Проблемы у него начались сразу же, когда Саша в первый раз позвонил из Лондона и предложил заняться темой взрывов домов. Вскоре на пороге трепашкинской квартиры появились сотрудники ФСБ с ордером на обыск. Впоследствии в материалах дела обнаружился любопытный документ, который, по-видимому, и послужил причиной для обыска. Это было письмо в прокуратуру из Управления собственной безопасности ФСБ, составленное по мотивам прослушки разговора с Сашей. В нем утверждалось, что Трепашкин собирает информацию о взрывах домов по заданию британской спецслужбы МИ-5, переданному через Литвиненко и Березовского. Согласно письму, целью операции было "дискредитировать ФСБ". Для этого Трепашкин и собирался стать адвокатом сестер Морозовых - чтобы получить доступ к материалам уголовного дела по взрывам.
В общем, все в этом письме было правдой за одним исключением: МИ-5 была тут совершенно не при чем. Но, как показали дальнейшие события, связать нашу деятельность с английскими спецслужбами было одновременно и задачей, и предпосылкой оперативных действий ФСБ против нас.
Во время обыска у Трепашкина нашли папку десятилетней давности с грифом "Секретно" и пару пистолетных патронов, которые, как он утверждал, ему тогда же и подбросили. На этом основании против него возбудили дело о разглашении государственной тайны и незаконном хранении оружия. Но арестовывать не стали и даже не допросили.
- Значит, он под колпаком, - объяснил Саша. - Прослушивают телефон, чтобы знать, что мы затеваем, но решили пока не трогать.
Трепашкину, впрочем, запретили покидать город без разрешения следователя; запрет этот он втайне нарушил, съездив на встречу со мной в Киев.
Через 15 месяцев после обыска, когда Трепашкин уже активно работал с Юшенковым по взрывам домов в рамках "Общественной комиссии", его неожиданно вызвал следователь. Репортеры, ожидавшие у дверей прокуратуры, бились об заклад, выйдет ли вообще Трепашкин оттуда. Но его снова отпустили. Судя по всему, случилось это благодаря заступничеству Юшенкова, который, будучи заместителем председателя думского комитета по безопасности, обладал заметным весом.
Но после смерти Юшенкова и Щекочихина "Общественная комиссия" по взрывам была обезглавлена. Ковалев был слишком стар и слишком занят ситуацией в Чечне, чтобы уделять этой теме время. К тому же он не разделял наступательной позиции Юшенкова, согласно которой "у государства нет презумпции невиновности". В основном комиссия теперь занималась перепиской с властями, безуспешно требуя предоставить засекреченные материалы по эпизоду в Рязани. Расследование, которое вел Трепашкин, больше никого не интересовало. Он остался один и действовал на свой страх и риск.
Его арестовали 22 октября 2003 года. Около пяти часов вечера на 45-м километре Димитровского шоссе трепашкинскую "девятку" остановил пост ДПС. Из разговора милиционеров он понял, что его остановили "по ориентировке". Во время досмотра один из сотрудников, не особенно скрываясь, швырнул на переднее сиденье сверток. В ту же секунду откуда ни возьмись возле автомобиля появились понятые. В свертке оказался пистолет, и Трепашкина задержали за незаконное хранение оружия. Это был гораздо более серьезный эпизод, чем то, что вменялось ему до сих пор, и его взяли под стражу.
Все это произошло за неделю до суда по делу о взрывах домов над Адамом Деккушевым и Юсуфом Крымшамхаловым, где Трепашкин в качестве адвоката сестер Морозовых должен был выложить все, что указывало на роль ФСБ во взрывах: начиная с эпизода в Рязани и кончая подменой фоторобота в следственном деле. Очевидно, что задержание на шоссе устроили, чтобы не допустить его появления в суде.
Но Трепашкин был не так прост; чувствуя, что круг сужается, за несколько дней до ареста он поведал историю превращения Романовича в Гочияева журналисту "Московских Новостей" Игорю Королькову. После того как Трепашкина арестовали, Корольков бросился разыскивать арендодателя Блюменфельда, и тот ему подтвердил под аудиозапись всю историю о подмене фоторобота.
Статью Королькова, появившуюся 11 ноября 2003 года в "Московских Новостях", подхватила западная пресса. Никакой голливудский сценарист не мог бы так лихо закрутить сюжет: здесь было все - теракт, унесший десятки жизней, мнимый "террорист" в бегах, реальный террорист - фээсбэшник, погибший под колесами автомобиля на Кипре, и, наконец, упрямый детектив-одиночка, раскрывший заговор спецслужб с целью захвата власти в стране.
Но, увы, на дворе был конец 2003 года, и путинская революция уже совершилась. Телевидение и парламент были полностью под контролем Кремля, а общество погрузилось в летаргию. Статью Королькова постигла та же участь, что и материал Анны Политковской про террориста с Дубровки, оказавшегося агентом ФСБ. Ее просто проигнорировали.
Суд над Крымшамхаловым и Деккушевым прошел без сучка и задоринки - без Трепашкина. Дело объявили государственной тайной, и заседания провели за закрытыми дверями. У адвокатов защиты взяли подписку о неразглашении. По ходу слушаний никакой информации не поступало. 11 января 2004 года судья Комарова вынесла приговор: оба обвиняемых получили пожизненные сроки за теракты в Москве и Волгодонске.
Хотя суд был закрытым, приговор огласили публично. Это был достаточно обширный документ, откуда выяснились многие не известные нам подробности. Здесь нас ждал сюрприз: оказалось, что двое обвиняемых не имели никакого отношения к московским терактам, да и в Москве они никогда не были. Они лишь участвовали в подготовке взрыва в Волгодонске.
Крымшамхалов и Деккушев признались, что в конце лета 1999 года приобрели 280 мешков для расфасовки "самодельного смесевого взрывчатого вещества, изготовленного при невыясненных следствием обстоятельствах и состоявшего из аммиачной селитры, тротила и сахара". Эту смесь в количестве 13 тонн им доставил человек, "впоследствии погибший в Чечне", и еще одно "не установленное следствием лицо". К смеси подсудимые добавили закупленную ими тонну алюминиевой пудры. Все это происходило в поселке Мирный Предгорного района Ставропольского края в арендованном хозяйственном помещении. Для приготовления смеси использовали бетономешалку.
Готовую взрывчатку в мешках перевезли в Кисловодск и хранили в кузове автомобиля на территории хлебной базы. Оттуда меньшую часть мешков, более трех тонн, Крымшамхалов с Деккушевым и (впоследствии погибшим) Батчаевым повезли в Волгодонск.
Крымшамхалов и Деккушев утверждали, что об истинном назначении взрывчатки они не знали - думали, что план состоит в том, чтобы взорвать железнодорожный мост в Волгодонске, по которому в сторону Чечни шли эшелоны с войсками. Узнав, что планируется теракт против мирных жителей, они отказались от дальнейшего участия и покинули город за день до взрыва (это подтвердилось в суде), оставив грузовик с взрывчаткой Батчаеву и каким-то "неустановленным лицам". Узнав из сообщений СМИ о взрыве жилого дома в Волгодонске, они бежали в Чечню.
Что же касается более десяти тонн взрывчатки, оставшихся в грузовике в Кисловодске, то, по версии следствия, их доставили в Москву другие участники группы. Все они спустя некоторое время погибли в Чечне. В Москве, как утверждало следствие, груза дожидался Ачемез Гочияев, который заранее арендовал помещения в четырех точках города. В приговоре неоднократно упоминались "неустановленные лица", принимавшие участие в операции на всех ее этапах.
Таню и Алену Морозовых на суде представлял молодой адвокат Андрей Онищенко, которого после ареста Трепашкина удалось в срочном порядке ввести в дело. После суда он написал сестрам письмо:
…Я вошел в процесс как Ваш представитель на второй день судебного заседания. Поэтому… будучи совершенно неподготовленным, не мог в полной мере осуществлять Ваши интересы… Судья отклонила абсолютно все ходатайства, заявленные мною, в том числе и о вызове в судебное заседание для допроса в качестве свидетеля Трепашкина…
…Ввиду отобрания от меня подписки о неразглашении государственной тайны я опасаюсь предоставить Вам полный отчет по причине моего нежелания составить компанию Трепашкину в следственном изоляторе, хотя, как ни странно, ни одного секретного документа я в процессе не увидел, поэтому считаю, что видимость засекречивания создана для мотивации закрытого процесса…
…Организаторов на скамье подсудимых нет. Вопрос - кто организовал эти взрывы и кто "неустановленные лица" - еще будет долго висеть в воздухе. Более того, эти вопросы вставали и в суде и были отклонены на том основании, что выходят за пределы рассмотрения настоящего уголовного дела: дескать, в судебном заседании рассматривается вопрос о виновности конкретных подсудимых в данных взрывах, а не все дело о взрывах вообще. Должен сказать, это очень удобная позиция для сокрытия истины. Дескать, остальные террористы убиты, лишь двоих смогли задержать, они [и] предстали перед судом…
…По моему убеждению, данные двое подсудимых действительно могли быть причастны к взрыву жилого дома в Волгодонске, только в качестве рядовых исполнителей…
…Неполнота судебного следствия просто ужасающая, материалы дела состоят целиком из ксерокопий, в деле нет всех материалов, собранных следствием. Например, точно знаю, что тот же Блюменфельд некоторое время находился под стражей, однако в деле каких-либо документов о его аресте нет…
…Несмотря на окончание процесса по данному делу, вопросов осталось очень много, на эти вопросы никто не готов ответить…
Среди вопросов, оставшихся без ответа, были данные экспертизы, о которых впоследствии рассказал адвокат Крымшамхалова. Состав взрывчатки, якобы найденной в двух невзорванных зданиях в Москве, существенно отличался от смеси, которую подсудимые доставили из Кисловодска в Волгодонск. Более того, ткань и нитки от мешков, обнаруженные в Москве, были иными, нежели те, что использовали Крымшамхалов и Деккушев для расфасовки смеси. И вообще, никто на суде не задался вопросом, почему по горячим следам московских взрывов официально утверждалось, что дома были взорваны гексогеном, то есть взрывчаткой, доступ к которой есть только у военных и силовиков, и лишь потом, после "раскрытия" волгодонской группы, о гексогене вдруг забыли, заговорив о самодельной аммиачно-алюминиевой смеси.
О подмененном фотороботе, Владимире Романовиче. Максе Лазовском, адмирале Угрюмове, гексогене и рязанском эпизоде в суде вообще не вспоминали.
Как бы то ни было, официальная линия состояла в том, что процесс над Деккушевым и Крымшамхаловым поставил точку в деле о взрывах домов.
На этом закончилась также деятельность комиссии Сергея Ковалева, который раздраженно констатировал свое бессилие: "Мы убедились, что все, что слушалось на этом суде, к взрывам в Москве не имело никакого отношения. Попытка отождествить этот процесс с московскими взрывами - политическое мошенничество… Сделали вид, будто достигнут огромный успех, преступление раскрыто, а виновные найдены и наказаны, но наказаны-то только "стрелочники", а организаторы остались вне рамок дела. Я считаю, что этим процессом была совершена попытка уйти от настоящего расследования и обнаружить первых лиц этого преступления".
Арест Трепашкина положил конец не только расследованию взрывов, но и другой нашей "операции": доставке в Москву Сашиных книг, которые печатались в Риге. Человек, взявшийся вместо Трепашкина принимать груз и передавать книги в торговую сеть, судя по всему, не смог соблюсти правила конспирации. 30 декабря 2003 года милиция в сопровождении сотрудников ФСБ остановила на подмосковном шоссе фургон с 5000 экземпляров книги "ФСБ взрывает Россию". Весь тираж был конфискован. Сам Трепашкин в это время готовился встретить новый, 2004-й год в тюремной камере в подмосковном городе Димитрове. Я не думал, что когда-нибудь снова его увижу.
ЗАБЕГАЯ ВПЕРЕД, МОГУ сказать, что здесь я ошибся. Солнечным днем 15 сентября 2005 года я приземлился в Киеве для второй встречи с Трепашкиным, которого только что неожиданно освободили из тюрьмы. Вместе со мной из Берлина прилетел Андрей Некрасов, кинорежиссер, автор документального фильма "Недоверие" о сестрах Морозовых. У нас был план уговорить Трепашкина не возвращаться в Россию. Мне хотелось повторить операцию с Сашей Литвиненко. А Некрасову - запечатлеть ее на пленке.
Трепашкина освободили по недосмотру ФСБ. После того как летом 2004 года в суде развалилось дело о незаконном хранении оружия (на подброшенном пистолете не оказалось отпечатков пальцев), его все-таки осудили на три с половиной года за разглашение государственной тайны, причем главным свидетелем против него был бывший коллега Саши Литвиненко по УРПО Виктор Шебалин. Отсидев две трети срока в забытой богом зоне в Нижнем Тагиле, Трепашкин подал на условно-досрочное освобождение. Администрация была рада от него избавиться: будучи юристом, он помогал писать жалобы всем обитателям колонии.
Видимо, в Нижнем Тагиле просто не знали, что за птица Трепашкин, ведь он не был знаменитостью. Для местного начальства он был всего лишь незадачливым офицером ФСБ, сидевшим по незначительной статье, и его освободили по УДО. Он прибыл в Москву, никого не предупредив, и страшно удивил свою жену Татьяну, вдруг появившись на пороге.
К тому времени, получив солидную инвестицию от Березовского, Гусинский вместе с Игорем Малашенко организовали в Нью-Йорке "Российское международное телевидение" (RTVI), которое рекламировало себя как "единственный канал, где новости не проходят цензуру Кремля". По кабельному вещанию RTVI было доступно русскоязычным зрителям во всех уголках планеты - в Америке, Израиле, Германии, Балтии, Украине и так далее, за исключением самой России. Но в Москве у RTVI был свой корпункт на радио "Эхо Москвы". Туда-то и отправился Трепашкин, отдохнув пару дней дома - объявлять о своих дальнейших планах.
Слушая его выступление по Интернету, я не верил своим ушам. Он собирается возобновить расследование взрывов и заняться терактом на Дубровке. Он также планирует создать общественную организацию, отстаивающую права заключенных.
Этот человек ненормальный, подумал я. Он хочет обратно в тюрьму. Действительно, на следующий день Генпрокуратура опротестовала его досрочное освобождение.
- Михаил Иванович, давайте встретимся в том же месте, где в прошлый раз, - сказал я ему по телефону. - И захватите с собой семью.
Удивительно, но заграничный паспорт у него так и не отобрали.
По мере того как Трепашкин с Татьяной проходили на посадку в Шереметьевском аэропорту, мы с Андреем Некрасовым отслеживали их продвижение с помощью безопасного мобильного телефона и гадали, снимут Трепашкина с рейса или нет. Но его никто не остановил, и они благополучно долетели до Киева.
Татьяна Трепашкина, миловидная блондинка лет тридцати была в восторге от моего предложения уехать жить на Запад, где они наконец обретут комфорт и покой после всех мытарств.
Но Трепашкин никуда не собирался уезжать. Поездка в Киев была для него краткосрочным отпуском.
- Тебя выпустили по ошибке. Если вернешься, то прямым ходом отправишься обратно в тюрьму. И там с тобой расправятся, - говорили мы ему хором.
У меня был разработан план. Наготове стояла машина, которая должна была забрать трепашкинских детей, находившихся в деревне у бабушки недалеко от украинской границы. Мы возьмем им билеты на Маврикий или Сейшелы, куда российским гражданам не нужна виза, и они попросят убежища на пересадке в любом европейском аэропорту, например во Франции или в Швейцарии. Борис поможет им продержаться на плаву первые годы, как это было с Сашей.
- Если я убегу, то пострадает моя репутация, - сказал Трепашкин. - Вы не поверите, но я встретил много хороших людей в тюрьме. Все считают, что я прав. И люди из ФСБ тоже. Там много честных офицеров. Если я сбегу, то стану предателем.
Мы позвонили Саше в Лондон.
- Миша, не будь дураком, сделай, как советует Алекс. Мы найдем тебе занятие, такие люди, как ты, всегда нужны. Я уже поговорил с друзьями в Испании, тебя там ждет работа. (Саша в те дни сотрудничал с испанской полицией в операции против русской мафии).
Но Трепашкин оставался непоколебим.
Я позвонил Борису:
- Он хочет стать героем.
- Дурак он, а не герой, - сказал Борис. - Дай ему трубку. Я сделаю ему предложение, от которого он не откажется.
Борис предложил Трепашкину попросить убежище на Украине, если он не хочет жить на Западе. Мы откроем филиал "Фонда гражданских свобод" в Киеве, и он будет его директором. Хохлы его не выдадут. Украина свободная страна после Оранжевой революции.
Но Трепашкин отказался. Даже Елена Боннер, которая пять лет назад в аналогичной ситуации помогла мне переубедить Березовского, не смогла повлиять на Трепашкина. Он не из тех, кто убегает. Он вернется и будет бороться, чего бы это ему не стоило.
Я решил сменить тактику
- Ну хорошо, давайте отправим вас на пару недель на Сейшелы, пока рассматривается протест прокуратуры на УДО. Нет ничего незаконного в том, чтобы съездить в отпуск. Если все обойдется, поедете назад. А если протест удовлетворят, спокойно решите, стоит ли возвращаться в тюрьму.
- Миша, хочу на Сейшелы, - умоляюще посмотрела на него Татьяна.
- Нет, мы едем домой.
И тут Татьяну прорвало. Она выходила замуж за офицера ФСБ, а не зэка, заявила она. Все эти годы она была уверена, что люди Березовского морочат ему голову, а теперь получается, что это он сам ищет себе погибели. Подумал хотя бы о детях! Если он попадет обратно в тюрьму, она клянется, что не приедет на свидание ни разу. Она была в истерике. Нам пришлось ее успокаивать.
Дальнейшие уговоры были бесполезны. Наутро мы посадили обоих на самолет в Москву.
На следующий день в трехкомнатную квартиру Трепашкина нагрянул отряд ФСБ. Его посадили в машину и за 36 часов довезли до Нижнего Тагила. Там его отправили в камеру - ждать, пока рассмотрят протест по УДО, который был удовлетворен несколько дней спустя.
- Он безумен, - сказал я Андрею Некрасову в самолете по дороге из Киева.
- Он мученик, - сказал Андрей. - К твоему сведению, все мученики были сумасшедшими. Я сделаю про него фильм "Герой нашего времени". Но если он выйдет живым, - добавил он, - мой фильм никто не будет смотреть.
ПОСЛЕ ТОГО КАК первый арест Трепашкина вывел его из игры в конце 2003 года, произошла еще одна странная история, фактически оборвавшая политическую карьеру Ивана Рыбкина. Хотя Рыбкин оставался в России, для Кремля, да в общем и на самом деле, он принадлежал к ближнему кругу Березовского, о чем свидетельствовали его частые визиты в Лондон, не говоря уж о выступлениях в поддержку Ахмеда Закаева. Когда Рыбкин объявил о намерении составить конкуренцию Путину на президентских выборах 2004 года, мало кто сомневался, что за ним стоят ресурсы Бориса.
Западные наблюдатели с самого начала заключили, что у Рыбкина нет шансов. Полный контроль над телевидением плюс склонность русского народа сотворять кумира из хозяина Кремля гарантируют Путину победу, и ему даже нет необходимости фальсифицировать результаты выборов, сказал мне один вашингтонский знаток России.