Луис Капоне скосил в сторону Катценберга один глаз:
- Насчет порошка у нас с тобой разговор впереди.
- Зачем же откладывать? - рассудительно произнес наркодилер, - поговорим об этом сейчас, пока еще можно что-то исправить. Короче я, предлагаю каждому из вас по двадцать процентов. Слышите? Двадцать! Это в тысячу раз больше, чем предложил за мою шкуру Лепке. Без обмана, ребята. Я спасаю свою жизнь, поэтому готов заплатить любые деньги. У меня хорошая голова, у меня есть связи с поставщиками и собственная сеть сбыта. Я сделаю вас богатыми людьми…
- А ну, заткнись, крыса! - прорычал Красавчик Гарри. - Закрой свою поганую пасть, чтобы здесь не воняло дерьмом!
- Ребята…
- Заткнись, я сказал!!! - гаркнул Питсбург.
Автомобиль выехал за черту города и теперь мчался вдоль пустынного побережья небольшого залива Уолтер-Бэй.
- Поворачивай, - приказал Капоне. Алли Танненбаум поставил машину возле моря, между двух высоких песчаных дюн. Красавчик Гарри вытащил "кольт" и угрожающе повел стволом: "Выходи".
- Ребята, пожалуйста! - заверещал Катценберг. - У меня на депозите триста тысяч долларов в Первом Национальном банке. Я сейчас же выпишу вам чек, только отпустите меня.
- А, ч-черт! - ругнулся Луис Капоне. Упершись руками в дверь со своей стороны, он изо всех сил лягнул Катценберга ногой. Тот вылетел из салона как пробка и шлепнулся на песок.
- Ребята-а-а! - завыл он.
Питсбург и Капоне натянули на руки черные кожаные перчатки. Алли Танненбаум открыл багажник. Красавчик Гарри достал оттуда тяжелый чугунный лом, а Луис бейсбольную биту.
- А-а-а! - с диким криком Катценберг вскочил на ноги и бросился бежать, но Танненбаум подставил подножку. Беглец ткнулся носом в землю. Над ним встали двое убийц. Закрыв голову руками, Катценберг тихо скулил.
- Где порошок? - спросил его Красавчик Гарри.
- Я не виноват! - в ужасе завопил Катценберг. - Это все легавые… они перехватили груз… Такое иногда бывает… Трудно без помех вывезти такую крупную партию, слишком многие знают об этом… Я не виноват, клянусь!
- Я не спрашиваю тебя о том, кто виноват, - отрезал Питсбург, - я спрашиваю, где порошок.
Он повыше поднял лом и с силой нанес удар. Чугунный наконечник насквозь прошел через бедро Катценберга и раздробил кость. Раздался громкий хруст. Жертва издала нечеловеческий вой. Палачи ногами придавили беднягу к земле.
- Повторяю вопрос, - хладнокровно произнес Красавчик Гарри, - где порошок?
- В банке Гонконга! - взвизгнул Катценберг. - Я арендовал сейф-автомат. Порошок там, в двух чемоданах.
- Сколько?
- Сорок.
- А где остальное?
- Я не знаю…
- Не знаешь?!
Питсбург плашмя ударил ломом и сломал Катценбергу два ребра.
- Мама, мамочка!!!
- Твоей мамаше надо было сделать аборт, - заметил Луис Капоне.
- Господи Иисусе…
- Поздно ты про него вспомнил, - усмехнулся Гарри Питсбург, - ну, быстрее, где еще двадцать кило?
- У легавых с таможни. Они взяли по пять килограммов.
- У легавых, значит, - с искаженным от ненависти лицом Капоне ударил Катценберга битой в промежность. Несчастный взвыл так, что его было слышно по крайней мере на милю окрест. Но бандиты выбрали место со знанием дела и ни о чем не беспокоились. Катценберг мог хоть надорваться от крика, но его никто не услышал бы. Мучители заставили свою жертву выписать доверенность на право открыть сейф и назвать код замка. Теперь Катценберг был им больше не нужен.
Они били его ломом и битой долго, с наслаждением. Алли Танненбаум принес им флакончик с кокаином. "Зарядив" ноздри, Питсбург и Капоне принялись за дело с удвоенным рвением, хотя Катценберг уже давно потерял сознание. Наконец Красавчик Гарри вонзил лом в горло, а затем в сердце Якоба Катценберга. Всего палачи нанесли почти полторы сотни ударов. Танненбаум притащил тяжелый камень, который привязали к ногам жертвы. Из багажника извлекли резиновую лодку и два весла. Пока Питсбург и Капоне отдыхали после трудной работы, Алли Танненбаум погрузил труп Катценберга в лодку, вывез подальше в море и утопил на глубине примерно ста футов. Однако эта расправа носила более символический, нежели практический характер. Задуманная Лепке операция сорвалась, героин был разбросан в разных частях света, убытки достигли суммы в полмиллиона долларов. Но даже те шестьдесят килограммов, которые удалось протащить в страну, в сложившейся ситуации не могли быть реализованы по обычным каналам, ибо правоохранительные органы предприняли в Нью-Йорке доселе невиданную по масштабам специальную операцию.
Автором этой идеи был лейтенант Конрад Полленгаст, один из заместителей шефа полиции Валлентайна.
- Совершенно очевидно, - докладывал лейтенант, - что обычными средствами поймать Лепке нам не удастся.
Полковник Валлентайн поморщился, но все же не стал возражать. Он никогда не подавлял инициативу младших начальников.
- Я думаю, сэр, нам необходимо принять нестандартное решение.
- Допустим, - согласился Валлентайн, - продолжай.
- Я предлагаю на время операции объединить усилия всех правоохранительных служб с целью создания для гангстеров невыносимых условий жизни. Вот как я себе это представляю: необходимо одновременно нанести удары по всем сферам нелегального бизнеса. К сожалению, сэр, приходится констатировать факт, что кое-где - например, в гарлемском дивизионе - полицейские смотрят сквозь пальцы на махинации букмекеров, запрещенные лотереи, торговлю наркотиками и проституцию. Гангстеры привыкли к безнаказанности. Но я думаю, мы сможем заставить каждого офицера как следует выполнять свой долг. Мы выметем с улиц всех пушеров, букмекеров и шлюх, прикроем все притоны, устроим облавы и полицейские рейды. Кроме того, я предлагаю прибегнуть к системе профилактических задержаний. Любой гангстер может быть арестован без наличия состава преступления, только по причине принадлежности к преступной организации. Я думаю, через пару недель они взвоют, и мы передадим главарям неофициальные условия: или выдайте нам Лепке, или ваш бизнес полетит к черту!
Смелое предложение Полленгаста понравилось полковнику Валлентайну. Он радостно потирал руки:
- Фактически мы объявим этим негодяям самую настоящую войну.
- Да, сэр. Именно войну. Я уверен, свой карман им гораздо дороже, чем шкура Лепке.
Через несколько дней шеф полиции пригласил на совещание всех руководителей силовых структур Нью-Йорка. Присутствовали: генеральный прокурор Дьюи со своими заместителями Геблом и Гурфейном, шеф ФБН Генри Анслингер, директор департамента ФБР Дональд Шеффилд, начальники отделов по борьбе с индустриальным рэкетом и организованной преступностью Уильям Скотти и Мартин О’Коннор. Идея Полленгаста "вышибить дух" из гангстеров явно пришлась по вкусу всем присутствующим. Не откладывая в долгий ящик, они приступили к разработке плана операции, которая получила громкое кодовое название "Немезида".
В операции "Немезида" одновременно принимали участие около трех тысяч полицейских и федеральных агентов. Жизнь гангстеров обратилась в ад. Как нарочно, все началось в субботу, и примерно восемьдесят бандитов были арестованы прямо за столиками своих любимых ресторанов. Им предъявили совершенно идиотские обвинения, бросили в камеры на хлеб и воду и стали допрашивать по методу "развернутого конвейера" в течение сорока восьми часов почти без перерывов. В понедельник всех арестованных так же неожиданно отпустили. На следующий день Генри Анслингер спустил с цепи свои отряды. По всему Нью-Йорку было арестовано около двухсот розничных торговцев наркотиками. Затем пришел черед букмекеров, а далее - проституток. В те жуткие дни тюрьмы были переполнены на 250–300 процентов выше нормы. Арестованные спали в камерах буквально друг на друге. Прессинг властей достиг точки эскалации. Гангстеров задерживали ежедневно за малейшие проступки, будь то превышение скорости или перочинный ножик в кармане, который при составлении рапорта превращался в холодное оружие. Часто полицейские при обыске в домах либо автомобилях бандитов сами втихомолку подбрасывали пакетик героина, меченые деньги, ствол. Во всех ночных клубах, барах, ресторанах, где бывали гангстеры, почти каждый вечер проводились рейды и облавы. Телефоны преступников открыто прослушивались, сыщики круглые сутки висели у боссов на хвосте, вся переписка подлежала безжалостной перлюстрации. Для главарей преступного мира успешное ведение нелегального бизнеса стало невозможным. Операция "Немезида" все продолжалась и продолжалась. Синдикат нес колоссальные убытки. Остановить это безумие никто не мог. Власти передали свое условие: выдать Лепке, живым или мертвым. На исходе четвертой недели "крестового похода" вплотную встал вопрос: не должен ли Луис Бачелтер пожертвовать собой ради общего блага?
3 мая состоялась чрезвычайная сходка Высшего Совета. Начало было безобразным: Лепке сцепился с Томми Луччезе. Суть конфликта была в том, что Томми давненько подумывал о возможности прибрать к рукам рэкет в сфере производителей готового платья. В последнее время в связи с усилившимся давлением со стороны полиции Лепке почти не покидал своего убежища во Флэтбуше. Используя то, что его рука ослабла, Томми Луччезе стал потихоньку оттирать людей Бачелтера, а затем открыто направил группу рэкетиров к нескольким подконтрольным Лепке предпринимателям с требованием переадресовать налог за защиту. Шеф "Корпорации убийств" не решился ответить ударом на удар, поскольку война с семьей Луччезе еще более усугубила бы и без того непростую ситуацию, в которой он оказался. Лепке благоразумно решил вынести вопрос о восстановлении своих прав на сходку, но, едва увидев Томми, пришел в необузданную ярость.
- Никто не смеет топтать мои грядки, даже если я в бегах, - заорал он, - слышишь, ты, поганец, швейное дело принадлежит мне!
- Кричи дома на свою жену, мать твою, - огрызнулся Луччезе.
- Трехпалый придурок! - возопил Лепке еще громче, - если ты будешь дальше лезть в мой бизнес, я тебе ни одного пальца не оставлю, так что нечем будет в носу ковыряться, а нос отрежу еще раньше!
- Но еще раньше я отрежу тебе яйца, - бросил Томми.
Оба босса чуть не подрались, но их успели растащить. Фрэнк Костелло, председательствовавший на сходке, стукнул кулаком по столу:
- Уймитесь, черт возьми! У нас и так полно неприятностей. Только разборок еще не хватало. Луис, я поставлю твой вопрос перед Лаки. Завтра же. Тебя это устроит?
- Да, - прохрипел Лепке.
- Тогда оставь Томми в покое. Мы собрались здесь, чтобы поговорить о твоих проблемах.
Лепке встрепенулся:
- А у меня нет никаких проблем.
- Я так не считаю. И никто из наших друзей не считает так. Извини, Луис, но в том, что сейчас творится на улицах, есть и твоя вина.
- Эй, Фрэнки, эй, не надо канифолить мне мозги. Эта сволочь Дьюи мог выбрать мишенью любого, даже тебя.
- Но он выбрал тебя. И об этом сейчас разговор.
Лепке нахмурился:
- Что ты пытаешься мне пришить, Фрэнк?
- Лу, мы потеряли за этот месяц более миллиона долларов, - вмешался Мейер Лански, - и тебе известно, какое условие поставил нам Дьюи.
Лепке поочередно рассматривал лица всех боссов и на каждом находил выражение угрюмой озабоченности. Это не сулило ему ничего хорошего. Невероятно, но они считали его реально виноватым.
- Выход только один, - твердо заявил Костелло, - ты должен сдаться властям. Со своей стороны мы позаботимся о том, чтобы ты не попал в когти Дьюи. А когда все утихнет, через пару лет устроим тебе досрочное освобождение.
- Да вы что?! - рявкнул Лепке. - Никаким чертовым властям я сдаваться не собираюсь!
- Ты должен сделать это ради всех нас. Пойми, они не остановятся. Еще две-три недели - и наши предприятия вылетят в трубу.
- Я хочу поговорить с Чарли!
- Я уже разговаривал с ним, - веско произнес Костелло. - Он тоже заявил, что иначе нельзя. Послушай, Луис, что тебя беспокоит? С тобой обойдутся вполне корректно. Получишь десять лет за торговлю наркотиками и через три года выйдешь на свободу. Весь твой бизнес останется за тобой. Насчет тебя я вел переговоры с Джоном Эдгаром Гувером. Этот тип ради того, чтобы создать себе рекламу, на уши встанет. Услуга за услугу: он создает себе репутацию национального героя, сумевшего арестовать "врага общества номер один", ты получаешь пустяковый приговор. Все справедливо, не так ли?
- Говорю тебе, Фрэнк, в тюрягу я не пойду, - отрубил Лепке.
- Тогда ты рискуешь остаться в одиночестве, а в этом жестоком мире одиночки не выживают. Помнишь, как было с Шульцем?
Намек был слишком недвусмысленный. Лепке сжал руки в кулаки. Впрочем, еще неизвестно, кто кого. Пока у него оставался такой козырь, как "Корпорация убийств", он сам мог ликвидировать любого из присутствующих боссов. Другое дело, что это не поможет избавиться от преследования властей.
Лепке встал:
- Хватит! Мне не нравится все, что здесь происходит.
Костелло поднялся тоже:
- Ты все-таки подумай, Луис. Пока будешь ехать домой, подумай. Гувер - это намного лучше, чем Дьюи.
Не ответив, Лепке вышел. Костелло приказал позвать Моу Воленски. В совещательной комнате появился высокий рыжеволосый еврей. Он считался давним приятелем Лепке. Долгое время они совместно трудились в сфере азартных игр.
- Теперь все зависит от тебя, - сказал Костелло, - ты должен любой ценой уболтать своего дружка. Нам не хотелось бы решать этот вопрос при помощи 45-го калибра.
- Мистер Костелло, Луис - мой друг, и я не хочу, чтобы с ним случилось несчастье, - ответил Моу Воленски.
- Никто этого не хочет. Пошли, машина уже ждет.
Роскошный "Крацслер-империал" Костелло помчался в пригород Флэтбуш. Главный дипломат мафии остался в салоне и закурил дорогую сигару. За время ожидания он успел выкурить по крайней мере пять штук. Была уже глубокая ночь, когда Моу Воленски наконец вышел на улицу. Костелло бросил взгляд на часы - без четверти три. Усталый шофер Джонни дремал, навалившись на баранку. Костелло потряс его за плечо:
- Эй, Джонни, с добрым утром.
Тот протер глаза и повернул ключ зажигания. В салон ввалился Моу Воленски.
- Ну что? - спросил Костелло.
- Все в порядке. Он согласен.
- Браво, мальчик, браво, - дипломат мафии три раза негромко хлопнул в ладоши, - ты умеешь вести переговоры, а в наше время это важнее, чем уметь стрелять.
Костелло вырвал один лист из своей чековой книжки и выписал чек на предъявителя.
- Десять кусков, как договаривались. Просто отдашь эту бумажку кассиру, а взамен получишь наличные.
- Мне приходилось бывать в банке, мистер Костелло, - с достоинством ответил Моу Воленски.
Фрэнк улыбнулся:
- Отлично. Теперь у тебя есть повод побывать там еще раз. Куда тебя подвезти?
- Если можно, в Бруклин, на Оушен-авеню.
- Далековато, - заметил Костелло. - Эй, Джонни! Мы едем в Бруклин.
Доставив Моу Воленски домой, он приказал шоферу остановиться возле ближайшего телефона-автомата. Несмотря на то что стрелки часов приближались к четырем утра, абонент немедленно ответил на звонок.
- Мистер Уинтшелл? - спросил Костелло. - Прошу прощения, что беспокою вас в столь позднее время.
- Ничего, - ответил известный всей Америке журналист, - я слушаю вас, мистер К.
- Переговоры прошли успешно. Если вас не затруднит, сообщите об этом господину директору.
- Очень хорошо, - голос Уинтшелла стал хриплым от волнения, - мистер К., может быть, известно время и место?
- Пока нет. Я позвоню вам. - Костелло повесил трубку.
А на другом конце города, в комфортабельной трехкомнатной квартире в Вест-Сайде, Уолтер Уинтшелл распечатал уже третью за эту ночь пачку "Лаки Страйк". В четыре глубоких затяжки он выкурил сигарету и снял трубку:
- Мисс, будьте добры, Коппервейл, два-ноль три-три семь-один.
В трубке щелкнуло. Через минуту пошли длинные гудки. Один, второй, третий…
- Центральный департамент ФБР, - гулко прозвучал в мембране бодрый мужской голос, в котором, несмотря на раннее утро, не было и тени сонливости.
Прежде чем сдаться властям, Лепке решил привести в порядок свои дела. А это означало - трупы, трупы, трупы… За то время, пока босс находился в подполье, кое-кто из его подручных излишне расслабился и позволял себе прикарманивать доходы от незаконного бизнеса. Лепке отдал приказ ликвидировать профессионального картежника Соломона Файнштейна, который подвизался в одном из бруклинских игорных домов. Вина шулера состояла в том, что, выиграв за вечер двадцать тысяч долларов, он ни цента не отстегнул в банк. Видимо, Файнштейн надеялся на Томаса Дьюи, который отправит Лепке в тюрьму на долгие годы и тем самым избавит его от всяких обязательств. "Эта задница Файнштейн считает, что я уже ничего не могу", - бесновался Бачелтер. Альберт Анастасиа молчал, давая время боссу выпустить пар. "Я хочу, чтобы прямо сегодня этот подонок сдох", - приказал Лепке. Желание босса, как известно, закон. Ликвидацией Файнштейна занялись Багси Голдштейн и Гарри Питсбург, оба - первоклассные специалисты, обожающие свою работу.
Шулера выдернули прямо из-за карточного стола в разгар игры. В умелых руках убийц он мгновенно превратился в безвольную тряпичную куклу. Его вывезли на один из многочисленных бруклинских пустырей. Самоуверенный красавец Файнштейн, всегда неизменно остроумный и элегантный, за полчаса, проведенные в автомобиле с убийцами, превратился в дряхлого старика. Он даже не пытался сопротивляться. Багси Голдштейн накинул ему на шею удавку. Гарри Питтсбург нанес тридцать шесть ударов ледорубом. Тело забросили на заднее сиденье, после чего подожгли автомобиль. Все, что осталось от Соломона Файнштейна, - это груда обгорелых костей.
Затем пришел черед Джорджа Уитни Кубника. Поляк по происхождению, он держал ростовщическую контору в районе Оушен-Хилл. Подобно Файнштейну, Кубник однажды решил оставить себе больше денег, чем ему причиталось. Он сделал это раз, другой, третий… и в результате оказался в числе тех, кого следовало проучить. Поскольку Оушен-Хилл считался "зоной ответственности" банды Фрэнка Хэппи Мойона, Альберт Анастасиа передал заказ сицилийцам. Наверное, Фрэнк Хэппи тоже очень любил свою работу, потому что пошел на дело вместе с Дашером Аббандандо. Оба гангстера входили в категорию главарей, и, откровенно говоря, автор затрудняется назвать причину их решения собственноручно расправиться с Кубником, ведь у них в подчинении находилось по крайней мере три десятка профессионалов. Так или иначе, но Мойон и Аббандандо белым днем ворвались в контору Кубника, добросовестно опустошили барабаны и неторопливо убрались восвояси. Полицейские обнаружили в теле потерпевшего десять пуль 45-го калибра, но не смогли найти ни одного свидетеля совершенного преступления.