– Он помогал мне дорабатывать первый сценарий "Урок литературы". Фильм по нему закрыли. Я позвонила Данелии. Трубку взяла Люба Соколова, жена. Я спрашиваю ее: что мне делать? Она говорит: плакать и наматывать слезы на кулак. Потом Данелия пригласил писать вместе "Мимино" и "Совсем пропащий", и еще мы написали сценарий "Шла собака по роялю" для Грамматикова. Для меня нет ничего оскорбительнее бездарного режиссера. Самую большую ненависть у меня вызывает бездарность, занимающаяся не своим делом. С Данелией было, как у Хемингуэя: праздник, который всегда с тобой. Когда он с Александром Бородянским писал "Афоню", он все равно звонил, требовал, чтобы мы разминали материал, поэтому я была внутри его творческого процесса… А потом началась перестройка.
"Я сидела, поникшая, поскольку я была безликая песчинка, просто листочек на дереве, один среди многих.
Потом со временем понимаешь: как хорошо быть листочком на хорошем дереве, шелестеть среди себе подобных. Жизнь шире, чем театр или литература. А публичность – не что иное, как суета сует.
А шелестеть под небом, быть среди других и при этом – сам по себе, ни от кого не зависим, – вот оно, подлинное счастье.
Но это я понимаю теперь" ("Террор любовью").
– Началась перестройка, и…?
– У меня купило мировые права на все про все издательство "Диогенес" в Цюрихе. Оказалось, они искали меня десять лет, а ВААП десять лет прятал меня от них. И я получила деньги, которых, мне казалось, как звезд на небе. На гонорары ВААП я купила бритвенный "жиллет" мужу и себе сандалии. На гонорары "Диогенеса" я купила землю и построила дом, в котором мы сидим. Есть четыре вещи, без которых я не могла бы жить. Первое – профессия. Второе – дочь Наташа и внук Петруша. Третье – внучка Катя. Четвертое – дом на земле. Этот дом для меня – все. Сюда за забор не проникает ничего плохого. По ТВ взрывают поезда, рушатся небоскребы, я вижу немощь современного кино, но в моем мире ходит собака Фома, кот Кузьма по кличке Дармоед, мне помогает моя помощница, замечательная болгарка, которая потрясающе готовит, и у нее мания чистоты, и она все делает молча, – это ли не счастье?
– "Диогенес" тебя свел с Феллини? Два слова про Феллини.
– Я тебе два слова скажу про Петрушу. Ладно, сначала про Феллини, а потом про Петрушу, моего красавца. Наш общий издатель Даниэль Кеель решил познакомить нас, чтобы мы вместе что-то сочинили, а он издаст и получит большую прибыль. Мы провели вплотную неделю, не разлучаясь. Феллини – сама гениальность. Но ему было семьдесят шесть лет, это происходило месяца за три до его смерти, и он уже слышал шаги Командора…
Теперь про молодого Петра Тодоровского. Он полный тезка своего деда. Он еще не умел говорить, а произносил слово "впрочем". Он говорил: "вплёцем". Он с детства выражал свои мысли сложно. Окончил факультет журналистики, международное отделение, с красным дипломом, и – начал писать сценарии. Значит, проснулись мои гены. Хотя внутрисемейную конкуренцию выдержать будет сложно. Что получится в результате, говорить трудно, ему двадцать два года, но он явно человек кино.
– А Катя?
– Кате двенадцать, она приезжает сюда на конец недели, и такое впечатление, что приехал сорок один человек. Я ее люблю, как никого и никогда. Так же любит ее мой муж. Семья – это кровь. Кстати, я тут видела сюжет из цыганской жизни…
– Это ты к чему?
– Ко всему. Я не хотела бы быть цыганкой, но когда посмотрела этот сюжет, я им позавидовала. Мы все время кому-то что-то должны: детям, издательству, государству. А они живут как птицы. И никогда, между прочим, не разводятся.
– Ты чувствуешь себя свободным человеком?
– Я не чувствую и не хочу быть им, а хочу быть в упряжке. Я Вол по знаку, я иду и тяну борозду. Я пишу мало. Потому что много писать – писать плохо. Но если я не напишу свои две странички в день – внутри тревога. Если напишу, пусть они никому не нужны, кроме меня, – всё в порядке. Мне говорят: литература отмирает, не зря ли ты занимаешься этим? Я когда задумываюсь над этим вопросом, я столбенею и не знаю, что сказать. Но если литература прожила 2007 лет, почему она куда-то должна деться? И я уже прожила так – куда мне деваться? Когда я предстану перед Всевышним, меня простят за то, что я любила свое дело и делала его хорошо. За это мне отпустят мои бесконечные грехи. Мои странички и есть моя исповедь, моя молитва и мое покаяние.
"Пусть зло придет в мир, но не через меня.
Чья это мысль? Да не все ли равно. Какая разница…" ("Террор любовью").
ЛИЧНОЕ ДЕЛО
ТОКАРЕВА Виктория, киносценаристка, писательница.
Родилась в Ленинграде. Училась в музыкальном училище. Окончила сценарный факультет ВГИКа.
Автор сценариев "Джентльмены удачи" (совместно с Г. Данелия), "Мимино" (совместно с Р. Габриадзе и Г. Данелия), "Совсем пропащий" (совместно с Г. Данелия), "Ты есть", "Вместо меня".
Автор книг "О том, чего не было", "Летающие качели", "Ничего особенного", "Птица счастья", "Террор любовью".
Живет в Москве.
РЕПЕТИЦИЯ
Татьяна Лаврова
Легенда театра и кино, тоненькая, большеглазая, светящаяся, она всегда была диво как хороша. Последний раз она вышла на сцену МХАТ в 2003 году. Качало, кружилась голова, темнело в глазах, отказывали руки. Оказалось, необходима операция на позвоночнике. Лучшие врачи России взялись помочь. И помогли. Но болезнь не отступила. Практически не выходя из дома, она собирала все силы, чтобы сняться пусть даже в эпизодической роли. Была мужественна, немногословна, не жаловалась. Может быть, только такс Сильвер знал, как ей плохо, больно и одиноко.
"Танечка, что тебе нужно?" – "Вот если бы диктофон, я бы стала наговаривать что-то про жизнь, жизнь была интересная, столько людей…"
Газета "Комсомольская правда" покупает диктофон и все, что к нему полагается, и я везу подарок Тане.
* * *
– Танечка, давай попробуем… будет как бы репетиция…
– Я не знаю, с чего начать…
– А начни с любого места. Ты же не научную статью надиктовываешь… С любого эпизода. Вот что тебе хочется вспомнить…
– …Как Женя Урбанский меня в первый раз поцеловал… Это было такое потрясение, что я сказала своей бабушке: "Баба, я, наверное, беременна…" Он был моя первая любовь, мой первый мужчина, мой первый муж. Отец его сидел, и он родился далеко, в Инте. При своей потрясающей внешности был страшно застенчив и не уверен в себе. Он был создан для классических ролей, а играл социальные. Великие роли обошли его…
– Ты уже играла в "Современнике", когда там появился Олег Даль?..
– Даль – выдающийся артист. Слово затасканное, но он действительно был выдающийся. Индивидуальность, стиль, манера слишком рано появились, такого еще не было. У него была способность переживать что-то – любовь, скажем, – как мужчине переживать не дано. Такая тонкость и такая ранимость, каких мужчинам нельзя иметь, – от этого такая судьба и ранний уход. Я его знаю лучшим, когда он еще был молод. Я вышла за него замуж, когда я уже кто-то, а у него рваное пальто, рваные ботинки, и я начала его одевать. Мы снимали квартиру, жили в подвале. Но я не могла одолеть его страшного пьянства.
– Тебя не спаивал?
– А как русская женщина себя ведет? Я попивала с ним, чтобы ему меньше осталось. Мне Ефремов сказал: смотри, сопьешься. Но Бог не дал. Его мать и отец обожали меня. Когда Олег умер, я на девять дней пришла к Лизе, его вдове. И один человек отвел там меня в сторону и сказал: если бы ты не ушла, он бы не умер. Я сказала: что делать, Господь распорядился так. Понимаешь… мы были с ним в той близости, что могли не разговаривать даже. Мы звуками разговаривали. Но я не думала, что он будет так переживать, когда я ушла. А иначе надо было бросать все и заниматься его пьянством, а это было безнадежно. Он пил с 16 лет. И с Лизой пил. Он – тайна. У него неподвижное лицо. У актера это редко бывает, мы все с ужимками. А он с этим неподвижным лицом – и оторваться невозможно.
– Ты влюбляешься в человека или в артиста?
– Я влюбляюсь в талантливых. Вот и всё. Хоть тресни.
– А они в тебя?
– Я не спрашивала. Я была беспечна.
– Беспечная самоедка?
– Но и с большим гонором. Потому что сначала сразу все пошло вверх. А потом резко вниз… Я недоигранная актриса. В "Современнике" я играла чаще, чем во МХАТе, куда перешла, а мне казалось – редко. Во МХАТе я на самом деле редко играла у Олега Ефремова, а считалось, что я – его любимая артистка. У Галины Волчек я тоже была любимая актриса, а потом перестала быть…
– Но и в театре, и в кино ты была неотразима. Этот блестящий треугольник в "Девяти днях одного года" – Баталов – Смоктуновский – Лаврова – незабываем…
– Ты считаешь?..
– А сын Володя от кого?
– От третьего брака. Третий – не актер. Володя окончил Суриковский институт как скульптор, занимается дизайном.
– А ты с тех пор одна?
– Ну, у меня были любовники. Многолетние. Семь лет роман с известным поэтом, почти пять – с известным режиссером… А хочешь, еще историю расскажу? Мы ехали как-то на гастроли в Германию через Польшу. Режиссер Анджей Вайда должен был меня встречать в Варшаве на путях. Но поезд пришел не на те пути. И пока он искал нужные пути, подходит женщина, просит передать посылочку. Я стою, тереблю сверток, что она дала, бумажка в моих пальцах рвется… И в это время бежит Анджей: "Татьяна!" Итак: мороз, пурга, запасные пути, поезд вот-вот отойдет, летит великий режиссер с красными розами… И вдруг я слышу: "Та-а-ня, зачем тебе так много презервативов в Германии?" Я не понимаю: каких презервативов? А он говорит: посмотри, что у тебя в руках. Я смотрю: правда, в свертке – презервативы. А в Германии никто за ними так и не пришел…
– Смешно.
– Смешно. Что еще рассказать? Смотри, какие у меня награды. "Ника", "Золотой Овен", "Созвездие", серебряная "Нимфа"… В Доме музыки я вышла на вручение "Ники" после операции…
– Как же ты смогла взять "Нику", статуэтка такая тяжелая!
– Спроси лучше, как я по лестнице смогла подняться…
* * *
Эта короткая запись так и осталась единственной.
Сколько раз я предлагала Тане продолжать, но мы сидели, пили чай и разговаривали просто так, Сильвер лизал мои руки, а диктофон лежал без дела.
Таня прожила еще два года – исхудавший, обессиленный боец за жизнь, – а жизнь уходила…
ЛИЧНОЕ ДЕЛО
ЛАВРОВА Татьяна, актриса.
Родилась в Москве. Окончила школу-студию МХАТ. На четвертом курсе была приглашена во МХАТ. Влилась в коллектив театра "Современник", играла центральные роли. Затем снова вернулась в Художественный театр.
Народная артистка России. Среди самых известных киноработ – роли в фильмах "Девять дней одного года", "Бегство мистера Мак-Кинли", "Время, вперед!". Трижды была замужем. Первым браком – за артистом Евгением Урбанским, вторым – за артистом Олегом Далем.
Умерла в 2007 году
ОДИНОЧЕСТВО
Татьяна Самойлова
Она и сегодня красива. Тот же разрез глаз. Та же улыбка. Ни у кого не было похожих. Вероника, Анна Каренина… Народ поголовно был влюблен в нее.
На Западе актриса такого уровня навечно вписана в Пантеон славы.
У нас – почти забыта.
О ней вспомнила Рената Литвинова в фильме "Нет смерти для меня", посвященном самым крупным именам уходящего поколения.
* * *
– Сегодня самое расхожее слово – "звезда". Всех актеров называют "звездами". Когда ты была в блеске таланта и славы, "звезд" не было. Но ты самая настоящая звезда.
– Была.
– Как ты себя ощущала тогда и ощущаешь сейчас?
– Сейчас я подвожу итоги. Это очень глупо. Потому что ничего не осталось. Тогда я не нуждалась в работе, я играла одну роль за другой, и каждая была в яблочко.
– Ты понимала свое значение как актрисы?
– Нет.
– Но ты была из первых советских киноартисток, которых узнали за рубежом. Блестящий триумф в Канне. У тебя кружилась голова? Или было чувство, что ты из Советского Союза и принадлежишь этому миру, а тот тебя не касается?
– Нет. Я просто не успела об этом подумать. Потому что был такой темп и такой ритм, что я захлебывалась…
– Таня, а ты была счастлива как женщина, как человек?
– Ты имеешь в виду личную жизнь? Да, я была счастлива.
– Ты снималась с самыми интересными партнерами – Алексеем Баталовым, Василием Лановым. А потом вы познакомились с Валерием Осиповым, журналистом и писателем, на "Неотправленном письме", которое снималось по его сценарию…
– Сначала он явился в театр, где я играла в "Дальней дороге", пришел за кулисы и сказал: вы – актриса, я хочу подружиться с вами. Он стеснялся и не знал, как начать.
– За тобой ухаживало много мужчин? Или ты была строга?
– В общем, я была строгая. Вася Лановой, потом Осипов – почти всё… Близкими мы стали в Сибири, где шли съемки "Неотправленного письма". Меня везли четырнадцать суток на поезде до Иркутска, почему-то не отправили самолетом, может, из экономии.
– Ты не боялась сурового сибирского быта?
– Знаешь, нет. Вот тут я точно могу сказать, что я человек скромный.
– Не избалованная?
– Нет.
– Ты сильная?
– Да. Он прилетел и… Мы десять лет были вместе. Десять лет бурной и сложной жизни. Я могу сказать, что это единственная моя любовь. А потом родился Митя…
– Митин отец не он?
– Нет. Я хотела ребенка, а он уже очень тяжело пил.
– Митя в Америке, ты здесь, одна… Мне кажется, ты сама являешься героиней… которую могла бы сыграть…
– Может быть. Только сценария никто не напишет.
– На самом деле твой тип русской женщины, талантливой, красивой и так и не схватившейся за успех…
– Да, наверное. Хотя я пыталась. Не за успех схватиться, а за работу. Безрезультатно. Начиная с давних времен, когда я предложила Бондарчуку взять потрясающий роман Осипова "Разрушение храма". Николай Федорович умер после этого через несколько дней, и ничего не случилось… Я не сидела без дела. Я читала стихи Вознесенского в концертах, я его очень люблю. Вот Райхельгауз собирался дать мне роль в театре. Не собрался…
– Ты пытаешься, но двери не открываются… А съемки у Ренаты Литвиновой – как это было?
– Ренаточка пришла и снимала меня два дня, положив деньги на стол. Картина вышла, она показала, я, конечно, раскритиковала ее в пух и прах, потому что она соединила совсем разных актрис. У меня там есть хорошие моменты, а есть такие… компрометирующие…
– Но ты не говорила ей: уберите это, уберите то. Не ссорилась с ней?
– Нет, конечно. Она чудная девка, совсем молодая.
– Ты благородное существо, Таня. О себе не плачешь?
– Нет. У меня к себе нет жалости.
– А ты себя любишь?
– Сейчас разлюбила. Раньше любила, теперь это кончилось.
– Помнишь, мы с тобой встретились с год назад, я предложила поговорить, написать о тебе, ты сказала: не надо, не надо, не хочу…
– Помню. Было такое состояние.
– Слава богу, что сейчас захотела поговорить…
– Все прошло, Олечка. Ничего вернуть невозможно…
ЛИЧНОЕ ДЕЛО
САМОЙЛОВА Татьяна, актриса.
Родилась в Москве в семье артиста Евгения Самойлова.
Снималась в фильмах "Летят журавли", "Неотправленное письмо", "Анна Каренина".
КАРЬЕР-НАЕЗДНИЦА
Алексей Баталов
Шел дождь. От главного корпуса до ворот Центральной клинической больницы с километр. Мокрый золотой ковер под ногами светился. Один охранник сказал другому: Фрадкова отправили руководить внешней разведкой. Злоба дня казалась далекой. Добро дня содержалось в диктофоне – драгоценная запись разговора с Алексеем Баталовым. Он лежал под капельницей – а беседа текла просто и легко. Проблемы с сердцем. Но и в больничном халате – элегантен, хорош собой, внимателен к собеседнику, светится, как тот золотой ковер.