По дороге Шах часто обращался к шоферу: "Ты, брат, запоминай все номера машин, идущих за нами, - завтра мы их проверим". Надо сказать, что автомобильное движение по этой трассе было интенсивным, так что даже при хорошей памяти запомнить номера всех автомашин было непосильной задачей. К тому же шофер Леша вел машину, и ему нужно было внимание. Очевидно, это понял Шах и дал новое указание: "Давайте будем записывать номера!" А это было в вечернее время, все автомобили двигались с горящими фарами и впереди идущие машины ослепляли водителя… Бедный Леша! Суетливая, нервозная обстановка не создавала рабочего настроения.
Наконец, подъехали к конспиративной квартире - маленькой дачке, расположенной на зеленом пригорке. В гостиной с зашторенными окнами все расположились вокруг стола, накрытого для чая, и присутствующие приступили к обсуждению вопросов. Выяснилось, что Центр еще не принял решения относительно вступления в фирму и об обмене паспортов, хотя прошел уже месяц. Шах же относился к этому отрицательно. Мы настаивали на том, чтобы наши насущные вопросы были поставлены перед Центром, заявляя, что дело не терпит.
Шах пообещал срочно связаться с Центром, но предупредил, что ответ будет только через десять дней. С учетом этого была назначена очередная встреча. Если решение будет получено раньше, Шах вызовет нас на встречу сигналом. Со своей стороны, мы договорились о вызове "соседей" на экстренную встречу сигналом на столбике в районе движения "соседей". И те, и другие должны были ежедневно посещать места постановки сигналов. Оставалось только ждать…
На другой день после встречи к нам неожиданно зашли Куница и Соболь. Они сообщили, что всю процедуру с паспортами надо провести в течение трех дней, так как их знакомая паспортистка увольняется с работы. Упустить такую возможность не было оснований.
Нами была подготовлена легенда, и мы решили действовать. "У нас с женой произошло несчастье в санатории, где мы отдыхали, - заявил я компаньонам. - Я готовился к лечебной процедуре и повесил свой костюм над ванной, неожиданно оборвалась вешалка, и пиджак, в кармане которого находились паспорта, упал в воду. Страницы паспортов намокли, и теперь нет возможности прочитать все данные. Паспорта испортились. Спросите, пожалуйста, у вашей знакомой, как нам быть? Можно ли заменить испорченные паспорта на новые? Что для этого нужно сделать?"
После этого разговора мне срочно нужно было встретиться с Шахом, и я выставил сигнал экстренного вызова. Ни Шах, ни "соседи" на встречу не выходили…
Больше ждать было нельзя. Как поступить? Менять паспорта? А что, если Центр обмен не одобрит? Но мы были уверены в успехе. И я решил рискнуть, ведь риск - благородное дело!
Как мы сделали непригодными паспорта, история умалчивает.
Всю ночь мы провели без сна, пока просыхали намоченные листы. Беспокоило то, что мы лишились паспортов, и то, что "соседи" не выходили на встречу. Светало… Мы стали собираться на встречу со служащей в полиции для передачи испорченных документов. Паспорта были аккуратно завернуты в бумагу. Я посмотрел на Лизу и поразился: она выглядела измученной и постаревшей. В полицию я решил ехать один.
В полиции меня встретила знакомая Соболя. Паспортистка, посмотрев документы, участливо спросила: "Как же это случилось?" Я повторил свой рассказ. "Дайте мне все ваши документы, и мы вам выдадим новые", - сказала она спокойно. На душе у меня отлегло. Паспортистка провела меня в кабинет начальника, который вежливо поздоровался за руку и предложил сесть. Не расспрашивая о деталях происшествия, инспектор стал внимательно рассматривать испорченные паспорта и читать другие документы (свидетельство о рождении, о браке, удостоверение личности). В кабинет вошел Соболь и подтвердил, что я работаю в его фирме, хотя на самом деле этого еще не было. Инспектор достал из ящика анкеты и попросил заполнить их. Прочитав заполненные анкеты, инспектор нашел, что все в порядке, и предложил зайти за новыми паспортами через десять дней.
Пока мы терзались тревогой о паспортах, подошло время свидания с "соседями".
На конспиративной квартире нас встретил Шах. В гостиной мы увидели еще двух товарищей, которые увлеклись игрой в шахматы так, что не заметили нашего прихода. Однако одного из них мы узнали - это был Ян. Другого мы никогда не встречали. Ян расспросил о Кунице, потом выразил сомнение, что эта фирма подойдет в качестве прикрытия. "Не стоит связываться с маленькими фирмами, надо сразу вступать в большую", - заявил он.
Я возражал, ссылаясь на то, что денег у нас очень мало, а без средств не может быть и речи о вступлении в крупную фирму. Кроме того, фирма Куницы больших материальных затрат и повседневной работы не требует. В ходе дискуссии представители Центра, в конце концов, согласились с данным вариантом.
Я сообщил им о том, что паспорта сданы в полицию для обмена. Это вызвало бурю негодования. Больше всех горячился Шах: "В нашей работе это называется партизанщиной! Перед вами была поставлена задача-проблема, решать которую самостоятельно никто вам права не давал! За самоуправство мы вас привлечем к партийной ответственности!"
Мы молча бродили по пустынным улицам города. На душе было невесело… Что, если мы действительно совершили ошибку и теперь останемся без паспортов?.. Логика подсказывала, что этого быть не может! Имелись все необходимые справки, чтобы на законном основании получить новые документы. Кроме того, прежние паспорта обязательно нужно было менять. В другое время потребовалось бы много труда и времени! А знакомая Соболя из полиции облегчила задачу. Нет! Мы поступили правильно! В тревогах и сомнениях прошли еще двое суток.
В назначенный день мы явились в паспортный стол полиции. Я зашел в кабинет инспектора, которому ранее сдал паспорта, и назвал свою фамилию. Инспектор был любезен. Он сообщил, что паспорта были готовы уже вчера, и, вручая их, весело сказал: "Вот ваши паспорта, по которым вы сможете объехать весь мир, если, конечно, для этого у вас хватит денег". Я отшутился: "Будем стараться заработать столько денег, чтобы объездить весь свет!"
Инспектор предложил расписаться в анкетах и новых паспортах, спросив: "Нужны вам старые паспорта?" Я решил взять их на память и поинтересовался, что делают с паспортами, если владельцы их оставляют? Инспектор ответил, что их хранят в личных делах.
Наконец, после стольких волнений мы держали в руках новенькие паспорта с пометкой "действителен для всех стран". Это был первый успех. Документы позволяли беспрепятственно посещать любую страну, выполнять там оперативные задания.
С этими паспортами мы прошли трудный путь. С ними же благополучно вернулись на родную советскую землю.
Центр одобрил обмен паспортов и одновременно санкционировал мое вступление в фирму Куницы. С тех пор фирма, без ведома ее основателей, стала служить верой и правдой советской разведке.
Печальное событие
В конце декабря 1952 года - первого года пребывания на нелегальной работе - Лизу вызвали в Центр на инструктаж по двусторонней связи, а я получил указание срочно выехать в Париж и отыскать нелегала К., который после перенесенной операции находился в больнице в тяжелом состоянии и нуждался в помощи.
Мне сообщили имя и фамилию К. по легенде, а также название больницы, где он должен находиться. В подтверждение того, что я был свой человек, товарищ по работе, мне вручили фотокарточку семьи К. и назвали пароль.
Перед властями я должен был выступать как близкий родственник больного - муж двоюродной сестры (мать Лизы якобы была родной сестрой матери К.). Легенда была разработана Центром, и об этом мне было сообщено, как основание для контакта с К. Мне предоставили полную свободу действий, так как ничего не было известно о положении этого нелегала. Предстояло любым способом связаться с К.
Накануне Нового года я приехал в Париж и прямо с вокзала отправился в больницу. В приемной за регистрационным столом сидела пожилая медицинская сестра в длинном черном одеянии. Накрахмаленная белая треуголка на голове и распятие Иисуса Христа на груди свидетельствовали о том, что она католическая монахиня. На столе перед ней лежала толстая регистрационная книга.
Я снял шляпу, вежливо поздоровался и робко проговорил: "Я родственник больного К. Не можете ли Вы мне сказать, в какой палате он лежит? Могу ли я его увидеть?"
Медицинская сестра знала немецкий язык и, приветливо улыбаясь, пригласила меня присесть. Она взяла регистрационную книгу и стала ее перелистывать. Я увидел множество фамилий, против которых стояли черные кресты… Сестра продолжала листать книгу, пока, наконец, не нашла страницу, где значилась фамилия К. Она молча провела пальцем под этой фамилией, как бы проверяя правильность записи, и показала на черный крест и число. Я окаменел…
После затянувшегося молчания сестра встала и скорбно объявила: "26 декабря в четыре часа утра Ваш кузен скончался". Видя, что известие причинило мне большое горе и что я не могу справиться с волнением, монахиня принялась меня успокаивать: "На том свете ему будет хорошо". Стала бормотать себе под нос молитву, пока я не пришел в себя. Потом попросил позвать медсестру, которая ухаживала за К. и присутствовала при последних минутах его жизни. Необходимо было поговорить с ней о болезни и смерти родственника. Беспокоила мысль, не оставил ли К. улик, компрометирующих его как советского разведчика. Нужно было разыскать место работы К., его квартиру. Все данные для начала розыска я мог получить только в больнице. Ко мне подошла другая монахиня, которая сообщила, что она провожала К. в последний путь, и с упреком спросила: "Почему никого из родных не было перед смертью?"
Тогда я объяснил, что незадолго до болезни навестил его, и что семья не предполагала о таком плохом состоянии К. Телеграмма же пришла слишком поздно. Никто и не допускал такого исхода.
"Ваш кузен умирал в сознании и в полном одиночестве. Он говорил, что у него нет родных! Целуя крест священника, он закрыл глаза, из которых скатилась чистая, как роса, слеза, и затих навсегда".
Я был потрясен услышанным, потом спросил сестру, не знает ли она адрес похоронного бюро. Когда вышел из больницы, в городе царило праздничное оживление. Был канун Нового года. Главные улицы сверкали огнем реклам, разноцветных фонариков и гирлянд, зазывали крикливые названия ресторанов и кабаре, витрины магазинов радовали глаз. Все это никак не вязалось с моим настроением и даже раздражало меня. Было тяжело сознавать, что из жизни преждевременно ушел молодой разведчик. Он умирал в полном сознании, унося с собой тайны Родины. Целуя крест католического священника, до последнего вздоха он не отступил от своей легенды. Я снова и снова вспоминал слова монахини - "чистая, как роса, слеза"! Да, чистая, как роса, жизнь!
Был поздний час, когда я отправился на ночлег в гостиницу. Запах табачного дыма и вина, гомон подвыпивших гостей, веселая музыка - все было отвратительно. Может быть, именно чувство одиночества, оторванности от товарищей ускорило его смерть? Кто знает, может быть, у К. хватило бы сил побороть смерть, если бы рядом с ним был товарищ по работе? Я провел бессонную ночь.
В истории известны случаи, когда люди, одержимые чувством долга, могли задержать смерть до выполнения ими приказа или задания. Я думал о героях, павших на полях сражений Великой Отечественной войны, - их имена известны всей стране! Но не вражеская пуля сразила нашего нелегала. Он погиб на чужбине в безмолвии и до конца исполнил свой долг. Когда-нибудь его имя потомки назовут в числе героев.
Мучительно медленно наступало утро. Надо действовать. Нужно узнать все о жизни К., его работе, побывать на квартире.
В похоронном бюро меня встретил мужчина средних лет, он был элегантно одет и, вероятно, благодаря этому, своей внешностью походил на английского лорда. Выразив сочувствие, Лорд рассказал, что похороны К. были очень бедными, и хоронил его очень бедный человек, назовем его Луис, который даже не мог оплатить все расходы. Лорд назвал адрес этого человека.
Я без труда нашел улицу и дом, где жил Луис. Нажал на кнопку звонка. В микрофоне послышались непонятные звуки. Не разобрав слов, но, предполагая, что спросили: "Кто там?", я сказал в микрофон: "Хотелось бы видеть господина Луиса". В микрофоне раздался щелчок, и он выключился. Я решил подождать, может быть, кто-нибудь выйдет. Действительно, через несколько минут из подъезда вышел мужчина невысокого роста, брюнет, с вьющимися волосами, бедно одетый, с заспанным лицом. Он недовольным голосом спросил: "Кто Вы? Что Вам нужно?" Плохо понимая по-французски, я попытался выяснить, не говорит ли Луис по-немецки.
Луис принял развязный вид, засунув руки в карманы, и вызывающе заявил:
- Знаю немецкий. В годы войны был в плену в Германии. Кто Вы такой? Зачем я Вам понадобился?
Я не растерялся и спокойно продолжал:
- Господин Луис, Вы знали К.?
- Конечно, я работал продавцом у него в магазине.
- Мне очень приятно с Вами познакомиться, Вы были близким ему человеком?
- Еще бы! Я не только у него работал, но я был единственный, кто о нем заботился. Потом хоронил его. Почему Вы об этом спрашиваете?
- Я родственник К., муж его двоюродной сестры. Мать моей жены и мать К. были родными сестрами. Мы Вам очень благодарны за все.
Луис иронически посмотрел и сказал:
- Хорош родственничек! Где Вы были, когда он болел? - Потом, прищурившись, посмотрел на меня и продолжил: - Постойте, постойте, так Вы говорите, что являетесь ему близким родственником? Этого быть не может! Ведь у него никого не было. Его мать, жена и ребенок умерли. Он был совсем одинок.
- Это неверно. У К. остались родные, это мы… В августе прошлого года он тяжело болел и приезжал к нам, вместе с ним я посетил известного профессора, который посоветовал не делать операцию. Он не послушался.
- Это верно - ему советовали не делать операцию. У него просто было нервное заболевание желудка. Нервы надо было ему лечить, а не резать желудок. Я никак не ожидал, что он умрет… - Луис опустил голову и замолчал.
- Скажите, господин Луис, осталось ли какое-либо хозяйство у К.?
- Экспортно-импортный магазин, небольшой и небогатый. Товаров там почти нет. Хотя кое-что из торгового инвентаря уцелело. У меня хранится завещание К., из которого следует, что все оставшееся имущество он передает мне.
- Не думаю, что он оставил завещание на Ваше имя. Зачем бы ему это было делать? У него же есть двоюродная сестра, которую он очень любил, и я могу это доказать.
Луис начинал верить. Он пригласил меня к себе домой, познакомил меня с женой, двумя сыновьями и дочерью. Представляя меня своей семье, Луис сказал: "Вот вам новогодний подарок! Объявились родственники К. Знакомьтесь!" Потом, порывшись в ящике стола, он достал и передал мне свидетельство о рождении, свидетельство о браке, паспорт К., сказав, что документы, связанные с торговыми дела ми, находятся в сейфе в магазине. Я решил не отступать и попросил его проводить меня в магазин, который находился в этом же доме на первом этаже. В углу стоял наполовину заполненный мешок с бразильским кофе да кое-какой торговый инвентарь - лотки, весы, банки и др. Луис открыл сейф, и я не обнаружил там ничего, кроме неоплаченных счетов. Он уверял меня, что у К. имеется капитал в каком-то швейцарском банке, но денежные документы находятся у нотариуса. Дальнейшие шаги мне нужно было обдумать.
Расставаясь, я попросил у Луиса ключи от квартиры К. и тотчас же отправился туда. Квартира находилась на втором этаже старого дома, рядом с шумным рынком. Под окном находилась помойка с отбросами, отравляющими воздух зловонием тухлой рыбы и гнилыми овощами. Вероятно поэтому, окна квартиры были наглухо забиты.
Квартира выглядела такой же маленькой, как магазин: две комнаты и небольшая кухня. Отсутствовала даже ванная. В одной комнате стояла старая кровать с рваным матрасом, как будто специально распоротым. Постельного белья и подушек не оказалось, все в квартире выглядело так, словно там был погром. У меня мелькнула мысль, не побывала ли здесь полиция. Однако ничего такого, что давало бы повод заподозрить жильца в недозволенной деятельности, заметно не было.
На следующий день я вместе с Луисом поехал на кладбище. Свежая могила, деревянный крест с дощечкой, на которой начертаны имя и фамилия К. (по легенде), дата его рождения и смерти. Все так подействовало на меня, что я не мог сдержать слез. Заплакал и Луис. Искренность моего переживания рассеяла у него последние сомнения.
Затем я решил проконсультироваться у адвоката, каким образом можно оформить наследство. Адвокат был любезен, но непреклонен. Он пояснил, что для юридического оформления наследства необходимо представить ряд документов.
С материальной точки зрения наследство в 40 американских долларов не представляло интереса для нас, но сам факт наличия родственника, пусть даже покойного, подкреплял нашу легенду - это было важно.
Жизнь показала, что "круглые сироты" стали редким явлением. Нашим нелегалам не следует пренебрегать такими исключительными людьми. Если отсутствие близких родственников легко можно было объяснить перед окружающими сразу после окончания Второй мировой войны, когда миллионы людей погибли или растеряли родных, то теперь одинокое положение вызывало недоверие. Легенды разведчиков-нелегалов выглядели бы гораздо правдоподобнее, если бы им удавалось "находить" родственников, знакомых, друзей детства и так далее. С этим я возвратился в Швейцарию.
Весть о смерти нашего родственника быстро распространилась среди знакомых. Теперь наша легенда больше ни у кого не вызывала сомнений. Все знакомые стали принимать самое горячее участие в получении нами наследства, а я умышленно поддерживал версию о "значительном" капитале. Особенную активность проявляли Куница и Соболь, заинтересованные в том, чтобы их компаньон вложил в фирму дополнительные средства. Но как действовать? Ведь документов, подтверждающих родство К. и Лизы, не было! Было принято решение переделать свидетельство о рождении Лизы, изменив девичью фамилию ее матери на фамилию, указанную в свидетельстве о рождении К.
На старую легенду нагромождалась новая. Но это было вызвано интересами оперативной работы. Свидетельство было готово довольно быстро, и мы выехали в Париж для оформления наследства.
Выезды по наследственным делам служили надежным прикрытием для нас при выполнении заданий Центра в других странах. Всем нашим знакомым было известно, что мы едем получать наследство. Рассмотрение наследственных дел иногда затягивается на многие годы, поэтому наше отсутствие было вполне оправданным.
В Париже мы остановились в той же гостинице, хозяин которой знал, что я приезжаю в этот город не только по торговым делам, но и для устройства своих личных семейных дел. Мы были уверены, что, в случае необходимости, хозяин гостиницы даст о нас в полицию хороший отзыв. Теперь предстояло познакомить Лизу с Луисом.