Было немного стыдно, но я просто не могла отдать хотя бы часть радости пребывания на сцене другому человеку. К слову сказать: всю неделю непрекращающихся праздников со мной во дворце был мой младший брат, чью радость я также не собиралась прерывать. На входе перед началом представления галантный пес Артемон нежно целовал ручки дамам, дарил цветы, а потом вдруг направлялся в гардероб для того, чтобы хлопнуть по плечу уже ожидавшего чего-то подобного Виталика и провести его наверх, мимо бдительных билетеров. Кто знает, может у нас так задумано: Артемон выбирает одного из гостей и вместе с ним поднимается по беломраморной лестнице.
Вообще-то по жизни я не люблю собак, точнее не понимаю их и потому стараюсь держаться подальше. Но пес Артемон дорог мне до сих пор.
– Это моя сестра, – с гордостью показывал на меня брат одному из своих новых приятелей, с кем свел знакомство на Книжкиной неделе.
– А твоя сестра мальчик или девочка? – задавали ему встречный вопрос.
Брэдбери, или Кто пьет "Вино из одуванчиков"
В течение нескольких лет Андрею Балабухе пришлось в единственном числе представлять собой жюри на литературной олимпиаде во Дворце пионеров, в той части, которая называлась "Фантастика". Присылали рассказы и критические статьи, посвященные фантастическим произведениям. И вот тут выяснилась одна интересная подробность.
"Я никак не мог понять, почему среди всех книг Брэдбери, я могу переварить только одну: "Вино из одуванчиков". Замечательный роман о детстве.
Читаю присланные детьми сочинения, а там все по науке: каждое под псевдонимом или, как сейчас сказали бы, ником. Плюс – отдельный список с именами и адресами. Больше всего писали о Стругацких, о Леме или о Брэдбери. И вот странность: ежели про Брэдбери – пишет девица, если о Леме или Стругацких – парень. 98 % попадания!
Потом узнал, что и на родине у себя он часто печатался в дамских журналах.
Критики-мужики хвалили Брэдбери, но какими-то очень отстраненными словами, зато дамы неизменно восхищались. Если бы кто-то рассказал – не поверил бы. А так – чистый эксперимент: если о Брэдбери, то пишет девица".
* * *
19 июля "Planetary Radio" выпустило получасовое интервью с Реем Брэдбери, в котором он сообщил, в частности, что написал завещание, в котором просит похоронить себя на Марсе.
Попробуй разберись…
В один день в ЖЖ меня "отфрендили" два человека: один за то, что я много пишу в Сети, другой потому, что пишу мало.
Задумчиво…
Администрация сетевого ресурса "Мой мир" предложила подружиться с Ниной Чудиновой. "Подружившись с Ниной Чудиновой на проекте "Мой мир", вы сможете переписываться и обмениваться файлами".
На тот момент времени минуло уже полгода с тех пор, как Нина Чудинова покинула наш мир.
Предсказание астролога
Одному человеку знакомый астролог предсказал, что у него будут трудности в начале года. Но уже с июля все пойдет очень хорошо. Деньги, любовь, любимая работа. Даже исполнение мечты.
Человек поверил. И, начиная с июля, судьба действительно начала одаривать его словно из рога изобилия.
Когда через несколько лет он снова встретил того же астролога, сказал ему спасибо.
– За что? – удивился астролог.
– За то, что сказал, когда настанет счастливое время, и не уточнил, когда оно закончится. Я ведь такой доверчивый!..
Лирическое наступление 2
…Размечталась, ушла в текст и плаваю там, не наблюдая пролетающих минут… телефонный звонок… поднимаю трубку… мужской голос:
– Муж-пьяница нужен?
– Спасибо, нет.
Машинально продолжаю стучать по клавишам.
Михайлов
– Помните такое выражение: "Коротенько, минут на сорок"? – спрашивает Дмитрий Володихин. – Обычно выступающие грешат этим, занимая и свое время, и время тех, кто должен читать после них. В общем дорвался человек до микрофона, теперь его ни за что не оторвешь. Никто не любит ни слишком долгих лекций, ни посматривающих на часы ораторов. Поэтому опытные выступающие стараются заранее просчитать свое выступление, дабы не утомить публику чрезмерными излияниями.
Но вот однажды именно немногословность или излишняя скромность чуть было не сорвали чтения памяти Аркадия Натановича Стругацкого. А было это так. Собрались на чтения люди, определились, кто будет рассказывать о своих встречах с Аркадием Натановичем. Но так получилось, что все они быстро оттарабанили что хотели и вернулись на свои места. Буквально десять минут – и все кончилось, – рассказывает Дмитрий.
Члены оргкомитета начали переглядываться, ища глазами кого-нибудь, кто бы мог спасти положение. Шутка ли сказать – пришли почтить память мастера, а получилось, что сказать вроде как и нечего. И тут встает фантаст Владимир Дмитриевич Михайлов, благороднейший человек, златоуст, который приехал на эти чтения, чтобы послушать доклад о фантастике, берет микрофон и не меньше часа рассказывает о своих встречах с Аркадием Натановичем…
* * *
Светло.
Небесный дворник метет небо.
Только что начал -
Голубые полосы чуть-чуть видны.
Две радуги
На румяных, еще теплых пирогах вместо узоров были выписаны имена поэтов. Обычно тех, кто переступал порог гостеприимного дома Юры Логинова и Тамары Никитиной. Близких друзей и новых знакомых. Это было замечательным сюрпризом, особой данью уважения, дружбы и любви.
За столом читались стихи, исполнялись песни под гитару.
Добрым, необыкновенно теплым был дом Юры и Тамары. Какие там пелись песни, читались стихи, велись разговоры… Казалось, радость неиссякаема, пройдут годы, а в квартире двух поэтов останется так же шумно и весело, так же обильно будет заставлен стол, все так же будут собираться за этим столом интересные люди, но… Судьба распорядилась иначе.
– Они сильно пили. Оба. От того и угорели вместе в одну ночь в своей квартире на проспекте Ударников, дом 32, в Санкт-Петербурге, – рассказывает печальную историю Алина Мальцева, и ее лицо, только что словно освещенное дорогими сердцу воспоминаниями, мгновенно мрачнеет. Кажется, что вдруг сделалось темнее.
– Очень трудно хоронить не просто друзей, а поэтов – людей, общение с которыми давно уже переросло рамки обыденного, сделавшись чем-то особенным, душевным, сокровенным. Мы же хоронили сразу двоих!
Прощание проходило в крематории в пасмурный унылый день. С самого утра небо заволокло, затянуло серыми, плотными тучами. Но когда после прощания мы вышли на улицу, тучи вдруг разошлись, выглянуло солнышко, а с неба опустились сразу же две прекрасные радуги!
В этот момент тяжесть немного отступила от сердца, потому что все присутствующие вдруг одновременно осознали, что две чистые души поднялись на небо. Это был особый, данный нам в утешение знак.
О современности и современниках
Когда-то Марина Цветаева написала: "У меня есть право не быть собственным современником". Не быть современником современному тебе миру с его особенностями и не близкими тебе правилами, авторитетами, идолами. Современником времени, в котором вынуждено пребывать физическое тело, оболочка, в то время как душа находит отдохновение совсем в других временах, где она вполне адекватна и современна выбранной ею эпохе. Но, может быть, ей, душе, виднее?
Современники – люди, объединенные самой эпохой. А если эпоха не нравится? А как раз наоборот – более органично ощущаю себя где-нибудь…
Это ведь унизительно, честное слово, ежели лет через сто кто-нибудь скажет: "Они были современниками Евгения Петросяна в эпоху Филиппа Киркорова или, прости господи, Геннадия Малахова"!
Заранее можно считать себе оплеванными.
Лирическое наступление 3
Разговор в Доме писателя.
– Как Андреева может писать о Бродском? Она же его не видела!
– А вы Пушкина видели? – парирует Сергей Арно.
– А ведь о нем сколько книг уже написано! И все пишут и пишут!!!
* * *
Не понимаю, откуда подобное возмущение? Мне кажется, что излагать реальные факты о людях– вполне допустимо. И неважно, был ли избранный персонаж царем, полководцем, писателем или соседом. Все мы частички истории, которую все время пишет Всевышний.
"А я говорю вам, что Богу тоже знакомы бессонные ночи" (Мария Конопницкая).
…Частички историй друг друга…
В этом смысле куда интереснее создавать новую фантастическую реальность с реальными в ней персонажами. Как это сделал, к примеру, Леонид Панасенко в рассказах "Следы на мокром песке" (о фантасте Рее Брэдбери) и "С Макондо связи нет?" (о Габриэле Гарсиа Маркесе).
Кстати, Брэдбери ему ответил, поблагодарив за рассказ, после чего завязалась переписка.
Когда-нибудь я тоже напишу цикл сказок о моих любимых писателях. Когда-нибудь… Не хочу загадывать, когда.
Отец монстров
Свой новый роман Сергей Арно назвал "Фредерик Рюйш и его дети". Фредерик Рюйш – лицо известное и, безусловно, интересное – знаменитый голландский анатом, открывший способ сохранения анатомических препаратов и бальзамирования трупов посредством так называемого "liquor balsamicus", основатель первого после анатомических музеев Ворма и Бартолина в Дании музея.
Написал роман Сергей, отнес в "Лениздат". Через некоторое время вижу в Сети новую книгу Арно рекламируют. И на обложке начертано ни много, ни мало:
Сергей Арно, ОТЕЦ МОНСТРОВ.
То есть Сергей Арно, имя автора, там, где и должно быть, – сверху. А по центру пресловутое: "Отец монстров". Но когда читатель сию обложку видит, он неминуемо прочитывает всю фразу: "Сергей Арно – отец монстров".
Интересно, как реальные дети Сергея к такому определению отнеслись?
Лирическое наступление 4
Отравилась чем-то. Плохо. К тому же зима, вьюга и скользко. (Читайте: с Динькой некому на детский праздник идти. А она ведь готовилась.)
Одеваюсь, рассеянно пью зеленый чай, глотаю черные таблетки активированного угля. Только бы дотянуть, по дороге не загнуться.
Видя мои мучения:
Мама (Дине): Ну, куда вы собрались? А если мама там умрет?
Диня: Ничего, я обратную дорогу хорошо знаю.
Оригинальное название
Забавная история произошла с израильским автором, пишущим под псевдонимом Аль Странс. Написал он книгу "А судья подсуден?". Долго мыкался с нею, даже до меня текст добирался. Неплохой роман, на мой взгляд, несколько многословен, но к литературе безусловно отношение имеет и уж получше многих опусов издаваемых большими тиражами в Питере авторов.
Наконец нашелся и издатель, старый уважаемый журнал "Звезда". Вот где, казалось бы, сюрпризов быть не должно. Выпустили книгу в двести пятьдесят экземпляров – кризис. Серенькая обложка без украшательств – классика. Наверху мелкими прописными буквами имя автора: "Аль Странс". А посередине – крупно – "Дети Содома".
Хорошо хоть не содомитов…
* * *
Звонит Николай Прокудин.
– Выступать завтра перед детьми будешь?
– Не получится, на Украину еду.
– Наши договоры в "Шико" везешь? – пытается догадаться собеседник.
На самом деле на Украину я на конвент собралась, у меня там презентация серии. Ну и заодно действительно с главным редактором встречаюсь, везу договор Сергея Арно. Тот его сначала вместе со всеми не захотел подписывать, а потом передумал. Но тут решила очередной миф породить.
– Нет, – говорю, – ваши договоры давно уже по почте отправлены, везу только бумаги Арно. – Вздыхаю. – Сам понимаешь, ЕГО договор я обязана лично с рук на руки передать, потому как Арно…
Вешаю трубку.
Так и работаем
Работая над сборниками серии "Петраэдр", обычно первая смотрю тексты я. Читаю, отмечаю понравившиеся плюсиками, рядом с которыми красуется уверенная "Ю". Сидим у меня дома. Точнее, это Смир устроился в кресле с пачкой отсмотренных мною текстов, а я, как заведено, по хозяйству хлопочу. Сыр нарезать, чайник поставить… Тружусь в общем. Заодно нет-нет и в тексты заглядываю, на вопросы отвечаю.
– Это кто? – Сашка протягивает подборку безымянных виршей (вот не любят авторы подписывать свои сочинения!).
– Это… ага… это Арсен Мирзаев. Я его манеру из тысячи узнаю.
– Ладно. Отмечаю у Арсена это и это. Пусть еще зашлет. А это?
– Писатель-фантаст. Известный, да и тексты весьма приличные подобрал. Из них обязательно что-то нужно выбрать.
Выкладываю сыр на тарелочку, ставлю на стол вазу под фрукты.
– А это? Ни черта не подписано!
– Это? Критик из Москвы.
На кухне завывает чайник.
– А это чье?
Мельком взглянув в текст, убегаю на кухню. Чайник уже вопит так, словно вот-вот взлетит. Возвращаюсь. В комнате, смеясь в голос, Смир заканчивает чтение рассказа.
– Это берем по-любому, с именем или без, – отсмеявшись, Сашка протягивает понравившийся текст. – Положи отдельно. Принято, второй раз читать не будем. Кстати, чье?
– Моё.
А потом сыр на тарелочку, фрукты в вазочку, кофе по чашечкам… Так и работаем.
Смир и классика
Познакомившись с поэзий Александра Смира, Наталия Грудинина выдвинула предположение, что автор крохотных двустиший, получивших впоследствии название "шуризмы", сильно увлечен рок-музыкой.
"Вот попробуй хотя бы годик не послушать рока, и ты найдешь себя в классике", – предположила она.
Год не слушать рока! Несколько раз Смир честно пытался запрятать любимые записи куда подальше, но снова и снова срывался, в конце концов покончив с экспериментом.
Так что теперь уже не определишь, подросли бы его двустишья до классического сонета или лирической поэмы или все напрасно и Смир остался бы Смиром, с рок-музыкой или без оной.
Смир и стиль
Смир машет длинными костлявыми руками, точно бесприютная сирая птица. Даже фирменные вещи на нем смотрятся точно на бомже.
Полное отсутствие лоска, ассоциальность, невозможность приткнуться, вписаться, с честными глазами заявить "я свой" – выдают собственный стиль.
Стиль, противоречащий мнению большинства. Представлению о том, как должен выглядеть издатель, основатель книжной серии.
Андеграунд, пытающийся стать мейнстримом и одновременно остаться андеграундом?
Не выйдет!
Гламурятина
В самое голодное талонное время пришлось мне танцевать на какой-то пафосной пирушке, устроенной для русских иностранными партнерами. Эротическое шоу, репродукции Бердслея по стенам, показ модных бикини. И главное событие вечера – банкет. Не простой – навороченный. Гвоздь программы – кремовые пирожные в виде половых органов.
Гости брали кондитерскую диковинку двумя пальцами и кто смущаясь, а кто и напоказ потребляли продукцию, подтрунивая над поедающими пирожные неподходящей им "ориентации" гостями.
Хорошенькие девушки в кружевных передничках и чулках обносили гостей напитками. Официанты в набедренных повязках тарзанов то и дело доставляли в зал ароматные шашлыки и водку.
Манерные геи томно посасывали эклеры, обучая древнему искусству смущенных художниц, приглашенных на званую вечеринку и еще не успевших проникнуться заморским гламуром.
Но это было еще не все.
– Но где же настоящие русские мужики? – взывал итальянский кутюрье, одетый в песцовую шубу, из-под которой торчала нарочито дырявая майка. – На показе мод я не увидел ни одного. Когда же нам покажут русского мужика?
Русские мужики, а именно солдаты-срочники как раз и должны были появиться в разгар банкета, громко маршируя по подиуму. Их уже давно доставили, и теперь парни изнывали за кулисами, мучаясь от голода и дурея от скуки.
Мы, танцовщики, уже успели пообщаться с ними и даже присутствовали на репетиции. Собственно, военные делали то, что они умеют лучше всего, так что в этой части представления никто не ожидал ни малейших сюрпризов. Ну потопают они под аплодисменты зала, а потом попрыгают в грузовики, армейское начальство получит деньги – и все.
В самый разгар вечера, когда все уже устали и от показа моды, и особенно манекенщиц и манекенщиков, раздался громовой топот кирзовых сапог. На подиуме выстроилось небольшое подразделение солдат.
Представьте себе: полуобнаженный персонал и подвыпившие гости. Почувствуйте запахи горячих блюд и разносимого по залу шампанского. Заметьте крошечные, покрытые инеем стопочки настоящей, "непаленой" русской водки. И догадайтесь, что чувствовали голодные солдаты, которым отдали приказ маршировать. С каждой секундой гул от подбитых железом сапог становился все громче и громче, пока не сделался оглушительным. Одновременно с солдатами на гламурный банкет прилетел запах трех десятков разгоряченных молодых мужских тел, услышав который, полуголые официантки в панике заторопились к выходу. Кутюрье запахнул на груди шубу, точно ему вдруг сделалось зябко. Кто-то надрывно смеялся, кто-то, размахивая в воздухе шашлыком, зазывал солдатиков присоединиться к банкету.
– Стоп! Раз-два! – послышалась команда. – Кру… – отдающий приказы из диджейской рубки вдруг подавился последним словом.
– Вольно! – скомандовал кто-то из зала в наступившей тишине. – К уничтожению банкета приступить!
Еще не верящие в свое счастье солдаты послушно качнулись в сторону зала и стекли туда живой, горячей лавиной.
В одну секунду было сметено все мясное, рыбное, сладкое. Голодные парни запихивали в рты гламурные пирожные, не обращая внимания на их форму. Все это немедленно заливалось шампанским и водкой. Еще, еще, пока опомнившееся начальство не дало команду "По машинам!". Крем заедался соленым огурцом, за рыбой следовал коктейль, из которого прямо на пол выбрасывались мешающие зонтики и соломинки.
За пару минут на столе не осталось ничего съестного.
Поэтому, когда все же прозвучала команда "По машинам!" и одетые в однообразные "камуфляжки" юноши покинули банкетный зал, заглянувший на праздник фотограф мог запечатлеть лишь белые от пережитого шока, с потеками туши лица устроителей вечера и их гостей.
Полумеры
– Есть ли человек, которого ты не сможешь простить? – интересуется подруга, истая христианка.
– Есть.
– Неужели ты не простишь никогда? Ни при каком условии?
Я (подумав):
– Умрет – прощу.
– Полумеры! – отрезал О’Санчес, когда я передала ему разговор.
Ну да, конечно, это ведь он написал: "До полусмерти – это полумеры". После смерти, учитывая бессмертие души, выходит – тоже?
Об издании одной рукописи
Позвонил как-то Олег Дмитриев издателю Кононову:
– Слушай, – говорит, – сижу я тут, рукопись читаю. Замечательную! Думаю, тебе тоже прочитать стоит. Давай я ее прям щас привезу, сам увидишь.
Воскресенье. Вечер.
– Давай не сегодня, – недовольно кривится Александр Клавдиевич. И то правда – только ему и делать, что в последний вечер выходных работать.
– Давай в понедельник.
– Давай, – немедленно соглашается Олег. – Тебе первый том привезти или сразу оба?
– А она что, еще и длинная? – мрачно осведомился Кононов.
– Страниц девятьсот, тысяча, – с готовностью отрапортовал собеседник.
– М-да… – "Что тут поделаешь". – Привози оба.
– Только там надо сначала сквозь текст продраться.
"Час от часу не легче".
– Кто хоть автор?
Прозвучала незнакомая фамилия.
Итак, перед Александром Кононовым один за другим выкладывалась цепочка выразительных минусов: