- А как вы думаете, почему он дал мне отставку и променял меня на эту корову Стасевич? Я ошибиться не могла. Потом я узнала, что этот перстень у жены Белянина пропал, но они не хотели поднимать шума.
Дружиловский ликовал.
Вот когда он с необыкновенной ясностью, до озноба, вспомнил ночь в арестантском вагоне. Месть! Он на своей шкуре испытал, что работа в разведке капризно изменчива, и нетерпеливо ждал, когда фортуна повернется спиной к Братковскому, чтобы в этот момент нанести ему сокрушительный удар.
Но как раз в это время майор, точно почувствовав что-то, приказал ему отправиться в поездку.
В Ровно имелась оптовая торговая фирма "Збышевский и К°". Обозначенные на ее вывеске торговые дела внутри Польши были фиктивными, а главным ее промыслом был контрабандный ввоз водки в Россию. Но и это было всего лишь прикрытием. Истинным делом фирмы являлся шпионаж в России. Все люди Збышевского были агентами польской разведки. Они уходили через границу действительно с водкой, а возвращались с разведывательными данными... Недавно там же, в Ровно, появились люди из разведки Савинкова, и польская дефензива получила сигнал, что Збышевский вступил с ними в сделку и продает им копии разведдонесений, которые Савинков, в свою очередь, перепродает французской разведке. Эту аферу Збышевского необходимо было тщательно расследовать, чтобы привлечь его к строжайшей ответственности.
Дружиловский пробыл в Ровно три месяца, и ему удалось выяснить, что Збышевский продает разведывательные данные, и не только людям Савинкова. Здесь, у советской границы, орудовали разведки многих стран. Рядом с фирмой Збышевского в маленьком домике помещалось "Бюро международной метеослужбы". Все его сотрудники говорили по-немецки и уверяли, что они озабочены только тем, как получить из России метеорологическую информацию, отсутствие которой мешало-де созданию европейской карты погоды. Здесь действовал "Инициативный комитет по сближению религий", сотрудники которого говорили по-английски. Французский язык преобладал в "Юридическом бюро по реализации претензий лиц, оставивших в России материальные ценности"... Дружиловский установил, что Збышевский был хорошо знаком со всеми этими метеорологами и юристами, впрочем, хозяин конторы этого не скрывал, утверждая, что это помогает ему лучше ориентироваться в обстановке.
Обо всем этом Дружиловский написал донесение в Варшаву, и оно сохранилось в архиве дефензивы. Но что потом случилось с самим Дружиловский, точно установить трудно. Советскому суду он со временем показал, что в апреле был арестован, брошен в тюрьму и что поляки предъявили ему обвинение в связи с советской разведкой. По его словам, расправились с ним за другое. Он подучил жену, и однажды в ответ на хамство Братковского Юла сказала тому, что знает, кто украл перстень у Белянина-Белявского... В дневнике он записал, что в это время болел брюшным тифом и до конца апреля лежал в варшавском госпитале Святого Станислава, а когда немного поправился, он был выслан из Польши в вольный город Данциг. У него не было никаких документов, и полиция Данцига собиралась вернуть его обратно в Польшу, но он сумел убежать...
Запись в дневнике похожа на правду больше, так как можно считать установленным, что в последних числах апреля он действительно появился в вольном городе Данциге.
ИЗ ВАРШАВЫ В МОСКВУ. 11 мая 1921 года
"...Таким образом, вы видите, какая многослойная антисоветская клоака воцарилась в польской столице и вблизи наших границ. Находящийся в Ровно шпионский центр резко активизировал свою деятельность. Между прочим, недавно здесь находился ранее интересовавший вас русский офицер Дружиловский.
В Варшаве собрана вся гниль старой России: от титулованных особ до авантюристов. В трогательном единении они в варшавских кабаках поют царский гимн и требуют скорейшего назначения "святого дня расплаты".
Официальная Польша все это поддерживает не только морально, но и материально. Мое прежнее донесение о встрече Пилсудского с Савинковым подтверждено самим Савинковым в его речи перед единомышленниками, которую я слышал. Рижский мирный договор перестал быть даже ширмой. О нем вообще не вспоминают. Когда в московском протесте по поводу хулиганского нападения на наше посольство был упомянут договор, в газете "Варшавский курьер" было написано, что "договор этот пора бросить в огонь польского патриотизма".
Наши дела не радуют. Мои опасения по поводу возвращения Кейта в Варшаву оправдались - он арестован. Выяснить его судьбу пока не могу. "Ближний", кажется, из-под удара вышел, но, где он сейчас и что с ним, не знаю, получил от него полномочия и связи восемь дней назад.
Хорин".
Резолюция на донесении:
Информировать Наркоминдел. Сведения о Дружиловском внести в его досье.
Сообщить Хорину, что "Ближний" благополучно вернулся домой, шлет ему привет.
Что же это такое - "вольный город Данциг", куда был выслан Дружиловский?
Во французском словаре 1921 года дается следующее пояснение: "Город-республика под протекторатом Лиги Наций". Но нет же такой республики ни на современной карте Европы, ни в учебниках географии! Куда она девалась?.. Уинстон Черчилль однажды публично сказал, что комбинация с Данцигом была не лучшей выдумкой послевоенного времени. Оказывается, этот город-республику кто-то выдумал. Но тогда выходит, что Дружиловского выслали в выдуманную страну?
Чтобы прояснить этот вопрос, придется обратиться к истории... Когда закончилась первая мировая война, империалисты Англии, Франции и Америки начали делить пирог победы. За столом в углу сидела и побежденная Германия.
Версальская грызня была не столько о том, какие репарации должна выплатить Германия победителям, сколько по поводу такой перекройки карты мира, которая устроила бы всех участников этой исторической операции, включая Германию.
Обо всех аспектах Версальского мирного договора написаны книги, нас же сейчас интересует только, как был "придуман" вольный город-республика Данциг...
Во время перекройки европейской карты возник вопрос: что должна получить Польша? Казалось бы, прежде всего следовало, как это было сделано по настоянию Советского Союза после второй мировой войны, вернуть Польше ее исконные западные земли, которыми незаконно владела Германия. Но собравшимися в Версале господами руководил не объективный разум, а волчья алчность тех, кого эти господа представляли за столом переговоров. О возвращении Польше ее исконных земель и речи не было. Но почему не настаивала на этом сама Польша? Да только потому, что послевоенные правители этой страны заняли свои высокие посты с прямого благословения западных держав и были их послушными лакеями. К тому же их заверили, что взамен Польша получит западные районы Белоруссии и Украины. Немцы, в свою очередь, категорически требовали оставить им богатые польские земли, иначе они будут не в силах выплатить репарации, а главное - справиться с революцией. Надо сказать, что во время переговоров немцы очень ловко пользовались угрозой революции как средством, сильно действующим на западных политиков. Но и над Польшей тоже сверкали революционные зарницы, и было общеизвестно страстное стремление поляков получить свои западные земли и балтийское побережье. Октябрьская революция, отдавшаяся грозным эхом по всему свету, путала карты и нервировала западных политиков...
Но как же все-таки поступить с Польшей? Вот тогда-то и родилась та самая "не лучшая выдумка". Чтобы утешить поляков, их старинный город Гданьск (по-немецки Данциг) отбирают у немцев и объявляют вольным городом-республикой под протекторатом Лиги Наций. Кроме того, полякам предоставляется узкая полоска почти безлюдной земли - этакий коридор, проложенный по их собственным западным землям и кусочку балтийского побережья. Он так и был назван - "Данцигский коридор". По бокам коридора оставались немцы, которые могли просматривать его с двух сторон. Но польские газеты затрубили во все трубы: "Мы снова морская держава!", "Балтийское море - наше!" и так далее и тому подобное.
Меж тем выдуманный город-республика Данциг стал реальностью. Комиссия Лиги Наций не торопясь разрабатывала его статус, а пока действовало временное положение, которое было похоже на распорядок в раю - в вольном городе все было можно. Однако жители Данцига заметных изменений в своей жизни не обнаружили. Немецкая буржуазия в Данциге тоже не понесла никаких потерь - она как была, так и осталась истинным хозяином города.
Но "вольностью" Данцига немедленно воспользовались западные разведки. Отсюда им было удобно выходить через Польшу к советской границе, проникать в Прибалтийские государства. Данциг был идеальным местом для присмотра за Германией. Находясь здесь, разведывательные центры формально не были подчинены немецким властям и законам. Руководитель германской разведки полковник Николаи признается позже, что вольный Данциг стал тогда для Германии весьма беспокойным городом...
Но посмотрите, как везет Дружиловскому.
Куда бы его ни занесло, его уже ждет благоприятная обстановка.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Он, задыхаясь, бежал по ярко освещенному центру Данцига. Огни слепили его, он терял последние силы. Завернув за угол, он привалился к афишной тумбе, открытым ртом судорожно глотал воздух и, как затравленный зверь, озирался по сторонам, с ужасом ожидая увидеть выбегающих из-за угла преследующих его жандармов. И вдруг прямо перед собой, у ярко освещенной, задернутой белой занавеской витрины, он заметил маленькую вывеску, на которой разобрал только два слова: "американских услуг". Затравленное его сознание обожгла надежда, он оттолкнулся от тумбы и рванулся к двери.
Над его головой мягко звякнул звонок, и он шагнул в яркий свет, в покойную тишину и пряный запах дорогой сигары.
За столом сидел бородатый господин с газетой в руках.
Помещение было похоже на контору. На стене, вдоль которой стояли стулья в белых чехлах, висел огромный красочный плакат, рекламирующий поездку из Европы в Америку на океанском пароходе, а напротив - карта обоих полушарий, занимавшая всю стену.
Дружиловский очень отчетливо увидел все это и стоял, тяжело, хрипло дыша.
Спокойно, медленно опустив газету, господин посмотрел на Дружиловского и спросил по-немецки:
- Что вам угодно?
- Спасите меня!.. Меня хотят убить...
- Вы русский? - спросил господин по-русски.
- Да... да... я бежал от поляков... я у них работал... я много знаю... - постепенно его сознание прояснилось, он напряженно смотрел на бородатого господина. - За мной гонятся... Они меня убьют...
- Успокойтесь, здесь вы в безопасности. - Господин положил сигару в пепельницу, встал, неторопливо подошел к двери, запер ее ключом и погасил яркий верхний свет. - Идемте.
В заднем помещении конторы, очевидно жилом, господин открыл дверь в ванную комнату и зажег там свет:
- Приведите себя в порядок, потом поговорим.
Пока Дружиловский там умывается, мы выясним, кто этот господин со светлой густой бородкой. Его фамилия Бенстед, но он из русских эмигрантов, в дореволюционном Петрограде его имя мелькало в газетных отчетах о различных приемах в министерстве иностранных дел, где он занимал какой-то пост. Он исчез из России сразу после февральской революции и спустя два года объявился в Польше, где работал в разведке. Любопытно, что там вместе с ним оказался и другой русский государственный чиновник, Белянин-Белявский. Да, да, тот самый, в доме которого майор Братковский стащил дорогой перстень с бриллиантом - ну и тесен же мир, в самом деле... Оба они не удержались от соблазна рассказать о краже близким друзьям, и о ней заговорили в Варшаве. Вскоре Братковский подстроил им ловушку, их обвинили в служебном преступлении. По приговору существовавшего при дефензиве офицерского суда они были высланы из Польши. Обосновавшись здесь, в вольном городе Данциге, Белянин-Белявский занимался частной адвокатурой, а Бенстед управлял конторой под названием "Бюро транзитных европейско-американских услуг". Они работали теперь на немецкую разведку и с особым удовольствием и старанием делали все, что могло насолить их бывшим польским начальникам. Так что Дружиловского не иначе как осенило, когда он ринулся в двери этой конторы.
Сколько раз в жизни у него так было! Кажется, конец... все... И нет... Все снова начинается. Злой рок роком, а есть вот и это!.. "Все будет хорошо. Америка, господи..." - думал он, торопливо расчесывая волосы на косой пробор. Постояв немного, чтобы успокоить дыхание, он вышел из ванной.
Бенстед ждал его за столом, где стояло блюдо с бутербродами и большой чашкой кофе.
- Подкрепляйтесь и рассказывайте, кто вы и что с вами происходит.
Он рассказал почти всю правду. Умолчал только об истории с поджогом гатчинского ангара и о том, как кончилась его работа в Риге. Когда дело дошло до Польши, он рассказал о покупке писем у Швейцера, о том, как они вместе с полковником Степиным побывали у Савинкова и у братьев Балаховичей, ну и, наконец, о шпионской конторе Збышевского в Ровно... Бенстед заинтересовался Збышевским, задал несколько вопросов и, получив ответ, спросил:
- Ну а почему же вы бежали оттуда? Почему они гнались за вами?
- Гнались местные жандармы, поляки выбросили меня сюда без документов.
- А за что, за что выбросили? Вы же работали вполне нормально?
- Было в моей работе и плохое... - сознался он. - Однажды потерял объект наблюдения, в другой раз...
- Без плохого не бывает, - перебил Бенстед.
- Они меня возненавидели.
- Не очень понятно за что, - заметил Бенстед.
- Была у меня еще одна история, - негромко сказал Дружиловский, помолчал, колеблясь, и наконец сказал: - Мне стало известно, что один мой начальник украл драгоценную вещь.
- Вот как? Кто именно? - Бенстед был поражен. Да, мир удивительно тесен.
- Братковский... майор Братковский... Я решил отомстить ему за все и подучил свою жену сказать ему, что мы знаем про эту кражу.
- Шаг смелый, если не безрассудный, - сказал Бенстед, поглаживая свою волнистую бороду. - А чем занималась ваша жена?
- Тем же, что и я.
- Ее они не тронули?
- Почему-то нет.
Бенстед решал: не пригодится ли этот человек немцам? Его непосредственный начальник в Берлине доктор Ротт не раз просил присылать ему русских, которых не знают эмигрантские круги в Германии. Может, пригодится и оставшаяся в Польше его жена?
Дружиловский точно подслушал его мысли и сказал:
- Мне бы только добраться до Берлина, там у меня есть знакомые.
- Кто?
- Господа Зиверт... Орлов... - он назвал имена двух бывших русских офицеров, бегло знакомых ему по Ревелю, которые уехали оттуда в Германию.
Бенстед отлично знал и того и другого, оба они теперь работали в немецкой разведке.
- У вас есть какие-нибудь документы?
- Никаких, - ответил Дружиловский, открыто и преданно смотря на своего спасителя.
- Это плохо, сами понимаете...
Но Бенстед разрешил ему переночевать в конторе. А утром Дружиловский по его совету пошел к бывшему русскому консулу Островскому, чтобы попросить у него справку о своей принадлежности к русской армии.
- Какой осел прислал вас ко мне? - высоким голосом кричал консул, отжимая Дружиловского к дверям. - Я сам бы хотел иметь справку, кто я такой. Я консул императорской России, но вы мне скажите: где мой император? Или, может быть, вы думаете, что я консул господина Ленина? - Он брызгал на Дружиловского слюной и все оттеснял его к двери, пока тот не очутился на лестнице.
Дружиловский вернулся к Бенстеду и рассказал о своей неудаче. Но тот сам хорошо знал консула, другого результата не ждал - ему пока важно было только убедиться, что Дружиловский не побоялся добиваться этой справки.
- Тогда мы сделаем вот что, - Бенстед протянул Дружиловскому лист бумаги. - Это адрес генерала Лебедева, который хорошо знал и петроградский гарнизон, и окружение генерала Юденича. Назовите ему известных вам офицеров и своих непосредственных командиров по службе в Гатчине и Ревеле, словом, докажите ему свою принадлежность к офицерству, и пусть он подтвердит ее письменно.
Генерал Лебедев жил в маленьком номере гостиницы. Он был пьян или в тяжком похмелье. Его всклоченные бакенбарды торчали в стороны. Грязный шелковый халат разошелся на громадном, обвисшем животе.
Дружиловский долго втолковывал, зачем пришел, и, когда ему показалось, что генерал наконец все понял, начал рассказывать, где служил до революции и что с ним было потом.
Генерал слушал, тупо уставившись на него рачьими глазами, но, когда Дружиловский заговорил о Ревеле, генерал вдруг оживился, в глазах его появился какой-то злой интерес. Дружиловский замолчал.
- Один вопрос, - сипло сказал генерал, - это не вы ли написали в газетенке Булак-Балаховича о казнокрадах из штаба Юденича?
- Да, я, - радостно подтвердил Дружиловский.
- Вон! Вон, пасквилянт! Убью! - генерал оглядывался по сторонам, точно искал, что схватить в руки. Дружиловский пробкой вылетел из номера.
Уже на улице он вспомнил, что генерал Лебедев был одним из героев его фельетона.
То, что произошло, по сути дела, было хорошим подтверждением его личности, но закончить на этом проверку Бенстед не мог...
- Ну что ж, тогда не взыщите, - развел он руками. - Ничего не могу для вас сделать. В наш век верить на слово было бы безумием. Вы видели, я хотел помочь вам.
- Я благодарен, - с убитым видом произнес Дружиловский.
- Могу дать только один совет, - продолжал Бенстед, - попытайтесь устроиться куда-нибудь и ищите знакомых здесь, в Данциге. Другого выхода у вас нет. Когда появится хоть какое-нибудь подтверждение вашей личности, приходите ко мне, я помогу в отношении Берлина.
Дружиловского принял на работу хозяин пивной на окраине Данцига. С утра до вечера он разносил по столам пиво, а когда пивная закрывалась, мыл посуду. Как только выдавался свободный час, он бежал в центр города и болтался там в надежде встретить знакомого. Но дни шли, недели, никаких знакомых он найти не мог, и все шло по-старому. Надо было что-то делать, не влачить же это мерзопакостное существование. Надо было самому искать путь в приличную, достойную жизнь.