Способствовало этому и знакомство Ю. В. Андропова с докладом второй комиссии ЦК, так называемой "Комиссии Н. М. Шверника", по изучению материалов о репрессиях 30-50-х гг.
Здесь следует особо подчеркнуть, что образование "Комиссии Шверника" являлось абсолютно оправданным решением и свидетельствовало о стремлении первого секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущева глубоко разобраться с причинами отступлений от демократических принципов, продолжить курс десталинизации общественно-государственной жизни страны.
Созданная в январе 1962 г. во главе с председателем Комиссии партийного контроля (КПК) Н. М. Шверником Комиссия Президиума ЦК КПСС по расследованию причин и обстоятельств политических репрессий 30-50-х гг. (в ее состав входили секретарь ЦК А. Н. Шелепин, заведующий отделом административных органов ЦК Н. Р. Миронов, генеральный прокурор СССР Р. А. Руденко, председатель КГБ В. Е. Семичастный и первый зампредседателя КПК З. Т. Сердюк) представила секретариату ЦК результаты своей работы летом 1964 г.
В основу подготовленных Комиссией справок были положены материалы судебных процессов, документы прокурорских проверок по ним, объяснения бывших сотрудников органов госбезопасности, прокуратуры и суда, а также работников партийного и государственного аппарата.
Комиссия констатировала факты "грубейших нарушений социалистической законности, относящихся к периоду культа личности Сталина".
В выводах комиссии указывалось, что рассмотренные ею дела были фальсифицированы, "массовые репрессии 1937–1938 годов были совершенно необоснованными и никакими объективными причинами оправданными быть не могут, являлись следствием произвола и беззаконий. В вопросах карательной политики Сталин стоял на чуждых марксизму-ленинизму позициях".
Знакомство с материалами Комиссии Н. М. Шверника, самостоятельные размышления об открывшихся злоупотреблениях и преступлениях предшествовавшего исторического периода не могли не сформировать у Андропова, как и у очень многих его современников, как собственного понимания путей развития социализма, так и целей, задач и методов деятельности органов государственной безопасности Советского Союза.
Политико-идеологическая ситуация начала меняться после избрания 14 октября 1964 г. генеральным секретарем ЦК КПСС Л. И. Брежнева.
Отказываясь от реального изучения периода "культа личности", его трагических уроков, извлечения горестных выводов из его перегибов и извращений, пытаясь ревизовать решения ХХ и XXII съездов КПСС, партийная номенклатура ставила препоны развитию критики и самокритики, расширению гласности в работе и общественной жизни, принципов самоуправления, демократизации, что не могло не вызывать тревогу и озабоченность у части социально-политически активного населения страны.
Ю. В. Андропов, о чем имеется немало свидетельств, не был сторонником "номенклатурного" стремления к зажиму критики и ограничению инициатив граждан, не разделял подобных взглядов, и что бы ни говорили и ни писали о герое моего повествования, был последовательным сторонником принципов демократии, общенародного государства, курса ХХ съезда КПСС.
Для прояснения позиции Ю. В. Андропова по этим вопросам приведем выдержку из стенограммы заседания Политбюро ЦК КПСС по вопросу об отношении к истории партии и критике культа личности Сталина от 10 ноября 1966 г.
Ю. В. Андропов отметил, что действительно существуют проблемы в области идеологической работы, в том числе и с вузовской молодежью. "Это вопрос не новый… Но, мне кажется, мало что делается в направлении улучшения воспитательной работы с молодежью. Настоящих учебников, раскрывающих всю глубину происходящих событий в жизни партии и народа, за последние годы мы не даем. Вот почему возникает разная путаница в головах, особенно у нашего молодого поколения… Надо выработать единую точку зрения на базе марксистско-ленинского учения по основным вопросам внутренней и внешней политики партии…"
В то же время освещения вопросов о И. В. Сталине, о Великой Отечественной войне, перспективах развития страны и партии "… просят и ждут от нас друзья в социалистических странах, да и все коммунистическое движение мира. Действительно, нужен учебник, настоящий марксистско-ленинский труд, который бы раскрывал все многообразие и богатство нашей эпохи. У нас на самом деле возник ничем не обоснованный провал в теории и особенно в истории между ленинским периодом и современностью. Ведь в этот период была партия, был советский народ, столько проведено созидательной работы, а мы об этом периоде толкуем вкривь и вкось, а за нами повторяют и в соцстранах, и не только повторяют, наши враги используют это против нас.
…Нам надо очень серьезно продумать вопросы в связи с 50-летием Советской власти и 100-летием со дня рождения В. И. Ленина. Словом, очень большая работа предстоит нам в этой области".
В отношении личности И. В. Сталина до конца жизни Андропов не разделял ни один из известных диаметрально противоположных взглядов по отношению к этому человеку: ни восхищенного, ни уничтожительного.
Он полагал, что "всем нам надо с этим глубоко разобраться", имея в виду необходимость очень выверенной, взвешенной исторической оценки.
Наверное, главным мучившим его вопросом был тот, что на протяжении десятилетий не имел ответа: как такое могло происходить в нашей стране?
Однако желанием разбираться с этой острейшей политической проблемой никто из его современников "не горел".
Назначение Юрия Владимировича Андропова на должность руководителя национальной спецслужбы, чрезвычайно ответственную в любой стране мира, было, разумеется, в значительной мере случайным.
В то же время оно однозначно свидетельствует о том, что руководство СССР было уверено как в несомненной личной честности и порядочности, партийной принципиальности Андропова, так и в его немалых организаторских способностях, вкупе с качествами эффективного руководителя. И эти ожидания полностью оправдались.
Назначение Андропова на пост председателя КГБ говорит и о его возросшем авторитете в глазах Л. И. Брежнева, других членов Политбюро ЦК, поскольку уже чуть более чем через месяц после этого назначения Андропов был избран кандидатом в члены этого высшего политического органа Советского Союза, что являлось значительным "карьерным" партийно-государственным ростом.
Вряд ли предусматривалась его многолетняя работа на посту руководителя органов госбезопасности – такой практики не было ни в СССР, ни в других странах. Сам же Андропов сообщил своим ближайшим сотрудникам, что Брежнев говорил о 2–3 годах его пребывания на посту председателя КГБ, предполагая вновь вернуться на работу в здание ЦК КПСС на Старой площади.
Но это "партийное поручение" стало самым длительным, хотя и неожиданным, в трудовой биографии героя моего повествования.
Надо сказать, что Андропов переместился в новый кабинет в комплексе зданий КГБ на площади Дзержинского, достроенном в 1946 г. по проекту академика А. В. Щусева, "без всякого энтузиазма и тем более вдохновения. Он не знал ни работы органов госбезопасности по существу, ни людей, служивших в этой организации".
Впервые переступив порог исторического кабинета на третьем этаже бывшего дореволюционного страхового общества "Россия", где ранее работали не только Ф. Э. Дзержинский и В. Р. Менжинский, но и г.г. Ягода и Л. П. Берия, обоснованно подчеркивал один из мемуаристов, "Юрий Владимирович испытывал разные чувства и признавался в том, что не был уверен, к какому результату приведет его служба на чекистском поприще. Он понимал, что не в состоянии с ходу поставить какие-либо новые свежие задачи, прекрасно отдавая себе отчет в том, что для этого потребуется время, а его-то как раз у него и не было".
В моем восприятии, Андропов полностью соответствует понятию "солдат партии", готовый самоотверженно, с полной отдачей трудиться на любом посту, который будет ему определен партией.
И таких дисциплинированных и исполнительных, нередко – чрезвычайно талантливых "рядовых" и руководителей у партии в нашей стране в ХХ веке, как известно, было немало. Причем на различных уровнях – от колхоза и цеха, конструкторского бюро и министерства до ЦК КПСС.
Это были искренне преданные социалистической идее, своим идеалам люди, движимые в своей жизни именно духовными, идеалистическими мотивами и стремлениями.
И таких по своему нравственно-психологическому складу, по отношению к делу людей немало в мире и по сей день.
Другое дело, что предмет их веры, точнее – глубоко персонифицированной личной убежденности, идеи или идеологии – у них может быть различен.
Можно ведь быть убежденным гуманистом, а можно и шовинистом, интернационалистом или националистом, консерватором или поборником социального прогресса.
Андропов, подобно миллионам людей на планете, был убежденным коммунистом.
И этим он завоевал уважение людей во многих государствах мира.
Вечером 18 мая 1967 г., после заседания Политбюро ЦК КПСС, принявшего решение о новом назначении Ю. В. Андропова, он был представлен руководящему составу КГБ при СМ СССР.
Вот как об этом вспоминал один из непосредственных участников этого события: "Позвонили из приемной председателя КГБ и попросили срочно прибыть к нему. В приемной я встретил других начальников главков и управлений.
Через несколько минут появились члены Политбюро: секретарь ЦК А. П. Кириленко, председатель Комитета партийного контроля ЦК КПСС А. Я. Пельше, секретарь ЦК И. В. Капитонов, Ю. В. Андропов и В. Е. Семичастный.
За стол председателя сел А. П. Кириленко.
А. П. Кириленко, взяв в руки документ, сообщил о состоявшемся постановлении Политбюро ЦК КПСС и Правительства, согласно которому председателем КГБ при СМ СССР назначен Юрий Владимирович Андропов.
В. Е. Семичастный от должности председателя КГБ освобожден в связи с утверждением его первым заместителем председателя Совета министров Украины.
Как всегда в таких случаях, А. П. Кириленко объяснил принятие этого решения необходимостью укрепления руководства органами государственной безопасности. Разъяснять нам причину освобождения Семичастного с ключевой государственной должности особой нужды не было.
Истинная причина крылась в той закулисной борьбе, которую вели бывшие комсомольские функционеры за обладание властью (Семичастный был одним из основных участников этой группы).
Заканчивая свое сообщение, А. П. Кириленко попросил собравшихся оказать всяческую помощь Юрию Владимировичу, чтобы он мог быстрее освоиться в новом для него деле. Затем он пригласил Андропова занять председательское место и приступить к исполнению своих обязанностей.
Юрий Владимирович, помнится мне, был в тот момент очень краток. Призвав нас к дружной работе, он как-то буднично пообещал в ближайшие дни лично познакомиться с каждым из руководителей и с теми проблемами, которые стоят перед возглавляемыми ими подразделениями. Больше никто слова не взял, и на этом представление нового руководителя КГБ завершилось".
На следующее утро после представления Юрия Владимировича Коллегии КГБ он заехал на Старую площадь попрощаться с коллегами по Отделу ЦК КПСС. Он рассказал, как после заседания Политбюро А. П. Кириленко и А. Я. Пельше повезли его в дом на Лубянку, который он раньше старался "обходить за три квартала". Как думал потом, что здесь происходило и что видели эти стены, поеживался, чувствуя себя довольно неуютно с непривычки.
И думал о том, как ему следует организовать работу этого специфического государственного ведомства. И в соответствии с собственными убеждениями, и с учетом неумолимых реалий объективного мира.
Небезынтересен вопрос и о том, как новый председатель КГБ был воспринят своими коллегами на Лубянке.
Один из мемуаристов просто воспроизвел мнение об Андропове одного из работников аппарата ЦК КПСС:
– Ребята, вам повезло!
Генерал-майор Ю. И. Дроздов, еще до мая 1967 г. неоднократно встречавшийся с Ю. В. Андроповым, высказался по этому поводу более пространно: собранная чекистами в ЦК КПСС на своего нового шефа информация "была благоприятна: опытный государственный деятель, контактный, интеллигентный человек, способный дойти до понимания проблем рядовых исполнителей, умеющий быстро разбираться в людях, их деловых качествах".
Андропова, отмечал Дроздов, встретили с надеждой на реорганизацию спецслужб: "Ждали, что станет больше порядка, организованности, меньше волюнтаризма, злоупотребления, нарушений законности".
И эти надежды оправдались, подчеркивал Юрий Иванович.
Часть II. Лубянский долгожитель
И ты познаешь правду, и правда сделает тебя свободным
Надпись на гербе ЦРУ в центральном холлештаб-квартиры этой организациив Лэнгли (США, округ Колумбия)
…Беспристрастная история вынесет свой приговор, более снисходительный, нежели осуждение современников.
Николай II. Из письма военному министру В. А. Сухомлинову 11 июня 1915 г.
Председатель КГБ СССР
Хотя Андропов был и современником образования Комитета государственной безопасности при СМ СССР и, в качестве заведующего Отделом и секретаря ЦК КПСС, одним из потребителей его информации, теперь ему предстояло гораздо глубже не только познакомиться с неизвестными советским людям сторонами его истории и деятельности… А еще – осмыслить их итоги, извлечь и понять уроки, сделать личные выводы для повседневного руководства подчиненными коллективами.
В расположенной на третьем этаже старинного здания бывшего страхового общества "Россия" приемной председателя Комитета государственной безопасности в рабочее время всегда находились его помощник и сотрудник секретариата. Еще одна дверь, слева от входившего в приемную, вела в кабинет начальника секретариата КГБ (с 7 июля 1967 г. им стал В. А. Крючков). В ночное время в приемной оставался один помощник, который мог в любую минуту связаться с председателем: даже во времена отсутствия пейджинговой и мобильной связи Управление правительственной связи (УПС) предоставляло такую возможность не только председателю КГБ СССР, но и другим высшим руководителям Советского Союза.
Направо от входившего в приемную в кабинет председателя вел звукопоглощающий тамбур, обшитый снаружи панелями темного дерева. Внутренний простенок его был обит темно-зеленым сукном для улучшения звукоизоляции, дабы до присутствовавших в приемной не доносились голоса хозяина кабинета и его посетителей. Ведь нередко разговоры здесь велись о самых сокровенных секретах Советского Союза.
Тот, перед кем распахивалась внутренняя дверь кабинета председателя, видел просторный зал, правую стену которого украшали декоративные колонны. Среди них же на постаменте возвышался беломраморный бюст основателя ВЧК Феликса Эдмундовича Дзержинского.
Три окна слева выходили на площадь Дзержинского, на которой возвышался воздвигнутый в декабре 1958 г. памятник Дзержинскому работы скульптора Е. В. Вучетича.
На стене по левую руку от входившего за зелеными шторками висели большая географическая карта Советского Союза и политическая карта мира. В углу по правую руку от двери находился декоративный камин, многое повидавший на своем веку.
К большому столу хозяина кабинета примыкал стол для заседаний, где могли уместиться до 30 человек, а вдоль стен стояли тяжелые кожаные стулья с высокими спинками. Именно в этом кабинете собиралась на свои заседания Коллегия КГБ.
На приставном столике у стола председателя слева размещался многокнопочный телефонный пульт правительственной связи с прямыми закрытыми выходами на генерального секретаря, отделы ЦК КПСС, министров, заместителей председателя КГБ и руководителей основных управлений Комитета. Наиболее частыми телефонными собеседниками Ю. В. Андропова были министры иностранных дел и обороны, начальники Первого Главного, Пограничного и 9-го управлений КГБ.
Других абонентов с председателем, с его разрешения, соединял дежурный офицер из приемной.
Еще одна дверь за спиной председателя вела в комнату отдыха, где находились диван (постельное белье для неожиданных ночных дежурств), пара кресел, холодильник, чайный столик, гантели.
Впечатление от знакомства с новым председателем, вспоминал генерал-майор Н. К. Вакулинко, было следующим. Внешне он выглядел богатырем: высокого роста, плотного телосложения, плечистый, с цепким пронзительным взглядом и несколько глуховатым голосом. На первый взгляд казался несколько суховатым и малоразговорчивым. Он всегда внимательно выслушивал собеседников, задавал уточняющие вопросы, постепенно втягивал их в обсуждение затронутых вопросов и выработку возможных вариантов решения. Был проницателен и быстро "раскусывал" того, кто хотел подстроиться под него. Провести его было чрезвычайно сложно.
На подчиненных Андропов производил неизгладимое впечатление своими незаурядными качествами: эрудицией, интеллигентностью, находчивостью. Зарекомендовал себя исключительно требовательным, достаточно жестким, но в то же время справедливым руководителем. Льстецов и подхалимов в своем окружении не терпел, дифирамбов в свой адрес не допускал.
Свою работу на новом посту Юрий Владимирович начал со скрупулезного изучения истории деятельности органов государственной безопасности СССР, теории и методики разведки, контрразведки и контрразведывательного искусства.
Но прежде всего вчерашний секретарь ЦК КПСС должен был "войти в курс дела". В немалой степени это касалось правовых основ деятельности органов государственной безопасности, их компетенции, круга полномочий председателя КГБ, а также текущих дел.
Ему предстояло обстоятельно проштудировать "Положение о КГБ СССР и его органах на местах", на протяжении многих лет, с 9 января 1959 года, являвшееся основополагающим нормативно-правовым актом, регламентирующим деятельность подчиненного ему ведомства.