При этом я вовсе не ратую за то, чтоб "Динамо" исчезло, так сказать, с карты города. Вот надо только наделить его функциями не спортивного, а СПОРТИВНО-ОЗДОРОВИТЕЛЬНОГО КОМПЛЕКСА! Сделать очагом активного отдыха горожан, спортивным парком, если хотите. Это новое для нас дело? Ну и что! Зато какой простор для инициатив, и какое благо для москвичей! Это было бы, мне кажется, лучшим памятником для старого исторического "Динамо".
А новый стадион стоит возвести на новых территориях. Там, где завтра предстоит расти и хорошеть нашей Москве.
Откуда "ушки" растут
Любителям футбола Юрий Белоус, конечно же, знаком. Был он генеральным директором команды "Москва", недавно ушел с такой же должности из ростовского клуба, работал также еще в ряде команд… Оценивать его способности не собираюсь, а упомянул его вот почему. В газете "СЭ" ("Спорт-экспресс") в ноябре 2013 года появилось интервью, где он "прикладывает", так сказать, меня. В частности, высказывает вот что, отвечая на вопрос корреспондента, могла ли в свое время "Москва" купить Ди Марию:
"Да, всё шло к тому… Но у меня был лимит – 6 миллионов. Неожиданно влезла "Бенфика" и заплатила 8. Чуть раньше слетел Лавесси, которого руководители "Сан-Лоренсо" категорически не хотели продавать. Я давал 6 миллионов, а они отвечали, как Алёшин: "Поласкай мне ушко". Дескать, этого мало, порази меня другой суммой… Вы не знаете, как я торговался с ним за Семшова?.. Я несколько раз вёл по нему разговоры, но для Алёшина наш клуб был как бельмо на глазу. Ревновал, что Лужков симпатизирует "Москве", ходит почти на все матчи. Юрий Михайлович, кстати, меня однажды спросил: "Как болельщики нашу команду называют?" – "Официально – "горожане". – "А не официально?" – "Кепки". Или "пчеловоды". Лужков очень удивился. Алёшин же был готов продать футболиста куда угодно – но не в "Москву""…
О драматической судьбе "Москвы" написано многое, есть о ней кое-что и в моих интервью, опубликованных в этой книге, потому сейчас скажу лишь о том, что в печати вы не найдете. Когда по экономическим соображениям руководство ЗИЛа не смогло содержать "Торпедо" и ее под своё крыло взяли "Лужники", у меня состоялась встреча с Юрием Михайловичем и его женой – Еленой Николаевной Батуриной. Встреча эта носила неофициальный характер, не была посвящена какому-то отдельному вопросу, но речь тогда зашла о том, чтобы… переименовать ФК "Торпедо" в "Москву". Причем, Елена Николаевна поддерживала эту идею довольно страстно. Тут надо сказать, что спорт она не просто любит, но и разбирается в нем. Играет в теннис, имеет третий разряд по стрельбе, дружит с горными лыжами, некоторое время была Председателем федерации конного спорта России, и весьма успешно заявила о себе на этом поприще.
Как вы понимаете, "Лужникам" тоже вроде было бы выгодно владеть командой со звучным именем "Москва", с надеждой на то, что в трудный час столица не оставит её без поддержки, однако команда ведь – не девочка на выданье, которой ничего не стоит сменить фамилию. Тем более такая команда, как "Торпедо" – с богатейшей историей, с биографией, которой можно гордиться.
Доводы мои оказались весомыми, собеседники согласились с ними. Прошло некоторое время, на спортивном горизонте появилась новая команда, за тринадцать лет существования трижды менявшая название: "Торпедо-ЗИЛ", "Торпедо-Металлург" и наконец "Москва". В ней-то как раз и работал Юрий Белоус, когда якобы торговался со мной по поводу перехода к нему Игоря Семшова.
Да, разговор на эту тему у нас с Белоусом был. Только он касался не миллионов, не наших с ним желаний, не позиций Лужкова. Не устану это повторять: Игорь – незаурядный игрок, и порядочнейший человек. Игре в "Торпедо" он отдал много лет, может даже, лучшие свои годы. Контрактная цена его росла, я сам чувствовал, что он "перерос" "Торпедо", что другие более успешные и богатые команды могут дать ему гораздо больше, чем "Лужники". Но торговаться, находить подходящего покупателя на Семшова – это было бы низко по отношению к самому игроку. И я сказал ему: Игорь, ты имеешь право выбора, какую команду назовешь – туда и перейдешь.
Вот эти слова я и сказал Белоусу: мол, разговаривайте с самим Игорем, если удастся его уговорить, мы не будем возражать.
Семшов сделал иной выбор: перешел в "Динамо". Правильно ли поступил, неправильно – судить не нам с Белоусом: футболист сам определил свою судьбу.
Иглы доброй воли
Как-то веду беседу с сотрудником одного уважаемого спортивного издания. Разговор касается борьбы с допингом, он говорит: "Вы, естественно, приветствуете эту борьбу"… Нет, отвечаю, в таком виде, в каком она идёт, совершенно не приветствую. Журналист тотчас выключает диктофон: "Давайте тогда эту тему не будем затрагивать, ибо читатели нас не поймут"…
Но я все же хочу, чтоб меня поняли.
Начну с того, что допинг сопровождает спорт столько, сколько сам спорт существует. Еще задолго до нашей эры в качестве наставлений и рекомендаций олимпийцам писалось, что семена кунжута повышают выносливость в беге, а борцам перед поединками надо съедать десять фунтов ягнятины, запивая ее вином со стрихнином. А уж тонизирующие чаи и настои спортсмены употребляли как само собой разумеющееся. Их не запрещали, а приветствовали, тогдашние медики и диетологи искали сочетания трав и ягод, которые множат силу и помогают сердцу справляться с физическими нагрузками.
С чаем, кстати, получился допинговый скандал сравнительно недавно, четверть века назад. В Колумбии на товарищеские игры по футболу приехали несколько сборных, у игроков взяли анализы и обнаружили следы кокаина. Было начато серьезное расследование, и выяснилось, что в ресторане, где остановились гости, им подавали к завтраку местный чай, при заварке которого используются листья коки.
На самом высоком уровне борьбу с допингом начали с Римской (1960 год) Олимпиады, когда в результате применения фенамина умер датский велогонщик Курт Йенсен. С тех пор на использовании запретных препаратов попадались такие известные спортсмены, как легкоатлет канадец Бен Джонсон, велогонщик американец Лэнс Армстронг, лыжник австриец Марк Майер, наши Галина Кулакова, Лариса Лазутина, Ольга Пылёва…
Есть две главные причины, на которых построена антидопинговая политика. Первая – стимуляторы (а из их числа особенно химические препараты) нарушают соревновательный принцип, давая незаслуженные преимущества тем, кто ими пользуется. Вторая – увлечение допингом негативно сказывается на здоровье атлетов. Казалось бы, они настолько существенны, эти причины, что надо двумя руками голосовать за ужесточение борьбы с анаболиками различных видов.
В принципе, надо, конечно. Да вот только существующая антидопинговая система борется не против применения бесчестной и разрушающей организм "химии", а… за ее совершенствование (как, допустим, сертификация амуниции способствует улучшению коньков, шиповок, шестов, теннисных ракеток и т. д.) Вот последнее тому свидетельство: антидопинговые лаборатории Москвы и Кёльна вернулись к исследованиям так называемых "замороженных" тестов, взятых более года назад и тогда считавшихся чистыми. Теперь же среди них, благодаря новым технологиям, выявлены сотни положительных проб. И руководители МОК объявили уже о начале исследования подобных проб, взятых… еще в 2006 году во время зимней Олимпиады в Турине. "Пусть спортсмены знают, – говорят там, – что у них сокращаются шансы не быть пойманными"…
Получается, у тех, кто работает в программе антидопинга, как бы свой "медальный" план: отловить как можно больше нарушителей, желательно, известных, но не бороться с допингом как явлением. Что толку-то, если отобраны медали у тех же Джонсона, Армстронга, Пылевой, если отберут их задним числом у кого-то из победителей Турина-2006? Напомню, что великий канадский спринтер за использование станозолола был "взят" еще в 1988 году, но именно этот анаболический стероид чаще других и обнаруживают в "замороженных" тестах в Москве и Кёльне. Значит, одни научились его более успешно скрывать, а другие придумали методы его дешифровки. Но в целом же число спортсменов, принимающих запрещенные препараты, несмотря на всё ужесточающие санкции МОК, не снижается, а растет! Увы, в родном Отечестве статистику на этот счет найти трудно, но не думаю, что она очень уже разнится от американской, которую приводит в своих исследованиях М. Уильямс. Указав, что в процесс распространения среди спортсменов запрещенных лекарственных веществ втянуты тренеры, врачи, правительственные чиновники, он пишет, что к услугам анаболических стероидов прибегают 90 процентов тяжелоатлетов, метатели молота, копья, диска, толкатели ядра используют эти препараты в 70–80 процентах, спринтеры и десятиборцы – в 40–50 процентах случаев.
Это только непосвященным кажется, что медаль завоевывает атлет; нет, она нужна и чиновникам, ибо это наглядное свидетельство их работы, и спонсорам, ибо чемпиона они будут теперь использовать в продвижении своих бизнес-планов, и ученым, ибо тот факт, что рекордсмен благодаря их препарату победил и остался вне подозрений, даст им новых клиентов…
Вот как ныне обстоят дела с использованием в спорте запрещенных препаратов. А разоблачения завершаются обычно чем? Наказанием спортсменов, самых заметных в ряду заинтересованных лиц. Это главная цель антидопинговой стратегии: борьба, как говорят в силовых ведомствах, с исполнителями, но не с заказчиками.
Вот почему я против такой борьбы.
Про разбитое корыто
Звонит знакомый журналист, просит прокомментировать известие о том, что в Совете Федерации готовится документ, который запретит государственным монополиям участвовать в финансировании футбольных команд.
Пока самого документа нет, это, естественно, всего лишь разговоры, намерения, так сказать. Чем вызваны они – ясно: непрофильные расходы естественных монополий отражаются на тарифах, ростом которых недовольно население страны. Добро бы еще за счет этих, как мы говорим, народных денег растили своих талантливых спортсменов, а то ведь миллионы тратятся на приобретение бразильцев, португальцев, нигерийцев.
Сколько стоят сами команды? Годовой бюджет "Локомотива", к примеру, составляет 4 млрд. рублей, примерно столько же – ЦСКА, "Зенит" – более 8 млрд… Много это или мало? Для самих монополий это в общем-то копейки, пусть два, пусть три процента. Но можно сказать и по-другому: у нас, как мы знаем, детских садиков не хватает, а на 4 млрд. их можно построить десятки… Хотя мы все прекрасно понимаем: сбереженные на том же "Локо" деньги в детские учреждения никак не превратятся…
Но не будем отвлекаться от футбола. Что действительно с ним станется, если наши ведущие клубы лишатся денег государственных монополий? Мой ответ весьма короток: они умрут. И давайте не приводить в пример Запад: мол, там же такие профессиональные команды, как "Барса", "Бавария", "Арсенал", десятки других не питаются из госказны, а живут, может и не припеваючи, но вполне сносно. Да, там клубы существуют за счет своих средств. И вся беда российского футбола как раз в том, что он не профессионален, не живет профессией, своим заработком. Знаете, по каким критериям оценивается генеральный директор любой команды нашей Премьер-лиги? Как он умеет находить, выбивать деньги, ладить со спонсорами, губернаторами, директорами предприятий… Мы научились выпрашивать деньги, но не зарабатывать их. А выпрошенные – они и ценность как-то теряют. Потому целый ряд игроков мирового класса, приехавших к нам, сезон-два старались, оправдывали свои миллионы, а потом их игра как-то серела, тускнела. Они начинали понимать: в России не надо лезть вон из кожи, чтоб прилично получать. Но самые умные из них понимают и другое: если не думать только о деньгах, то надо искать себе место в других странах – чтоб не потерять своё мастерство, не потерять свои спортивные перспективы – показывать себя в финальных стадиях Лиги Чемпионов, играть за свои сборные… Другими словами, чтоб не остаться у разбитого корыта. А то ведь и вправду – запретят добрым дядям (или они сами раздумают, и такое бывает в России) содержать команды – и не будет ни денег, ни славы.
Суть еще и в том, что, лишившись финансовой поддержки, мы действительно не сможем находить даже своих, а не "забугорных" игроков для комплектования команд – не будем уж о "звездах" говорить. Ведь у нас, по большому счету, не хватает футбольных школ, детских тренеров, нет отвечающей мировым требованиям футбольной инфраструктуры. Вот бы куда госмонополиям деньги вкладывать, тогда, глядишь, к чемпионату мира, что состоится в 2018 году в России, и появятся свои таланты.
У нас же госмонополии поддерживают отдельные футбольные клубы. Это не только несправедливо – теряется соревновательный дух чемпионата. Клубы находятся совершенно в разных условиях. Только убрав этот дисбаланс, мы объективно сможем судить об уровне всего нашего отечественного футбола.
50, 60, 70 тысяч… Кто больше?
Эта выдержка – из интервью, которое несколько лет назад я дал журналу "Отечественный футбол":
"В России грядёт стадионный прорыв. Все ведущие клубы строят свои арены. Как вы намерены отстаивать имидж первых в России? Или вопрос этот не принципиален?
Мы не имеем права потерять статус одного из лучших стадионов в Европе. Сейчас у нас большая проблема с маркетингом стадионов. Чтобы арена окупалась, нужны 15–20 тысяч зрителей на каждом матче. Кто у нас способен собирать такую аудиторию? Самара при условии, что команда будет бороться за высокие места, Питер с одной командой… Раз, два и обчёлся. При этом по требованиям УЕФА статусные стадионы должны вмещать не менее 70 тысяч зрителей…"
Далее журналист задал вопрос совсем другого характера, наш с ним разговор ушел в иную сторону, а жаль. И тогда, и сейчас затронутая тема, на мой взгляд, остается важной. И прежде всего в том разделе, который касается отношения международных футбольных организаций к стадионам. УЕФА, ФИФА постоянно повышают к ним инфраструктурные требования. В детали сейчас вдаваться не буду, но в общих чертах скажу так. Взять проблему той же вместимости статусных спортивных сооружений. Показатель этот растет как на дрожжах: 50, 60, сейчас 70 тысяч, завтра, вполне возможно, будет еще выше… Зачем это делается?
Говорят, что заботятся прежде всего о болельщиках, о развитии массового и профессионального спорта. Но для массового занятия тем же футболом сподручнее на те же средства построить, скажем, три-четыре стадиона в разных городах, чем один огромный в областном центре, который будет требовать к тому же немалых эксплуатационных затрат, не так ли? Не нужен такой статусный стадион и профессиональному футболу – я ведь уже упоминал, какова средняя посещаемость игр нашего внутреннего чемпионата. Значит, он будет пустовать, использовать свои возможности где-то на треть и потому нести огромные убытки.
Кому это выгодно? Никому. Почему это происходит? Да заигрались функционеры. В ФИФА существует так называемая Заявочная Книга, в которую страны вносят свои заявки на участие в проведении того или иного турнира. По какому критерию рассматривают этот своего рода тендер и определяют победителя? По количественному. Чем больше денег обещают вложить в осуществление этой заявки, чем помпезнее будет проект, тем больше шансов на победу.
Эта болезнь распространена, конечно, не только на футбольные стадионы. Так же высоко поднимает планки требований к возведению спортивных объектов и Международный Олимпийский Комитет. Спортивная направленность при этом крайне мала, экономическое и финансовое состояние стран учитывается слабо, будущее спортивных объектов Комитет вообще не интересует, – для него важнее, как эти объекты будут выглядеть на телекартинке, удобно ли здесь будет телевизионщикам, спортивным чиновникам…
Это и есть явные признаки коммерциализации спорта, когда "погоду" делают по сути спонсоры, и любые соревнования, любые рекорды для них, любые чемпионы и любые работы по строительству объектов спортивного назначения – просто средство заработать.
Выше я уже писал о применении спортсменами допинга. Так вот, если бы он не был выгоден людям, которые за счет спорта приумножают свои состояния, он бы исчез как явление. Но им нужны рекорды и громкие имена, которые бы "проталкивали" их товары и идеи. И им наплевать, что организм спортсмена выходит на грань или даже за пределы возможного.
350 000 заявок на матч года!
СОВЕТСКИЙ СПОРТ
Пятница 28 сентября 2007 года
ДО МАТЧА РОССИЯ – АНГЛИЯ ОСТАЛОСЬ 19 ДНЕЙ
Вчера в "Лужниках" состоялась пресс-конференция, посвященная переменам на Большой спортивной арене. Журналистам показали подготовленный к укладке новый естественный газон, на котором пройдет финал Лиги чемпионов. А также оглушили цифрой: на матч с англичанами 17 октября от российских болельщиков поступило уже 350 тысяч заявок!
Олег СОКОЛ
из "Лужников"
РФС заплатят около 100 000 долларов
Несчастные работники РФС! В беседах без "диктофона" они жалуются, что уже не хотят поднимать телефонные трубки. Мол, девять из десяти звонков – от знакомых, очень дальних знакомых и почти что незнакомых людей. И все просят одного: билетик на 17 октября. "Мы не знаем, что делать!" – чуть ли не плачут в РФС. И действительно, что делать, когда заявок уже поступило на 350 000. И эта цифра будет только расти!
– В последний раз игра такой значимости проходила в "Лужниках" в 1999 году, когда встречались сборные России и Украины, – вспоминает генеральный секретарь РФС Евгений Калакуцкий. – На данный момент к нам поступило около 350 000 заявок. Реализовать мы сможем лишь малую часть, поскольку в продажу поступит 77000 билетов. Около пяти процентов реализуем среди спонсоров и партнеров. Англичанам отдадим 4700 билетов. Оставшиеся распространим среди поклонников сборной России.
Кстати, 22000 билетов по цене 300 рублей будут распространены ВОБ (Всероссийское объединение болельщиков). Пресс-атташе РФС Андрей Малосолов пообещал, что к этой игре будет сшит огромный российский триколор, и вообще команде будет оказана огромная поддержка. Посмотрим…
В свободную продажу 20–25 процентов билетов поступят восьмого октября. Генеральный директор "Лужников" Владимир Алешин добавил, что согласно условиям контракта лишь 4000 билетов реализуют "Лужники". Остальные – партнеры и агенты РФС.
Также Владимир Владимирович сообщил корреспонденту "Советского спорта", что аренда стадиона обошлась РФС в два миллиона шестьсот тысяч рублей – именно на такую сумму заключен контракт между организациями (около ста тысяч долларов. – Прим. ред.).