О решении командования ослабить авиационные группировки врага внезапными ударами по аэродромам истребители узнали ранним утром 7 мая, когда в расположение 204-го полка снова явился командир соседней части Илов. Перед истребителями была поставлена задача: сопровождать их к крупному аэродрому противника – в район Рогани. Ивану Кожедубу эти места были хорошо знакомы: он много раз до войны летал туда из Чугуева и Малиновки во время тренировочных полетов. В дальнейшем, часто вылетая на прикрытие и разведку, истребители замечали, что и наши силы, и силы противника все прибывают. По всему было видно, что предстоит грандиозная битва. Но тогда летчики ни 204-го, ни какого-либо другого полка не представляли себе всей серьезности обстановки на фронтах, оборонявших Курский выступ, не могли постичь и всей сложности взаимодействия армий и фронтов, непревзойденного искусства советских военачальников. Как стало известно позже, противник рассчитывал окружить войска, оборонявшие Курский выступ, и, развивая наступление, вновь захватить стратегическую инициативу. Но Ставка Верховного Главнокомандования вовремя раскрыла замысел противника. Перед фронтами была поставлена задача: активной обороной измотать, обессилить противника, а затем перейти в решительное наступление.
6 июля 1943 года, сделав свой сороковой боевой вылет, Иван Кожедуб наконец смог одержать первую победу. К тому времени он, как мы уже упоминали, успел получить офицерское звание и стать заместителем командира эскадрильи, или, как называли офицеров на такой должности в авиации, "батей". В паре со своим неизменным ведомым Василием Мухиным Кожедуб сбил своего первого немца – "лаптежника", как советские летчики называли немецкий бомбардировщик "Юнкерс-87". Вот как эмоционально описывает Иван Никитович свой первый сбитый самолет: "В глазах мелькают силуэты наших и вражеских самолетов. "Юнкерсы" не уходят. Они встали в оборонительный круг – защищают друг друга. Зайти им в хвост стало еще труднее. Проходит несколько минут – для воздушного боя срок немалый. Нам необходимо сбить еще несколько самолетов. Только тогда враг дрогнет. Стараюсь действовать точно и стремительно – как командир. Его самого я потерял из виду. Зато слышу голос: "Бей их, гадов!" Под огнем противника снова веду самолет в атаку. Захожу "юнкерсу" в хвост. Сближаюсь. Ловлю в прицел. По-моему, дистанция подходящая. Нажимаю на гашетки. Пушки заработали. А "юнкерс" не падает. Снова стреляю. Немецкий бомбардировщик начал маневрировать. Забываю обо всем, что творится вокруг. Вижу лишь "юнкерс" и продолжаю стрелять. Решил так: "Не собью, буду таранить". "Бей, батя, прикрываю!" – раздается уверенный голос моего побратима, Василия Мухина. Почти вплотную сближаюсь с противником. "Юнкерс" по-прежнему маневрирует. Нет, теперь не уйдешь! Еще длинная очередь. Самолет вспыхнул и упал в районе западнее Завидовки. Взмываю в сторону вверх по примеру командира. Не утерпел и по радио крикнул: "Вася, одного кокнул!"".
Кстати, Василий Мухин тогда спас жизнь Ивану Кожедубу. И со стороны первый успешный бой знаменитого летчика выглядел несколько иначе. С аэродрома истребители поднялись большой группой, но пара Кожедуб – Мухин почему-то отстала от остальных: то ли с курса сбились, то ли из-за облаков потеряли визуальный контакт с основной группой. Остались они одни, и тут случайно на пути попалась группа немецких бомбардировщиков "Юнкерс-87", кажется, их было двенадцать. Хотя в этой зоне боевых действий их быть не должно было. Батя с ведомым, не раздумывая, бросились в атаку. С первого захода они сбили пару самолетов. Бомбардировщики бросились врассыпную, и за одним из них батя погнался. Но тут сверху налетело десять "мессершмиттов" – оказывается, они прикрывали своих, но летели немного выше. И один сел на хвост Кожедубу. В этой критической ситуации на "мессера" налетел Мухин и сбил его.
Вообще 6 июля 1943 года, в тот день, когда Иван Кожедуб "открыл счет", советская авиация совершила 2800 боевых вылетов, почти сравнявшись по этому показателю с Люфтваффе. Но 7 июля немцы вновь превзошли по количеству самолетов в воздухе ВВС Красной армии, подтянув резервы и бросив в бой даже совсем устаревшие самолеты. Действуя крупными группами, советские летчики вынуждены были делать в день по 5–6 вылетов, постоянно участвуя в затяжных массовых воздушных сражениях. Но в этот день, 7 июля 1943 года, Иван Кожедуб сбил второй немецкий самолет, а 9 июля сбил сразу два истребителя Ме-109.
Идеальный боец
В изнурительных воздушных боях под Курском авиаполки таяли на глазах, теряя боевую технику и пилотов. "Нам непрерывно приходилось вести тяжелые воздушные бои, драться буквально до последнего патрона… – вспоминает Иван Кожедуб в своих мемуарах. – От недосыпания и предельного напряжения воли нервы у некоторых летчиков начали сдавать. Раздражала каждая мелочь, неудачи выводили из себя. Даже всегда спокойный и уравновешенный здоровяк Орловский стал иногда срываться. Приземлившись однажды на аэродроме, он выскочил из самолета и, выхватив пистолет, бросился на техника по вооружению Белова. Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы догнать его Орловскому не помешал ударявший по ногам парашют". К началу боев под Курском советские летчики приобрели уже немалый боевой опыт. Многому научился и командный состав авиачастей Красной армии. Поэтому, когда в небе над Курской дугой разгорелись небывалые по ожесточенности сражения, пилотам Люфтваффе пришлось встретиться в воздухе с невиданным ранее сопротивлением противника. Потери обеих сторон были огромными. Асы быстро пополняли списки своих побед, рядовые летчики так же быстро выбывали из списков личного состава.
Иван Кожедуб во всей этой воздушной мясорубке продолжал сбивать самолет за самолетом. Очень быстро они с Мухиным разработали собственную тактику: часто отрывались от основной группы и бросались в бой на десяток-другой вражеских самолетов. Поначалу их за это лихачество здорово ругали командиры, но потом, когда счет самолетов перевалил за третий десяток, оставили в покое. За время боев под Курском лейтенант Кожедуб сумел сбить 11 самолетов врага и был награжден первым орденом Красного Знамени. В августе 1943-го молодой летчик стал командиром эскадрильи. К октябрю на его счету было уже 146 боевых вылетов и 20 сбитых самолетов.
Вскоре Иван Кожедуб стал живой легендой не только военно-воздушных сил, но и всей Красной армии. О каждом сбитом им самолете с восторгом писали газеты, передавали по радио в сводках Совинформбюро. К осени 1943 года Кожедуб уже стал, без преувеличения, народным героем.
Главный секрет побед Кожедуба, буквально за несколько месяцев ставшего одним из лучших летчиков-истребителей страны, заключался в тщательно разработанной индивидуальной тактике ведения воздушного боя. Получив под командование эскадрилью из 12 пилотов, молодой командир постоянно анализировал каждый боевой вылет, как удачный, так и неудачный. Он досконально изучил тактику вражеской авиации, сильные и слабые стороны авиатехники противника. Используя свои инструкторские и методические навыки, неустанно передавал боевой опыт молодым. Взыскательный и требовательный к себе, неистовый и неутомимый в бою, Кожедуб был идеальным воздушным бойцом, инициативным и исполнительным, дерзким и расчетливым, отважным и умелым. "Точный маневр, ошеломляющая стремительность атаки и удар с предельно короткой дистанции", – так Иван Кожедуб определял основу воздушного боя. Он был рожден для боя, жил боем, жаждал его.
Вот характерный эпизод, подмеченный его однополчанином, еще одним великим асом – К. Евстигнеевым: "Как-то Иван Кожедуб возвратился с задания, разгоряченный боем, возбужденный и, может быть, потому непривычно словоохотливый: "Вот гады дают! Не иначе как "волки" из эскадрильи "Удет". Но мы им холку намяли – будь здоров!" Показав в сторону КП, он с надеждой спросил адъютанта эскадрильи: "Как там? Ничего больше не предвидится?"".
Иван Кожедуб быстро набирал боевой опыт. От его атак один за другим падали немецкие истребители, украшенные "червонными", "бубновыми" тузами и "драконами". По свидетельству военных специалистов, автоматизм движений Кожедуба в бою был отработан до совершенства. Отличный снайпер, он поражал цель из любых положений самолета. Его называли баловнем судьбы, потому что, сбивая противника, он ни разу не был сбит сам, хотя на аэродром практически всегда приводил изрешеченный пулями и снарядами истребитель.
К самолету Иван Никитович всегда относился не просто как к бездушному набору механизмов и агрегатов. "Мотор работает четко. Самолет послушен каждому моему движению. Я не один – со мной боевой друг", – в этих строках отношение аса к самолету. Подходя к машине перед вылетом, он всегда находил для нее несколько ласковых слов, в полете разговаривал как с товарищем, выполняющим важную часть работы. За время войны он сменил шесть "Лавочкиных", и ни один самолет не подвел его. И он не потерял ни одной машины, хотя случалось гореть, привозить пробоины, садиться на усеянные воронками аэродромы. Из его машин наиболее известны две. Одна – Ла-5ФН с яркими, белыми с красной окантовкой надписями по обоим бортам – имела удивительную фронтовую судьбу. На этом самолете Кожедуб провоевал с мая по июнь 1944 года, сбил 7 самолетов. Вторая – Ла-7, с бортовым номером 27. На этом истребителе Иван Никитович закончил войну, на нем сбил 17 вражеских машин.
Истребитель-новатор
Идиоматическое выражение "разбор полетов" вошло в наш обиход давно. Сейчас "разбором полетов" обычно называют детальный анализ любой проделанной работы, когда акценты делаются не столько на успехах, сколько на просчетах. Но мало кто знает, что этот термин ввели в широкое употребление летчики-асы Великой Отечественной войны. Естественно, что мы не будем утверждать, что это профессиональное словосочетание придумал Иван Кожедуб. Однако в его мемуарах о разборах полетов говорится очень много. Более того: без детального анализа каждого проведенного боя успех последующего ставился под сомнение. На разборах Кожедуб часто говорил о поведении в воздушном бою, и летчики старались проанализировать все свои действия за день. Иван привык анализировать как свои успехи и неудачи, так и бои, проведенные друзьями. Еще на Курской дуге Кожедуб стал вырабатывать свои тактические приемы, быстроту действий.
Анализ боев помогал истребителям делать правильные выводы. Некоторыми из них Кожедуб делился с молодыми летчиками. "В воздушном бою нельзя увлекаться – надо действовать осмотрительно, – говорил Иван Никитович. – Неопытному летчику это особенно трудно: бой захватывает, а рефлексы запаздывают. Приходится крепко держать себя в руках. Надо сочетать трезвый расчет с дерзостью, побеждать врага напористостью и умением". Каждому летчику, а боевому особенно, необходимо было научиться мгновенно оценивать обстановку, моментально ориентироваться в ней, уметь найти наиболее правильное решение и сейчас же его выполнить. Надо было учиться действовать стремительно, но по порядку, контролировать свои действия и координировать их в самой сложной обстановке. Достичь этого, считал Кожедуб, помогала постоянная упорная тренировка на земле и в воздухе. Но он также понимал: быстрота и поспешность – понятия разные. Из-за спешки решение принимается не вполне обдуманно. Это Иван хорошо усвоил еще в те дни, когда работал инструктором, наблюдая за курсантами. Действовать с максимальной быстротой – вот к чему должен стремиться каждый боевой летчик, не уставал повторять он на разборах.
В бою летчик-истребитель выполняет одновременно несколько действий – ведь он один в самолете. Он и управляет им, он и штурман, и радист, и стрелок. Поэтому, утверждал Кожедуб, ему необходимо не только мгновенно оценивать создавшуюся обстановку, но и уметь распределять свое внимание. Хороший, опытный летчик умеет быстро и сознательно переключиться, если этого требует обстановка, без промедления сразу реагировать на любую неожиданность. В сложной обстановке воздушного боя, когда события разворачиваются в течение секунд, от умения летчика-истребителя распределять внимание иной раз зависит исход схватки с врагом. Особенно это умение нужно командиру группы. Командир, по мнению Кожедуба, должен мгновенно учесть сильные и слабые стороны боевого порядка противника, разгадать его намерения, решить, какой следует применить маневр, чтобы нанести противнику поражение. Одновременно он должен уметь правильно расставлять силы, следить за действиями группы, вовремя словом подбодрить летчиков.
Иногда на подготовку к боевому вылету отводилось недостаточно времени. Но Иван Кожедуб всякий раз намечал действия каждого и всей группы в целом, определял боевой порядок, выделял летчиков в ударную группу. Нарушение боевого порядка может расстроить план командира, говорил он, ослабить какое-то звено. И противник не замедлит этим воспользоваться. Поэтому от четкости действий каждого зависело единство действий группы. Конечно, все предвидеть на земле было трудно. В бою Кожедубу, несмотря на собственные теоретические разработки, приходилось действовать в зависимости от обстановки. "Поставленная задача не должна связывать действия летчика, – учил он. – В бою ему будет ясно, какую фигуру пилотажа надо выполнить, чтобы не потерять две-три драгоценные секунды. Молниеносно комбинируешь фигуры, делаешь неожиданные для противника маневры – словом, выбираешь наикратчайший путь к поражению врага".
В каждом своем бою Иван Кожедуб, опытный и теоретически подкованный летчик, был новатором. Он находил приемы ведения боя, комбинируя фигуры пилотажа так, чтобы занять более выгодное положение в воздухе, мгновенно атаковать врага. На земле он тщательно продумывал эти фигуры и на основе теории с карандашом, а иногда – с куском мела в руке, производил расчеты тактических приемов. Просчитывал все: и вытянет ли мотор на такой-то высоте, и как набрать максимальную скорость, и какая тут применима фигура – боевой ли разворот, горка или еще какая-нибудь. Обсуждая свои действия и действия летчиков на разборах полетов и даже на импровизированных конференциях, Иван Кожедуб и учился сам, и учил других умело применять в бою накопленный опыт.
Ас из асов
В небе над Днепром
О своей тактике Иван Кожедуб уже после войны вспоминал: "Сбив самолет, особенно ведущего, деморализуешь вражескую группу, почти всегда обращаешь ее в бегство. Этого я и добивался, стараясь завладеть инициативой. Надо стараться атаковать врага молниеносно, захватить инициативу, умело использовать летно-тактические качества машины, действовать расчетливо, бить с короткой дистанции, и добиваться успеха с первой атаки, и всегда помнить, что в воздушном бою на счету каждая секунда". Отточив индивидуальную тактику ведения воздушного боя, Иван Кожедуб вновь блестяще проявил себя осенью 1943 года во время Киевской наступательной операции. 30 сентября, когда над Днепром разгорелся новый этап ожесточенных воздушных сражений, Иван Кожедуб получил задание прикрывать переправы через реку. По стечению обстоятельств он остался без товарищей и вынужден был в одиночку отражать налет 18 самолетов "Юнкерс-87". Бомбардировщики приступили к пикированию, а некоторые из них даже успели сбросить бомбы.
Атаковав самолеты с высоты 3500 м, Кожедуб ворвался в боевые порядки противника и неожиданными и резкими маневрами поверг врага в смятение. Пикирующие бомбардировщики немедленно встали в оборонительный круг – очень эффективный маневр. Кожедуб предпринял несколько попыток прорвать их строй, но успеха они не имели. Главное было сделано – "юнкерсы" в беспорядке побросали бомбы. Хотя в баках истребителя оставалось мало топлива, Кожедуб предпринял еще одну атаку и расстрелял снизу в упор одну из вражеских машин. Вид падающего в пламени "юнкерса" произвел надлежащее впечатление, и остальные бомбардировщики поспешно покинули поле боя. Горючее в баках Ла-5 кончилось. Как только после посадки Иван открыл фонарь кабины, товарищи смотрели на него, как на выходца с того света: все считали, что его сбили. Как оказалось, ведомые Кожедуба и не могли услышать своего командира: радиостанция была разбита снарядом, выпущенным вражеской пушкой. Тем не менее, помня собственные ошибки, Кожедуб отчитал летчиков: главная задача – прикрытие наземных войск.
Наземные войска, день и ночь ведя бои, расширяли плацдарм, хотя противник и пытался наносить контрудары с северо-запада, стремясь столкнуть их в Днепр. Летчики знали о напряженной обстановке на плацдарме, поэтому помогали наземным войскам как могли. Вот как Иван Кожедуб вспоминает о своем участии в Киевской операции: "Меня вызывают на КП. Командир ставит задачу: шестеркой прикрыть танковую группировку. Возможно, авиация поддержит танковый удар. Помните: враг будет сильно прикрыт зенитной артиллерией. Как и мы, противник подготовлен к боям на малой высоте. Вместе с летчиками эскадрильи я еще раз детально изучаю уже хорошо знакомый нам район прикрытия, наношу обстановку на карту. И вот группа в воздухе. Летим на высоте 250–300 метров. Над головой висят свинцовые облака. Так и кажется, вот-вот в них врежемся: облачный слой примерно 400–500 метров. Перелетели Днепр. Внимание напряжено. Встреча с противником может произойти внезапно. Сложно будет тогда маневрировать – важно заметить его первым. Район прикрытия определен. Мы над нашей танковой группировкой. Бой виден отлично. Танки – а их множество с нашей стороны и со стороны противника – сближаются, маневрируют, ведут огонь. Вспыхивают, взрываются в клубах дыма. Надо правильно построить маневр, не теряя ни секунды. По моей команде группа принимает рассредоточенный боевой порядок. Делаем разворот над нашей танковой группировкой. Пролетаем над врагом на повышенной скорости. Мельком, но отчетливо вижу немецкие окопы, технику, даже солдат. Зенитки не стреляют. Знаю по опыту – ждут подходящего момента. Хотят застать нас врасплох, поймать на разворотах".
В том бою он так низко вышел из атаки над пылающим "юнкерсом", что сам был подожжен очередью бортового стрелка немецкого самолета. Только крутое пикирование почти до самой земли помогло сбить пламя с крыла Ла-5. Да и в целом октябрь 1943 года стал для Кожедуба напряженным. Участились встречи с "охотниками" Люфтваффе, целью которых была дезорганизация советских групп истребителей, отвлечение их из района прикрытия и уничтожение ведущих. Нападали они также на одиночные и подбитые самолеты. Вспоминать о тех боях летчик без сожаления не мог – слишком много товарищей погибло в небе над Киевом. Сам он уцелел, по его признанию, лишь чудом. Однажды при лобовой атаке Иван не успел вовремя открыть огонь, и вражеские снаряды прошли всего лишь в нескольких сантиметрах выше его головы, разбив рацию и перебив тягу руля поворота истребителя. На следующий день после этого удача была на стороне Кожедуба – длинной очередью он сумел прошить ведущего пары "мессершмиттов", пытавшихся сбить отставший от своего строя Як-7Б.