Музыкальная активность, которую развил "Свин", естественно, не могла остаться незамеченной на сером фоне русской музыки начала восьмидесятых. Перестройку общественного сознания начал в 1980 году известный московский музыкальный критик Артем Троицкий… Кроме рок-н-ролла его очень интересовала новая музыка, и в частности панк. Он, конечно, вышел на "Свина". Переговоры закончились тем, что "Свину" и компании было сделано приглашение в Москву на предмет исполнения перед публикой своих произведений… На подготовку этих грандиозных гастролей ушло недели примерно две. Было выпито умопомрачительное количество сухого вина, написана целая куча новых песен и записана магнитофонная лента под названием "На Москву!!!" – хотел бы я знать, где она сейчас, – вещь была очень достойная. Когда запись была закончена и выбраны дни для поездки – суббота и воскресенье, поскольку все работали, а прогуливать боялись или не хотели, – стали думать и гадать, кто же поедет и кто на чем будет играть. Однозначно было "АУ" – "Свин", "Кук" и "Постер", остальных вроде бы и не звали, но поехать хотелось многим, и "Свин" сказал, что все трудности с ночлегом и прочим он решит с Троицким сам, и кто хочет ехать, может смело составить ему компанию. "Он звал "АУ" – а может, у меня в "АУ" сейчас десять человек играют – принимай, дорогой!" – обосновал "Свин" свое решение…
Само собой, присоединиться к "АУ" решило довольно большое количество молодых людей из компании "Свиньи", в том числе и Алексей Рыбин. На этих памятных концертах "АУ" Цой играл на басу и даже исполнил одну из своих песен, которая не произвела на аудиторию особого впечатления.
Алексей Рыбин:
Первая песня Цоя была такая:
Вася любит диско, диско и сосиски…
В дискотеку Вася ходит каждый день…
В дискотеке Васю знает диск-жокей…
И что-то дальше в этом роде. Очень слабая песня. Да и вообще – и не песня, считай… Потом еще "Идиот" был: "Я ненормальный человек, и ненормально все вокруг…" – вот эта вот вещь… Потом из этой песни был сделан "Бездельник № 2"…
Андрей Панов:
С великой наколки Майка поехали мы в Москву. К Троицкому. Майк до этого уже был там с Гробощенковым и еще с кем-то. Якобы как панк. И мы зимой семьдесят девятого, по-моему, поехали туда большой толпой давать концерты. Там Витя еще спел свою не очень удачную вещь "Вася любит диско, диско и сосиски". Ну, тогда все очень сильно были против диско. Хорошая музыка, как мне сейчас кажется. А мы там прокачали с переделанной вещью Макаревича "…И первыми отправились ко дну". Ну а Москва – город маленький, сразу все узнали, схватились за это: новые люди, новая музыка! И мы дали еще концерт в чьей-то квартире, а потом в каком-то мелком клубе. В общем, когда вернулись, оказалось, что и до Питера разговоры дошли.
Поскольку исполненный в Москве "Вася" никого не впечатлил, Цой продолжил работу по сочинению новых песен, и чуть позже рождается его новая песня, ставшая, по сути, своеобразной визитной карточкой, – "Мои друзья".
Пришел домой и, как всегда, опять один.
Мой дом пустой, но зазвонит вдруг телефон,
И будут в дверь стучать и с улицы кричать,
Что хватит спать. И пьяный голос скажет: "Дай пожрать".Мои друзья всегда идут по жизни маршем,
И остановки только у пивных ларьков.Мой дом был пуст, теперь народу там полно,
В который раз мои друзья там пьют вино.
И кто-то занял туалет уже давно, разбив окно,
А мне уже, признаться, все равно.Мои друзья всегда идут по жизни маршем,
И остановки только у пивных ларьков.А я смеюсь, хоть мне и не всегда смешно,
И очень злюсь, когда мне говорят,
Что жить вот так, как я сейчас, нельзя.
Но почему? Ведь я живу.
На это не ответить никому…Мои друзья всегда идут по жизни маршем,
И остановки только у пивных ларьков.
Андрей Панов:
После того случая его прорвало, как-то раз приходит, играет новую – она есть в первом альбоме: "Мои друзья всегда идут по жизни маршем…"
Это его если не вторая, то третья песня вообще. А ее довольно тяжело сделать, настолько все музыкально накручено. Помню, он говорил: мне, мол, нравится, что мы все у тебя встаем и с похмелья идем к пивному ларьку, даже зубы не чистивши. Не знаю, в чем здесь романтика, но очень многие так говорят. Потом еще песню сочинил, потом еще. Хорошие вещи. Они нигде не записаны…
Игорь Гудков:
Первая песня, которую я услышал от Цоя, – "Когда-то ты был битником"; это было дома у Паши Крусанова, который снимал квартиру. И вот Цой там тогда ее сыграл. Она ужасно всем понравилась, и вот тогда выяснилось, что у Цоя есть еще песни.
Михаил Дубов, музыкант группы "Автоматические удовлетворители":
Кстати, у меня на хате происходила премьера первой цоевской песни "Мои друзья всегда идут по жизни маршем" в 1981 году… Ко мне тогда завалилась вся тусовка во главе с Андрюхой, Витей, Артемом и т. д., предки откровенно ох… ли…
Евгений Титов:
"Мои друзья" вообще про "Свинью" и его квартиру, когда Цой почти каждый день там тусовался в 1980-1981-м, и пивной ларек на проспекте Космонавтов еще недавно стоял на том же месте…
По легенде, 21 марта 1981 года в питерском ресторане "Трюм", на дне рождения Андрея Тропилло, Цой впервые исполняет "Моих друзей" на публику. Тут необходимо отметить, что на самом деле Цой выступал, скорее всего, 22 марта, причем уже в ресторане "Бриг", поскольку 21 марта "АУ" в ресторане "Трюм" попросту не выступало, из-за устроенного музыкантами дебоша. Именно на этом концерте Цой, сыгравший "Моих друзей", неожиданно получает признание от Артемия Троицкого, который в ходе московских гастролей "АУ" не обратил на него никакого внимания. Но тут песня так подействовала на него, что Артем потом везде о ней рассказывал, в том числе и Борису Гребенщикову, предрекая: "Вот та молодая шпана, что сотрет вас с лица земли". Цой же, по словам Алексея Рыбина, взбодрился после похвалы Артема и начал работать над новыми песнями.
Андрей Тропилло, звукорежиссер:
21 марта 1981 года, мое тридцатилетие… Цой пришел туда в составе группы "АУ" и там пытался играть на бас-гитаре…
Андрей Панов:
А потом нас пригласили в ресторан "Трюм" на тридцатилетие Тропилло. "АУ" все пришло, и с нами, естественно, Витя, поскольку мы все время вместе болтались. И как сейчас мне кажется, была тогда у Гробощенкова мысля "АУ", ну, что ли, пригреть – все-таки новые люди, молва такая… А поскольку я вел себя там отвратительно, о чем очень жалею, и на всю катушку дурака валял, то он, видимо, поостерегся. Мы там поиграли, а потом Витя спел какие-то свои темы. У него к этому времени накопилось вещей пять. И Гробощенков, очевидно, понял – вот кого надо брать. И правильно, кстати, понял. И с тех пор Витя приходил ко мне все меньше и меньше, говорил, что все время у БГ находится. И потом, когда уже у него был первый концерт в рок-клубе, я к нему даже после не подошел, потому что Вите это уже было не надо и, я думаю, даже претило его понятию. Я это без обиды говорю. Просто он прошел этот период – и идиотства, и информационной накачки. У него уже был другой круг знакомых. Я сам прекрасно понимал обстановку, что я в принципе уже не нужен, там трамплин гораздо выше. Но это было потом. А вообще, пока Витя не стал большим человеком, он был, в общем-то, очень смешной парень.
По воспоминаниям очевидцев, Гребенщиков тоже был в "Трюме", но пропустил слова Троицкого мимо ушей и впервые официально услышал Цоя только в электричке, когда ехал с одного из своих квартирных концертов в Петергофе. И вот тогда БГ, как и Троицкий ранее, был поражен талантом и искренностью юного музыканта.
Борис Гребенщиков:
Они подсели ко мне: "Можно мы песни споем?" Ну, я хоть и был выпивши легкого вина, ну, интересно, и все равно в электричке делать нечего: "Ну давайте". Спели мне две песни. Первая была никакая, вообще ноль, а вторая была бриллиант просто сразу – "Мои друзья". У меня челюсть отвисла…
Сегодня многие утверждают, что именно они познакомили Цоя и Гребенщикова. Поэтому история этой судьбоносной встречи стала мифом. Троицкий и по сей день доказывает, что "это именно я", Тропилло говорит, что "именно на своем дне рождения я их лично познакомил" и так далее и тому подобное. Но единственный человек, который может знать наверняка, как именно это случилось (поскольку он являлся непосредственным свидетелем), – это Алексей Рыбин.
Алексей Рыбин:
Никто их не знакомил. Они просто встретились в электричке и познакомились. Вместе со мной. Вот и все. Я Бориса знал еще раньше, но не близко.
Мы менялись пластинками на "толчке". Сейчас никто уже не скажет, как все было на самом деле… Подозреваю, что Троицкий Цоя тогда еще сам не знал. Я не помню, "Трюм" был до или после "Дураков и Гастролей". Но и на "Дураках" Цой на Троицкого большого впечатления не произвел. Там главным был "Свин". А Цой вообще находился в тени. У него и песен-то, кроме "Идиота", не было. А "Идиот" была слишком сложная песня для восприятия на панк-вечеринках.
Кстати. Есть еще один нюанс. Почему-то всегда считалось, что БГ в момент знакомства с Цоем и "Рыбой" был один. Но это не так.
Всеволод Гаккель:
Как гласит легенда, сто раз кем-то пересказанная, Боб познакомился с Цоем в электричке. Только история почему-то умалчивает тот факт, что там были и все прочие участники группы "Аквариум", поскольку мы все возвращались со свого концерта.
Компания "Свиньи" постепенно перестает интересовать Цоя и Рыбина, и они все больше сближаются с Майком и Борисом Гребенщиковым, постепенно превращаясь из панков в "новых романтиков".
По мнению многих знакомых Цоя, именно Майк стал для Виктора своего рода гуру, которому он показывал свои новые песни. И именно Майк, дождавшись, когда Цой достигнет определенного уровня, нежно передал его БГ.
Алексей Рыбин:
Поскольку мы любили группу "Аквариум", в силу того что были точно такими же уродами, как и "Аквариум", и не любили группу "Мифы", то всегда хихикали над доморощенным хард-роком отечественного производства, который пел о том, что нужно открыть дверь и впустить свет… Об этом все пели. БГ об этом не пел и тем был нам мил. А Майк вообще пел про портвейн, баб и все остальное, чем просто нас обаял. И мы не могли не подружиться с Гребенщиковым, потому что других людей просто не было.
Общение Цоя с Пановым сводится к случайным встречам на тусовках, поскольку компания Гребенщикова откровенно претит "Свинье" и его окружению.
Здесь уместно упомянуть об одной истории. Как-то "Свинья", впервые приехав в Москву (а-ля молодой ковбой), пришел в "Салун Калифорния" на Самотеке и, распахнув дверь "учреждения" ногой, заявил: "Ну вы, бля, я "Свинья", мы на гастроли приехали!" В ответ он услышал: "А я "Хозяин". Но ты, бля, можешь звать меня просто – Лёлик". Этот Лёлик (обладавший внушительным ростом и развитой мускулатурой) стал как бы телохранителем "Свиньи", который, будучи настоящим панком, постоянно влипал в истории. И вот на одном из квартирников в Москве (у Владимира Левитина) Цой, игравший с "Рыбой", случайно столкнулся со "Свином". Крепко выпивший Панов начал обвинять Цоя в мажорстве и даже назвал его сопливой эстрадой. Цой же парировал словами: "А ты все дерзаешь? Ну-ну, дерзай" – и похлопал того по щеке. И едва не попал под удар Лелика, который расценил движение Цоя как нападение на "Свинью"… Конфликт, конечно же, был улажен, но "Свин" неоднократно потом упрекал Цоя и "Рыбу" в мажорстве, что вызывало у них жгучее раздражение, не меньшее, чем когда их называли панками, которыми ни Цой, ни "Рыба" себя не считали.
Итак, новъми учителями Цоя и Алексея Рыбина стали Майк и БГ, то есть можно суверенностью сказать, что наставников Виктор и Алексей выбрали себе безошибочно.
Алексей Рыбин:
Кстати, творчество Гребенщикова Панов действительно не любил. Он называл Бориса Борисыча Гробощенковым и морщился, когда мы с Цоем подбирали на гитаре песни с только что вышедшего "Синего альбома". Но он никогда никому и ничего не запрещал. Если уж ты попадал внутрь его квартиры, то дальше мог любить любую музыку и любых исполнителей.
Евгений Титов:
Есть же большое интервью со "Свиньей" о Цое, там он сам подробно про все говорит. И даже не пьяный (вроде), так что, скорее всего, как он там говорит, так все и было. И даже то, что Цой перекинулся в компанию Гребенщикова, – так "Свинья" сам говорит, что это было правильно, так как с ними Цой больше смог сделать, вышел на другой уровень.
Андрей Чернов, музыкант группы "Автоматические удовлетворители":
Я никого не хочу обидеть, но Андрюхе были глубоко по х… и Цой, и Гробощенков, и многие другие… Для него этого не существовало, о чем он и сказал Цою. Тот и телефон "забыл" после этого.
Впоследствии Цой действительно почти не пересекался с Пановъм, разве что на фестивалях рок-клуба.
Андрей Панов:
Я еще некоторое время звонил ему, но… Один раз, правда, он сам позвонил, когда у него сын родился. Хотел пригласить на день рождения. Но я, естественно, был пьян, зачем-то ему нахамил и бросил трубку. Вот и все.
Один раз мы встретились в рок-клубе. Как говорил Зиновий Гердт в фильме "Соломенная шляпка": "Вы еще когда-нибудь виделись с вашей женой?" – "Да". – "Ну и что же?" – "Мы раскланялись". Так и мы с Цоем – даже не поговорили, вынужденно поздоровались, и все.
Николай Кунцевич, музыкант:
Впервые я узнал о Викторе Цое в 1982–1983 годах, услышал на кассете (тогда были кассетные магнитофоны) песни: "Восьмиклассница", "Алюминиевые огурцы", собственно говоря, группу "КИНО". А потом я узнал, что там поет Виктор Цой. Когда мы виделись с Андреем Пановым, мы никогда не говорили о Викторе Цое. У нас были другие темы для разговоров. О том, что Виктор играл с Андреем, я узнал из воспоминаний Алексея Рыбина, прочитав об этом в его книге…
Как было уже сказано выше, удачные выступления с "АУ" в Москве и последующие тусовки сблизили Виктора и Алексея Рыбина, и все это вылилось в совместную поездку (в компании с общим другом – Олегом Валинским) в Крым, в поселок Морское. Море, пляж, местное вино в трехлитровых баллонах и горячее желание реализовать творческий потенциал привели к тому, что именно там, в Морском, были впервые произнесены вслух слова о создании новой группы, которую с ходу окрестили "Гарин и Гиперболоиды". Отдых был совершенно забыт, и, вернувшись в Ленинград, молодые музыканты с головой погружаются в репетиции.
1982–1986
"Сорок пять"
Итак, работа, начатая еще в Морском, не прекращалась и по возвращении в Ленинград. Виктор, Алексей и Олег непрерывно репетировали дома, отдавая предпочтение той из их квартир, где отсутствуют родители. В результате упорного труда к осени 1981 года была готова идеально отработанная сорокаминутная программа, которую было не стыдно показывать кому бы то ни было.
Олег Валинский, музыкант первого состава "КИНО":
Название "Гарин и Гиперболоиды" родилось от Гребенщикова. Цой уже был с ним знаком. Когда все началось, Цой обратился к Гребенщикову: мол, хотим играть, как назваться? Боб сказал: "Ну, назовитесь "Гарин и Гиперболоиды"". И все, больше мы об этом не думали.
Алексей Рыбин:
Нам ужасно нравилось то, что мы делали. Когда мы начинали играть втроем, то нам действительно казалось, что мы – лучшая группа Ленинграда. Говорят, что артист всегда должен быть недоволен своей работой, если это, конечно, настоящий артист. Видимо, мы были ненастоящими, потому что нам как раз очень нравилась наша музыка, и чем больше мы торчали от собственной игры, тем лучше все получалось. Это сейчас вокруг Цоя создана легенда и он воспринимается всеми как "Ах, какой загадочный и Богом отмеченный…". А он был совершенно обычным, неоригинальным и заурядным парнем. Который просто вдруг начал писать хорошие песни. Всё. На этом, как говорится, "точка, конец предложения". Ничего сверхъестественного в нем не было вообще.