В вопросе о необходимости повышения обороноспособности страны ввиду сохраняющейся сложной международной обстановки разногласий между рейхсвером и правительством не было. Мы не могли не заметить, что к вопросам военного строительства новое правительство относится с большим пониманием, чем его предшественники. Менее заметным стало и столь ощутимое раньше неприятие военных и всего, что с ними связано. Вместе с тем необходимо отметить, что глубоко заблуждаются те, кто считают, будто бы вышеупомянутые факторы склонили солдат рейхсвера к безоглядной поддержке Гитлера и его военных планов. Подавляющее большинство из нас хорошо представляли себе, что такое война, поэтому нас нельзя было заподозрить в желании отправиться на другую войну.
Так называемое "тайное перевооружение" рейха находилось в те годы на самой начальной стадии. Оно сводилось к составлению планов и подготовке расчетов для увеличения количества пехотных дивизий сухопутных войск с 7 до 21, только теперь уже не в военное, а в мирное время. Известная фраза "Гитлер - это война" не пользовалась популярностью и поддержкой. К тому же на протяжении целого ряда лет она опровергалась тем неоспоримым фактом, что всех своих поистине невероятных внешнеполитических успехов Гитлер добивался без единого выстрела, во всяком случае до тех пор, пока высокомерие и самоуверенность не побудили его перейти границы государства, которое вполне можно было завоевать без войны.
В нашей тогдашней повседневной жизни время от времени происходили события, которые настраивали нас на мрачный лад и психологически воздействовали порой сильнее, чем иные политические процессы. Впрочем, сначала мы воспринимали их как досадные единичные случаи, к которым власть не имеет прямого отношения. Некоторые из них были связаны с деятельностью нацистской партии, авторитет и влияние которой после прихода к власти значительно выросли. Отдельные ее громкие акции порой вызывали недоумение и раздражение. Свидетелями двух грандиозных митингов, организованных НСДАП, стали и мы, обитатели маленького Кольберга. На одном из них выступил Бальдур фон Ширах, который объявил о сосредоточении всей молодежи под его руководством. Высокомерие, с которым он отозвался о деятельности существовавших в то время молодежных союзов во главе с почтенным адмиралом фон Тротта, не понравилось многим молодым солдатам, являвшимся их членами. По приказу из Берлина на этом митинге должна была присутствовать рота почетного караула - новшество, кажущееся более чем сомнительным. Ведь рейхсвер являлся орудием государства, а не партийной гвардией. Роты почетного караула обычно выстраивались для встречи глав иностранных государств. Мы расценили указание Бломберга как попытку заигрывания с нацистской партией и попробовали уменьшить связанный с этим негативный эффект тем, что командир роты обратился с докладом не к Герингу, а к своему командиру полка, который и совершил затем обход роты почетного караула, предоставив Герингу лишь роль сопровождающего.
Больше всего неувязок и конфликтов возникало между нами и штурмовыми отрядами. Радикальная и, к сожалению, наиболее влиятельная часть штурмовиков уверовала в свою безнаказанность и вседозволенность. Их высокомерное поведение стало вскоре причиной многочисленных стычек с солдатами. Немало проблем было связано и с распоряжением Бломберга о направлении опытных командиров в учебные лагеря штурмовиков для проведения с ними занятий по военному делу. Мы отнюдь не возражали против обучения штурмовиков на курсах подготовки пограничников, которые находились под эгидой рейхсвера. Однако приказ Бломберга по существу означал, что отныне мы должны были ни много ни мало заниматься военной подготовкой штурмовых отрядов. Мы не очень верили в то, что эти военизированные партийные формирования в случае войны согласятся с второстепенной ролью запасных частей и подразделений рейхсвера.
Удручающее впечатление произвели на солдат первые, пока еще сравнительно редкие случаи дискриминации евреев. Крайне неприятно было осознавать, что немалую роль при этом играло желание расправиться с более удачливым конкурентом. Так, например, в Кольберге была предпринята попытка сместить со своего поста высококвалифицированного главного врача большого детского приюта под предлогом того, что он является "только наполовину арийцем". И только благодаря тому, что этот врач участвовал в первой мировой войне и был награжден "Железным крестом" 1-го класса, командиру нашего полка, будущему генерал-полковнику Штраусу, и мне удалось отстоять его, так что претенденты на его место остались ни с чем. Его также продолжали, к явному неудовольствию нацистов, приглашать в офицерское казино.
К сожалению, в то время было широко распространено мнение, будто Гитлеру ничего не было известно об ошибках и злоупотреблениях его соратников. Считалось, что если бы ему доложили об этом, то он решительно осудил бы своих перестаравшихся последователей. От этого заблуждения немцы, увы, избавились не очень скоро. Оглядываясь назад, можно только недоумевать по поводу того, почему мы, солдаты, привыкшие к тому, что любой командир несет ответственность за действия своих подчиненных, не подходили с такой же меркой и к Гитлеру.
II. Третий Рейх: Рейхсвер и вермахт в предвоенные годы
Начальник штаба 3-го военного округа
1 февраля 1934 года я был назначен начальником штаба 3-го военного округа в Берлине. Тем же приказом на пост командующего округом был назначен генерал фон Вицлебен, будущий генерал-фельдмаршал. Мы хорошо знали друг друга по совместной службе в Дрездене, где мы занимались подготовкой младших офицеров. Будучи человеком с весьма широким кругозором и отличаясь способностью быстро улавливать суть дела, генерал Вицлебен обладал редким даром нетерпимого отношения к мелочной опеке подчиненных. Мне как человеку, превыше всего ставящему инициативу и самостоятельность, было легко и приятно работать под его началом. Наша плодотворная совместная работа ни разу не омрачалась недоразумениями или разногласиями. К НСДАП, точнее к ее малопочтенным эмиссарам, с которыми нам в основном приходилось иметь дело, генерал относился с нескрываемой неприязнью. Аналогичной точки зрения придерживалось большинство офицеров штаба округа.
Командование военного округа выполняло двоякую функцию. С одной стороны, командующий округом являлся одновременно командиром дислоцированной в округе 3-й дивизии, на базе которой через несколько лет был сформирован 3-й армейский корпус. С другой стороны, оно представляло собой высшую военную инстанцию на подведомственной ему территории. Здесь я впервые столкнулся с такими задачами, для решения которых необходимо было тесно взаимодействовать с гражданскими учреждениями, а после прихода к власти нацистов - и с их партийными органами. В провинции Бранденбург всеми партийными делами заправлял гауляйтер Кубе, являвшийся одновременно главой администрации этой провинции. Ранее он был одним из влиятельных членов Немецкой национальной народной партии, однако был исключен из нее за финансовые злоупотребления и затем перешел в НСДАП. Хотя во время официальных церемоний он заявлял о своих симпатиях к армии, на самом деле он, безусловно, был ее ярым противником, особенно в том, что касалось офицеров. Позднее за аморальное поведение он был снят Гитлером со всех своих постов. Однако во время войны он неожиданно вновь был призван на государственную службу и назначен генеральным комиссаром Украины, где "прославился" своей чрезвычайной жестокостью и натворил много бед.
В отличие от этой одиозной фигуры, глава администрации провинции Силезии и ее гауляйтер Йозеф Вагнер был порядочным человеком. Принадлежность к НСДАП не мешала ему оставаться преданным католиком. Вероятно, это стало одной из причин того, что во время войны он был исключен из партии.
Нашему военному округу явно не повезло с высшими руководителями штурмовиков. В Берлине во главе штурмовиков стоял обер-группенфюрер СА Эрнст, зазнавшийся юнец, которому едва исполнилось двадцать с небольшим лет. Он ни с того ни с сего вообразил, что по занимаемой должности он приравнивается чуть ли не к командиру армейского корпуса. Он вел себя крайне вызывающе, был постоянно окружен многочисленной свитой. Как и Кубе, он уверял Вицлебена в своей преданности армии. Не было, однако, никакого сомнения в том, что на самом деле он думает совсем по-другому и не прочь был бы оказаться на месте Вицлебена. Столь же политически непредсказуемыми как Эрнст были два бригадефюрера СА в Неймарке, где они пытались прибрать к рукам пограничную охрану. В Силезии во главе штурмовиков был печально известный Эдмунд Хейнес, человек с явно выраженными преступными наклонностями. Коменданту Бреслау генералу фон Рабенау, который был казнен после покушения на Гитлера 20 июля 1944 года, он угрожал смертью, если тот не перестанет мешать выходкам штурмовиков.
Нетрудно себе представить, что почти все наше "взаимодействие" с партией сводилось к улаживанию многочисленных разногласий. Мы были не готовы к тому, чтобы уступить их тоталитарным претензиям, которые все более отчетливо распространялись и на вооруженные силы. В таких условиях происходило все большее обострение отношений между рейхсвером и штурмовиками, охватившее буквально весь военный округ.
Заговор штурмовиков
Чем больше времени проходит после описываемых событий, тем больше становится желающих преуменьшить масштабы угрозы для государства и его армии, которая тогда исходила от штурмовых отрядов во главе с их предводителем Эрнстом Ремом. Убедительный ответ на вопрос об истинных замыслах Рема, вероятно, уже никогда не будет получен, хотя бы потому, что и он сам, и все ведущие политические фигуры того времени мертвы. Тем не менее едва ли кто-нибудь станет оспаривать то, что эта хорошо организованная, военизированная и, по-видимому, неплохо во- оружейная партийная гвардия представляла собой потенциальную угрозу для государства, особенно если иметь в виду, что ее возглавляли такие люди, как Рем, Эрнст и Хейнес, известные своим коварством и неуемной жаждой власти. Попытки оценки тогдашней обстановки и составлявших ее главных событий с позиций сегодняшнего дня малоперспективны. В то же время весьма полезно было бы вспомнить, что думали тогда в рейхсвере и в народе о штурмовиках и их роли в государстве.
В качестве начальника штаба 3-го (Берлинского) военного округа я занимал не очень значительную, но все же достаточно высокую должность, которая позволяла мне делать определенные выводы о тогдашней обстановке. Поэтому я попытаюсь здесь вкратце изложить развитие событий в период с февраля по 30 июня 1934 года. Думаю, что это поможет читателю лучше разобраться в ней и, в частности, представить себе, как был воспринят в разных слоях общества разгром Гитлером штурмовых отрядов.
Со временем нам стало ясно, что высшее руководство СА стремилось штурмовыми отрядами заменить армию или с их помощью хотя бы обеспечить себе контроль над рейхсвером. Был сформирован специальный штаб по подготовке штурмовиков во главе с обер-группенфюрером Крюгером, официальной задачей которого было руководство вневойсковой подготовкой. Однако многое указывало на то, что на самом деле этот штаб преследовал более далеко идущие цели, связанные с полномасштабной боевой подготовкой новобранцев и созданием соответствующих организационных структур. С каждым днем поступало все больше сообщений о тайных закупках вооружения для штурмовиков. Было известно, что Рем мечтал о создании так называемой "народной армии", в которой рейхсверу была уготована роль лишь одной из ее составных частей. Ведущая роль в этой "армии" должна была принадлежать штурмовым отрядам. Рем собирался возглавить ее и назначить на высшие командные должности своих приближенных. Кроме того, из многочисленных высказываний высших чинов СА можно было сделать вывод, что Рем намеревался совершить "вторую революцию", о содержании и целях которой можно было только догадываться.
Командование военного округа, разумеется, своевременно информировало обо всем происходящем руководство военного министерства, однако Бломберг не принимал всерьез наши предостережения. Было совершенно очевидно, что он не только стал убежденным сторонником Гитлера, но и проникся доверием к его ближайшим соратникам. Вицлебен и я пользовались у него, как, впрочем, и в НСДАП и СА, репутацией реакционеров.
В свою очередь Гитлер также не мог слишком долго оставаться равнодушным к растущей напряженности в отношениях между его партийной гвардией и армией, поэтому он решил в конце марта попытаться примирить враждующие стороны. Он собрал в конференц-зале военного министерства командование рейхсвера, СА и СС. На этом совещании я впервые вблизи увидел и услышал Гитлера. Должен признаться, что его выступление произвело на меня сильное впечатление. Сначала Гитлер говорил о своем намерении добиться освобождения Германии от оков версальского диктата. По его словам, важнейшей предпосылкой для этого были единство и сплоченность немецкого народа, а также усиление военной мощи рейха, необходимое для обеспечения его безопасности от агрессии извне. В его речи прозвучала также идея о необходимости дополнительного жизненного пространства для немецкого народа. В то время эта идея воспринималась не иначе как попытка выдать желаемое за действительное, ибо даже запланированного увеличения военной мощи Германии было явно недостаточно для достижения этой цели. Между прочим, мне показалось, что эти слова Гитлера были чем то вроде "captatio benevolentiae" перед руководителями С А и СС, которые, скорее всего, были недостаточно информированы об истинных возможностях Германии в военной области. Вопросам внутренней политики было посвящено единственное заявление
Гитлера о том, что "национальная революция" закончена. Это могло быть истолковано как предостережение в адрес руководителей СА. Все остальные высказывания фюрера так или иначе касались необходимости примирения между рейхсвером и штурмовиками. В этом состояла основная цель совещания и речи Гитлера на нем. Лидер нацистов особо подчеркнул, что немецкая армия "есть и будет единственной организованной вооруженной силой рейха". По его словам, на долю СА и гитлерюгенда выпадает политическое воспитание населения, а также допризывная подготовка молодежи и переподготовка бывших военнослужащих. Он призвал обе стороны к плодотворному сотрудничеству в данном вопросе. В конце совещания Бломберг и Рем подписали соглашение о разграничении полномочий между СА и рейхсвером. Впрочем, судя по реакции определенной части штурмовиков и эсэсовцев на речь Гитлера, противостоящая нам сторона и не думала выполнять условия соглашения.
Довольно скоро командование военного округа вынуждено было констатировать, что в позиции и поведении высших руководителей СА ничего не изменилось. Наоборот, обстановка в нашей зоне ответственности продолжала обостряться, о чем можно было судить по непрерывно поступающим сообщениям о тайных поставках вооружения в штурмовые отряды и других приготовлениях СА к активным действиям. Эти сведения поступали из настолько надежных источников, что по крайней мере генерал фон Райхенау, правая рука Бломберга, начал прислушиваться к ним. Он получал аналогичную информацию из других источников, в том числе от самих штурмовиков.
В конце июня мы с Вицлебеном несколько дней провели на стрельбище Путлос у берегов Балтийского моря. Сообщения из штаба нашего военного округа о все более резком обострении обстановки заставили нас немедленно вернуться в столицу рейха. К нашему приезду ситуация явно обострилась до предела. После того, как, в частности, было установлено, что в расположенном напротив штаба здании разместились штурмовики и что по ночам туда доставляются пулеметы, была усилена охрана штаба. Войскам также был отдан приказ о принятии дополнительных мер безопасности в казармах и военных городках на случай внезапного нападения. Из разных мест, в том числе от полицай-президента Потсдама графа Хельдорфа и от сотрудников штаба вышеупомянутого обер-группенфюрера СА Крюгера, поступали сообщения о подготовке руководством СА военного переворота. 29 июня к нам прибыл начальник организационно-мобилизационного отдела из Франкфурта-на-Одере, будущий генерал-полковник Хазе. Он охарактеризовал обстановку в Ней- марке как чрезвычайно напряженную и высказал предположение о возможности в самое ближайшее время путча СА, для предотвращения которого нужно было, по его мнению, арестовать высших руководителей штурмовиков.
Вицлебен не мог дать своего согласия на такие действия. Между тем угрожающие сообщения поступали и из Силезии. В Берлине обстановка была настолько напряженной, что я, проживавший в то время не вблизи штаба, расположенного в центре города, а на окраине, в районе Лихтерфельде, каждую ночь, вплоть до 30 июня, опасался ареста мятежными штурмовиками. Сейчас я уже точно не помню, имелся ли к тому времени в нашем распоряжении список фамилий лиц, подлежащих аресту, или он попал к нам позднее. Очень подозрительным показалось нам также внезапное исчезновение берлинского руководителя СА Эрнста. Как известно, он был арестован 30 июня в Бремене при попытке сесть на корабль, на котором он собирался отправиться в отпуск. Отданное Ремом незадолго до этого распоряжение об отпусках для своих подчиненных представляло собой отвлекающий маневр.