Но солдат страшно перепугался, схватил в руки топор и отбежал от дерева, ожидая нападения. У всех это вызывает смех.
Владимиров берет ветку арчи и пристукивает скорпиона. Но это не успокаивает перетрусившего солдата.
- Садись, Саша, отдыхай, скорпиона же убили, - говорят ему товарищи.
- А вы думаете, он тут один? - отвечает Кононов. - Может, их тут целая семейка!..
Это вызывает новый взрыв смеха.
- Заканчивай перерыв! - объявляет Владимиров.
Спиленные деревья погрузить невозможно. Они корявые, покрыты каменной пылью. Сучки торчат в разные стороны, как щупальцы осьминога. Задумаешься - с какой стороны подступиться.
Поплевав на ладони, солдаты принимаются за разделку арчи. Это, правда, немного легче, чем валить ее, и работа идет быстрее.
Владимиров окидывает взглядом наваленные деревья. Кажется, хватит. Хорошо работают ребята, от души, понимают, что для них никто не будет заготавливать дрова.
Теперь очищенные от веток стволы нужно скатить в ущелье и погрузить на машину. И хотя все уже устали, но работу эту выполняют с легкостью и весельем.
Уклон большой. И удачно сброшенная арча, подпрыгивая на уступах и камнях, летит вниз.
Надо торопиться. Солнце стоит прямо над головой, прожигает чуть ли не до костей. И от него некуда спрятаться. Значит, скоро обед.
Последние бревна взлетают на машину под дружные возгласы: раз-два, взяли!
- Да, после такой работы мне двух порций будет мало, - шутит солдат Стерницкий. Он, пожалуй, в роте самый худой. А аппетит у него отменный. Впрочем, на аппетит никто не жалуется.
- Интересно, что сегодня нам приготовил шеф-повар, - говорит Бикматов.
- Хорошо бы поесть плов, - мечтательно вторит Вафаев Бикматову.
Солдаты залезают в кузов, на дрова. Дорога спускается немного вниз, но груженая машина идет по каменным осыпям с трудом.
Вдруг из-под колес выскакивает косой и, прижав уши, во всю прыть мчится по дороге.
- Ату его, ату! - несется из кузова. Владимирова тоже захватывает охотничий азарт, и он, как всегда в таких случаях, жалеет, что нет с собой ружья.
Заяц некоторое время под улюлюканье и свист бежит впереди машины, потом круто поворачивает в сторону и скрывается из виду.
Возбуждение, вызванное его появлением, проходит не сразу. Солдаты, перебивая друг друга, вспоминают всякие охотничьи истории.
Возвращение домой приятно. И вдвойне приятно, когда дома ждет сытный обед после хорошего трудового дня. Владимирову уже кажется, что он чувствует запах аппетитного борща.
Часовой открывает шлагбаум, и заготовители въезжают в свой заоблачный городок.
На разгрузку машины уходят считанные минуты. Все бегут умываться, а затем на обед.
На столах уже стоят огромные тарелки с хлебом. Хлеб здесь особенный. Он и не черный и не белый. Пекарь, солдат Эшкуватов, смешивает два сорта муки, и хлеб с вкусными хрустящими боковыми корочками получается не хуже булок. И ребята в ожидании щей уплетают его, густо намазав горчицей.
Ближе к вечеру - баня.
Дежурный по бане сегодня Владимир Колбин. Солдаты рады: нет более добросовестного "банщика" в роте. Если он топит - баня будет "на все сто". Колбин уже до завтрака получил у дежурного по роте ключи от бани, наводит там порядок.
Вода заготовлена с вечера. Но шофер с водовозки еще раз отправляется за водой к пограничникам. Лишняя вода не мешает. А перекачать ее из водовозки в бак, установленный на чердаке, нетрудно.
В первую очередь отправились мыться те, кому заступать вечером в наряд. Помоются и отдыхать. Потом идут остальные. Сначала большей частью солдаты, которым нужно что-то постирать: носовые платки, подворотнички, носки, портянки и другую мелочь.
Те, кто любит попариться в парной, не спешат. Ждут, когда баня хорошенько разогреется. А Колбин не жалеет дров. Вмурованные в печки трубы накаляются докрасна. Если на них плеснуть водой - ее вышибает обратно тугим облаком пара.
Есть среди солдат и офицеров и заядлые парильщики - Сыров, Новицкий, Тимчук. Эти идут в баню часам к пяти или шести, хорошенько поломав свое тело на турнике, брусьях, кольцах, покидав гири и штангу, "помассировав" себя боксерскими перчатками. И уж если они заходят в парную, никому там не усидеть. А они заберутся с тазами на полок и хлестают друг друга веником, который хранят как зеницу ока от бани до бани, пока он не превратится в жиденькую метелку. Зимой они после парилки выбегают на улицу и прыгают прямо в сугроб.
Иногда в роту приезжают попариться и гости.
А ведь совсем недавно бани не было в горах. Солдаты мылись чуть ли не по-черному в маленькой избушке на курьих ножках.
И вот когда строили капонир для агрегатной и остался кирпич, лейтенант Комиз предложил:
- Давайте новую баню сделаем.
Строили баню целое лето. Главным прорабом был все тот же лейтенант Комиз. Владимиров даже не знает, как бы обошлись без этого хозяйственного человека. У него на учете был каждый гвоздь. Он сам делал раствор и выкладывал плитками стены в умывальной комнате, которая расположена в том же здании, сам штукатурил потолок и вставлял стекла в рамы.
И все-таки не все получилось сразу так, как хотели. В бане были и раздевалки, и парная, и бытовая комната, и умывальник, и каптерка со стеллажами для белья, только печи не давали достаточного тепла: слишком толстые стены получились.
Месяц помылись в холодной бане и решили ее переделывать.
Но зато уж после переделки здесь стало так, как этого всем хотелось. Не баня, а рай на земле.
Сегодня вечером кино, поэтому все спешат вымыться до ужина.
Народу набивается много, тазиков не хватает.
На пороге появляется длинный и худой Стерницкий в трусах по колено. Он только что вернулся с Большой земли - ездил за кинокартиной. Ему тоже нет тазика. Но он не из тех, кто может ждать. Объявляет на всю баню:
- Моетесь! А там вас письма ждут.
Этого достаточно. Через пять минут баня пустеет. Стерницкий выбирает себе тазик получше, с двумя ручками, и идет в парную. Он любит париться с комфортом, вытянувшись во весь рост на горячих, смоченных водой досках. И чтобы не шумели рядом, не толкались, не брызгались. Насчет писем он придумал. Их не привезли, потому что почта была закрыта. Но Стерницкого не мучает совесть и он не боится, что его станут упрекать товарищи. Сегодня он будет крутить кино. Сегодня ему простят все, что хочешь.
СОЛДАТ СТЕРНИЦКИЙ
На вечерней поверке лейтенант Тимчук объявляет, что в роту приезжает комиссия проверить боеготовность техники, посмотреть, как живут солдаты в горах. Операторы будут держать экзамены на классность.
Сразу же находятся неотложные дела. Нужно еще раз проверить всю технику, устранить мелкие неполадки: где-то почистить, что-то настроить, нужно срочно убрать территорию, подправить газоны, навести порядок в казарме, в Ленинской комнате.
А времени в обрез. Ведь боевая работа со счетов не снимается.
Молодые, кому предстоят экзамены на классность, особенно волнуются, хотя готовились к экзамену несколько месяцев. Как-то обойдется все? Стерницкий тоже переживает. У него еще нет класса и он давно уже не без тайной зависти посматривает на классных специалистов, на гимнастерках у которых красуются значки с цифрами 3, 2 и даже 1. Иногда думает: сумеет ли он когда-нибудь получить такой? Что там ни говори, а ведь приятно будет послать Нине свою фотографию и чтобы "а груди был этот красивый значок.
Но, если уж говорить все до конца, если поставить, так сказать, точку над 1, то дело, конечно, не в значке, а в знаниях. Знания же - это гарантия того, что после армейской службы можно быстрее найти свое место в жизни. Стерницкий мечтает поступить после армии на радиозавод. Неплохо бы устроиться и на гражданский аэродром оператором. Но для этого нужны глубокие знания, плюс опыт, умение действовать быстро и точно.
Да и в армии у классного специалиста привилегии. Ему поручают более интересные и более ответственные задания, связанные с ремонтом станций и сложными регламентными работами. Ему даже увеличивают денежное довольствие, что тоже не безразлично солдату.
В роте немало классных специалистов, и их число непрерывно увеличивается. Ведь сдают на классность ежегодно, а то и два-три раза в год. При желании можно уже на втором году службы иметь первый класс. Но Стерницкому пока рано об этом мечтать. Он думает о том, как бы сдать на третий класс. Впрочем, солдат не теряет надежды на то, что в скором времени привинтит к парадному костюму синенький значок с цифрой 3. Ведь если раньше он вытягивал только на 3,8 или 4 при оценке боевой работы по пятибалльной системе, то в последнее время начал получать 4,3–4,5 и даже 4,6 балла.
Собираются сдавать на классность и товарищи Стерницкого операторы Иламан Илясов, Борис Бахарев и Баллы Агаев. Они вместе готовились к экзаменам. Давно готовились. Бывало, приходит конец смене, а они не спешат домой, смотрят, как работают те, что заступили на их место, расспрашивают обо всем. Ведь что ни человек, то метод. Вечерами уходили в классы, изучали устройство различных радиолокационных станций, принцип их работы, учились устранять неполадки в аппаратуре. Конечно, в учебе им помогали начальник станции лейтенант Сыров, техник-лейтенант Дюбин, сержант Родин и рядовой Никитин. Устраивали им экзаменовки, отвечали на всякие вопросы.
Стерницкому особенно трудно поначалу давались диоды, триоды, радиолампы. Для чего они предназначены он знал, а вот какие там происходят физические процессы во время работы станции, ему было непонятно. А понимать это необходимо, иначе невозможно обнаружить неисправность и тем более невозможно ее устранить. Лейтенанты Дюбин и Сыров помогли Стерницкому разобраться в принципиальной схеме станции. Ведь для человека, не знакомого с условными обозначениями, она так же непонятна, как непонятна книга на иностранном языке для человека, который не знает этого языка. Или взять музыкальные ноты. Для того, кто не может отличить "до" от "ре", они кажутся грамотой за семью печатями. Впрочем, разбираться в схеме - это еще не все. Нужно ее выучить. А как это сделать, если схемы занимают целую книгу в несколько сот страниц…
Родин и Никитин учили Стерницкого настраивать и регулировать станцию, делать проводку целей, сначала одной, потом двух, трех и больше.
Чтобы сдать на третий класс, он должен уметь проводить сразу несколько целей. Ну, за это теперь он не боялся. Во время боевой работы ему приходилось по пять-шесть часов не отходить от индикатора кругового обзора, научился многому.
После сообщения командира роты на вечерней поверке солдатам даже спать расхотелось. Они бы всю ночь просидели в классе, готовились к экзаменам.
Но распорядок дня в армии превыше всего.
Утром локаторщики приступают к генеральной уборке.
Командирам по ходу работы приходится решать какие-то хозяйственные вопросы, которые из-за нехватки материалов превращаются в целые проблемы.
Дымит печь на кухне. А как ее починить? Нет ни материалов, ни специалистов. Командир поручает это дело солдатам Колбину и Гнусину. Владимир Колбин никогда не делал печей, просто из-за слабого здоровья ему в непогоду, когда студеный ветер норовит сбить сног, чаще, чем другим, приходилось оставаться в казарме, топить печь, готовить баню. Ну, а раз так, стало быть, о печах он должен иметь некоторое понятие. Ремонт предстоит немалый: придется вытаскивать котел и заново выкладывать топку. Но как ее сделать, чтобы не обвалилась? И вот сидят солдаты на корточках, глядят в печку, думают. Вместе с ними думает и замполит.
Лейтенанты Владимиров и Янковский, устроившись в уголке, изучают приказы и планирующие документы, читают только что полученные информационные бюллетени.
Комиссия приезжает через два дня.
После осмотра станций и городка члены комиссии собирают всех готовившихся к сдаче на классность в Ленинской комнате. Высокий подполковник дает каждому из операторов вопросы, на которые они должны ответить. Стерницкому он предлагает рассказать все о пассивных и активных помехах и о том, как их устранить.
Солдат улыбается про себя. Материал этот ему знаком. Не раз приходилось отстраиваться от помех. Знает он что ответить и на второй вопрос экзаменатора о тактико-технических данных вероятного противника.
Молодой оператор без запинки отвечает на все вопросы. Говорит коротко, самую суть, как учил лейтенант Сыров, но зато все верно. Ему даже не задают дополнительных вопросов.
Товарищи Стерницкого тоже отвечают довольно бойко, чувствуется - знают теорию. Вот только солдат Агаев говорит неуверенно, путается. Жалко его Стерницкому, но как он сейчас может ему помочь? Раньше нужно было думать об этом Агаеву. И Стерницкому немного стыдно, что не уделил внимания Агаеву, хотя и знал, Агаев "плавает" во многих вопросах.
После сдачи теории операторов ведут на станцию, чтобы они на практике показали свои знания. Стерницкому предлагают рассказать о назначении блока запуска, о его работе, настроить индикатор кругового обзора. Дело это не очень-то трудное, но солдат волнуется и путает две ручки настройки. Подполковник поправляет и тут же дает дополнительное задание.
Спустя некоторое время счастливчиков поздравляют перед строем с успешной сдачей экзаменов.
Соперник Анатолия в соревновании Илясов тоже сдал на третий класс.
А потом все комсомольцы роты собираются в Ленинской комнате, чтобы составить рапорт в политический отдел соединения о том, как они осваивают военные профессии, какие обязательства ставят перед собой.
Стерницкий пока еще не комсомолец, но комсомольцы в рапорте говорят и о нем, когда указывают число классных специалистов. "Если бы я не сдал, - думает молодой оператор, - то это число было бы меньше на единицу. А единица - это много в маленьком коллективе".
Появится фамилия Анатолия Стерницкого и на стенде в Ленинской комнате. Его фамилию можно будет видеть каждый день…
Теперь Стерницкий и Илясов решили готовиться к сдаче на второй класс. И опять будут соревноваться между собой.
СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ ТИМЧУК
Быстро бежит время. Кажется, давно ли лейтенанты Сыров, Комиз, Коваленко и он, Тимчук, окончили училище. Опыта никакого. Одно желание скорее стать настоящими специалистами своего дела, такими, как их старшие товарищи. Впрочем, иметь желание это не так уж и мало, это, пожалуй, главное в жизни человека. И вот на праздник Октября им присвоено очередное звание. На погонах появились новые звездочки. Теперь эти офицеры не просто лейтенанты. А старшие! Само слово говорит за себя. Здесь они сейчас старшие и по занимаемым постам. Тимчук - командир роты. Коваленко - замполит. Сыров и Комиз - начальники радиолокационных станций. Коммунисты роты (пятнадцать человек и почти все приняты в партию на этой точке) выбрали Комиза секретарем партийной организации.
И старожилы они тоже. В роте давно уже нет тех, кто пришел сюда раньше их. Уехавшие на Большую землю продолжают службу в других местах, передав молодым офицерам как эстафету, эту высокогорную точку, стоящую на переднем крае войск ПВО, предоставив им все заботы о "надзоре" за небом, заботы о тех, кто служит здесь.
И другие офицеры здесь выросли.
На память Тимчуку приходят всякие случаи, которые сейчас уже воспринимаются как анекдоты.
…Идет боевая работа. Оперативный дежурный по пункту управления лейтенант Янковский.
С КП батальона поступила команда: обнаружить и провести самолет.
Янковский должен сказать оператору, в каком квадрате самолет. Для поиска по высоте нужно использовать качание антенны.
Казалось бы, чего проще, но Янковский не решается это делать без указания свыше. Звонит на КП батальона, а ему отвечают: действуйте самостоятельно. Ничего себе ответ. Оперативный дежурный в растерянности. Ну разве он может действовать самостоятельно? А вдруг сделает не так, как нужно. И тогда вся вина падет на него…
"Да, что бы мы делали тогда, если бы не старшие офицеры?!" И в первую очередь Тимчук, конечно, вспоминает бывшего командира роты капитана Топчиенко. Вот был офицер. Все знал, все умел. С любым мог найти общий язык, и каждого понимал с полуслова. Топчиенко всегда будет примером для Тимчука.
"Теперь старшие мы, - думает старший лейтенант. И все заботы лежат на нас".
А забот по горло.
Взять прошлую неделю. Она оказалась трудной и напряженной для всего личного состава. У локаторщиков была очень серьезная проверка. Это экзамен для всех, большой и ответственный.
Комиссия приехала в роту поздно ночью. И тут же неожиданно для всех была объявлена боевая тревога. Расчеты по тревоге своевременно заняли места. Хорошо знали они и свои обязанности, действовали решительно. Особенно отличилась группа по ликвидации последствий "атомного взрыва". Под руководством комсомольца Чиглинцева солдаты этой группы работали в специальных комбинезонах, предохраняющих от радиоактивного заражения, в противогазах. Вот что значат регулярные тренировки.
Но это было только начало.
Для боевых расчетов всех радиолокационных станций и пункта управления устроили "проигрыш" на проводку большого количества целей, действующих на малых и больших высотах в условиях интенсивных помех.
Уж тут-то всем пришлось потрудиться.
Сложная техническая задача попалась Родину. Он должен был отстроиться от помех и на предельной дальности обнаружить групповую цель, дать ей характеристику.
А это ведь очень не просто, когда на экране сливаются воедино едва видимые глазом искорки, каждая из которых цель, когда его то и дело забивает серебристыми полосами помех, словно на все станции обрушивается с неба шквальный дождь из расплавленного металла.
Но эта задача оказалась по плечу сержанту. Проверяющие остались довольны. Другие операторы тоже действовали умело. Да и не только операторы.
Много хлопот доставили всем контрольные стрельбы. Первые результаты оказались неутешительными. Солдаты Сатаров и Бекмурзаев страшно переволновались при виде такого количества проверяющих и стреляли хуже, чем обычно. Но ротные снайперы комсомольцы Горбачев, Артамонов, Илясов исправили дело.
В итоге комиссия выставила общую оценку "хорошо".
Спустя некоторое время Тимчука вместе с другими командирами радиолокационных рот вызвали в соединение для подведения итогов учебно-боевой и политической подготовки.
И как же приятно было ему услышать фамилии своих солдат и офицеров в числе поощренных командиром соединения за отличные успехи. Старший лейтенант Коваленко, старшина Губанов, младший сержант Чиглинцев, ефрейтор Иванидзе, солдат Бахарев награждены грамотами; лейтенант Янковский, старшина Губанов и он, Тимчук, получили настольные часы.
Конечно, неплохо поработали в роте и все остальные. Да только ведь всех до единого не наградишь.