Позиция Троцкого в отношении использования бывших офицеров и генералов полностью оправдала себя. Это позволило с их помощью создать не только боеспособную армию, но и одержать в последующем верх над противниками большевиков. Командующий 4-й армией М. В. Фрунзе высоко оценил успех, достигнутый бойцами Александрово - Гайской группы. В своем приказе от 13 марта он отмечал: "Именем Советской Республики выражаю горячую признательность всем своим боевым товарищам за геройскую службу в защиту прав трудящихся и, призывая их на новые подвиги для окончательного разгрома врага, уже взятого в тиски".
В романе Фурманова и в донесениях Чапаева все выглядело гладко, как говорится, без сучка и задоринки. Да, победа осталась за Александрово - Гайской группой войск. Но дальнейших ход событий показал, что не была еще спаянным организмом, способным эффективно выполнять поставленные задачи. 11 марта Фрунзе направил в Реввоенсовет Восточного фронта телеграмму весьма тревожного содержания:
"Удачно начатая на фронте 4-й армии операция, долженствовавшая закончиться взятием в клещи противника комбинированным действием Уральской и Александрово - Гайской групп, грозит приостановкой. Интернациональный полк Александрово - Гайской группы под влиянием приезжавшей из Астрахани делегации, потребовавшей их в Астрахань для отправки затем дальше на запад, отказывается сражаться, настаивая на отсылке; о 45-м Астраханском полку ничего не слышно. На все запросы не получаю ответа. В Александрово - Гайской группе с уходом интернационалистов остается всего 700 штыков при отсутствии специалистов - пулеметчиков и артиллеристов. Прошу немедленной присылки пополнения вообще и специалистов в частности".
Несмотря на все это, М. В. Фрунзе 13 марта приказал Александрово - Гайской группе, прочно обеспечивая район Сломихинская, выдвижением в направлении на форпосты Мергеневский и Лбищенский продолжать, насколько возможно, оказывать содействие Уральской группе, угрожая тылу главных сил противника и стремясь отрезать их от пути отхода на юг. Для обеспечения тыла Александрово-Гайской группы предписывалось занять район Богатырев, Шильная балка, форпост Чижинский. Однако Александрово - Гайской группе не суждено было выполнить этот приказ. Почему? Ответ на этот вопрос мы найдем в следующей главе.
Глава VII
На Бугуруслан
В то время как В. И. Чапаев штурмовал Сломихинскую, главные события на Восточном фронте развертывались за сотни верст от этой станицы. К началу марта 1919 г. на востоке России сложилось следующее соотношение сил и средств противоборствующих сторон. Войска Восточного фронта, насчитывавшие 94, 8 тыс. штыков, 8, 9 тыс. сабель, 1880 пулеметов и 360 орудий, были растянуты на огромном, 1800-километровом, фронте - от Каспийского моря до североуральской тундры. На правом крыле фронта находились 4-я и Туркестанская армии, которые занимали рубеж от Александрова Гая, южнее Уральска, до Актюбинска. Левее Туркестанской армии на рубеже Актюбинск, Орск располагалась 1-я армия. Трем советским армиям противостояли Уральская и Оренбургская армии, а также Южная армейская группа генерала Г. А. Белова, подчиненная в оперативном отношении командующему Западной армией генералу М. В. Ханжину. Всего против 30 тыс. штыков и сабель противника красные войска имели 37, 7 тыс. штыков и сабель, превосходя его в 1, 2 раза по численности.
Однако против центра Восточного фронта (5-я армия; около 11 тыс. штыков и всего лишь 287 сабель) на Уфимском направлении была сосредоточена наиболее мощная армия противника - Западная, имевшая до 40 тыс. штыков и сабель. На левом крыле фронта располагались 2-я и 3-я армии, имевшие в своем составе 54, 8 тыс. штыков и сабель, а действовавшая против них Сибирская армия генерала Р. Гайды - 48, 5 тыс. штыков и сабель. В резерве адмирала А. В. Колчака в районе Челябинск, Курган находился 1-й Волжский корпус генерала В. О. Каппеля, в Омске и Томске формировались три дивизии, а в Екатеринбурге - Ударный корпус.
Верховный правитель России адмирал А. В. Колчак, сын морского артиллерийского офицера, был честолюбив и энергичен, умен и талантлив. Его армия, оснащенная пулеметами, артиллерией, авиацией, являлась грозной силой, которая словно морская волна катилась на запад, сметая все на своем пути. В советской исторической науке длительное время господствовала версия о том, что войска правого крыла армии Колчака наступали на Котлас, чтобы соединиться с союзниками на Севере, а основными силами - к Волге, на соединение в районе Саратова с правым крылом армии генерала А. И. Деникина. В последующем предусматривалось совместное наступление на Москву с востока и юга. В действительности все обстояло иначе. 15 февраля адмирал Колчак подписал директиву, согласно которой предусматривалось в первых числах марта перейти в наступление и "…к началу апреля… занять выгодное исходное положение для развития с наступлением весны решительных операций против большевиков…".
Это исходное положение было определено по линии рек Кама, Белая и Ик, городов Актюбинск, Оренбург. В соответствии с директивой Сибирской армии предстояло продвинуться на Вятском направлении, разбить 2-ю армию и овладеть районом Сарапул, Боткинский и Ижевский заводы; Западной армии - разгромить 5-ю армию и занять район Бирск, Белебей, Стерлитамак, Уфа, выйти к реке Ик и ударом в тыл 1-й армии помочь Оренбургской армии овладеть Актюбинском и Оренбургом; Оренбургская армия должна была также соединиться с Уральской армией; 2-му Степному корпусу предстояло занять Семиречье. В директиве не было определено направление сосредоточения основных усилий, но уже 3 марта адмирал Колчак указал дополнительно, что в предстоящих операциях главный удар должен быть нанесен Западной армией в целях овладения уфимским районом.
Как мы видим, ни в одном из этих документов не было даже намека на то, чтобы наступать на Москву. Главком И. И. Вацетис позднее писал:
"Мне было совершенно ясно, что наступление Колчака на Среднюю Волгу носило характер грандиозной демонстрации, в основу замысла которой было положено стремление энергичным нажимом на Среднюю Волгу привлечь на Восточный фронт РСФСР большую часть наших Вооруженных Сил, а затем отходом увлечь их в Западную Сибирь, то есть подальше от нашего главного театра военных действий, в частности от нашего Южного фронта, с которым готовился расправиться Деникин".
Если адмирал Колчак ставил перед собой задачу выйти к Волге, то Главное командование Красной Армии планировало, как это видно из директивы Вацетиса от 21 февраля, наступать одновременно на двух направлениях: на Урал и в сторону Туркестана. Главный удар предусматривалось нанести в полосе Челябинск, Екатеринбург в целях овладения этими городами. Противнику удалось упредить войска Восточного фронта в развертывании и подготовке к наступлению, и 4 марта его армии приступили к выполнению задачи, изложенной в директиве от 15 февраля. Войска Сибирской армии генерала Гайды нанесли поражение соединениям 2-й и 3-й армий Восточного фронта, заняли 7 марта Оханск, на следующий день - Осу. После этого Сибирская армия стала развивать наступление в целях выхода на железную дорогу Пермь - Глазов. В ходе ожесточенных боев войска левого крыла Восточного фронта сдерживали до конца марта продвижение противника на Сарапульском и Боткинском направлениях.
Против центра оперативного построения войск Восточного фронта действовала Западная армия генерала М. В. Ханжина. Он родился в 1871 г. в семье оренбургского казака, окончил Оренбургский Неплюевский кадетский корпус, Оренбургское артиллерийское училище и Михайловскую артиллерийскую академию. Ханжин принимал участие в Русско-японской войне 1904–1905 гг. и Первой мировой войне, командовал артиллерийской бригадой и пехотной дивизией, был инспектором артиллерии 8-й армии, генерал - инспектором артиллерии при штабе Верховного Главнокомандующего. В июле 1918 г. Михаил Васильевич поступил на службу в войска Временного Сибирского правительства, командовал 3-м Уральским армейским корпусом, затем Западной армией. Вскоре, после ряда военных поражений и сдачи Уфы, ушел с поста командарма. В октябре 1919 г. назначается военным министром Омского правительства. После разгрома Красной Армией войск адмирала Колчака эмигрировал в Китай, где некоторое время возглавлял Дальневосточный отдел Российского общевойскового союза. В 1945 г. арестован советской контрразведкой СМЕРШ в Дайрене. По приговору Особого Совещания при Министерстве госбезопасности СССР приговорен к 10-летнему тюремному заключению. В 1954 г. по амнистии вышел на свободу. Умер Михаил Васильевич 14 декабря 1961 г. в казахском городе Джамбул.
История распорядилась таким образом, что два фронтовика В. И. Чапаев и М. В. Ханжин, принимавшие участие в знаменитом Брусиловском прорыве 1916 г., встретились лицом к лицом на Южном Урале. Войска Западной армии опрокинули 5-ю армию, овладели 10 марта Бирском и вышли на подступы к Уфе. Успех, достигнутый противником в центре и на левом крыле Восточного фронта, вынудил командующего фронтом С. С. Каменева обратиться 10 марта к главкому с предложением отказаться от намечаемого наступление на Туркестанском направлении и использовать "все силы Оренбургской дивизии для прочного удержания Оренбургской области и Южного Урала". Главком И. И. Вацетис поддержал это предложение и 13 марта приказал "вследствие сложившейся обстановки как на позиции, так и на всех фронтах, на уфимском направлении восстановить во что бы то ни стало положение, сняв все, что можно, с других направлений, в частности с туркестанского". Одновременно предписывалось обратить "внимание на прочное закрепление Южного Урала, в частности, Уральской и Оренбургской областей". Эта задача возлагалась на новую группировку войск Восточного фронта - Южную группу армий, созданную приказом командующего фронтом С. С. Каменева от 5 марта в составе 4-й армии, и Оренбургской дивизии, которую предстояло развернуть в Туркестанскую армию.
Командующим Южной группы армий был назначен М. В. Фрунзе, который 17 марта издал приказ о составе этой группы и переформировании войск. Одним из пунктов этого приказа предусматривалось формирование Александрово - Гайской отдельной стрелковой бригады вместо Александрово - Гайской группы. В состав 4-й армии включались 22-я, 25-я стрелковые дивизии и Александрово-Гайская отдельная стрелковая бригада.
М. В. Фрунзе, определив состав 4-й армии, произвел изменения и в командном составе. Бывший подпоручик М. Д. Великанов, возглавлявший 25-ю стрелковую дивизию, получил назначение на должность командующего Уфимской группой войск. Дивизией временно командовал начальник штаба Ф. Луговенко. Это была уже знакомая нам дивизия Николаевских полков, переименованная приказом по 4-й армии от 25 сентября 1918 г. в 1-ю Самарскую пехотную дивизию, а с 19 ноября в соответствии с приказом по Восточному фронту - в 25 - ю стрелковую дивизию. Как мы помним, дивизией Николаевских полков в сентябре 1918 г. временно командовал В. И. Чапаев. Это сыграло решающую роль при его назначении на должность начальника 25-й стрелковой дивизии. Вот что пишет по этому поводу Д. А. Фурманов:
"…Приехали в Самару. Явились к Фрунзе. По - товарищески позвал он Чапаева и Федора зайти к нему вечером на квартиру - дотолковаться как следует по поводу предстоящих операций. Пришли. Фрунзе объяснил положение на фронте, говорил о том, как решительно надо теперь действовать, какие нужны командиры по моменту… Когда Чапаев по каким-то делам отлучился минут на пяток, Фрунзе спрашивает Федора:
- Дело серьезное, товарищ Клычков… Думаю назначить Чапаева начальником дивизии. Что скажете? Я знаю его мало, но слухов о нем - сами знаете… Как он на деле-то? Вы с ним хоть сколько-нибудь да поработали…
Федор высказал ему все, что думал, - хорошее высказал мнение, оттенил только незрелость политическую.
- Я и сам того же мнения, - заключил Фрунзе. - Человек он, бесспорно, незаурядный… Пользу может дать огромную, только вот партизанщиной все еще дышит жарко… Вы постарайтесь… Ничего, что горяч: они, и горячие-то, ручными бывают…
Федор коротко пояснил Фрунзе, что в этом направлении как раз и ведет свою работу, что симпатию и доверие Чапаева уже, безусловно, заслужил и думает, что в дальнейшем сойдется с ним еще ближе. Вошел Чапаев. После короткой беседы Фрунзе сообщил ему о назначении и сказал, что ехать надо теперь же на Уральск и там ждать распоряжений, так как общий план предстоящей операции все еще довольно неясен. Простились. Ушли".
В своем дневнике Фурманов по - иному оценивал Чапаева 26 февраля 1919 г.
"Здесь по всему округу можно слышать про Чапаева и про его славный отряд, - пишет Дмитрий Андреевич. - Его просто зовут Чапай. Это слово наводит ужас на белую гвардию. Там, где заслышит она о его приближении, подымается сумятица и паника во вражьем стане. Казаки в ужасе разбегаются, ибо еще не было, кажется, ни одного случая, когда бы Чапай был побит. Личность совершенно легендарная. Действия Чапая отличаются крайней самостоятельностью; он ненавидит всевозможные планы, комбинации, стратегию и прочую военную мудрость. У него только одна стратегия - пламенный могучий удар. Он налетает совершенно внезапно, ударяет прямо в грудь и беспощадно рубит направо и налево. Крестьянское население отзывается о нем с благодарностью, особенно там, около Иващенковского завода, где порублено было белой гвардией около двух тысяч рабочих.
В случае нужды - Чапай подымает на ноги всю деревню, забирает с собой в бой всех здоровых мужиков, снаряжает подводы. Я говорил с одним из таких" мобилизованных": ничуть не обижается, что его взял Чапай едва не силой. "Так, говорит, значит, требовалось тогда - Чапай не ошибается и понапрасну забирать не станет". Крайняя самостоятельность, нежелание связаться с остальными красными частями в общую цепь повели к тому, что Чапай оказался устраненным. Кем и когда - не знаю. Но недавно у Фрунзе обсуждался вопрос о том, чтобы Чапая пригласить сюда, в нашу армию, и поручить ему боевую задачу - продвигаться, мчаться ураганом по Южному Уралу, расчищая себе дорогу огнем и мечом.
Ему поручат командование отдельной частью, может быть, целым полком. Высказывались опасения, как бы он не использовал своего влияния и не повел бы красноармейцев, обожающих своего героя, на дела неподобные. Политически он малосознателен. Инстинктивно чувствует, что надобиться за бедноту, но в дальнейшем разбирается туго. Фрунзе хотел свидеться с ним в Самаре и привезти оттуда сюда, в район действий нашей армии. Через несколько дней Фрунзе должен воротиться. С ним, может быть, приедет и Чапай".
Решение Фрунзе было оформлено приказом по войскам Южной группы армий от 22 марта, в котором говорилось:
"§ 1. Командира 1 бригады бывшей Александрово - Гайской стрелковой дивизии т. Чапаева допускаю к исполнению должности начальника 25 стрелковой дивизии. Bp. командовавшему дивизией т. Луговенко обратиться к исполнению своих прямых обязанностей по должности начальника штаба 25 стрелковой дивизии…".
После беседы с Фрунзе новоиспеченный начдив и его комиссар уехали из Самары. Но прежде Василий Иванович попросил у Фрунзе разрешение заехать в Вязовку - свое родное село. Фрунзе согласился. Снова предоставим слово Фурманову:
"- У вас кто в Вязовке-то? - спросил Федор.
- Все в Вязовке… Старики там, отец с матерью - названые… Двое парнишек, девчонка - эти живут со вдовой одной… У той, видите ли, двое своих, вот вместе все и живут…
- Знакомая хорошая?
- Да, хорошая знакомая… Очень знакомая. - Чапаев хитро улыбнулся. - Друг у меня помер, а она осталась, друг-то и завещал, штобы оставалась со мной…
В Вязовке встретили с большим триумфом. Председатель Совета сейчас же созвал заседание в честь приезда дорогого гостя. Там Чапаев говорил свои" речи"… Вечером в народном доме его имени" местными силами" поставили спектакль. Играли безумно скверно, зато усердие было проявлено колоссальное: артистам хотелось заслужить чапаевскую похвалу… Переночевали, а наутро - марш в Уральск!..
Федору показалось, что с ребятишками Чапаев обходится без нежности; он его об этом спросил.
- Верно, - говорит, - с тех пор, как у меня эта щель семейная объявилась, ништо мне не мило, и детей-то своих почти што за чужих стал считать…
- А воспитывать как же станете?
- Да што же воспитывать: мне вот все некогда, а тут - кто их знает как, я даже и не спрашиваю об этом… Посылаю из жалованья, и кончено…
- Да жалованья мало…
- Мало, знаю… притом еще за ноябрь с декабрем у меня не получено… Вон где ноябрь… А теперь март за половину. Не платят…
- Плохо дело…