Я говорил прежде о "самоваянии" иноков. Отец Иероним был человек железной воли по преимуществу. Его внутреннее "самоваяние", вероятно, имело целью прежде всего смягчить свое сердце, сломать, смирить свою по природе гордую волю. Возможно также, что именно с намерением отстранить от себя все искушения власти над кем бы то ни было, он так упорно и долго отказывался от иеромонашества и в России, и на Афонской горе, и только самое строгое повеление его святогорского наставника, старца Арсения, вынудило его принять хиротонию {15} . Я слышал от него самого, что из России он уехал тогда, когда архиерей, полюбивший его, сказал ему: "мы тебя далеко поведем".
Отец Иероним был до того всегда покоен и невозмутим, что я, имевший с ним частые сношения в течение года с лишком, ни разу не видал – ни чтобы он гневался, ни чтобы он смеялся, как смеются другие. Едва-едва улыбнется изредка, никогда не возвысит голоса, никогда не покажет ни радости особой, ни печали. Иногда только он немного посветлее, иногда немного мрачнее и суровее. А между тем он все чувства в других понимал, самые буйные, самые непозволительные и самые малодушные. Понимал их тонко, глубоко и снисходительно. Все боялись его и все стремились к нему сердцем.
– Какое у него "тяжелое" [8] лицо! – сказал мне один набожный юноша-грек, вглядевшись в него.
– Как он умеет успокоить и утешить одним словом, одним взглядом своим, – говорили мне монахи.
И то, и другое было верно. Так действовал он и на меня.
Отец Макарий, напротив того, по самому темпераменту своему, видимо, был человек подвижный и горячий, человек любви и сердечных увлечений. Ему нужно было для успешного начальствования и для той внешней борьбы с людьми и обстоятельствами, к которой он был предназначен, несколько остыть и окрепнуть в руках человека покойного и непреклонного, но тем не менее искреннего в духовных вожделениях своих.
Что касается до милостыни собственно, то и о<тец> Иероним славился на Афоне щедростью своей к нуждающимся. Я сам знаю, сколько он делал и вещественного добра. Но "смирять" ли он хотел от времени до времени архимандрита, ученика своего, делая ему выговоры даже и при мне и "готовя ему за крепость венцы", или в самом деле находил, что его доброта и щедрость переходят за черту рассудительности, – это я не берусь решить.
Это лучше моего знают те люди, которые с ними обоими жили дольше моего. Вообще я сознаюсь, что я сказал здесь очень мало об о<тце> Иерониме, и даже то, что я сказал, совершенно недостойно ни его великого значения, ни его великого характера. Но что вместилось здесь, то и вместилось. Здесь невозможно изобразить со всей полнотою и ясностью его нравственный образ.
Заниматься мимоходом таким священным для меня делом я не стану; описывать же его житие так, как того бы требовала важность предмета, я теперь, по многим причинам, не могу.
Примечания
1
Все это уже было написано, когда я прочел в "Московск<их> ведомост<ях>" (№ 182 и 184) превосходную статью г-на Красковского о том же самом архим<андрите> Макарии. Ее стоит рекомендовать читателям. Кой в чем мы, однако, разнимся с ним, и я думаю даже, – он в некоторых отношениях правее меня. Пока я, впрочем, в своем рассказе почти ничего не изменил и в следующий раз поговорю подробнее о некоторых более важных разногласиях наших. Исправил я у себя только две ошибки, полагаясь на свежую память г. Красковского, недавно бывшего на Святой горе. В первой статье моей я называл молодого Сушкина – "Михаил Иванович"; здесь я, по г-ну Красковскому, стал звать его Михаилом Петровичем {16} … Другая моя ошибка была та, что я думал – отца Макария постригли больного в мантию {17} , – но оказывается, что даже – в схиму… Я и это переменил.
2
Архондарикон – приемная для архонтов, для важных лиц. Русские монахи, которые попроще, переломали это звучное греческое слово в какой-то жалкий "фондарик".
3
Во время моего пребывания на Афоне часы на игуменской литургии почти ежедневно читались или маркизом де-Гр-о, или одним отставным обер-офицером из евреев. – Примечание г-на Красковского.
4
Просто варенье с водой.
5
Статья эта была переведена мною самим по-французски и издана тогда же в Константинополе отдельной брошюрой.
6
Границей Святой горы от "мира" считается небольшой ручей, текущий по кустам неподалеку от того места, где оканчивается плоский, низменный перешеек и начинается первая афонская крутизна.
7
Не знаю, как теперь, а в мое время монастырь Хилендарь был только по прозвищу сербский. Болгары, как мне говорили, мало-помалу заменили в нем сербов, потому что сербы вовсе стали отставать от монашества в XIX веке. В то время о них на Афоне почти что и не слышно было.
8
Выражение вари просолон в подобных случаях обычнее переводится словом "важный"; но я нахожу, что к лицу покойного о<тца> Иеронима идет больше такой перевод "тяжелое лицо", т. е. подстрочный <перевод> слова варис, и. В минуту суровости в его лице было действительно нечто спокойно-подавляющее, бесстрастно-гнетущее.
Комментарии
1
Мф 11:12.
2
Avec dignite (лат.) – с достоинством.
3
Возглас дьякона на литургии верных. Хор отвечает на него: "Отца и Сына и Святаго Духа, Троицу единосущную и нераздельную".
4
Мизантропия – нелюбовь к людям.
5
Пс 83:2–4, 11.
6
Воспоминания относятся к 1871 г.
7
Плащаница – тонкое льняное полотно.
8
См. настоящее издание.
9
Схима – "великий ангельский образ"; высшая степень монашеского подвига в православной Церкви.
10
Консервы – очки.
11
Одно из древнейших христианских песнопений (конца III – начала IV в.), которое поется на великой вечерне.
12
Требник – богослужебная книга, содержащая последование священнодействий и молитвословия, совершаемые по просьбе одного или нескольких христиан в особых условиях места и времени.
13
Клобук – головной убор монахов, высокий цилиндр без полей с покрывалом; черный у простых монахов и архиереев, белый – у митрополитов и патриархов. Ряса – верхняя одежда православного духовенства.
14
Воздух – состоящая из трех покровов накидка для покрытия Святых Даров, во время литургии приготовленных к освящению на дискосе и чаше и покрываемых сперва порознь малыми покровами, а затем оба священных сосуда покрываются вместе воздухом.
15
Хиротония – епископское рукоположение.
16
Прав все же не И. Ф. Красковский, а К. Н. Леонтьев. Отца архимандрита Макария звали не Петром, а Иваном.
17
Мантия (от греч. mantion – покрывало, плащ) – длинный плащ; парадное одеяние монархов, высших служителей церкви.