Для того чтобы хоть как-то понять ситуацию, нужно избавиться от идей о сверхцивилизациях, об учителях и наставниках человечества. Нужно видеть людей, которые делают свое дело, работают. У них принципиально другой сценарий жизни в силу их специфической задачи. Я еще раз повторяю: духовная жизнь беднее по определению. Она не проще, но беднее, она менее разнообразна, но более сложна, потому что изначальная посылка создает предельную сложность. Эта посылка заключается в том, что каждый человек штучен. В этой сложности – причина возникновения таких течений, в которых присутствует власть именно в силу штучности каждого. "Я более развитое существо, я могу тобою управлять, значит, я имею на это право" – это так называемое черное или сатанинское крыло. Власть вписывается в социум, но она создает и ограничение реализации и постижения в силу конструкции человека, поэтому рано или поздно человек, идущий по пути власти и опирающийся на ту же штучность, то есть "благородно" идущий по пути духовной власти, открывает это ограничение.
Иногда он открывает его вовремя, и тогда он в состоянии трансформацию продолжить, а иногда это случается слишком поздно, когда момент трансформации упущен. Но если вы встретитесь с высококвалифицированным человеком, идущим по пути духовной власти, и у вас будет возможность с ним пообщаться, вы всегда сможете обнаружить его саморефлексию по поводу ограниченности, создаваемой самой властью как таковой. Это происходит в силу психологической конструкции, особенностей самой реальности и человека в ней, а не из-за каких-либо абстрактных конвенциональных норм.
Судьба – диалог с реальностью
Я думаю, что самое творческое отношение к своей ситуации состоит в том, что судьба – это не некое "расписание" событий, которые должны с вами случиться, а результат диалога, то есть взаимодействия, между вами и реальностью. Расписание есть в самой конструкции жизни, но не в судьбе как таковой. Как бы мы много ни узнали о заданности – а мы будем узнавать о ней все больше и больше, – это не превратится в рок, в фатальность по той простой причине, что будущее принципиально множественно. Принципиально множественно для каждого конкретного человека, для человечества и даже для Вселенной.
Реальность принципиально вариантна в аспекте движения во времени. Сказать, что все предопределено, – это опять же сотворить убежище: "Я сделал все, что мог, но, увы, не судьба…" Нет, это не так.
Просто мы еще слабые, мы еще дети. Эти защитные конструкции очень нам нужны. Все эти заборчики, оправдания, защитные механизмы чрезвычайно важны, без них сознание просто бы не появилось и не выжило. Человечество не сходит с ума в полном составе только потому, что изобрело великолепную систему механизмов психологической защиты и блокировки. Иначе сойти с ума было бы намного легче, чем заболеть гриппом. Однако это, к счастью, не так. В этом великая сила сознания. Но в этом же и ограниченность науки о человеке в том виде, в котором она существует в нашей западноевропейской традиции, потому что нет профессионального знания о том, каким должен быть профессиональный исследователь человеческой жизни, самого человека и его отношений с реальностью. Поэтому вся наука строится совершенно по другому принципу, когда принципы, относящиеся совершенно к другим наукам, переносятся на науку о человеке и о человеческой жизни.
Такое знание существует в духовном сообществе, но путь в духовное сообщество – это, как известно, дорога без возврата. Это тоже нужно знать, потому что происходящие на духовном пути трансформации – это действительно трансформации, и в обратном порядке они, может быть, и возможны, но опять как сознательное действие. Нужно понимать, что в духовном сообществе можно быть и непрофессионалом, можно быть содействующим, относящимся к этому уважительно, помогающим. Там, где традиции еще живы, где это вплетено в культуру, "божьих людей" всегда принимают, кормят.
У нас это немного иначе, поэтому в нашем регионе распространяются широко только те традиции, которые имеют знания о том, как реализовываться в обстановке отсутствия традиционной культуры. Это очень сложно, это творческая задача для духовных традиций. Вспомните, с чего началось проникновение одной китайской духовной традиции: с примитивной, под видом карате, идеи самосовершенствования, самообороны и тому подобного. Теперь уже ушу воспринимается как идея духовного самосовершенствования и как психотехника. И вот глядишь, потихоньку получается такая ситуация, о которой очень точно сказал один мой хороший знакомый: "Докажи, что ты не китаец, если у тебя один из любимчиков – Лао-цзы". Ведь действительно, в культурном смысле человек, интересующийся китайской философией и понимающий ее, уже может называться китайцем. Это и есть творческие задачи, которые решают традиции, поддерживая свою жизнь. Казалось бы, какая колоссальная традиция – Тибет. Но пишет же Тартанг Тулку о том, что они засиделись в своей библиотеке и только вторжение китайцев помогло осознать, что надо взять свои книжки и разъехаться по миру. Так что все движется, все процессуально.
Воля и целеполагание
В широком философском аспекте воля – это одно из проявлений субъективности. В этом смысле воля включает в себя целеполагание, которое противоречит наличной ситуации, то есть воля – это всегда стимул к изменению наличной ситуации, к ее преодолению или преобразованию, опять же в соответствии с замыслом, то есть с какой-то целью.
Мы можем, обобщая все подходы к понятию "воля", сказать, что воля – это основной двигатель механизма целеполагания. Когда человек живет по принципу "от цели к цели", то воля служит интегрированным психологическим образованием, которое обеспечивает достижение цели. В определенном смысле воля всегда содержит в себе элемент насилия, потому что она всегда рождается из недовольства. В русском языке есть очень тонкая связь между этими словами – "воля" и "доволен" (до воли). Мы живем в такой культуре и такой цивилизации, в которой целеполагание является основным проявлением субъективности, и потому воля имеет очень высокую положительную социальную оценку – сила воли, прочная воля, воля по отношению к себе и по отношению к цели.
Для многих оказалось странным, что в нашей системе это понятие не употребляется. Оно лишь скрыто присутствует в такой формулировке: "Сила потребности измеряется величиной препятствия, которое человек готов преодолеть и преодолевает для удовлетворения данной потребности", и все. Дело в том, что кроме волевого принципа движения человеческой жизни существует еще принцип движения, который мы называем устремленностью, то есть принцип движения не от воли, а от стремления к реализации: такое стремление порождает движение не от цели к цели, а от смысла к смыслу.
Такая смыслополагающая система не требует воли. Она дает возможность реализовать замысел жизни, который опирается на смысл, не прибегая к насилию, а вступая с объективной и субъективной реальностью в такие отношения, которые мы называем отношениями резонанса. Проблема, возникающая в этой ситуации, связана с тем, что для большинства людей само собой разумеющимся, неосознаваемым является убеждение, что существует только один принцип жизненного движения: от цели к цели. А раз этот принцип движения единственный, то основным принципом, определяющим движение, является воля, волевое усилие. И отсюда вечная дилемма: с одной стороны, поклонение воле и всевозможные плюс-подкрепления по отношению к ней, а с другой – очень тонкая грань, разделяющая волю и насилие.
Если рассуждать логично, то в ситуации, когда главный принцип движения жизни есть целеполагание или движение от цели к цели, проблема выбора средств и проблема этики, морали – вопрос уже не первостепенный, а конвенциональный. В одном обществе так, в другом обществе иначе, в данное время так, в другое – не так… Сам принцип провоцирует насилие. И поэтому, чтобы воля и насилие не переходили определенной грани, не превращались в логически завершенную форму "цель оправдывает средства", приходится оговаривать логическую конструкцию сложным комплексом конвенциональных социальных ограничений. Получается: с одной стороны, мы всячески превозносим волю, выставляя ее как положительное качество индивида, а с другой – боимся ее и окружаем всевозможными тормозными механизмами, понимая, что воля неизбежно тяготеет к насилию.
Тем и отличается духовное сообщество, что оно нашло принципиально иной способ движения жизни, движения от смысла к смыслу, которое не требует воли, а требует устремленности, опирающейся не на рациональную, а на чувственную вовлеченность в движение. Но это сообщество пока что в меньшинстве.
А есть ли смысл?
Возьмем такое противопоставление: бессмысленно и со смыслом…
Что это такое в повседневной человеческой жизни? Когда мы ощущаем бессмысленность чего-либо, чего нам не хватает? По какому признаку возникает переживание бессмысленности? Все это очень сложно. Человек по несколько раз в день произносит: "Это бессмыслица, а в этом я вижу смысл", но способ определения этого скрывается от него самого. Спросите человека без ментального напряжения о чем-либо: "Это имеет или не имеет смысл?" Он мгновенно ответит, имеет или нет, с его точки зрения. Мгновенно! Что же помогло сделать это так быстро? Ему не надо для этого думать. Откуда в нем это мгновенно возникшее знание? Чем он для себя определяет отсутствие или присутствие смысла? Нам кажется, что все, что определяется мгновенно, что рождает мгновенный ответ, наиболее вероятно связано с ценностной структурой, с иерархией ценностей. Значит, мы можем предположить, что смыслопорождающая функция имеет какую-то интимную связь с ценностной структурой человека, что между ценностью и смыслом существуют некие взаимоотношения.
Теперь попробуем рассмотреть эти взаимоотношения подробнее. Может ли быть неценным то, что имеет смысл? Очевидно, не может. Смысл – это то, что в определенном аспекте ценно. А может ли иметь ценность бессмысленность? В определенной ситуации может. Вы сумели зафиксировать пока один момент: смыслопорождающая функция связана со структурой ценностей или с ценностной структурой личности. Теперь давайте посмотрим, каким образом ценностная структура может породить смысл или обнаружить его отсутствие.
Для начала разберемся в процессе движения от смысла к смыслу. В смысле всегда есть акт присоединения, снятие дистанции между собой и неким явлением, внутренним или внешним. Смысл порождается переживанием взаимной приближенности, снятием дистанции между собой и, скажем, мыслью либо между собой и объектом или субъектом. Отсутствие смысла есть невозможность преодолеть эту дистанцию. Смысл порождается присоединением чего-либо, возможностью присоединения чего-либо к своей субъективности.
Если мы говорим: я хочу того-то, значит, то, чего я хочу, – это и есть моя цель. Но поскольку человек, как правило, хочет сразу энное количество "того-то" и "того-то", то происходит так называемая конкуренция мотивов. Естественно, он вынужден строить иерархию: "Я хочу многого, но сначала я хочу вот этого, а потом займусь вот тем, а потом буду доставать вот то". Иерархия строится по необходимости. И отражением этой необходимости и является ценностная структура человека. Иерархию образуют плюс-минус ценности, плюс-минус требования, из которых формируется ценностная структура человека, и отношение к миру, опосредованное ценностной структурой, становится оценочным. А дальше начинаются уже сложные неоднозначные полифункциональные взаимоотношения между потребностью, мотивом, целью, ценностью, структурой ценностей и их иерархией, то есть начинается то, что называется "человек". Потому что человек может задерживать удовлетворение непосредственного "хочу" за счет подчинения его некой перспективе. Человек строит планы, что-то задерживает, что-то реализует. Задержка во времени, период формирования идеальной модели – это очень интересный момент для изучения. Вопрос только – зачем его изучать?
Профессиональному психологу это знание нужно, потому что оно входит в его профессию. Он собирается помогать при нарушениях самоосознаваний или еще в каких-то случаях. А если человек не собирается стать профессиональным психологом? Нужно ли ему такое знание о себе, с такой степенью подробности?
До какой степени человеку необходима рефлексия самого себя и своего устройства? Это зависит от ответа на вопрос "Для чего?". Это следующий вопрос. Чтобы ответить на вопрос "Почему не надо?", нужно ответить на другой: "А для чего это может быть надо?" Этот очень сложный вопрос порождает, как только мы в него углубляемся, огромную деятельность. Те, кто чувствует в себе потребность в самопознании, должны помнить простое правило: вмешательство наблюдателя в любую реальность – объективную или субъективную – меняет саму реальность. Это закон, о котором помнит каждый ученый: введение прибора, измеряющего некий параметр некой физической реальности, изменяет эту физическую реальность. Значит, как только вы начинаете наблюдать за миром, мир изменяется, потому что он включает в себя и вас, наблюдающего. Это нужно помнить.
Очень важно понять разницу между движением от цели к цели и движением от смысла к смыслу, движением внутри смысла. Довольно часто обнаруживается, что, пытаясь ответить на вопрос, в чем смысл его действий, человек сообщает о том, зачем он это делает. Например: "В чем смысл твоей турпоездки?" – "Увидеть то, что я хотел увидеть". Это классический пример. Человека спрашивают о смысле действия, а он начинает перечислять цели, пытается описать содержание своего действия перечислением некоторых целей и попыток их реализации.
Какое отношение это имеет к смыслу? Достигая одну и ту же цель, можно реализовывать через нее самые различные смыслы. Вся сложность в том, что смысл нельзя получить. Смысл можно только создать.
Смыслообразующая функция человека, его смыслообразующая деятельность – всегда творческая. И когда мы говорим, что главное – всегда помнить, зачем ты что-то делаешь, мы имеем в виду память о смысле, который реализуется в твоей деятельности. Когда мы пытаемся поставить вопрос, в чем смысл жизни, мы начинаем предлагать различные цели, не понимая той относительно простой вещи, что смысл, даже если он порожден не вами, а присвоен вам, как уже открытый или созданный другим человеком, требует реализации, ибо только в ней он себя обнаруживает. В этом месте скрывается причина многих недоразумений, возникающих при попытках что-либо понять про духовные традиции и духовные учения.
Реализовывать смысл можно, никуда не двигаясь. Можно поставить одну-единственную цель: реализовать смысл, и тогда стороннему наблюдателю будет виден человек, который как бы ни к чему не устремлен, никаких целей не добивается и психологически вроде бы находится на одном месте, все время делая одно и то же. Это очень важно понять. Почему? Потому что бытие в духовном учении и целевое бытие, как его принято понимать, – вещи не одинаковые. Человек в целевом бытии обычно воспринимается как устремленный, сильный человек.
Все подчиняется движению к цели. Вопрос морали начинается дальше. Все ли средства хороши для достижения цели? Какие средства нельзя применять?
В этом всегда есть некоторая натяжка. Все ограничения в выборе средств есть следствие конвенционального договора в том или ином сообществе. Путем логических размышлений прийти к пониманию, почему именно эти средства отвергаются, а эти принимаются, невозможно. Это всегда конвенция. Скажем, большинство таким образом защищает себя от меньшинства, или это конвенция во имя сохранения какой-либо идеи. Другой вопрос в том, что существуют средства, которые изменяют саму цель, ее содержание.
Мы можем осуждать человека за то, что он неразборчив в выборе средств, но явно или тайно психологически его как бы и поддерживать. Не зря бытует при всей вроде бы осудительной интонации поговорка: "Наглость – второе счастье". Не зря мы никогда не относимся индифферентно к людям, которые умеют собраться, как говорится, в кулак и двигаться к своей цели, ограничить отступление от нее. Они всегда воспринимаются нами как подвижники. Все любят и уважают Константина Эдуардовича Циолковского. Но стоит посмотреть на Циолковского глазами его семьи, и мы увидим ужасного человека, который не только мало зарабатывал, но и большую часть заработанного тратил на свои странности, в результате чего его семья всю жизнь мучилась. И так всегда: человек с целевым бытием с точки зрения большого сообщества – герой, а с точки зрения малого – очень жестокий человек. И если он добился цели, мы его оправдываем: что ж, великий человек, ему простительно.
Когда же в духовном сообществе говорится о целевом бытии, то в качестве целей имеется в виду реализация того или иного смысла, и в этом, собственно говоря, и скрыт секрет учения. Не зря говорили древние – можно прожить рядом с Буддой тысячу лет, выполнять все его указания, и ничего не изменится. Понимаете, при целевом выполнении ничего не изменится, а можно услышать одно слово, реализовать сокрытый в нем смысл, и все будет достигнуто, потому что достижение в духовных традициях есть постижение и преображение, и никогда – приобретение. Пока человек это до конца не осознал, он бродит как путник, заблудившийся в трех соснах. Целевая деятельность в духовном смысле – это деятельность по реализации смысла, по его объективизации и по трансформации объективной или субъективной реальности в соответствии с определенным смыслом. Это всегда постижение и преображение, но никогда – достижение. Об этом сказано: "Просветление есть, просветленных – нет". Реализовать такой смысл, который называется просветлением, можно, но достичь просветления – нельзя.
Преобразовать себя, свою жизнь, свое бытие в соответствии с этим постижением можно, но достичь ничего нельзя. Это и есть то самое лезвие бритвы, тот тончайший и точнейший инструмент, с помощью которого всегда можно отделить зерна от плевел и овец от козлищ. Как только возникает достижение, постижение исчезает. Если вы не будете тратить умственных усилий на осознавание этих моментов, то можете и не начинать учиться – все равно ничего не получится. В лучшем случае вы заблудитесь где-то среди экстрасенсов.
Чтобы духовность не превратилась в средство достижения повышенного уровня самооценки и индивидуального статуса, в области достижения нужно все время играть на понижение. Так учил меня мой учитель. А для того чтобы научиться различать и реализовывать смысл, нужно еще очень хорошо поработать мозгами. Воинствующее невежество никогда еще не было ключом духовности. Человек, ставший на духовный путь, должен развить свое осознавание до уровня практической философии.
Если человек интеллектуально не в состоянии отличить цель от смысла, то что же он может сделать? Если он не способен выскочить за пределы стандартных расхожих умозрительных построений, оценочных или конвенциональных способов выбора средств, на что он способен? Только показывать фокусы, чтобы ему аплодировали. И все. Я все время говорю, что нужно очень четко задать себе вопрос: "Мне нужны знания для того, чтобы усовершенствовать ту жизнь, которая имеется?" или "Мне нужны знания для того, чтобы найти другую жизнь?".
Я понимаю, что в большинстве случаев иллюзий так много, что и осознавание не поможет. Но я не хочу участвовать в таком совершенно преступном действии, как распространение версии, что духовность доступна невежественному человеку, что для нее не нужно никаких знаний и труда, что достаточно откровений, видений, сновидений и тому подобного. У вас и так вся жизнь – сновидения, значит, вы уже хорошо устроены.
Дух и душа