При случае защищал, иногда бил физиономию предполагаемому ухажёру, при этом чётко объясняя, кто единственный имеет право на эту женщину. Лев Георгиевич или, как его уважительно звали сослуживцы - Егорыч, постоянно дарил Татьяне Алексеевне цветы, целовал руки и совершенно не важно, были ли они при этом наедине или в многочисленной компании. Он любил и любит готовить. Завтраки лежали на его плечах, так же как на моих гладильная доска со всем бельём на ней. Зато я был самый лучший в доме специалист по глажке брюк и рубашек, и уж точно не доверяю до сих пор этой процедуры никому. Нормальным считалось встать из-за стола и помыть за собой посуду. Я не помню, чтобы хоть раз поднимался вопрос, кто будет это делать. В мои обязанности, которые я исправно выполнял, входили ещё походы в магазин за продуктами, вынос мусорного ведра, и когда вещи после бесшабашных прогулок пачкались до неузнаваемости, мне приходилось приводить в порядок их самому, от стирки до зашивания дыр. А еще я был поставлен "главным водителем пылесоса", на котором объезжал всю двухкомнатную квартиру, при этом понимая, что это не самый лучший вид транспорта.
Мама работала в таможне в аэропорту Шереметьево, где требовалось знание английского языка, отец же довольно сносно выучил разговорный немецкий, после двух летней службы ГСВГ, откуда чемоданами привозил маме косметику, Светке детские вещи, а мне иногда перепадала жвачка. Надо отметить, что себе он не приобретал ничего, и имел лишь одну пару гражданского белья в виде костюма, одной рубашки и пары галстуков на протяжении чуть ли не 25 лет, считая, что офицеру это не нужно, и всегда гордился своим щеголеватым бравым видом и выправкой. Как сыну и будущему офицеру мне было с кого брать пример и в быту, и на службе.
Когда семья была вместе, весь интерьер жилища с нехитрым, по-советски, убранству, играл по весёлому чистотой и свежестью. Когда же отец уезжал, при тех же порядке и опрятности, поддерживаемых общими усилиями, всё было несколько печальнее, хотя мама всегда была приветливой и доброй.
Наказать, в том числе и ремешком, могла только она, отец так и не смог поднять руку даже с тканевой бечёвкой от халата жены, и дети так и оставались неприкосновенны. Подобное было редкостью и самой маме тоже не нравилось, но иногда наказание признавалось необходимостью, впрочем, спасибо ей за науку - всегда справедливое и не больше нужного нравоучение.
Ответственность и самостоятельность - это то, к чему нас с сестрой приучали с малолетства. Начатое всегда должно было быть доведено до конца, принятое решение никогда не должно отменяться. Первая самостоятельная поездка на метро с пересадками и ездой наземным транспортом, была мною предпринята, любопытства ради, в 4,5 года и ввергла всех в ужас. Родители думали, что я в детском саду, а бабуля с тётушкой Элеонорой, кстати, очень милым и очень преданным мне до сих пор человеком, чуть не попадали от сердечного приступа, увидев меня перед входной дверью. Они вообще полагали, что это розыгрыш, а родители спрятались на лестничной клетке.
Вообще вся моя жизнь сопровождается поступками, удивляющими других или, точнее сказать, не вписывающимися в представления обо мне и всегда получается сделать то, на что, по идее, я не могу быть способным. Отец, помнится, любил вспоминать историю, произошедшую со мной в 9-ом классе. Тогда мы жили в военном городке, личный состав которого обеспечивал деятельность и безопасность огромного объекта, именуемого "объект академии наук СССР". Офицеры семьями отдыхали на природе, я же, уединившись, наблюдал за пенящейся водой, ниспадающей с водопада. Вдруг мимо меня проплыло бесчувственное тело девочки, вниз лицом, течение сильное, плавать я, как ни странно, тогда не умел, лишь держался на воде. Сразу ничего не поняв, но как-то почувствовал, что нужно не бежать и звать на помощь, а прыгать в воду и что-то делать.
Метров через 300, кажется сам наполовину живой, вытащил тело совершенно не понимая, что с ним делать. Интуитивно встав на одно колено, и выставил ногу, через которую перекинул вниз животом дочку сослуживца отца. Вода начала вытекать из лёгких, я же лишь помогал, нажимая на низ грудной клетки. Опыта и знаний не хватало, о чём, сожалея, я поклялся устранить этот пробел. Обещание данное себе выполнил и неоднократно применял приобретённый опыт.
Кажется, я сделал всё что мог, но девочка не оживала, а ещё точнее было непонятно, ожила она или нет. Дыхания не было точно, пульс я слышал только свой, бежать за помощью я боялся, опасаясь оставлять её одну. Перевернув на спину и положив горизонтально, опять-таки интуитивно, хотя когда-то отец показывал, как нужно делать искусственное дыхание, но почему-то, виденное тогда не сопрягалось с сегодняшним моментом, может в связи с тем, что тогда был разговор о пострадавшем от электрического разряда?
В общем, делая резкие нажатия в области сердца, уже отчаявшись и понимая, что выскажет батя, если она но оживёт, мне вдруг повезло, спасённая захрипела, сделав резкий вдох со всеми дальнейшими последствиями, рвотой и так далее. Надо было бежать за кем-то или нести её к ним, вот тут-то я и растерялся, боясь оставить ещё хрипящую и явно не пришедшую в себя и совершенно точно понимая, что такое расстояние, тем более вверх не донесу… но понёс, периодически подавая голос.
Шум небольшого водопада поглощал все мои акустические усилия, наконец, когда оставалось метров 50, я преодолел уже совершенно обессиленным пригорок, а дальше все не на шутку перепугались и занялись тем, чем должны.
От отца я действительно поначалу получил словесный нагоняй, начавшийся словами - "да мать меня убьёт…" продолжившийся "да о чём ты думал, сам чуть не утонул…", и закончившийся "…правильно ты всё сделал, молодец!" - впрочем, обратил я внимание только на последние слова, понимая, что он просто за меня испугался, а поступок одобряет. Матери решено было не рассказывать, а поездки на пикники продолжить.
С сестрёнкой очень часто мы росли порознь, воспитываемые попеременно то отцом, то мамой, то ими вместе, то в моем случае спортшколой, а после армией, которой я отдал 7 лет жизни, предполагая, что отдам всю ее целиком.
Армия дала мне многое, хотя бы рациональный подход к жизни, привычку зависеть во многом от самого себя, отбила охоту жить софистом, не оправдываясь и не ища ложные отправные точки для объяснения своих поступков. Научила, приняв решение, не сходить с дистанции на половине пути. А потом, жизнь подобная казарменной, на долго оставляет в памяти понимание того, что всегда может быть хуже, что помогает "не зарываться" и не поднимать нос выше рядом стоящих. Всегда оставаться им равным, если конечно, того не требует обстановка или обязанности ведущего.
Когда была необходимость, я выручал сестрёнку, хотя прекрасно понимал, что уже повзрослев она в состоянии найти выход и сама, правда, иногда с некоторыми потерями. Будучи особой привлекательной, с сильным характером и далеко не глупой, она всегда сама решала, как и куда идти и, тем более, на чьи ухаживания реагировать, а на чьи нет. Светлана выбирала лучшего из мужчин, но судьба распоряжалась по своему усмотрению и некоторые из выбранных погибали, а некоторых покидала она, замечу, отказываясь брать хоть что-то, даже подарки - уходя, уходила только сама.
Проблема выбора отпала, как только провидение столкнуло её с человеком не из "братков", а бизнесменом. Наконец-то образовалась настоящая семья и наступило благополучие.
Осталось добавить, что среди людей, пытавшихся добиться её руки были и авторитетный бизнесмен, и очень богатый предприниматель и даже "вор в законе" - но всему своё время. Всегда деятельная, старающаяся разобраться и заработать сама, а главное, создать и сохранить домашний очаг, да и вообще, хороший оптимистичный человек.
Всё это моя сестра, совершенно не поменявшая своего отношения ко мне, даже после того, как узнала всё о моей судьбе, и подробности о гибели своего первого мужа Ильи Елова.
Мне вообще везёт с женским полом; прекрасная бабушка, любящая и заботливая; сёстры: Светлана, к сказанному могу лишь добавить, что это мой преданнейший и честнейший союзник, Юлия - троюродная, но не менее близкая, чем родная: веселая, откровенная, радушная, домовитая, приятная в общении и мудрая в жизни (ну это общая черта женской половины всего нашего семейства, в отличии от мужской - кому-то надо), жаль что промежуток в наших отношениях из-за моей работы, был такой огромный; тётушка Элеонора-добрейшая и наивнейшая по-хорошему, всегда с открытым сердцем женщина; первая супруга Ольга - жаль, что у нас не сложилось с этим замечательным и более чем достойным и красивым человеком, буквально идеалом жены; Ирина - не просто любимая женщина, но и интереснейший человек, сыгравший огромную роль в моей жизни, тоже, кстати, самостоятельная, самодостаточная и интеллектуальная; конечно, мама, любившая меня больше жизни, просто потому, что я был ее сыном… И самая любимая из них - моя дочь! Я вот только не вышел…. хотя старался.
Уже хотел закончить эту тему, как вспомнил еще один момент своей жизни - не самый лучший и не тот, который бы хотелось похвалиться, но если уж говорить "а", то необходимо перечислять и весь алфавит…
Итак, последний класс школы, а это было в гарнизоне одной из южных республик - место почти закрытое и уж точно обособленное от местного населения.
Школа небольшая, по одному классу а каждый из десяти уровней (тогда было всего десять классов образования, то есть десять уровней, а не одиннадцать, как сейчас). Здание соответствующее, с классами, столовой, спортзалом, в общем все как везде, только в миниатюре. Нехватка профессиональных кадров среди учителей восполнялась их изобретательностью и всевозможностью. Скажем Нина Васильевна Гиршович - любимый мой учитель в этой школе (и да простит она меня, одного из любимых своих учеников, за то, что я докатился туда, куда докатился) преподавала "русский язык", "математику" и "физкультуру". Ей, кстати, очень нравились мои сочинения, правда, как правило, не имеющие ничего общего с принятыми тогда взглядами на произведения, по которым писались, потому как были лично моими выражениями мысли, а не прочитанные в учебнике.
Грамматика была ужасна, а содержание по ее словам великолепно, так и получалось общая оценка "4" с "-", где сами понимаете, должно было быть "3" с "+". Но пришло время, когда пришлось подтянуться и в этой дисциплине, но об этом после.
Как правило детям, тем более таким великовозрастным, занять себя было сложно, ведь на пять тысяч человек, проживавших в военном городке, сверстников было не больше тридцати, причем обоих полов. Алкоголь большинство из нас познало классе в пятом - шестом (правда и приехал туда в девятом, буквально девственник во всех нормальных отношениях) и я наверное был последний, к го попробовал вино в десятом. Курили почти все, что на in время было вопиющим безобразием.
Чтобы себя развлечь нормальным было, скажем, влезть ночью в школу и немного побезобразничать, к примеру в кабинете директора, а после пофорсить этим перед одноклассниками. Я не был исключением, но быстро удовлетворил свое любопытство двумя такими походами. А школа ночью, между прочем, выглядит совсем по другому, нежели набитая детьми с их веселой суетой и задорностью.
Но! Однажды мы с сотоварищем на спор, кто быстрее попадет в лингафонный кабинет иностранных языков, решили повторить эксперимент. В виде доказательства каждый должен был принести что-то оттуда. Разумеется я был первый, ничего умнее не придумал как захватить с собой кассетный магнитофон - глупость конечно, к тому же дома имелось два или три, хоть и чужих - ребята - одноклассники переписывали постоянно у меня записи с модной музыкой, готовясь к очередной дискотеке, ведь в трехкомнатном коттедже это было удобнее, чем там, где жили они.
Уже потом, через день когда содеянное объявили кражей, до меня наконец дошло, что именно я начудил. Перепугавшись, я спрятал его в дупло какого-то дерева в лесу, но со временем, пересилил себя и решил вернуть. Естественно я попался на полпути, а рассказанной мною истории никто не поверил… поначалу не поверил. Но когда к директрисе пришло еще несколько человек с повинной о проникновении в школу по ночам, а после оказалось, что и ее родная дочь тоже этим баловалась - поверить пришлось и уголовное дело заводить не стали.
Не могу сейчас описать пережитых чувств, но страх среди них был точно! Кто-то может сейчас сказать, что тогда не наказанный, я все же стал преступником, поверив в свою безнаказанность. Вас, так думающих в отношении себя, постараюсь переубедить.
Испуг был настолько силен и действие его достаточно продолжительно, чтобы понять опасность и не желательность подобных экспериментов. Я вас уверяю - это надолго отбило желание быть любопытным. Возможно, это как раз тот случай, когда ожидание наказания, было страшнее самого наказания, и возымело достаточное влияние.
Кстати, многие учителя, зная меня, были изначально против возбуждения уголовного дела, поверив в отсутствие злого умысла. Вот так вот - что бы они сказали сейчас?!
Почему-то мне кажется, что тогда они не ошибались…
Начало 2001 года
С конца 2000 года для меня стало явным ослабление авторитарной власти "братьев", хотя я ещё не знал о планах Олега о чистках. Интуиция и какое-то развитое в эти годы чутьё говорили об опасностях, пусть и не лично для меня, и моих близких, но всё же существующих в окружающих меня границах. Это странное ощущение имеет практическое объяснение в неоднократно доводимых до обоих братьев мерах, принимаемых мною для личной безопасности, и они прекрасно понимали, что имеющийся бампер обязательно даст знать о приближении угрозы. И, лишь только её почувствовав (а это одно из моих кредо), я буду действовать быстро, жёстко и на опережение, как с Гусятинским. Мало того, с этого момента обнаружить меня будет невозможно, также, как и защититься, важно только, сколько всё займёт времени. Чтобы это произошло, достаточно было появиться лишь тени подозрений. Думаю, что в отношении меня, в силу сложившихся между мной и Андреем отношений, брата он не поддерживал, но и не мешал - пусть идёт, как идёт.
На его месте подобное поведение, может быть, и правильно.
Рисковать не хотелось, лучше было положиться на мои умения, терпение и качества характера, уповая, что псе останутся на свободе. К тому же успокаивали мои нелюбовь тусовкам, сборищам и известное желание со временем раствориться. А где это можно сделать лучше, чем в почти 20-миллионном мегаполисе с равнодушными людьми и коррумпированными структурами, где ты не выделяешься среди иностранцев и знаешь все нюансы языка, поведения, характеров, а также спецслужбы. Что называется - в своём огороде и лопух защита.
И всё же задачи ставились, но отношение моё к ним было уже совсем иным. Скажем, я совершенно спокойно отнёсся к просьбе подготовить и передать винтовку на свой вкус для работы в одной европейской стране. Позже было уточнение - Будапешт. Имя предполагаемой цели - "Михась". Выполнил это с почти полной уверенностью, что всё либо затянется, либо отложится, и всё равно погаснет. Так и произошло через несколько месяцев. Любимый мною мелкокалиберный ствол вернулся обратно. Ради интереса, я проверил его на предмет использования и убедился, что он чист.
Дело в том, что отдавая "в неизвестность" оружие, после пристрелки и тренировки я ставил визиры на оптическом прицеле: "вверх - вниз", "вправо - влево" в особое положение и под каждым из их колпачков оставлял характерный "признак", который при вскрытии пропадал. И если человек пользовался стволом без пристрелки, то, соответственно, мазал, а если всё же пристреливал сам, то на 99,9 % не обращал внимания на стоящую комбинацию. Так и получалась одновременно и проверка, и страховка. Конечно, были и вторичные факторы, например, использование большого количества смазки именно таким образом, как я привык, отмечая некоторые места, где смазку перед применением, соответственно, снимаешь полностью. То есть, каким бы аккуратным ни был стрелок, я всё равно бы узнал о применении им оружия и задумался бы о причинах его возврата и возможных последствиях. Ну, а если кто-то не мог сам пристрелять и хотел использовать оружие по мне, то, как я уже писал - вряд ли попал бы.
Следующая задача касалась бывшего предпринимателя, из-за показаний которого ещё в 1992 году появились первые мои проблемы: та самая квартира, снятая на мой паспорт, два освобожденных заложника, о которых я и не знал, хотя об одном из них мог подозревать, так как сам занимался поисками и его "вывозом". Об этом я уже написал в самом начале. После закрытия дела "органы" ему помогли со сменой места жительства, документами и работой.
Квартира, где он жил, была зарегистрирована на другого человека, а из родственников какие-то покинули этот мир, какие-то переехали, а кто-то прекратил общаться. Олег искал его пару лет, все безуспешно, настала и моя очередь решать эту задачу. Видимо, мой алгоритм поиска несколько отличался не столько мерами, сколько скрупулёзностью анализа, вниманием и терпением, я мог часами просчитывать один номер телефона по "тринькам", записанным на носители, тогда как другие бросали подобное занятие после двух-трех попыток.
Через пару месяцев, выйдя на него, решил сначала понаблюдать и послушать. Вадим Деменков работал ночным сторожем на элитной автостоянке в центре Москвы, на проспекте Сахарова, добирался туда от Кутузовского проспекта на электричке, а путь до станции лежал по заросшей тропинке вдоль железнодорожного пути. День ого начинался с чекушки водки, ей же и заканчивался. Ещё через пару недель стало понятно, что он не представляет опасности, хоть, возможно, и помнит кого-то из нас тогдашних, но говорить точно ничего не будет, а если и станет, то вряд ли узнает, слишком многое за девять лет изменилось. Судьба его, покалеченная неудавшимся предпринимательством, плавно переросшим в мошенничество, наверное, таким же семейным положением, омрачилась алкоголизмом - он, ещё не старый, но больной, доживал со своей супругой последние годы, я решил его оставить на добрую волю, доложив, что так и не смог его найти. Позже следствие выяснило, что он скончался в 2005 году от цирроза печени в одной из московских больниц.