...
"28 мая принимайте гостей и груз. Район села Воля Верещенская. Опознавательный знак – пять костров, расположенных по пятиугольнику".
На одном из последних инструктажей полковник Сидоров предупредил майора Зорича и капитана Гурского, что при приземлении они обязаны будут сразу же потушить два костра. Это сигнал для второго вслед идущего за ними самолета. Второй транспортник сбросит им и партизанам "необходимый комплект". В нём должны находиться электробатареи, рация, оружие, боеприпасы, взрывчатка, медикаменты, продовольствие и обмундирование.
Победа была близка, и каждому из чекистов хотелось внести в её достижение и свою лепту за линией фронта, в чужих странах, – поучаствовать в острых чекистско-войсковых и агентурно-оперативных операциях. Для этого они учились, служили, давая присягу на верность Родине.
* * *
Автору этих строк довелось в течение почти двадцати лет курировать подразделения ГРУ Генштаба Вооруженных Сил СССР и встречаться со многими ветеранами-разведчиками минувшей войны. Была такая встреча и с генерал-майором В. А. Никольским, работавшим в армейской разведывательной группе (АРГ) в одном из районов Польши.
АРГ Никольского была аналогичной группе Зорича в Люблине. На этой встрече он заметил о существовавших некоторых сложностях зафронтовой засылки разведывательно-диверсионных групп и даже частых проколах, а то и провалах этой работы на территории Польши:
"Ещё до окончания войны нам стало известно, что почти все наши группы были уничтожены противником вскоре после приземления. Оправдались наши худшие опасения, высказывавшиеся в свое время руководству.
Посылка относительно многочисленных АРГ из числа советских людей, не знающих немецкого языка, являлась фактически авантюрой. Группы были слишком малы, чтобы защитить себя и вести разведку боем, и слишком велики для маскировки и укрытия в культивированных лесах Западной Польши и Восточной Пруссии.
Широкие просеки, разветвленная система лесных объездчиков, совершенные средства связи с телефонами не только в квартирах, но и на дорогах, покрывающих густой сетью всю страну, давали возможность по малейшему сигналу любого немца о появлении советских парашютистов направлять карательные отряды полиции и фольксштурма на броневиках, транспортерах с собаками в любой пункт, где могли скрываться наши люди.
В таких облавах зачастую принимали участие все немцы, способные носить оружие. Проводились так называемые "хазенягд" – охоты на зайцев, где в качестве зайцев выступали или бежавшие из лагерей военнопленные, или обнаружившие себя разведчики…
Из 120 героев, направленных нами из Бреста и Кобрина в Польшу, в живых осталось всего около десяти человек, с трудом выживших до прибытия в район их выброски советских войск…
Были случаи гибели разведчиков при их транспортировке за линию фронта. Наши самолеты, как правило, "воздушные трамваи" – "Ли-2", подбивали зенитчики противника и его ночные истребители".
Эти слова характеризуют ту сложную оперативную обстановку, с которой должен был встретиться руководитель чекистской группы майор Зорич.
В одном из приказов, подписанном генерал-фельдмаршалом Вильгельмом Кейтелем от 23 июля 1941 года, говорилось:
...
"Учитывая громадные пространства оккупированных территорий на Востоке, наличных вооруженных сил для поддержания безопасности на этих территориях будет достаточно лишь в том случае, если всякое сопротивление будет караться не путем судебного преследования виновных, а путем создания такой системы террора со стороны вооруженных сил, которая будет достаточна для того, чтобы искоренить у населения всякое намерение сопротивляться…
Командиры должны изыскать средства для выполнения этого приказа путем применения драконовских мер".
* * *
Забрасываемые в тыл врага разведывательно-диверсионные группы зачастую вырастали в крупные партизанские отряды и даже соединения. Наряду с проведением чисто боевой деятельности они создавали в захваченных противником городах резидентуры, обеспеченные радиосвязью с Центром. Агентура, находящаяся на связи у резидентов, вела наблюдение за передвижением войск по бездорожью, железным дорогам и автострадам, отслеживала поведение и действия оккупационных властей и их пособников, совершая против них диверсии и террористические акты.
В ходе приближения советско-германского фронта к границам европейских стран движение Сопротивления нацистам в них существенно нарастало.
С начала 1944 года радисты партизанских соединений, бригад и отрядов стали принимать указания Центра:
...
"С приближением фронта, не дожидаясь дальнейших распоряжений, двигаться на запад".
С весны 1944 года на территорию стран Восточной Европы на помощь их борющимся народам один за другим уходили омсбоновские бригады И. Золотаря, Е. Мирковского, А. Рабцевича и других командиров. Центральный штаб партизанского движения, в свою очередь, направил в сопредельные страны отряды и соединения П. Вершигоры, М. Наумова, И. Борана, В. Чепиги, М. Неделина, С. Санкова, В. Галицкого, И. Яковлева и других народных мстителей.
В январе – мае 1944 года в Люблинское воеводство Польши по частям стали прибывать партизанские соединения имени Александра Невского под командованием В. Карасева и отряд особого назначения "Охотники" Н. Прокопюка.
Появление на территории Польши и Словакии мощных партизанских соединений меняло обстановку в партизанском движении этих стран. Этот процесс повлиял на активизацию деятельности местных партизан, их количественный рост и качественные преобразования. Он вселял веру в победу над врагом.
У народных мстителей теперь расширялись возможности по добыванию планов гитлеровского командования. А также захвату оружия и боеприпасов путём смелых налетов, подрывов и разгромов складов, арсеналов и вражеских эшелонов. Более ощутимыми стали удары по общему для всех народов Европы врагу – гитлеровскому фашизму.
Но чем больше наносилось ущерба вермахту, тем жестче отвечало гитлеровское руководство на действия наших партизан.
Карательная акция – одна из крупнейших за всю войну – была разработана в Кракове в резиденции гитлеровского наместника в Польше Франка. В разработке её принимал участие рейхсминистр Восточных территорий Розенберг. Она проводилась под кодовым названием "Штурмвинд-1" и "Штурмвинд-2". В ходе боевых действий против партизан фашисты бросили три фронтовые дивизии общим количеством более 30 000 человек.
Но все потуги нацистов были безрезультатными. Разгромить партизан фашисты не смогли.
В целом весной 1944 года в Польше, кроме партизан Армии Крайовой и Армии Людовой, действовало 7 соединений и 26 отдельных отрядов советских партизан.
Их общая численность достигала 12 000 человек.
* * *
Жесточайший приказ Кейтеля по борьбе с унтерменшами безжалостно проводился в жизнь. Так называемые эйнзатцгруппы осуществляли карательную работу на территории Советского Союза, а затем и в Польше под нацистским девизом, сформулированным Борманом:
...
"Славяне должны на нас работать. Если они нам более не нужны, они могут умереть. Это нас не должно волновать".
Поэтому он считал, что обязательные прививки и медицинское обслуживание немецкими врачами представляются излишними, а рост славянского населения нежелателен. Он должен сокращаться по мере его "…использования и изношенности" .
У генерал-губернатора Польши Ганса Франка, бывшего личного адвоката Гитлера, – "хозяина" управляемой им страны было аналогичное мнение.
"Польшей следует управлять лишь путем утилизации страны, путем беспощадной эксплуатации и вывоза всех запасов, сырья, машин, фабрично-заводского оборудования и т. д., которые необходимы для немецкой военной экономики; путем привлечения всех польских рабочих для работы в Германии; сокращения польской экономики до абсолютного минимума, необходимого лишь для физического существования населения; закрытия всех учебных заведений, особенно технических училищ и колледжей, с тем чтобы предотвратить рост новой польской интеллигенции. С Польшей будут обращаться, как с колонией. Поляки станут рабами великого германского рейха…
Сельскохозяйственные рабочие польской национальности отныне не имеют права предъявлять жалобы, посему никакие жалобы не будут приниматься ни одним официальным органом…
Произвольное изменение условий найма строго воспрещается. Сельскохозяйственные рабочие должны трудиться столько, сколько потребует предприниматель. Продолжительность рабочего дня не ограничивается. Каждый работодатель имеет право применять телесные наказания по отношению к своим рабочим… Если возможно, они должны быть выселены из жилых домов и размещены в конюшнях и т. п.
Никакие угрызения совести не должны лимитировать такие действия…
С Польшей надо обращаться, как с колонией. Поляки станут рабами Великой Германской империи".
Эти слова, сказанные палачом польского народа 3 октября 1939 года, стали, по существу, программой его деятельности на период руководства Польшей и её ограбления. Франк методично разрушал Польшу как национальное образование и эксплуатировал её людские и материальные ресурсы в интересах Германии, стремясь превратить её в придаток нацистского государства. Он отдал приказ о тайном вывозе из Польши в Германию огромного количества продовольствия, обрекши местных граждан на вымирание от голода. Еврейское население по его приказу загонялось сначала в гетто, а потом поголовно уничтожалось. Это потом на Нюрнбергском процессе на вопрос обвинителя, – принимал ли он решения на уничтожение евреев, – Франк лукаво заметил:
...
"Я никогда не слышал, в письменной или устной форме или намеков на истребление евреев. Я никогда не обладал никакой частной информацией об истреблении евреев. Я даю честное слово, что впервые услышал все эти вещи после окончания войны".
Как говорится, комментарии излишни. Он в данном случае работал под дурачка, считая, что народ слеп и на процессе ничем не возразит нацистскому бонзе.
Обворовывали Польшу в государственном масштабе не столько вермахт, сколько части СС, подчиненные Гиммлеру. Соблазнился на личный грабеж и сам Франк, похитивший из национального музея Кракова мировой шедевр картину Леонардо да Винчи "Дама с горностаем", написанную великим мастером в 1484 году. Захлёбываясь в поросячьем визге, вызванном радостью от украденного выдающегося полотна, Франк планировал его присвоить для собственной галереи. И всё же сначала картина была помещена в берлинский музей кайзера Фридриха (ныне Музей Боде). Но в этом хранилище она долго не задержалась.
В 1940 году Ганс Франк приказал вернуть картину в свою резиденцию – в Краков. А в конце войны полотно было обнаружено на вилле Франка в Баварии и возвращено в Польшу.
Не отставала от него и его супруга, любившая посещать музеи и магазины для "прихватизации" понравившихся товаров и изделий из драгоценных металлов и камней.
Свою подлую и поганую жизнь Ганс Франк закончил как злодей, признанный виновным в военных преступлениях и преступлениях против человечности. И естественно получил по заслугам. Франк был повешен в Нюрнберге 16 октября 1946 года.
Для фашистов народы оккупированных стран, в том числе и Польши, были подобны скоту. Гиммлер, прибыв с инспекцией в Познань, в секретном обращении к офицерам СС 4 октября 1943 года изрек:
...
"Процветают ли нации или погибают голодной смертью, подобно скоту, интересует меня лишь постольку, поскольку мы используем их в качестве рабов для нашей культуры. В противном случае они не представляют для меня интереса".
А на совещании в своем полевом штабе он же 12 мая 1944 года заявил, что одной из серьёзных ошибок руководства Третьего рейха было крайне либеральное отношение к славянам. Лучшим решением славянского вопроса, как считал палач, было копирование еврейского холокоста – то есть поголовное и систематическое его уничтожение.
Они намеревались полностью ликвидировать очаги исторического панславизма – Краков, Прагу, Варшаву и другие подобные им центры в конце войны. Это утверждение Гиммлера полностью поддерживал Кальтенбруннер, считавший, что по своей природе славянин не просто туп, но и сентиментален. А поэтому вид пепелищ будет соответствующим образом формировать будущее поколение славян. Крушение очагов исторической культуры как раз и станет формой крушения духа непокорных славянских наций. И это изрекали представители Германии – одного из цивилизованных народов мира. Вот как может деформировать психологию идеология исключительности нации!
Одна истина прорезалась в словах тирана – действительно "непокорных", а скорее непокоренных народов.
* * *
Транспортный военный самолет "Ли-2" на одном из армейских аэродромов под Киевом принял двух оперативников, экипированных для парашютирования. Военные летчики ещё раз проинструктировали чекистов, как и когда нужно прыгать, хотя им уже доводилось болтаться на стропах во время учебных занятий.
– Прыгать будете, как только услышите звонок и увидите, как загорится зеленая лампочка. Ну а кто первый из вас, решайте уж сами, – повторил один из пилотов. – При приземлении прикажите партизанам срочно погасить два костра – это условный знак с земли для пилотов второго самолета: "Встретили свои". Только после этого вам сбросят нужный груз.
Вскоре взревели два сильных мотора. Транспортный самолет выкатился на взлетную полосу, развернулся, остановился, а потом резко прибавил обороты двигателям. Винты с увеличивающимся свистом стали резать воздух, чтобы через некоторое время потянуть за собой дюралевую сигару фюзеляжа. И вот, казалось бы, неуклюжее тело "аппарата" слегка дрогнуло и с резко нарастающей скоростью побежало по взлетной полосе. Через несколько минут днище транспортника проглотило с каким-то хрустом и стуком в свою утробу шасси, и самолет стал стремительно набирать высоту. Дойдя до потолка примерно в четыре тысячи метров, машина взяла курс на запад. Она настойчиво двигалась в сторону Польши, где шли боевые действия на море, в воздухе и на земле.
Мысли у оперативников крутились по одной и той же орбите – на этой земле им, двум советским разведчикам, придётся решать свои важные задачи вместе с коллегами по партизанскому отряду.
За воздушным кораблем неотступно следовал второй его собрат с оперативным грузом.
Линия фронта встретила самолеты струями разноцветных трассирующих пуль и разрывами зенитных снарядов. Потом небо стали обшаривать, словно вытянутые прямые щупальца огромного спрута, мощные лучи прожекторов. Летчик первой машины бросил её сначала в левый вираж, потом – в правый, чтобы выбраться из-под ненужной опеки световых столбов, пытавшихся прицепиться к самолету. Пилот понимал, что опасен тот миг, когда прожекторы возьмут его машину в перекрестье лучей. Немцам поймать наши самолёты не удалось – пилоты на такие задания отбирались опытные, не однажды пересекавшие линию фронта.
Зорич, прислонившись к холодному плексигласу иллюминатора, внимательно наблюдал за морем огней. Его худощавое лицо озарял бледно-голубой лунный свет. В расширенных глазах искорками играли холодом далекие звезды и горячие земные вспышки. Через минут двадцать самолет благополучно пересек мерцающую теперь рваными пунктирами линию фронта. Благодаря логике находиться в военном воздушном корабле, подвластном, как и вся жизнь на войне, прихоти судьбы, ему было совсем не страшно.
"От неожиданности, как от судьбы, – не уйти, – рассуждал он, – но надежда спастись реальная – парашют рядом. Оружие тоже".
И всё же ощущение тревоги не покидало его, вызывая понятный дискомфорт глубоко в душе. Он прекрасно понимал одну непреложную истину: когда поддаешься страху перед ужасом, начинаешь ощущать ужас страха, а это для мужика, тем более воина, – постыдно. Нет ничего страшнее страха.
Это он, "противненький страшок", во все времена порождал неприятное чувство неизвестной и ожидаемой беды.
Это он, предательский страх, делает умных людей – глупыми, а сильных – слабыми.
Это он обезоруживает воинов…
Александр верил почему-то в удачный исход их оперативного путешествия по воздуху и всячески успокаивал своего слегка побледневшего напарника. В кромешной тьме летчики только по одним им известным приметам и времени полета отыскали квадрат высадки.