Однако понятно, сколь трагически такие происшествия воспринимались населением, даже не являясь следствием целенаправленных преступных деяний. Поэтому предупреждение всевозможных ЧП, в том числе техногенного и "антропогенного" характера, то есть вследствие неправильных действий человека, персонала, также являлось одной из повседневных задач в деятельности чекистов.
Да, подобная система профилактики по временам давала трагические сбои, приводившие к авариям и катастрофам с человеческими жертвами. Но на каждое такое ЧП приходилось более тысячи предупрежденных происшествий.
И, тем не менее, в 70-80-е гг. в СССР происходило до 100 "криминальных" взрывов в год! Правда, в подавляющем большинстве случаев – без человеческих жертв! И – без преступных намерений, а вследствие неосторожного обращения с боеприпасами, материалами, небрежного их хранения, нарушения правил безопасности.
И – буквально единицы!!! – умышленных преступных деяний….
В 70-е гг., по-видимому, не без влияния сообщений отечественных и зарубежных СМИ, стал несколько меняться характер террористических проявлений, даже в попытках захватов и угона за рубеж самолетов, вместо огнестрельного оружия все чаще стали появляться и применяться самодельные взрывные устройства (СВУ).
1 сентября 1973 г. террорист-смертник осуществил подрыв взрывного устройства у мавзолея В. И. Ленина на Красной площади.
В 1976 г. ранее трижды судимый В. Г. Жвания организовал 3 взрыва в Тбилиси, Сухуми и Кутаиси (осужден в 1977 г.). В том же году взрыв также был организован в г. Баку (Азербайджанская ССР).
Хотя имели место случаи взрывов и в других городах – Свердловске, Москве, – в результате которых даже имелись человеческие жертвы, как оказалось в результате расследований, они не имели характера терроризма.
Переходя к тактике применения "слепого", то есть деперсонифицированного, "безадресного" терроризма, его организаторы и исполнители рассчитывали посеять страх и панику среди населения, вызвать его недовольство политикой и действиями органов власти.
Нередко подготовка подобных деяний сопровождалась анонимным выдвижением "политических" и иных "требований".
Органами КГБ проверялись также версии о возможной причастности зарубежных спецслужб и антисоветских организаций, в том числе связанных с разведками, эмигрантских организаций к террористическим акциям на территории нашей страны. И для подобных подозрений имелись оперативные данные – косвенная связь с одной из них группы некоего С. Затикяна впоследствии была установлена следствием.
Для комплексного решения задач борьбы с терроризмом в сентябре 1977 г. в КГБ был образован Центральный научно-исследовательский институт специальных исследований (ЦНИИСИ, известный также как Институт криминалистики КГБ). В институте имелась взрывотехническая лаборатория, на базе которой позднее был создан отдел, в функции которого входят обнаружение, обезвреживание и исследование взрывных устройств.
8 января 1977 г. около 6 часов вечера произошли самые громкие – и в прямом, и в переносном смысле слова, террористические акции в СССР, жертвами которых стали 7 человек, а около 40 получили ранения.
В тот же вечер во все органы КГБ ушла следующая шифротелеграмма:
"8 января с. г. во второй половине дня в Москве неизвестными лицами (лицом) произведены 3 взрыва большой разрушительной силы: в Московском метрополитене (на станциях "Измайловская" – "Первомайская"), на улице 25 лет Октября (площадь Дзержинского, Красная площадь). Имеются жертвы.
Необходимо задействовать весь оперативный состав, все силы, средства и другие возможности органов и войск госбезопасности для быстрейшего обнаружения преступников.
Розыскные мероприятия осуществлять не только по имеющимся и поступившим сигналам, но и вести их широким фронтом на обслуживаемых и не обслуживаемых КГБ объектах, в аэропортах, на железнодорожных вокзалах и в жилых массивах, исходя из того, что преступники могли изготовить взрывные устройства и по месту жительства.
При розыске четко определить категории лиц, среди которых в первую очередь необходимо вести розыск. Особое внимание следует уделить поиску среди экстремистски настроенных националистов, лиц, высказывающих террористические и диверсионные намерения, принимавших меры к незаконному приобретению взрывных веществ, ранее судимых за особо опасные государственные преступления, профилактированных органами КГБ и др.
О полученных заслуживающих оперативного внимания данных докладывать в КГБ при СМ СССР.
1-й заместитель председателя КГБ при СМ СССР С. К. Цвигун".
Террористы были "вычислены" и задержаны в начале сентября 1977 г.
Следует также коснуться вопроса о причастности зарубежных спецслужб к террористическим акциям.
Это и ставшие ныне достоянием гласности многочисленные факты причастности ЦРУ США, СИС Великобритании и разведывательных служб других государств к международному терроризму, не исключая подготовку, вооружение и обучение банд "моджахедов" ("воинов Аллаха") в Афганистане. Одним из таких "перспективных агентов" ЦРУ являлся молодой саудит, ставший впоследствии "террористом № 1 современности" Усама бен Ладен.
Как впоследствии признавался один из "свежеиспеченных" американских экспертов в области "контртеррористической борьбы" Марк Сейджмен, в 1987–1989 гг. в Исламабаде (Пакистан) он непосредственно занимался подготовкой, обучением и обеспечением деятельности исламистских боевиков, и по его словам "на протяжении этого времени под моим крылом были многие командиры моджахедов".
Тогда же, в 70-80-е гг. прошлого века, "свободная" зарубежная пресса предпочитала не распространяться на эти темы.
Позднее западной общественности стали известны факты и участия сотрудников ЦРУ не только в сокрытии информации о подготовке покушения, но и в убийстве премьер-министра Испании Луиса Карреро Бланко в Мадриде в декабре 1973 г., и о нахождении агента ЦРУ в "Красных бригадах" в Италии, осуществивших похищение и убийство бывшего премьер-министра А. Моро в 1978 г.
"Террористические операции для воздействия на общественное мнение являются для ЦРУ обычным делом", – писал уже в 2003 г. в книге "ЦРУ и 11 сентября. Международный терроризм и роль секретных служб" бывший министр ФРГ А. фон Бюлов, курировавший в Бундестаге (парламенте) деятельность западногерманской разведки, и, соответственно, хорошо осведомленный в этих вопросах.
Имеются и другие многочисленные факты и свидетельства участия западных спецслужб, в том числе Израиля, в осуществлении террористической деятельности.
Наибольшее количество сигналов о террористических намерениях появилось в преддверии проведения летом 1980 г. в Москве XXII летних Олимпийских игр.
Например, накануне Олимпиады, с осени 1978 г. Управлением КГБ по Москве и Московской области усиленно велся розыск "взрывника", подбрасывавшего взрывные устройства в Клину, Химках и других районах области.
Жертвой этого террориста, более полугода терроризировавшего Подмосковье, стал один человек, а еще несколько были ранены.
Правды ради отмечу также, что в одной из книг Дж. Баррона этот террорист – не называю фамилию этого человека сознательно, потому что его преступная деятельность была следствием психического заболевания, а у него есть семья, дети, – как водится, назван "безвинной жертвой" советских органов госбезопасности…
Этого "подпольщика" искали около года. А уходя в отпуск, начальник УКГБ по г. Москве и Московской области В. И. Алидин пожелал себе, чтобы по его возвращении ему доложили об аресте этого неуловимого террориста.
И в первый же рабочий день, 6 октября 1979 г. остававшийся "на хозяйстве" его заместитель Юрий Михайлович Денисов радостно доложил:
– Товарищ генерал! Ваше указание выполнено! Террорист разыскан! Арестован, изобличен полученными при обысках доказательствами, дает показания!..
В первом пространном спецсообщении в ЦК КПСС "О замыслах западных спецслужб и зарубежных антисоветских организаций в связи с "Олимпиадой-80" от 16 июня 1978 г. председателем КГБ отмечалось:
"…от одного из наших источников получены сведения о том, что в ФРГ и ряде других капиталистических стран якобы ведется подготовка террористов для засылки в СССР в период Олимпиады в качестве туристов для совершения террористических актов".
Такого рода информация, безусловно, требовала самой тщательной проверки и соответствующего реагирования на потенциальные угрозы.
В период подготовки к проведению игр XXII летней Олимпиады в Москве и других городах работа по предотвращению террористических действий складывалась из выявления экстремистски настроенных лиц, планировавших посетить нашу страну, и предотвращения их въезда в СССР, поиска и выявления возможных террористов среди въезжающих иностранцев, работы по сигналам, в частности, о хищениях и пропажах оружия и боеприпасов, о вынашивавшихся враждебных намерениях.
Нередко ныне авторы, пишущие о проблемах противодействия террористической угрозе в нашей стране, указывают как на противостоящий ей фактор на наличие "морально-политического единства новой исторической общности людей – советского народа", существовавший в нашей стране в 60-80-е гг. прошлого века.
Отнюдь не сбрасывая со счетов этот весьма значимый социально-психологический фактор и феномен, наличие которого подтверждается многими эмпирическими социологическими исследованиями, отметим только, что в тот период времени имелась и достаточно эффективно функционировала система административно-разрешительных режимов, которая оказалась первоначально деформированной, а впоследствии и полностью размытой в начале 90-х гг.
И ликвидация этого заслона на пути потенциальных преступников неминуемо привела к "обвалу", а в действительности – к невиданному ранее росту преступных посягательств на права граждан, в том числе на первое среди них – право на жизнь.
Впрочем, с особенностями криминогенной ситуации в современной России читатели хорошо знакомы по собственному опыту.
А в августе 1985 г. к осуществлению террористических действий во время проведения в Москве международного фестиваля молодежи и студентов готовились афганские моджахеды, за год до его открытия заброшенные и легализовавшиеся в СССР.
А еще был захват самолета "Ту-134" в аэропорту Тбилиси 19 ноября 1983 г., пресеченный сотрудниками антитеррористического подразделения "А" ("Альфа") КГБ СССР.
Памятны также гражданам нашей страны и захват самолета "Ту-154" рейса Иркутск – Ленинград 8 марта 1988 г. семьей Овечкиных, и захват школьников в г. Орджоникидзе 2 декабря 1988 г. группой рецидивиста П. Яшкиянца.
С середины 80-х гг., в связи с изменениями социально-политической и оперативной обстановки в стране и мире, количество сигналов и дел с террористической окраской стало возрастать.
Необходимо подчеркнуть, что впервые гласно о том, что КГБ ведет борьбу с терроризмом, в том числе и международным, председателем КГБ В. А. Крючковым было заявлено на заседании Верховного Совета СССР в июле 1989 г..
Хотя до середины 90-х годов тема эта казалась "несущественной", неактуальной не только для широкой аудитории, но и для большинства политических деятелей той эпохи. В результате чего ими были бездумно сломаны, демонтированы очень многие административно-правовые режимы, являющиеся действенной преградой на пути реализации подобной угрозы.
Но чекисты уже тогда реально осознали, почувствовали эту угрозу и деятельно готовились к ее отражению, и не их вина, что менее чем через 20 месяцев КГБ падет жертвой политических интриг и противоборств. А еще их жертвой станут безопасность населения нашей Родины.
Как впервые признал в интервью, опубликованном 26 октября 1989 г. газетой "Известия" тогдашний председатель КГБ СССР В. А. Крючков, в 70-80-е гг. органами госбезопасности были выявлены и профилактированы свыше 1500 человек, вынашивавших террористические намерения.
Занимались также органы КГБ розыском и выдворением с территории СССР иностранцев, подозревавшихся в причастности к террористической деятельности.
В отчете КГБ об итогах оперативно-служебной деятельности за 1989 г. сообщалось, что в течение года взяты под контроль в связи с высказыванием террористических намерений 130 граждан СССР, пресечены три попытки захвата пассажирских самолетов, контролировалось поведение 140 граждан, высказывавших намерения по захвату самолетов.
Не был допущен въезд в СССР 384 иностранцев, являвшихся членами международных террористических организаций. На основе полученной информации были поставлены на контроль по въезду еще 899 иностранных граждан…
В заключение представляется необходимым назвать руководителей контртеррористического подразделения 5-го управления КГБ СССР, благодаря выдержке и мастерству которых многие годы советские люди жили не зная страха, не опасаясь за жизнь и безопасность своих родных и близких.
Его последовательно возглавляли полковники:
– Чириков Лев Николаевич, впоследствии генерал-майор, возглавлявший КГБ Башкирской АССР и ставший заместителем начальника 5-го управления КГБ СССР (в июле – августе 1980 г. он руководил Службой безопасности Олимпийской деревни на Юго-Западе Москвы);
– генерал-майор Звезденков Валентин Владимирович (впоследствии – первый заместитель председателя КГБ Литовской ССР);
– генерал-лейтенант Головин Владимир Александрович (председатель КГБ Узбекской ССР);
– полковник Зязин Евгений Дмитриевич, ветеран Великой Отечественной войны, кавалер ордена Славы.
Приобретенный под их руководством бесценный, буквально наработанный потом и кровью опыт противодействия террористическим проявлениям востребован сотрудниками органов государственной безопасности многих государств мира и сегодня.
Прогнозирование вероятных угроз безопасности страны побудило руководство нового Министерства безопасности России (МБР) организовать 18 июня 1992 г. межведомственную научно-практическую конференцию, посвященную поиску оптимальных мер и методов предотвращения и пресечения террористических проявлений.
И об этом не стоит забывать, оглядываясь на наше относительно недавнее прошлое.
Как подчеркивал в сентябре 2005 г. доклад лондонского Центра по изучению конфликтов при Королевской военной академии, что оказалось неожиданным для наших западных коллег по международной антитеррористической коалиции, "Россия обладает уникальным опытом противодействия терроризму, но этот опыт и потенциал в значительной степени были недооцененными ее зарубежными партнерами".
В прицеле – Олимпиада-80
Малоизвестной страницей истории КГБ СССР является его участие в обеспечении безопасности проведения в СССР XXII летних Олимпийских игр 1980 г.
По мнению большинства историков, а также современников и непосредственных участников тех уже далеких от сегодняшнего дня событий, Олимпиада оставила незабываемый след в сердцах и в памяти ее участников и зрителей. Она действительно вошла в "золотой фонд" славных дел советской истории, которыми мы имеем полное право гордиться.
Следует отметить, что вопрос о приглашении участников Олимпийских игр в советскую столицу рассматривался руководством СССР на протяжении более 15 лет (и в 1964, и в 1968 гг.), но каждый раз соображения объективного и субъективного характера препятствовали подаче Москвой заявки в Международный Олимпийский комитет (МОК).
Первая попытка 1970 г. добиться согласия МОК на утверждение Москвы в качестве столицы Олимпиады 1976 г. не увенчалась успехом.
По поводу жарких предолимпийских баталий следует отметить, что в послевоенные десятилетия ХХ века проведение Олимпийских игр всегда было исключительно престижно для их страны-организатора. И если сама Олимпиада и не приносила значительных финансовых прибылей (все предыдущие Олимпиады были попросту убыточными), то она предоставляла стране-организатору немало политических и имиджевых дивидендов, закономерно поднимая ее авторитет в мире.
Фактическое начало "предолимпийской гонке" положило постановление Политбюро ЦК КПСС "О выдвижении кандидатуры Москвы на проведение XXII летних Олимпийских игр 1980 г." (Протокол № 16 от 9 сентября 1971 г.) и последовавшее за ним обращение в МОК с соответствующей заявкой Исполкома Московского городского Совета депутатов трудящихся.
Впервые проводившаяся "за железным занавесом", в социалистической стране, Московская Олимпиада должна была стать "визитной карточкой", продемонстрировать рост открытости СССР в связи с начавшимся процессом разрядки международной напряженности.
Прекрасно понимали это и недруги нашей страны за рубежом, надеявшиеся под лозунгами "реализации соглашений "третьей корзины" Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, подписанного 1 августа 1975 г., нанести политический ущерб планам советского руководства.
В силу указанных, а также иных внешне– и внутриполитических обстоятельств эти всемирные спортивные состязания оказались в центре противоборства двух социально-политических систем, став заложником политических амбиций противников Советского Союза из стана холодной войны.
Для преодоления возникающих препятствий СССР нередко приходилось задействовать все имевшиеся в его распоряжении средства – политические, дипломатические, экономические, порой прибегая даже к помощи отечественных и иностранных спецслужб!