Поэтому 20 февраля 1924 г. Дзержинский ходатайствовал перед Политбюро ЦК РКП (б) о том, чтобы оно дало указание НКФ о недопустимости дальнейшего снижения сметы ОГПУ, хотя уже "проведено через СТО постановление, которым по февральскому плану, утвержденному для ОГПУ в 5.000.000 руб. падает снижение на сумму 250 000 руб., и мартовский план, равный для ОГПУ также 5 000 000 руб., предложен таковым же снижением.
Таким образом, общая сумма сметы ОГПУ за февраль н март месяцы подверглись сокращению на 500.000 руб., каковы должен быть почерпнуты из операционных кредитов ОГПУ, так как фонд зарплаты, естественно, не может быть снижен, вследствие чего сокращения февральского и мартовского планов, определяемое Наркомфином в 5 %, фактически для сметы ОГПУ является равным 14 %,
При указанном сокращении сметы ОГПУ становится перед необходимостью уменьшения ассигнований на текущий февраль м-ц продовольствию и вещевому довольствию войск, что повлечет за собой неполное удовлетворение полагающимися по положенной норме пайком красноармейцев и приостановку платежей трестам по договорам за поставленное вещдовольствие.
Кроме того, ОГПУ лишено будет возможности провести демобилизацию и замену демобилизуемых новым набором, т. к. кредитов на таковую операцию совершенно не будет.
В силу вышеизложенного ОГПУ ходатайствует об указании Наркомфину СССР на невозможность проектируемого снижения но мартовскому плану, о предложении Наркомфину открыть по ОГПУ назначенные кредиты полностью в пределах, утвержденных комиссией тов. Куйбышева, т. е. в сумме, равняющейся на март м-ц 5 000 000 руб. и об увеличении таковой на 250 000 руб., т. е. на сумму, удержанную по февральскому плану".
На следующий день Политбюро ЦК РКП(б) постановило не производить сокращения бюджета ОГПУ без внесения этого вопроса в Политбюро.
После 21 февраля 1924 г. Дзержинский снова обращается в Политбюро ЦК РКП (б): "Политбюро на заседании от 21 февраля с. г. постановило в дальнейшем не производить сокращения бюджета ОГПУ без внесение вопроса в Политбюро ЦК РКП.
На другой же день (22 февраля) на заседании СТО в общем порядке было произведено дальнейшее сокращение бюджета ОГПУ без предварительного уведомления заинтересованного ведомства и без внесения в Политбюро.
Ввиду этого ОГПУ вносит протест против этого сокращения, как по формальным основаниям, так и по существу". Несмотря на это, 22 февраля без согласования с Политбюро ЦК РКП (б) СТО сократил смету ОГПУ еще на 725 тысяч рублей. 26 февраля 1924 г. Дзержинский снова внес протест в Политбюро ЦК РКП(б): "По постановлению П/бюро смета ОГПУ сокращенная специальной комиссией П/ бюро (Куйбышев, Сокольников, Дзержинский) не подлежала дальнейшему сокращению без санкции П/бюро. Между тем, мартовская смета ОГПУ снова сокращена СТО на 725 000 рублей чисто механическим путем (с 5 миллионов смета сокращена до 4 275 000).
Протестуя против этого сокращения и прося П/бюро восстановить нашу смету в размерах 5 миллионов, я должен предупредить, что при таком положении ОГПУ обречено на неминуемый развал и разложение".
В течение 1924 г. по инициативе руководства ОГПУ уже были ликвидированы губотделы в Москве, Ленинграде, Ростове-на-Дону и Новониколаевске и их функции возложены: в Москве - на аппарат ОГПУ, а в остальных городах - на аппараты областных (краевых) уполномоченных. Приказом от 28 февраля 1924 г., "виду оторванности начальников отделов от судебного разбирательства преступлений сотрудников своих отделов и для лучшего ознакомления с личным составом и лучшей увязки в работе, а также ввиду сокращения штатов" было решено упразднить юридический отдел ОГПУ. А для инструктирования сотрудников, юридического оформления и надзора учредить при Коллегии ОГПУ должность особоуполномоченного, к которому стали направляться "все следственные дела по преступлениям сотрудников".
Председатель ВЧК несколько смягчил свою позицию. 19 июня 1924 г. он писал Кацнельсону: "Смета наша в 5 911 000, безусловно, для государства чрезмерна. Прошу сформировать группу для проверки целесообразности такой сметы путем ознакомления с действительностью по каждому расходу, проверив, нет ли дополнительных доходов, лишних штатов, должностей, учреждений, помещений, складов, изданий etc etc. Для этой работы не жаль людей. Найдите их, сговоритесь с Манцевым, надо привлечь лучших из РКП, ЦКК. Линия: все лишнее долой, то, что необходимо, оставить, жалование давать приличное за работу, а за безделье гнать вовсе". А 9 июля 1924 г. Дзержинский направил в Политбюро ЦК РКП (б) записку на имя И.В. Сталина, в которой предложил еще сократить численность войск ОГПУ. "Я думаю, - писал он, - кадровый постоянный контингент полевых войск должен быть максимально сокращен - обратить все внимание на технику, на спорт, на физкультуру и пр. и прежде всего обратить все средства для поднятия советского патриотизма у рабочих и крестьян".
И все же Дзержинский резко и весьма аргументировано выступил против намерения НКФина снова урезать смету ОГПУ на 1924/1925 финансовый год. Не позднее октября 1924 г. он писал заместителю наркома финансов СССР Н.П. Брюханову: "Отношением своим от 18 августа с. г. за № 027/ОТ/189 °C Народный комиссариат финансов обратился с предложением о сокращении аппарата органов и количества войск ОГПУ в целях сокращения ассигнований по смете будущего 1924/25 бюджетного года… для достижения возможно благоприятного баланса по госбюджету и обращения максимального количества средств на покрытие хозяйственных и производственных нужд страны. - Признавая всю важность стоящей перед Наркомфином задачи и принимая также все меры к сокращению расходов по линии нашего аппарата, я все же вынужден не согласиться с Наркомфином, ибо предлагаемое сокращение существенным образом должно отразиться в отрицательную сторону на деле выполнения ОГПУ возложенных на него высшими инстанциями задач".
Дзержинский утверждал, что в отличие отданных НКФ, местные органы ОГПУ в своих донесениях отмечают физическую невозможность справляться с возложенными на них задачами, нагрузка в работе доходит до наивысших размеров, чего нет ни в одном советском органе; большинство сотрудников измотаны, они служат, если не с момента образования ЧК, то не менее 4–5 лет, а из-за недостаточной материальной обеспеченности "могут выйти из строя". В сравнении с материальной обеспеченностью работников других ведомств, сотрудники ОГПУ обеспечены на 20–30 % ниже. Исходя из этого, с учетом пожеланий НКФ, председатель ВЧК счел возможным после точного подсчета уложить потребность ОГПУ в 26 тыс. денежных пайков по 50 руб. и включить в смету на 1924/25 год, но отметил, что и снижение фонда зарплаты невозможно - это приведет к нежелательным явлениям. - "Попутно указываю, что по условиям работы ОГПУ не считаю возможным проведение штатов последнего в общем порядке, установленном для остальных ведомств, и нахожу, что постановления комиссий, рассматривающих штаты ОГПУ и определивших количество денежных пайков для такового, достаточно авторитетны и не нуждаются в подтверждении.
Переходя к вопросу о сокращении численности территориальных войск, заявляю, что таковое сокращение произведено быть не может по целому ряду обстоятельств, уже неоднократно докладываемых в законодательных инстанциях. Вопрос о сокращении погранвойск не имеет места. Конвойные же войска из ведомства ОГПУ переданы, и вопрос об их сокращении следует поднять по месту их настоящего подчинения…"
В это же время Дзержинский просил Ягоду составить проект письма в комиссию Политбюро ЦК РКП (б) следующего содержания: "В связи с неслыханным нажимом НКФина сократить смету ОГПУ, я вынужден письменно со всей ответственностью заявить комиссии и П/бюро, что я, как председатель ОГПУ, которому партия доверила этот пост с октября 17 г., ответственности за это сокращение сметы взять на себя не могу и вынужден предостеречь партию, что этот эксперимент может стать началом развала органа охраны Революции и его работ. Я никогда с такими заявлениями в связи с сокращениями не обращался. Я всегда сам производил огромнейший нажим внутри в сторону сокращения, и теперь должен заявить, что дальше нельзя, ибо наши органы перенапряжены работой. Дальнейшее сжатие возможно столь ничтожно, что нам неслыханно трудно произвести такую перегруппировку, чтобы найти средства (столько-то) для увеличения жалования войскам согласно повышения военных тарифов. В самом деле, работа наша по объему по сравнению с прошлым годом не сократилась, она еще более усложнилась, между тем, мы на протяжении истекшего года столь уплотнились и упорядочили свою работу, что сократили свою смету на 20 мил. рб. в год. В 1 квартале 23/24 г. наша смета вместе с ДВО и Закавказскими была 19 849 117 рб., ныне мы просим на квартал 14 750 000 рб., т. е. на 5,1 мил. меньше на один квартал, т. е. на год на 20,4 м. меньше.
Такая смета для нас столь мала, что она потребует от нас величайшего напряжения и экономии. Я не прошу больше, ибо понимаю необходимость величайшей экономии, хотя в этом году повышение военных тарифов потребует от нас новых расходов, около 2 миллионов рублей.
Т. Сокольников требует сокращения сметы нашей (он требует сокращения, начиная со II квартала, на остальные 3 квартала столько-то, т. е. он требует сокращения в годовом масштабе на 12 597 000 рб., т. е. на 21 с лишним %, безусловно, подходит сейчас по вопросу политически, желая ГПУ ослабить и свести на нет, считая [что] этот орган уже свое время отживает. Это выявилось на первом заседании комиссии совершенно определенно.
Между тем, такой уклон чреват колоссальными опасностями. Сдача позиции и отступление по линии ГПУ, когда отношение и рабочих и крестьян к этому органу как в СССР, так и за границей самое дружественное, когда этот орган не потерял живой души и всегда первый сигнализировал партии всякие настроения и опасности и когда этот орган никогда еще не нарушил партийных директив и линии, а всегда был и есть слугой и борцом партии, когда этот орган сплошь коммунистичен и несет свое тяжелое бремя как верные сыны революции и партии, когда дисциплина в нем жива и сильна, когда он работает с полной нагрузкой, сдача это позиции, безусловно, означает дальнейшее отступление пред нэпом обывателей и буржуев всех только и разоружение революции. Я потому решительным образом возражаю против дальнейшего сокращения нашей сметы.
У многих представление, что чекистам хорошо живется. Это неверно. Мы канцелярский и по хозяйству труд ужали до пределов. Огромное большинство наших сотрудников - это оперативники - в большинстве бывшие рабочие высокой квалификации - работают без ограничения времени - в напряжении. А жалование получают самое скромное - в среднем… отдельные примеры….а в других учреждениях, где работают по часам..
Мы заботился о своих, оказываем всяческую поддержку, мы - тесная коммунист, семья - и это - как сознание важности нашей работы, держимся". Дзержинский просил утвердить смету, как она была принята первоначально, т. е. в 54 млн. руб. в год, без конвойной стражи, с 20 млн. годовым сокращением по сравнению со сметой 1 квартала прошлого года. 18 марта 1925 г. он писал Г.Е. Зиновьеву, что "для ОГПУ пришла очень тяжелая пора", видя главную причину этого в недооценке значения органов безопасности Н.И. Бухариным, Г.Я. Сокольниковым, М.И. Калининым и некоторыми работниками НКИД.
В РГАСПИ есть любопытный рисунок. Кто-то из членов правительства на одном из заседаний 30 июня 1925 г. нарисовал портрет председателя ОГПУ на фоне меча и написал: ""Ф. Дзержинский - меч пролетарской революции". Дзержинский рядом дорисовал трех человечков, держащих напильник, и подписал: "А это Бухарин, Калинин и Сокольников, подтачивающие "меч".
Полемика Дзержинского и Сокольникова была отражением борьбы мнений о роли органов безопасности в политической системе общества. Следовало учитывать, что на решение этого вопроса влияло много обстоятельств. Во-первых, шел постоянный поиск оптимального варианта организационной структуры ВЧК-ОГПУ, который бы позволил им действовать наиболее эффективно. Во-вторых, во всем сказывалась нехватка средств. В государстве, которое восстанавливало народное хозяйство, решало важнейшие задачи развития экономики, приходилось заботиться о сбережении государственных средств. Наркомат финансов имел возможность видеть эту проблему более широко, чем руководители других ведомств. Да и сокращение ассигнований шло не только по линии ОГПУ. Поэтому в большинстве случаев предложения НКФ поддерживались и в Политбюро ЦК РКП (б), и в СНК СССР, и в СТО. И сам Дзержинский, понимая, что сокращение отдельных подразделений ГПУ ведет к отрицательным результатам и негативным явлениям, шел на это сознательно, потому что иного выхода не было. Но Дзержинскому лучше, чем кому бы то ни было, виден был тот предел, до которого можно было идти по пути сокращения и который не был заметен Сокольниковым и другими. И в этих случаях он боролся на всех уровнях, вплоть до высших советских и партийных органов. В-третьих, у ряда руководителей в центре и на местах было несколько иное, чем у руководителей ОГПУ, понимание роли органов безопасности, путей их совершенствования. Об этом свидетельствует дискуссия 1924 г. о судьбе ОГПУ и НКВД.
18 апреля 1924 г. Дзержинский предложил Ягоде направить секретное письмо в губотделы ОГПУ о решении Политбюро ЦК РКП (б), чтобы они рассмотрели у себя этот вопрос и прислали свою и местных исполкомов точку зрения с изложением всех "за" и "против" по каждому варианту. "Надо написать, - подчеркнул он, - подробно и вполне объективно без агитации и без тени какого бы то ни было давления в сторону передачи нам милиции и уг. розыска. Вариант: упразднение НКВДел с передачей милиции и розыска полностью местным советам, а оперативным нам подчинением не так уж плох. Надо подумать, что именно по милиции и уг. розыску не может быть централизовано. Не достаточны ли общие законод. нормы, принимаемые ЦИКом, СНКом и СТО? без существования оперативного центра?".
Советские руководители в центре и на местах придерживались двух точек зрения на будущее ОГПУ и НКВД: первой - оставить эти ведомства без изменений, второй - подчинить многие структуры НКВД органам безопасности. Об этом можно судить по переписке руководителей НКВД и местных Советов, которые внесли и другие предложения. Из 52 губисполкомов 10 высказались за оставление этих ведомств самостоятельными с некоторыми структурными изменениями, 5 - за передачу ОГПУ в НКВД, 2 - за ликвидацию ОГПУ, 4 - за объединение милиции с ОГПУ и их подчинение губисполкомам, остальные - за то, чтобы ничего не менять.
Это объясняется прежде всего тем, что в основе своей он был максимально приближен к потребностям мирного времени. Однако ввиду нехватки средств на его содержание, руководство ОГПУ вынуждено было пойти на сокращение объема работы некоторых структур.
Вместе с тем в ряде случаев правительство шло на усиление некоторых структур ОГПУ по ходатайствам Дзержинского. 24 апреля 1925 г., сославшись на просьбу Чичерина о необходимости усиления пограничной охраны на Дальнем Востоке, в Средней. Азии и Закавказье, он поручил Ягоде возбудить перед ЦК "срочно совместно с НКИДел формальное ходатайство об увеличении наших войск до необходимых пределов и об отпуске средств на улучшение техники вооружения в погранполосе и на развитие агентурной работы по охране границы".
При подготовке к рассмотрению проекта контрольных цифр бюджета на 1925/1926 г. НКФ снова запланировал сокращение ассигнований ОГПУ. 3 июля 1925 г. Дзержинский поручил Ягоде "подготовить наше предложение. По-моему, бюджет наш в 25/26 г. должен быть больше, чем в 24/25 г..
Следовательно, всестороннее обсуждение вопроса о месте и роли органов ГПУ в политической системе способствовало более четкому пониманию их функциональных обязанностей, отношений с другими ведомствами, путей совершенствования организационной структуры ОГПУ. В последующем проводимые сокращения уже в меньшей степени касались аппарата чекистского ведомства, чем сокращения 1922–1924 гг. Это объясняется, прежде всего тем, что в основе своей он был максимально приближен к потребностям мирного времени. Однако ввиду нехватки средств на его содержание, руководство ОГПУ вынуждено было пойти на сокращение объема работы некоторых структур, в частности, политического контроля. С 9 декабря 1925 г. он был упразднен в уездах и округах и оставлен лишь в губернских и областных центрах, а также в тех окружных центрах, которые по своим масштабам были равны губернским. Для ведения профсоюзной работы в ОГПУ вместо профсоюзов были созданы культурно-бытовые комиссии, которые в своей работе руководствовались "Положением о членстве сотрудников ОГПУ и об органах союза в учреждениях ОГПУ", принятом ВЦСПС и ОГПУ 11 октября 1924 г..
В связи со складывавшимся международным положением и изменениями во внутренней политике ВКП (б) и Советского правительства, новыми правами и обязанности органов ОГПУ произошло дальнейшее уточнение структуры ОГПУ. К концу 1925 г. его центральный аппарат состоял из Председателя, Коллегии, Секретариата и трех управлений: Экономического, Административноорганизационного, Секретно-оперативного; пятнадцати отделов: Иностранного, Пограничной охраны и Главной инспекции войск ОГПУ, Специального, Финансового, Хозяйственного, Связи, Секретного, Контрразведывательного, Особого, Информации и Политконтроля, Транспортного, Восточного, Оперативного, Центральной регистратуры и тюремного, а также специального отделения, особоуполномоченного, санитарной части, комиссии по распределению и контролю секретных сумм, Центрального шифровального бюро. С ноября 1926 г. Отдел пограничной охраны и Главная Инспекция войск ОГПУ стала именоваться "Главным управлением погранохраны и войск ОГПУ".