Определенная часть так называемой номенклатуры имела преимущества в лечении, обеспечении жильем, дачами, транспортными средствами, а с уходом на пенсию - персональное повышенное денежное содержание. Но это было позже. В период сталинского правления сама работа в центральных органах являлась привилегией, а блага имели такие размеры, которые не позволяли даже работникам центрального аппарата иметь что-то лишнее. Я застал время, когда семья инструктора ЦК из четырех-пяти человек жила в одной комнате коммунальной квартиры. В возведенных высотных зданиях жилье получали либо министры, либо крупные ученые, писатели, артисты. И так было практически до середины 60-х годов. И только широкое строительство жилья при Хрущеве и Брежневе изменило положение дел.
У крепление административно-командной системы повело не только к увеличению числа служащих, но и к расширению привилегий. Появилась иерархия разнообразных благ, которые были положены тем или иным работникам госпартаппарата. В зависимости от занимаемой должности работников прикрепляли к разным поликлиникам, при Брежневе обеспечивали дачами различной комфортабельности и т. п. Сформировалась и иерархическая лестница продовольственного обеспечения. Одни работники получали (разумеется, за деньги) заказ в гастрономе раз в неделю, другие могли это делать ежедневно. Определенная категория управленцев пользовалась ежегодными путевками в санатории и дома отдыха со значительными скидками и оплатой дороги, у других была возможность отдохнуть в санатории не каждый год, не в лучшее время и за большую стоимость.
С приходом к руководству партией (а позже и правительства) Хрущева в системе привилегий произошли довольно заметные перемены, правда не коснувшиеся верхнего эшелона управления. Значительно сократилось число тех, кому в прошлом были положены дополнительные "блага". Это было связано еще и с тем, что сократилось число министерств, образовались Совнархозы и часть работников переехала на периферию. При Хрущеве сократился контингент обслуживаемых Кремлевской больницей и поликлиникой, уменьшилось число прикрепленных к столовой лечебного питания на улице Грановского, сокращен автопарк ЦК КПСС и Совета Министров, переданы в ведение профсоюзов многие санатории, устранены другие излишества. Однако и тогда оставался порядок, по которому так называемые ответственные работники обеспечивались продовольственными заказами, хотя в то время снабжение в магазинах было достаточно хорошее.
Разумеется, борьба Н. С. Хрущева с привилегиями не коснулась части пользователей и, уж конечно, не затронула, как я сказал, высшего руководства страны. Однако даже это малое ущемление в привилегиях аппарата стоил о Хрущеву очень дорого. Однажды дарованные привилегии отбирать трудно, а самое главное, опасно.
Думаю, совсем не случайно, что приход Л. И. Брежнева к руководству партией, а по существу страной, ознаменовался восстановлением прежних привилегий аппарата. Будучи сами выходцами из недр аппаратных структур, Брежнев и его ближайшее окружение хорошо понимали, что их спокойствие и благополучие будут зависеть от сытости тех, кто проводит линию высшего руководства. Поэтому уже в первые годы было не только восстановлено то, что разрушил или ограничил Хрущев. Создавалась, по существу, новая мощная система. Ее возглавляли руководители Управления делами ЦК КПСС и Совета Министров СССР, энергичные деятели медицины, специальные службы девятого управления КГБ. Резко возросло число пользователей столовой лечебного питания. К ней были прикреплены старшие референты и более высокие руководители Совета Министров СССР, заведующие секторами, консультанты ЦК КПСС, высшие работники министерств, народные артисты, художники, многие писатели, журналисты и т. п. И все это быстро разбухало.
Подобные столовые и распределители действовали в столицах союзных республик и в некоторых крупных городах. Перенять опыт создания подобной системы приехали немцы из ГДР. Они осмотрели столовую на улице Грановского, одобрили принцип ее деятельности и высказали только одно замечание: видимо, у русских есть одна национальная черта - даже в закрытых распределителях они умудряются создать очередь. И это была истинная правда. Чтобы взять полкило колбасы или сосисок, иногда приходилось стоять по часу. Причем в очереди я видел известных всей стране ученых, конструкторов, артистов и других деятелей науки и культуры, чье время бесценно и растрачивать его на подобную привилегию было преступлением. И все это происходило в рабочее время.
С 1965 года значительно вырос парк автотранспорта, обслуживающего чиновников, расширилось дачное хозяйство. Причем вместо скромных деревянных домиков стали воздвигаться кирпичные двухэтажные особняки со всеми удобствами. Высокое начальство могло круглогодично жить за городом. На глазах преображалось Четвертое главное управление при Минздраве СССР.
Строились новые поликлиники и больницы, санатории и дома отдыха. Пользоваться всеми привилегиями могли работники в зависимости от своего служебного положения, а подчас и благодаря благосклонности руководства.
Жизнь в светлом будущем
Разумеется, все эти привилегии не шли ни в какое сравнение с теми, чем пользовался высший эшелон руководства страны. Формально члены Политбюро, включая и Председателя Совета Министров СССР, до 1987 года имели заработную плату 800 рублей. Это была относительно небольшая сумма, но не она определяла уровень благосостояния руководителей партии и государства. Существовали специальные закрытые решения Политбюро ЦК и Совета Министров СССР, в которых расписывалось, кто и что мог получать, причем о некоторых решениях знали всего три человека. Кроме заработной платы, например, члены Политбюро могли бесплатно получать с базы 9-го управления КГБ продукты питания на общую сумму около 400 рублей, кандидаты в члены Политбюро - 300 рублей. Те секретари ЦК, кто непосредственно работал в аппарате ЦК, пользовались также бесплатными завтраками, обедами, ужинами, фруктами и всем остальным, что они пожелали бы заказать. Причем продукты, которые поступали на дачи, а также через ЦК КПСС, проходили санитарную проверку либо изготовлялись в специальных цехах при строгом медицинском контроле. Как-то мне в руки попала книга перечня продуктов, которые заказывали руководители государства во времена Брежнева. Этот фолиант "вкусной и здоровой" пищи с перечнем наименований, свидетельствующий о богатстве нашей земли, достигал чуть ли не сотни страниц. В общем было из чего приготовить, чем угостить себя и чем попотчевать гостей. Хотя, к слову сказать, гостей в этих домах особенно не любили, во всяком случае тех, с кем вместе работали. Сам был свидетелем, как некоторые члены Политбюро ЦК звонили М. С. Горбачеву, который не поощрял встреч единомышленников, и испрашивали разрешения пригласить к себе в гости кого-то из высшего руководства. При этом еще и объясняли, о чем пойдет речь и для чего это нужно.
Все продукты можно было получить бесплатно со складов 9-го управления КГБ. А на работе у членов Политбюро и секретарей ЦК, как я уже говорил, имелась возможность заказывать не только завтраки, обеды и ужины, но и какие угодно продукты в любом количестве. И многие пользовались этим. Мне не раз приходилось видеть, как охранники, сгибаясь под тяжестью коробок или портфелей, сопровождали своих суверенов к машинам, чтобы отправить охраняемых и их паек на дачу.
Я понимаю, что это были члены Политбюро из состава, избранного еще при Брежневе, но многие нравы сохранились и позднее. Лишь избранные на XXVIII съезде секретари ЦК составляли фактически новую формацию людей, не имеющих склонности к излишествам, да и лишенных прежних возможностей. А до 1990 года многое от прошлого еще сохранялось.
Н. Е. Кручина, управляющий делами ЦК КПСС, не раз приходил ко мне с пачкой накладных счетов, в которых обозначались значительные ежедневные суммы расходов членов Политбюро ЦК и секретарей ЦК на представительские цели и свое содержание. Это было дорогое удовольствие. Иной раз некоторые руководители партии расходовали в день сумму, которая равнялась ежемесячной пенсии ветеранов труда.
- Ну скажи мне, что делать? - спрашивал Кручина.
- Надо доложить Горбачеву и поменять эту практику, - пытался я дать совет.
Тогда он молча доставал горбачевскую накладную за номером 001, на которой значилась такая сумма, которая снимала всякое желание давать какие-либо советы. Не меньше расходовал Горбачев и как президент СССР. И все это происходило в тот период, когда повсеместно развернулась борьба с привилегиями. И только генсек жил вне ощущения времени, событий и реальных условий, в которых находилось общество. Кстати, летом 1991 года я предложил М. С. Горбачеву установить для всех определенные суммы на представительские цели, а все остальное оплачивать за свой счет. Но это опять-таки не коснулось генсека.
Система привилегий для высшего руководства не ограничилась бесплатным приобретением продуктов. За счет государства или партийного бюджета оплачивались квартиры, дачи, машины и многое другое. Как правило, квартиры предоставлялись в домах повышенной комфортности и позволяли при необходимости иметь под рукой охрану и обслуживающий персонал. Правда, при всех излишествах, квартиры по западным стандартам были достаточно скромны.
Другое дело дачи. Они располагались в районе к западу от столицы вдоль Москвы-реки. Это были, как правило, современной постройки виллы, расположенные обычно на участках соснового леса размером до 50 гектаров. На территориях имелись теплицы, вольеры для птицы, загоны для другой живности. К виллам в последнее время пристроили бассейны и сауны. Да и сами дачи представляли архитектурные шедевры. Они были в несколько этажей со множеством комнат, спален, ванн, туалетов. Имелись большие столовые, бильярдные-кинозалы, в которых легко могло разместиться до 40–50 человек гостей. К дому, как правило, примыкал хозблок, комнаты с морозильниками, кухнями. На территории имелся теплый гараж, в котором круглосуточно могли находиться специальные машины. Наверное, на таких дачах действительно можно было жить всей родней на полном партийно-государственном обеспечении. Объективности ради надо отметить, что у Ю. В. Андропова дача была довольно скромная и он не хотел ее менять. А. В. Крючков остался там, где отдыхал последние пятнадцать лет до избрания в высший партийный орган.
Государственные дачи обслуживал многочисленный персонал: повара, горничные, официантки, уборщицы, я уже не говорю о тех, кто ухаживал за садом и охранял это гнездо. Когда одного из моих знакомых избрали в состав высшего руководства и выделили ему такую виллу, он зашел ко мне и обеспокоенно сказал:
- Послушай, я не могу жить на такой даче, нормально отдыхать. Кругом ходят какие-то люди. А потом эти дворцовые апартаменты, в которых можно затеряться. Я хочу отказаться от этой дачи и буду просить об этом Михаила Сергеевича.
Немного раньше подобный разговор состоялся у меня с другим вновь избранным секретарем ЦК КПСС. Он также, обеспокоенный всем этим шиком и обилием прислуги, хотел просить руководство, чтобы его оставили на прежней цековской даче. Единственное, что я тогда мог ему посоветовать, так это не спешить и вернуться к вопросу чуть позже. К сожалению, многие люди быстро привыкают к роскоши, они начинают ощущать себя более значительными, в их облике, осанке, разговоре появляются начальственные нотки, и пропасть между ними и прежними товарищами быстро растет. Поэтому я не спешил давать какой-то совет, тем более знал, что дачи среди членов Политбюро и секретарей ЦК распределял лично Горбачев. Это было одно из его любимых занятий.
Кроме подмосковных дач, в курортных местах существовали для членов руководства виллы и дворцы, оставшиеся еще с царских времен, для летнего отдыха. Практически для каждой семьи имелась своя курортная дача, и тем не менее строительство их продолжалось. Начатое проектирование новых вилл в Крыму, на Кавказском побережье Черного моря, в Кисловодске и других районах Кавказа было продолжено строительством при Михаиле Сергеевиче. У архитектора перестройки была определенная склонность вносить свои идеи в архитектуру строений, было своеобразное видение территорий, ландшафтов, расположения всех строений. Он не хотел отдыхать летом в тех резиденциях, где в свое время останавливались другие генсеки или члены Политбюро, поэтому в Грузии на побережье моря воздвигалась одна из резиденций генерального секретаря ЦК. Как говорил Горбачев, построить эту дачу ему настоятельно советовали грузинские руководители, рекомендуя великолепные климатические условия тех мест, сочетание морского воздуха с горным хвойным воздухом Кавказских гор. Строительство это велось с размахом, и даже песок для пляжа, как я узнал из писем граждан, завозился из мест, расположенных за сотни километров от него.
Еще быстрее строилась резиденция в Форосе. Тысячи военных строителей были брошены на сооружение объекта, который не принес счастья президенту СССР.
И все-таки главной стройкой была его новая резиденция в Подмосковье. Кроме строителей, службы охраны, мало кто может сказать о ней что-то вразумительное, но то, что я слышал о ней от специалистов, и то, что рассказывал сам Горбачев, давало богатое представление об этом гнезде. Там имелось все необходимое для обеспечения руководства страной, вооруженными силами в любое время.
Полагаю, что для руководителя такого государства необходимы резиденции, но решения об их сооружении все-таки должны приниматься Верховными Советами и народными депутатами, так как стоимость подобных объектов составляет сотни миллионов, а по нынешним меркам сотни миллиардов рублей. Наверное, и строительство летних резиденций должно находиться под контролем народа, дабы не переходить рамки разумных ассигнований на подобные цели. Партийные лидеры - это все-таки не арабские шейхи, и царские замашки, неизвестно, правда, как возникшие, не должны оплачиваться за счет средств народа. Даже цари использовали личное состояние, чтобы купить землю и выстроить особняк.
К сожалению, архитектурно-строительные пристрастия не ограничивались только загородными резиденциями.
Как-то в один из летних дней 1986 года позвонил по телефону Н. Е. Кручина и спросил: чай пить будем? Мое знакомство с ним относится к 1972 году, когда группа журналистов из "Правды" приехала в Целиноград. На целинных землях зрел неплохой урожай, и это было в тот год, когда на Украине, Белоруссии, в России хлеба погорели и во многих районах собирали не больше, чем сеяли по весне зерна. По совету Николая Ефимовича в ту пору мы объездили Целиноградскую область, посмотрели хлебные районы, были в Кокчетаве. В то время "Правда" много писала об уборке урожая, стараясь поддержать целинников в их стремлении убрать все выращенное. С тех пор мы часто встречались и обсуждали многие аграрные вопросы. Вот и теперь, позвонив мне, он напомнил, что есть необходимость встретиться, и я ответил, что рад буду его видеть. Через несколько минут мы встретились.
- Меня приглашал Михаил Сергеевич и дал на размышление несколько дней, чтобы можно было доложить ему в предварительном порядке о том, где лучше построить новый дом, в котором мог бы жить генеральный секретарь ЦК КПСС, - наконец промолвил Николай Ефимович. - Я поручил искать место, но в этом, как чувствую, вроде нужда отпадает. Мне велено строить его на Ленинских горах, недалеко от университета.
Я молча слушал Николая Ефимовича, пораженный, как и он, подобным решением. Еще никогда ни один генеральный секретарь не решался строить для себя какой-то особый дом. До сих пор лидеры партии и государства селились там, где были свободными квартиры и где жили десятки и сотни семей. Разумеется, это были квартиры в хороших домах, но даже если чем-то они не устраивали в планировке, то это было легко поправимым делом и не вызвало бы ни у кого никаких нареканий. Теперь Михаил Сергеевич делал нечто необычное, то ли не понимая всей деликатности вопроса и тех сложностей, которые могут появиться в связи с этим, то ли под каким-то сильным давлением, которое он не мог преодолеть.
Я размышлял, несколько обескураженный сообщением Кручины. Теперь к тем многочисленным слухам, которые витали вокруг пристрастий генсека к строительству вилл и дач, добавится еще один, и не без причины.
Осторожно спрашиваю Николая Ефимовича:
- А что же на улице Щусева? Там отличные квартиры.
- Ведь Горбачевы и сейчас живут в этом доме, но чем-то он им не нравится, - говорит Кручина. - Я предлагал Михаилу Сергеевичу занять один из государственных особняков на Ленинских горах, где в свое время жили Хрущев, некоторые другие руководители партии и государства, или построить в глубинке этой территории новый особняк, благо коммуникации есть, но он не принял это предложение.
Я высказываю Кручине свои соображения искренне и с долей горячности: нельзя строить подобный дом в таком месте - сколько будет слухов, сколько генсек потеряет в глазах людей и вряд ли какие-то заслуги могут утихомирить этот ропот. Кручина вздыхает и говорит: непременное условие - чтобы из окон была видна их альма-матер - Московский университет - здание и округа, где прошла студенческая юность.
Мы разговариваем с Николаем Ефимовичем, пьем чай. Он вытирает бисер пота, выступающего на лбу, - свидетельство его душевного волнения, а я думаю о его нелегкой доле и наступившем времени расплачиваться за назначение. В 1984 году, когда еще был жив Ю. В. Андропов, возник вопрос о подборе нового управляющего делами ЦК КПСС. Прежний был в возрасте, тесно связан с прошлой командой, в том числе и методами ее работы. И хотя он добросовестно выполнял волю Политбюро и Секретариата ЦК, немало сделал на своем месте, времена изменились. Требовался на это место свой, доверенный человек. М. С. Горбачев настоятельно рекомендовал Ю. В. Андропову назначить Кручину. Николая Ефимовича он знал еще по работе в комсомоле, наслышан о его делах в Целиноградской области и видел в деле, когда тот работал в сельхозотделе ЦК. Наверное, все это и определило выбор Горбачева.
Мне известно о колебаниях Ю. В. Андропова по поводу утверждения нового управляющего делами ЦК, тем более что против его кандидатуры рьяно выступал Черненко и кое-кто из его окружения. Они доказывали отсутствие опыта подобной деятельности, незнание Кручиной вопросов экономики, финансов. Но роль управляющего делами в ЦК была в ту пору ключевой. Именно Управление делами и его службы определяли весь бюджет партии, являлись хранителями собственности КПСС, финансов, резервов. В ведении Управления находились партийные здания и сооружения, издательства, больницы, поликлиники, санатории, гаражи, значительный жилой фонд и другие материально-технические ресурсы. Все это определяло ключевую роль Управления делами. Не было практически ни одного первого секретаря ЦК компартии республики, крайкома или обкома, который не искал бы встречи с управляющим делами для решения тех или иных местных хозяйственных задач - строительство жилья, административных зданий, детских садов, пополнения автопарка и т. д.