А в газете "Красная Армия" 19 января 1941 года был опубликован отчет об окружной конференции армейских рационализаторов и изобретателей. Отмечено изобретение курсанта танковой школы Калашникова Михаила - комбинированный счетчик моторесурса танка. В этом же номере газеты помещена статья самого Михаила с описанием устройства и действия прибора. Прибор не был простым, имел важное предназначение.
Вторая командировка в Киев. Теперь уже техническая страсть привела сюда молодого Калашникова. В приемной командующего было многолюдно. Не уставая, трещал телефон, туда-сюда сновали высокие чины, мимоходом окидывая взглядом неказистого сержанта. И вот, наконец, приглашение в служебный кабинет Г. К. Жукова. Необыкновенное волнение. Доклад Жукову о прибытии. Голос подводил, срывался. Но улыбка Георгия Константиновича вывела Михаила из оцепенения. В просторном кабинете находилось еще несколько генералов и офицеров. "Вероятно, члены окружной комиссии", - пронеслось в голове сержанта. Выложили на столе прибор, раскрыли чертежи.
- Доложите-ка нам, товарищ Калашников, каково назначение и принцип действия счетчика! - ободряюще произнес Жуков.
Преодолев оцепенение, сержант Калашников стал в деталях представлять свое детище. Хотя поджилки, по его словам, тряслись изрядно. Не удивительно - ведь то был самый первый в жизни доклад на таком солидном уровне в защиту личной конструкции. Сколько их будет потом! Понимание пришло скоро: мало что-то придумать, изобрести, сконструировать, надо еще отстоять свою идею или изделие. В этом - истина и соль конструкторского призвания.
"Чего скрывать, - вспоминает Калашников, - не раз приходилось терпеть поражение и даже быть битым непонарошку. Но, как говорится, за одного битого двух небитых дают".
А тот первый экзамен перед суровым на вид Жуковым Калашников сдал вполне успешно. Хотя и сбивчивым, не всегда логичным был тот памятный рассказ. Больше запомнился разбор, когда каждый из присутствующих по просьбе генерала Жукова поставил и обосновал персональную оценку. Черту подвел командующий, оценив прибор как оригинальный по своей конструкции, хотя и несколько примитивный по оформлению.
- Вот что, механик, - произнес Жуков. - Хороший ты пример показал, что не только конструкторы технику совершенствуют, но и обыкновенные солдаты. Тебе бы в Москву. Но прибор уж больно аляповато сделан.
И тут же предложил навести на него красоту в Киевском танковом техническом училище, куда тотчас же и сопроводили восходящую звезду танковых войск.
В музее в Ижевске хранится редкая реликвия - справка от 2 октября 1940 года, выданная военным инженером 2-го ранга Колесниковым, в то время - помощником начальника училища. Вот ее текст: "Дана настоящая (справка) красноармейцу-изобретателю тов. Калашникову М. Т. в том, что ему разрешается проводить заказы на изготовление отдельных деталей по его изобретению в мастерских города Киева".
Михаил Тимофеевич впоследствии сообщит, что это был самый первый официальный документ, в котором он официально был назван изобретателем. В Киевском училище тогда им будет изготовлено два опытных образца прибора. Испытание на боевых машинах прошло удачно. Прибор работал.
Затем опять встреча с Жуковым. Командующий был в прекрасном настроении, шутил, напутствовал. В завершение короткой встречи наградил Михаила именными часами. Однако ему не удалось сохранить тот бесценный подарок - свидетельство первого признания на таком высоком уровне.
Эти две памятные встречи с Г. К. Жуковым стали решающими в судьбе будущего конструктора. Целеустремленный юноша поверил в свои силы и взял жизненный курс, с которого уже никогда потом не сходил, как бы ни бушевала вокруг него жизнь, часто вынося на поверхность своими сильными ветрами и высокими волнами легенды и мифы, порой не имеющие никакого отношения к реальному Калашникову. По одной из мифических версий, Г. К. Жуков якобы вызвал перед самой войной Калашникова и приказал сконструировать для армии автомат, да такой, чтобы отказа никогда не имел. Чтобы простым был и непременно надежным. Незатейливые рассказчики, не смущаясь, передавали из уст в уста уже с невероятными искажениями якобы тот душевный разговор великого полководца с начинающим конструктором: на тебя, дескать, одного вся надежда, сынок! Михаил Тимофеевич впоследствии с улыбкой открещивался от таких побасенок.
- Да не было этого, - не уставал повторять он.
Ничего не поделаешь стоустная молва делает свое дело. Таковы законы жанра - событие наращивается в объеме и приобретает порой самые неожиданные формы по мере удаления его от даты и места рождения. Верно одно: с тех пор Калашников считает Жукова своим "крестным отцом", который поддержал, вдохновил и благословил на тяжелый, но вместе с тем благородный путь конструктора-оружейника. Мысленно возвращаясь в последующие годы к Маршалу Победы, Калашников всегда испытывал гордость за его фронтовые подвиги. Необыкновенное, в чем-то даже родственное чувство к этому суровому, мужественному и очень умному человеку сказалось на характере Михаила Тимофеевича.
Уже в солидном возрасте, накануне шестидесятилетия своего автомата АК-47, по просьбе московских специалистов-социологов Михаил Тимофеевич Калашников разрешил себя протестировать на принадлежность к одному из шестнадцати известных соционике устойчивых типов людей. И вот что из этого получилось.
Михаил Тимофеевич оказался сенсорно-логическим экстравертом (СЛЭ). Наиболее ярким представителем этого типа является именно Георгий Константинович Жуков. Похожих на него людей с преобладанием сенсорики и логики относят к категории "Жуков". Конечно, по мировой известности Калашникову впору возглавить свой список людей, в ряд которых из соотечественников можно было бы внести Гагарина, Королева и Курчатова.
У представителей "жуковского типа" поведение отличается в первую очередь железной выдержкой и хладнокровием. "Жуковцы" не витают в облаках и не мечтают, лежа на диване, о том, что было бы, если бы… Это люди земных, практических дел. Честолюбивые, волевые и целеустремленные. Задуманную глобальную цель они достигают во что бы то ни стало. На суету вокруг себя не обращают внимания. Гибкие тактики, если идут на уступки, то лишь на какое-то время. Предпочитают неформальное и недемонстративное лидерство. Обладают большой работоспособностью и настойчивостью, растущими пропорционально количеству возникающих препятствий. В трудностях они, скорее, азартны. Прирожденные руководители и администраторы, способные взять на себя ответственность за принятие важных решений. Ценят логику и аргументацию. Для достижения цели привлекают к работе всех подчиненных, даже не готовых к ее выполнению. Свою деятельность разворачивают вширь. Эффективность оценивают только по конечному результату. По характеру общения корректны, деликатны и сдержанны. На новую информацию реагируют неторопливо, рассудительно. Никогда не боятся показать свою неосведомленность или непонимание какого-либо вопроса. Не стесняются переспросить, уточнить. Сами объясняют что-либо спокойно, разъясняя все на простых примерах из практики.
Про них еще говорят: круты на расправу. Несмотря на это, если обратиться за помощью к представителям данного типа в критической ситуации, они не будут разглагольствовать и давать бесплатные советы, а предпочтут помочь делом. В этом главное достоинство "жуковцев".
К этому типу людей относятся А. Ахматова, Л. П. Берия, Г. К. Жуков, Л. Г. Зыкина, Ф. Кастро, С. М. Киров, И. Кобзон, С. П. Королев, В. Лановой, А. И. Лебедь, В. Маяковский, Н. В. Мордюкова, Е. М. Примаков, Н. Расторгуев, М. Салтыков-Щедрин, В. И. Ульянов-Ленин, В. С. Черномырдин, А. Шварценеггер.
К недостаткам людей этого типа можно отнести неспособность предвидеть будущее и последствия резких слов и поступков (слабая интуиция возможностей). Вследствие этого им кажется, что проблемы наваливаются ниоткуда и разрастаются подобно снежному кому. Свою главную задачу видят в том, чтобы выстоять, не сломаться. Сенсорно-логические экстраверты также не способны разобраться в тонкостях человеческих отношений. Сильная волевая сенсорика в данном случае как бы переклинивает слабые функции, и со стороны создается "эффект танка". Словно таран, они идут напролом.
Но вернемся к нашему танкисту-герою. После подведения итогов конкурса в Киеве последовала командировка Калашникова в подмосковную Кубинку. Там проходили сравнительные испытания аналогичных приборов в масштабе всей Красной армии. От Киевского особого округа на конкурс был направлен только он один. Но опоздал курсант, конкурс уже был завершен, а победителем объявили какого-то полковника. Несмотря на это, Калашникова направили в Ленинград на завод имени К. Е. Ворошилова. Уже шла весна 1941 года.
М. Т. Калашников:
"Впервые в жизни прохожу через проходную на территорию завода и не могу представить, что на этом гиганте будут осваивать производство моего небольшого прибора. По-уставному докладываю главному инженеру о своем прибытии. Он, приветливо улыбаясь, говорит:
- А мы вас ждали. Нам сообщили, что вы приедете. - И повернулся к человеку с копной седеющих непослушных волос. - Знакомьтесь: это главный конструктор завода товарищ Гинзбург. Держите с ним тесный контакт. Желаю удачи".
Опытный образец счетчика успешно выдержал лабораторные испытания в заводских условиях. После отработки рабочих чертежей его предстояло запустить в серию. Но это уже свершится без личного участия автора. Механика-водителя танка Михаила Калашникова поставили в известность, что 24 июня 1941 года в Главное бронетанковое управление РККА из Ленинграда отправлен документ, подписанный главным конструктором завода Гинзбургом. В нем отмечалось, что в сравнении с существующими приборами предложенный Калашниковым проще по конструкции, надежнее в работе, легче но весу и меньше по габаритам.
"В период прикомандирования красноармейца Калашникова к заводу № 174 имени К. Е. Ворошилова для реализации его предложения по "счетчику моточасов" им был предложен выключатель массы, который в опытном образце был изготовлен автором в мастерских завода. По сравнению с существующими выключателями ВМ-9 и ВМ-80-1сб выключатель массы тов. Калашникова проще по конструкции, надежнее в работе основной пружины, меньше по весу и габаритам".
В дни, когда готовился отзыв на прибор Калашникова, уже громыхала Великая Отечественная война. Киевский особый военный округ был преобразован в Юго-Западный фронт и вел ожесточенные бои в приграничной полосе с немецко-фашистскими захватчиками. А в это время во Львове разгоралось вооруженное восстание членов ОУН. Повстанцы сумели захватить тюрьму, но были оттеснены подоспевшими советскими пограничниками. Перестрелки продолжались вплоть до 30 июня, до захвата города немцами. В тот же день оуновцы провозгласили во Львове правительство "Украинской державы" во главе с Ярославом Стецько. Однако вскоре оно было арестовано немцами.
Генерал армии Г. К. Жуков, перед которым еще недавно сдавал свой первый в жизни экзамен сержант Калашников, уже был в новой ипостаси. Назначенный перед самой войной начальником Генерального штаба РККА, он энергично передвигался по боевым порядкам Юго-Западного фронта, пытаясь объективно оценить создавшееся положение и восстановить утраченное управление войсками.
Из воспоминаний И. X. Баграмяна:
"Вечером 22 июня в Тернополь, где располагался штаб Юго-Западного фронта, прибыл начальник Генерального штаба РККА генерал армии Георгий Константинович Жуков в сопровождении только что назначенного членом Военного совета фронта Н. С. Хрущева. Цель приезда - контроль за выполнением приказа Ставки о наступлении на Люблин. После краткого совещания Жуков в сопровождении представителей штаба фронта отбыл в расположение 8-го мехкорпуса, чтобы проследить за его подготовкой к контрнаступлению".
В каком состоянии находился корпус, в котором служил сержант Калашников, можно судить по воспоминаниям его командира генерал-лейтенанта Д. И. Рябышева:
"К июню 1941 года корпус имел около 30 тысяч человек личного состава, 932 танка (по штату полагалось 1031). Однако тяжелых и средних танков КВ и Т-34 поступило только 169. Остальные 763 машины были устаревших конструкций, межремонтный пробег их ходовой части не превышал 500 километров, на большинстве истекали моторесурсы. 197 танков из-за технических неисправностей подлежали заводскому ремонту. Артиллерии имелось также недостаточно. Из 141 орудия 53 были калибра 37 и 45 миллиметров. Средства противовоздушной обороны представляли четыре 37-мм орудия и 24 зенитных пулемета. Вся артиллерия транспортировалась тихоходными тракторами.
Хотя рядовой и сержантский состав, а также часть звена средних командиров новым специальностям были обучены еще недостаточно, тем не менее к началу войны корпус наряду с 4-м считался наиболее подготовленным в боевом отношении по сравнению с другими механизированными корпусами нашей армии. Конечно, за год можно было подготовить корпус и лучше. Но в целях экономии моторесурса Автобронетанковое управление Красной армии нам не разрешало вести боевую учебу экипажей на новых танках".
Во многом из-за просчетов руководства войска КОВО были застигнуты немецко-фашистскими захватчиками врасплох. По свидетельству Д. И. Рябышева, наши части "успешно отражали атаки танков и пехоты врага, но против авиации противника были почти беззащитны. Группы по 40–50 самолетов, волна за волной, налетали на боевые порядки корпуса и подвергали их бомбежке. Нередко до десятка стервятников, построившись замкнутым кругом, пикировали на боевые порядки, сбрасывая бомбы и обстреливая войска из пулеметов. Наша авиация по-прежнему не появлялась. Зенитной же артиллерии у нас было очень мало. Она не могла прикрыть весь боевой порядок корпуса. Фашистские летчики знали это и почти безнаказанно бомбили наши тылы, уничтожали машины с боеприпасами и автозаправщики с горючим".
Это воспоминания большого армейского чина. А вот что происходило в родной танковой дивизии М. Т. Калашникова, по воспоминаниям ветерана 23-го танкового полка А. А. Зубкова:
"К началу войны 12-я танковая дивизия генерал-майора Т. А. Мишанина и 7-я моторизованная дивизия полковника А. В. Герасимова располагались в районе Стрый и Дрогобыч в 50 км южнее Львова. Еще 20 июня 1941 года по распоряжению штаба Киевского особого военного округа все танки корпуса (в том числе и находившиеся на консервации) были полностью заправлены горючим и получили боекомплект. К вечеру 22 июня, следуя приказу командования 26-й армии, подразделения корпуса проделали 50-километровый марш и соединились в районе Самбора в 60 км к юго-западу от Львова. Но уже ночью командир корпуса генерал Рябышев получил от командующего фронтом приказ - перейти в распоряжение 6-й армии и к утру следующего дня сосредоточиться в районе Винники и Куровице восточнее Львова".
Калашников не мог знать, что 22 июня в два часа ночи располагавшихся в городе Стрый танкистов подняли по тревоге. Через два часа КВ и Т-34 были выведены из парка и замаскированы на улицах. Когда налетели немецкие самолеты, сбросившие бомбы на парк, боевые машины остались невредимы.
Через неделю ослабленная и измотанная в приграничных боях 12-я танковая дивизия была отведена на левый берег Днепра, в населенный пункт Талалаевка Нежинского района. В конце сентября ее преобразовали в 129-ю отдельную танковую бригаду. Откуда было знать сержанту Калашникову, что его родная дивизия, в которую он не успел вернуться перед войной, участвовала в оборонительных боях в Сумской области, откуда родом были его дед и отец. Более тридцати вражеских танков и более пятисот фашистов уничтожила дивизия в те дни.
Сержант Калашников простился с заводом, с рабочими и инженерами, ставшими для него близкими за время напряженной совместной работы. На всю жизнь запомнил он слова главного конструктора, обнявшего Михаила на прощание:
"Воюйте хорошо, молодой друг. И пусть вас никогда не покидает вера в силы тех, кто остался здесь. А прибор ваш мы доведем обязательно, только позже, после скорой победы над врагом".
В предвоенном Ленинграде произошло знакомство нашего героя со студенткой филологического факультета Екатериной. Катя стала ему экскурсоводом по Эрмитажу, Русскому музею, Казанскому и Исаакиевскому соборам. Однажды девушка произнесла запавшую в его сознание, показавшуюся очень важной мысль: "Если не знаешь истории своей страны, ты человек неполноценный". Больше Катя и Михаил никогда не встретятся. Их судьбами война распорядилась по-своему.
Глава четвертая
Брянский выступ
В свою родную часть в городе Стрый сержант Калашников уже не вернулся. По дороге из Ленинграда на небольшой станции под Харьковом он отстал от своего поезда и неожиданно встретился с однополчанином - командиром своего танка.
М. Т. Калашников:
"Где-то на подъезде к Харькову наш поезд остановился на одной из станций. После проверки документов несколько человек, в том числе и я, вышли на платформу. Проводник нас предупредил, чтобы были внимательны и не отстали от поезда - тот может тронуться в путь в любую минуту.
Перед поездом на перроне собралось много военных. Шла посадка в вагоны. Все спешили поскорее занять места, говорили громко, нередко что-то кричали друг другу. И вдруг среди этого шума я услышал знакомый голос. Оглянувшись, увидел на соседнем пути грузовой состав, на открытых платформах которого сквозь брезент просматривались очертания танков. На одной из платформ стоял крепыш, старшина сверхсрочной службы - наш командир танка, любивший слушать бой часов с луковицу величиной, доставшихся ему от деда - солдата Первой мировой войны. Я окликнул старшину и тут же бросился к платформе. Мы крепко обнялись. Ошеломленные столь неожиданной встречей, мы долго не могли прийти в себя и лишь хлопали друг друга по плечам.
Оказалось, что механики-водители нашей части незадолго до войны выехали на Урал для получения новой техники - тех самых танков Т-34, на которые мы с восторгом смотрели во время летних маневров в прошлом году. Поскольку в нашем экипаже на мое место механика-водителя никого не назначили, ожидая моего возвращения, то отправили на завод командира танка. Война застала моих однополчан в дороге. На этой небольшой станции под Харьковом им предстояло влиться во вновь формируемую танковую часть.
Пока я обнимался с сослуживцами, мой поезд отошел от перрона. В вагоне остались лишь шинель и чемодан… Однако горевал я недолго. Документы - при мне. Рядом - товарищи".
…Другие боевые товарищи Калашникова из состава 12-й танковой дивизии 27 июня получили боевой приказ немедленно выдвинуться в направлении Козин, Верба и Дубно с задачей захватить Дубно и прикрыть с юго-востока выдвижение 8-го мехкорпуса в этом направлении. Как свидетельствуют архивные документы, в распоряжении дивизии было всего 25 тяжелых и средних машин. Так что нелегко пришлось воинам-танкистам в те дни. Калашникова судьба тогда отвела, может быть, и от гибели, но не избавила от фронтового лиха, которого и он сполна хлебнул, только несколько позднее, уже в боях на Брянском выступе.