как он ведет себя в плену, что говорит на допросах?

В Себеже у нас были свои люди. Капитан Новиков, руководивший агентурной работой, должен был узнать, где находится попавший в беду товарищ, и установить с ним связь.

Пока агентурщики занимались своим делом, мы снарядили две диверсионные группы для подрыва вражеских поездов. Группу из отряда Лопуховского возглавили Альберт Храмов и Василий Верещагин, другую - повели мы с Виктором Соколовым. Наша подрывная группа в составе семи человек шла на участок железной дороги Себеж - граница Латвии. Мы уже не раз ходили к линии и знали, как бдительно охраняют ее гитлеровцы. По обеим сторонам железной дороги они вырубили лес, заминировали подходы, устроили волчьи ямы и натянули проволоку, привязанную к ракетницам. Помимо всего, охрана периодически обстреливала и освещала подозрительные места.

Темной осенней ночью приблизились мы к железной дороге у деревни Логуны. Незадолго до нашего прихода в сторону Латвии прошел поезд. Нам издали были видны вспышки ракет, пущенных патрулями. Мы сориентировались и прямо по пашне подошли к линии.

В ста метрах от железной дороги выставили заслон. На полотно пошли Соколов и Бычков.

Потянулись минуты напряженного ожидания. Время было за полночь, и все кругом, кроме беспокойных патрулей да нас, партизан, давным давно спало.

В эту ночь, как назло, движение словно замерло. Прошел час, другой - тишина. Наши слух и зрение настолько перенапряглись, что начались галлюцинации. То нам слышался шум поезда, то мы отчетливо видели приближающиеся огоньки.

Но вот, наконец, все услышали действительно паровозный гудок, а затем донесся далекий грохот поезда. Мы приободрились. Поезд мчался на всех парах.

Нам не видно Соколова с Бычковым, но мы представляем, как подкладывают они под рельсы взрывчатку. Медлить нельзя, обстановка заставляет спешить.

Поезд уже близко. Слышно, как сбавил он скорость, как, тяжело вздыхая, стал подниматься в гору. Состав, как видно, громадный, и паровоз тащит его еле-еле.

Эшелон идет к фронту, и нам очень хочется подорвать его, но на тихом ходу нет смысла это делать - в лучшем случае подорвутся один-два вагона.

С трудом преодолев подъем, паровоз пошел дальше. Через некоторое время возвращается Бычков.

- Что будем делать? - спрашивает он.

- Рвите поезд из Себежа, - отвечаю я.

Петр уходит. Мы снова ждем.

Близится утро. Восточный край неба заметно светлеет. Из сумрака показывается пригнувшаяся фигура Соколова.

- Рассветает, - говорит он, - надо уходить.

- Побудь еще минут двадцать, Витя, может быть, эшелон подойдет. Я обнимаю Виктора, и он идет обратно. Поглядываем на часы и на небо. Светает все больше и больше. Мы уже решаем сниматься, но тут Поповцев радостно шепчет:

- Идет!

Действительно, со стороны Себежа слышен шум паровоза. Поезд идет быстро, под уклон. Различаем груженные военной техникой платформы, пяток классных вагонов…

Полыхнуло пламя, грянул взрыв, заскрежетали вагоны.

- Порядок! - говорит Соколов, подбегая к нам.

Быстро снимаемся с места. Уходить далеко нельзя - днем нас могут заметить. Достигаем ближайшего леса и останавливаемся на привал. Спать не ложимся - может быть погоня.

Когда совсем рассвело и из-за горизонта выглянуло солнце, мы увидели следы своей работы. Оставшиеся в живых солдаты робко осматривали исковерканные вагоны и лежавший вверх колесами паровоз. Время от времени над разбитым составом взлетали ракеты - немцы давали сигнал тревоги. Часов в десять со стороны Себежа подошел вспомогательный поезд. Вскоре такой же поезд подоспел из Латвии. Бригады рабочих, оцепив место крушения, принялись за расчистку пути. Лишь под вечер немцы смогли восстановить движение на этом участке.

Когда тронулись в обратный путь, где-то далеко за Себежем раздался сильный взрыв. Видимо, партизаны подорвали немецкий поезд.

В нашей жизни происходили и такие случаи. Бывало, ждешь вражеский эшелон. И вдруг на соседнем перегоне - взрыв. Это другие партизаны, опередив нас, сводят счеты с гитлеровцами. На первых порах досадно, что диверсию надо откладывать. Но потом подумаешь - и досада пройдет: ведь делаем общее дело.

На участок дороги Себеж - граница Латвии мы ходили потом часто. В деревне Васильково у нас были свои люди - девушка Надя и пожилой крестьянин по фамилии Березка. Они честно работали на партизан, помогали нам всеми средствами.

Однажды ночью, когда мы втроем - Поповцев, Беценко и я - зашли к Наде, нас окружили полицейские. Надя потушила свет, и мы увидели в окно темные фигуры врагов. Шел густой снег, и у меня мелькнула мысль воспользоваться этим. Мы осторожно вышли в сени, прислушались. Затем рывком открыли дверь, швырнули в темноту гранаты и, строча во все стороны из автоматов, выскочили из дому. Снегопад скрыл нас от глаз неприятеля. Перед уходом из Василькова мы пробовали уговорить Надю идти вместе с нами, но она отказалась, заявив, что ее не тронут.

В эту же ночь Надю арестовали и увезли в Себежскую комендатуру. На протяжении четырех дней враги допытывались у нее, где находятся партизаны, но девушка сумела убедить немцев в своей невиновности. Ее отпустили под надзор старосты. Не прошло недели, как Надю арестовали вновь. Ее задержали немецкие часовые, когда она возвращалась из города. При обыске у Нади обнаружили две листовки. В комендатуре следователь сразу узнал старую знакомую. Надю посадили в камеру и после длительных истязаний расстреляли. Мы очень жалели о гибели славной русской девушки. Она много сделала для нас.

Активные помощники были у нас в каждой деревне. Но попадались и такие люди, которые презирали оккупантов, а вступить в борьбу с ними боялись.

Там же, недалеко от Василькова, была расположена деревушка Бондарево. От Бондарева до железной дороги - четыреста метров. В деревне Бондарево жил обходчик путей дядька Никифор. Ненавидел он гитлеровцев всей душой. Как-то в разговоре мы предложили ему несколько магнитных мин. Рассказали, как на тихом ходу поезда приклеить их к цистерне с горючим. Обходчик мины взял. Прошла неделя. Мы явились к нему.

- Ну как? - спрашиваем.

- Боюсь, - отвечал он. - Вдруг увидят.

Мы стали уговаривать Никифора - он опять согласился. Через пять дней наведались к нему снова.

- Нет, ребята, не могу… боюсь, - откровенно признался обходчик.

- Эх, и трус же ты, дядя Никифор, - с упреком сказал Борис Ширяев.

Так и не хватило смелости у Никифора.

Вернувшись в бригаду, мы узнали, что нашим разведчикам удалось разыскать в Себеже Виктора Колокольчикова. Начальник штаба Игорь Ильич Венчагов зачитал нам копию протокола допроса. Колокольчиков ни словом не обмолвился о бригаде и заявил фашистам, что его вместе с группой в семь человек сбросили с парашютами дня три назад. Он, якобы, отбился от группы, стал искать своих, но наткнулся на немцев. Дальше Виктор назвал вымышленную фамилию командира группы и цель задания - агитировать германских солдат и полицейских добровольно переходить на сторону Советской Армии и партизан.

Неплохо придумал Колокольчиков. Оказалось, что он был ранен в бедро навылет. Его положили в больницу под охраной полицейского. Первое время он отказывался от пищи, молчал, злобно смотрел на врагов и походил на подстреленного орленка, попавшего в неволю. Потом переменил свою тактику. Раза два даже подмигнул полицейскому: мол, знай наших. Через несколько дней полицейский, охранявший Колокольчикова, был подкуплен нашими людьми. Оставалось организовать побег Колокольчикова из больницы.

В первых числах декабря одна из наших групп подошла ночью к Себежу, чтобы встретить там Колокольчикова. Как было условлено, в двенадцать часов ночи его должны были подвезти к намеченному месту свои люди. Ребятам не терпелось увидеть товарища, они приготовились тепло встретить его. Но прошло указанное время, прошла вся ночь, а Колокольчиков не появлялся.

Только потом мы узнали, что в четыре часа дня гитлеровцы вывезли его за город и расстреляли. Все бойцы тяжело переживали смерть Виктора.

В один из холодных ненастных дней к нам прибыл командир Себежской бригады Владимир Иванович Марго. Он, как и Назаров, носил бороду. И вот эти два бородача сошлись вместе и долго о чем-то толковали. По их лицам можно было судить, что разговор шел серьезный. Когда уехал Марго, Назаров собрал нас в штабе.

- Вот что, товарищи, - начал он, - в здешних краях появился очень опасный отряд под названием "антипартизанен группа". Отряд создан фашистами из отборных молодчиков, в основном изменников нашей Родины. У отряда хитрая тактика. Одеты и вооружены его люди так же, как партизаны. Некоторые даже носят советские ордена и медали. В их задачу входит поимка настоящих партизан, за что немцы выдают им щедрые награды. Кроме того, они мародерствуют и издеваются над местным населением, стараясь таким путем скомпрометировать советских партизан. Я хочу еще раз напомнить вам о бдительности. Надо научиться распознавать врагов и в случае необходимости принимать к ним решительные меры.

Весть о появлении лжепартизанской группы насторожила нас. Действительно, это был опасный противник. Встреча с ним могла быть трагической. Как таких "партизан" отличить от настоящих?

Некоторые отряды народных мстителей пытались устраивать засады против предателей, но каждый раз такая попытка оканчивалась неудачей. Лжепартизаны появлялись обычно там, где их не ожидали. Почти в каждый свой выезд им удавалось схватить двух-трех партизан, после чего они снова уходили под крылышко вражеских гарнизонов.

На другой день после приезда Марго мы пошли к железной дороге мстить за своих друзей. Хотелось отплатить и за Виктора Колокольчикова и за Николая Горячева, которого мы часто вспоминали в отряде, и за всех наших погибших товарищей.

Достигнув цели, наша подрывная группа укрылась на поросшей соснами высотке. Отсюда хорошо просматривался вьющийся змейкой железнодорожный путь. Сбоку отчетливо виднелись постройки ближайшей станции Кузнецовка и казарма, где располагалась охрана дороги. Немцы, как видно, чувствовали себя неспокойно - всюду слышалась ружейная стрельба. За день мы насчитали около десятка вражеских поездов, большая половина которых следовала от линии фронта. Над железной дорогой то и дело проплывали трехмоторные транспортные "юнкерсы", и наш пулеметчик Леша Павлов угрожающе наводил на них свой пулемет.

- Разрешите долбануть разок, - просил он.

- Нельзя, - отвечали мы, хотя каждому из нас не терпелось выпустить очередь по фашистскому стервятнику.

Мы с Соколовым прошли вдоль железнодорожного полотна, выбрали удобный участок пути, изучили подходы.

Смеркалось. Еще раз проверив подрывное снаряжение и распределив обязанности, мы стали ждать ночи.

Немцы опять открыли стрельбу, давая знать, что идет очередной эшелон. Вскоре мы увидели на горизонте дымок паровоза. Поезд шел со стороны Идрицы. По мере его приближения стрельба нарастала. В это время в воздухе опять появился "юнкерс". Он шел низко, прямо на нас. Павлов умоляюще посмотрел на меня.

- Пусть стукнет, - подзадорил Поповцев.

- Бей, - сказал я.

Павлов вскочил с земли, положил пулемет на высокий пень и, прищурив левый глаз, дал короткую очередь в пузо "юнкерса". Самолет качнулся, взвыл моторами и стремительно пошел вниз, оставляя за собой шлейф черного дыма. Два фашиста успели выброситься с парашютами, а "юнкерс" грохнулся на землю у самого поезда. Стрельба патрулей и грохот идущего эшелона заглушили пулеметную очередь. Поэтому немцы даже и ухом не повели в нашу сторону. Поезд пошел дальше, а самолет сгорел.

- Ай да Леха, снайпер, - хвалили Павлова ребята. Они восхищенно смотрели на него, жали руки, поздравляли со столь необычным боевым успехом. Это был первый вражеский самолет, сбитый нами. Я тут же объявил Павлову благодарность.

Вскоре стемнело, и мы стали выбираться к железной дороге. Место, облюбованное нами днем, было удобным, но рискованным - рядом располагалась казарма с охраной.

Подкладывать под рельсы тол пошли Соколов, Талин и Бычков. Взяв оружие на изготовку, мы стали следить.

В это время на линии появился вражеский патруль - человек десять немцев. Подрывники замерли: заметят или нет? Гитлеровцы молча поравнялись с ними. Один из них, шедший последним, сошел на обочину, остановился и долго всматривался в подозрительное место. Потом что-то громко сказал и стал догонять своих. Патруль скрылся из виду.

На этот раз сидеть долго не пришлось. Через час со стороны Себежа послышался шум поезда. Немецкий состав шел на фронт. Вот он поравнялся с казармой. Ослепительная вспышка озарила небо. Грянул взрыв, покатилось, загрохотало раскатистое эхо. Мы поспешили прочь от дороги.

В это время наше внимание привлек шум другого поезда. Мы с недоумением остановились. Поезд пыхтел рядом. Он шел тоже из Себежа. Раздался треск и грохот. Послышались крики людей. Линия железной дороги слева и справа осветилась ракетами. Застучали пулеметы, по лесу засвистели пули.

Мы точно не знали, что произошло, но догадывались о новом крушении. У немцев вошло в практику - посылать поезда друг за другом. Делали они это с определенной целью: если с первым поездом что случится, то второй, более важный по значению, должен остановиться. На этот раз машинист зазевался, и, очевидно, второй эшелон наскочил на подорванный состав.

Подмываемые любопытством, мы решили переждать день на перепутье, чтобы в следующую ночь опять вернуться к линии. Хотелось скорее узнать результаты крушения. Когда стемнело, Талин, Ворыхалов и юный боец Кантовский пошли к железной дороге. Не прошло двадцати минут, как мы услышали частую стрельбу. Стреляли недалеко - у деревни Гаспорово, куда ушли разведчики.

Вскоре выстрелы смолкли. Мы с беспокойством стали ждать наших товарищей. Если немцы их не убили, они должны вернуться сразу.

Первым прибежал Эдуард Талин. Мы без слов поняли, что ребята нарвались на врагов, поэтому сразу спросили о судьбе Ворыхалова и Кантовского.

- Кантовский убит, а Ворыхалов, пожалуй, успел уйти, - ответил Талин.

Ворыхалов вернулся на рассвете. Василий рассказал нам, как, спасаясь от вражеских пуль, он провалился в темноте в картофельную яму, и это помогло ему остаться в живых. Преследовавшие его враги пробежали мимо, ничего не заметив. Сидя в яме, Василий слышал их разговор. Они говорили по-русски. Впоследствии выяснилось, что бойцы наткнулись на лжепартизан.

В то же утро мы вернулись в деревню Гаспорово. Врагов там уже не было. Мы взяли труп Кантовского, запрягли лошадь и, не задерживаясь, покинули деревню. Приехав в Рубаны, где стояла наша бригада, мы внесли в избу Кантовского. Собрался весь отряд, чтобы попрощаться с нашим Димой. Всем было очень жаль безвременно погибшего паренька.

На другой день после нашего возвращения произошел бой с крупным карательным отрядом. Мы стойко держались, и немцы вынуждены были отступить. В этом бою погиб политрук лопуховского отряда Федор Спиридонович Ловиков. Мы похоронили его рядом с Кантовским.

На другой день пришла весть о новой беде. Трое наших партизан во главе с командиром агентурной разведки Василием Беляковьим, следуя к Себежу, наткнулась на лжепартизанский отряд. Конная разведка предателей дружески встретила разведчиков и пригласила их в деревню, где якобы остановилась белорусская партизанская бригада. Беляков поверил провокаторам. Когда наши бойцы вошли в деревню, предатели окружили их плотным кольцом. Завязалась перестрелка. Вместе с пятью убитыми врагами на землю упали тяжело раненные Василий Беляков и Виталий Гребенщиков, вражеская пуля насмерть скосила Сергея Мочалова.

Всех возмутили наглые действия предателей. Жажда мести была до того сильна, что, казалось, попадись нам сейчас мерзавцы, мы бы их всех, не задумываясь, уничтожили.

Комбриг Назаров отдал приказ выступать. Двигались быстро, среди белого дня. Вот и деревня, где вчера разыгралась трагедия. Мы оцепили ее с двух сторон, но местные жители, заметив нас, закричали:

- Не стреляйте! Они ушли!

Крестьяне показали труп убитого партизана. Он лежал на огороде, уткнувшись лицом в землю. Это был Сережа Мочалов. Раненых Белякова и Гребенщикова враги забрали с собой.

На всякий случай партизаны обошли все дома и дворы, но никого из предателей не обнаружили. Гнаться же за ними в Себеж было безрассудно.

Деревня, где мы находились, лежала близ железной дороги. В тот момент, когда мы искали врагов, бойцы увидели идущий поезд. Комбриг дал команду обстрелять его. Подпустив эшелон близко, партизаны обрушили на него шквал огня, но машинист прибавил ходу. Он успел увести состав в выемку. Тревожные гудки паровоза долго еще неслись в воздухе.

Вечером, вернувшись из похода, мы похоронили Сережу Мочалова. На родной земле появился еще один холмик земли…

3. Нежданные гости

Однажды в погожий декабрьский день группа наших бойцов привела в бригаду одного немца и двух русских военнопленных - Сережкина и Бушуева.

Все трое были вооружены новенькими немецкими автоматами, имели большие запасы патронов.

Мы заинтересовались необычными гостями и постарались поскорее узнать подробности. Выполняя задание, Николай Орлов и Павел Поповцев зашли в одну из деревень. Там их подозвала пожилая женщина.

- Сынки, - спрашивает, - берете к себе немцев?

Ребята удивились:

- Как так немцев?

- Да так, - отвечает женщина, - вон они в том доме молоко пьют. Говорят, хотели, перейти к партизанам, да не нашли их.

Едва женщина успела сообщить новость, как на улице показались трое незнакомцев.

- Вы партизаны? - спросил Орлова высокий блондин, одетый в немецкую форму. Он неплохо владел русским языком.

- Да, - ответили ребята.

- Ну, тогда здравствуйте, и примите нас к себе. Кто мы и как сюда попали - расскажем после.

Назад Дальше