Сам командир VIII авиакорпуса вел весьма контрастный образ жизни в эти дни. Он либо находился на своей наблюдательной вышке, расположенной на возвышенности южнее города, либо летал над Севастополем на своем "Шторьхе", либо проводил совещания, восседая на троне в увешанном картинами и гобеленами просторном дворце в Бахчисарае.
Почти каждую ночь советские бомбардировщики с Тамани и Северного Кавказа проводили рейды против немецких позиций в Крыму, в том числе бомбили Феодосию, Симферополь, Евпаторию и Ялту. Германские РЛС легко отслеживали траектории полетов самолетов, однако у люфтваффе в Крыму не было ночных истребителей для их перехвата. Впрочем, действия советских бомбардировщиков оказались малоэффективными из-за плохой навигации и нехватки разведданных. Бомбы чаще всего сбрасывались по площадям без всякой точности.
А вот самолетам, базирующимся непосредственно в Севастополе, в первые дни наступления удалось нанести небольшое количество эффективных ударов по немецким позициям. По приказу Рихтхофена аэродромы на полуострове Херсонес были взяты под обстрел зенитными подразделениями. В течение дня он лично наблюдал за ними со своей смотровой башни. Перед взлетом советские самолеты всегда поднимали большие облака пыли. Как только это происходило, Рихтхофен приказывал зенитным батареям открывать огонь, а немецкие истребители тотчас вылетали на перехват. Таким образом, уже к 13 июня активность ВВС Черноморского флота была почти сведена к нулю.
Между тем советские войска продолжали упорно держаться. Только за первые дни наступления потери 11-й армии составили 10 300 солдат и офицеров. Рихтхофен переживал, а фюрер волновался еще больше. Последний надеялся, что битва за Севастополь будет развиваться по керченскому сценарию. То есть судьба кампании решится уже в первые 5–7 дней, после чего уже можно будет начинать переброску высвобождающихся подразделений, в первую очередь авиации, на север в район Дона. Командующий группой армий "Юг" фон Бок также потирал руки, предвкушая, как скоро получит VIII авиакорпус в свое распоряжение. Однако этим оптимистическим планам не суждено было сбыться. Наоборот, Гитлеру пришлось санкционировать срочную переброску в Крым трех полков подкреплений, а Рихтхофену дать больше времени, чем планировалось.
Тем временем, несмотря на полное господство люфтваффе в воздухе, советские корабли продолжали предпринимать отчаянные попытки по снабжению крепости. 12 июня в Севастополь шли сразу две группы: крейсер "Молотов" с эсминцем "Бдительный" и транспорт "Грузия" водоизмещением 4857 тонн с двумя тральщиками.
Боевые корабли на подходе к Крыму несколько раз подвергались атакам пикирующих бомбардировщиков и торпедоносцев. "Солнце уже село, но было еще светло, стемнело только на востоке. Сейчас была особенно опасна атака торпедоносцев, – вспоминал флаг-штурман Борис Петров. – Именно по этим соображениям эсминец занимал позицию слева от крейсера в направлении светлой части горизонта. Ведь торпедоносцы, скорее всего, будут атаковать с востока – со стороны темной, то есть с правого борта. Так и было – вначале по отряду нанесли удары четыре бомбардировщика: два атаковали крейсер и два – эсминец.
Бомбардировщики еще атаковали, когда были обнаружены торпедоносцы. Они приближались справа. Крейсер повернул влево, сбивая прицеливание бомбардировщиков и готовясь уклониться от торпед "Хейнкелей", и открыл огонь.
Это была впечатляющая картина! Башни главного калибра и 100-миллиметровая батарея правого борта дали залп одновременно. Перед низко летящими торпедоносцами клубились вспышки рвущихся в воздухе снарядов "соток" и вставали мощные столбы воды от падений снарядов главного калибра. Один из "Хейнкелей" клюнул носом и врезался в воду. Три других сбросили торпеды, но крейсер резко повернул влево, и они прошли за кормой.
Батарея "соток" левого борта и эсминец в это время вели огонь по бомбардировщикам. Стреляли они метко, и "Юнкерсы" сбросили бомбы раньше, чем нужно. Они взорвались в воде на расстоянии около двухсот метров от борта крейсера.
Через 10–15 минут атаковала еще одна группа бомбардировщиков. Бомбили они с горизонтального полета, с большой высоты, и попаданий опять не было. Около 21.00, уже совсем в сумерках, отряд атаковали два "Юнкерса" и два "Хейнкеля"-торпедоносца. Несмотря на сумерки, сигнальщики обнаружили их своевременно, артиллеристы открыли огонь. Правда, главный калибр в этот раз огонь открыть не успел, но зато огонь "соток" был усилен 37-миллиметровыми автоматами. В темноте были видны очереди трассирующих снарядов. Казалось, что трасса прошивает торпедоносец, а он все шел к крейсеру. Романов своевременно развернул корабль бортом к торпедоносцам, чтобы максимально использовать артиллерию, а затем "подставил" корму сброшенным торпедам. Торпеды прошли мимо…
Стемнело. С мостика было видно зарево над Севастополем, а до черноморской столицы оставалось еще 150 километров!"
В ночь на 13 июня "Молотов" и "Бдительный" зашли в гавань. Им удалось доставить в горящий Севастополь 3341 бойца, а также 28 орудий, 8 минометов и 190 тонн боеприпасов. А затем обстрелять немецкие позиции и благополучно уйти в открытое море.
Однако гораздо меньше повезло транспорту "Грузия", на борту которого находилось 708 солдат и 526 тонн боеприпасов для полевой и зенитной артиллерии. На подходе к Крыму судно несколько раз атаковали пикирующие бомбардировщики, сумевшие добиться трех близких попаданий. От взрывов разошлись швы в кормовой части корпуса, и в туннели гребных валов начала поступать вода.
Затем "Грузия" подверглась атаке 12 торпедоносцев, одна из бомб которых прошла под днищем в районы ходового мостика, но не взорвалась. В 40 милях от подходной точки фарватера № 3 тонущий теплоход встретил тральщик Т-409, который повел его за собой. Тем временем к 22.00 трюмы № 3 и 4 были полностью заполнены водой, а гребные валы тоже работали в воде. И она продолжала поступать. В 3.30 затопило румпельное отделение и иллюминаторы кают 2-го класса, однако, несмотря на это, "Грузия" продолжала упорно идти своим ходом и в 4.30 13 июня вошла в Севастопольскую бухту. До спасительного причала оставалось совсем немного. Судно с большим трудом развернулось в Южной бухте, где его встретил буксир СП-2. Там уже начали принимать концы для буксировки, как вдруг в небе появился одиночный Ju-88A гауптмана Вернера Баумбаха…
Опытный охотник за кораблями просто не мог промахнуться по практически неподвижной цели. Две фугасные бомбы попали в машинное отделение, окончательно решив судьбу судна. Оно сразу же начало погружаться с дифферентом на корму и креном на правый борт. Потом взорвались котлы и часть боеприпасов. Корпус разломился пополам, и теплоход стремительно пошел ко дну, унеся за собой большую часть команды и пассажиров.
Разделавшись с "Грузией", "светлый великан" поистине поставил точку в морской блокаде Севастополя. Потеря 500 тонн снарядов привела к тому, что советская полевая и зенитная артиллерия, к этому времени практически расстрелявшая весь боезапас, в решающий момент сражения оказалась практически небоеспособной.
Помимо авиации определенный вклад в морскую блокаду Севастополя внес и итальянский флот. В ночь на 11 июня торпедные катера Муссолини атаковали небольшой советский конвой вблизи мыса Херсонес и добились попадания в один транспорт. Позднее гидросамолет Bv-138 обнаружил на месте атаки пустые спасательные шлюпки и крупные нефтяные пятна. Две ночи спустя итальянцы достигли еще одного успеха, добившись двух попаданий еще в одно судно. Наутро горящий корабль попытались отбуксировать листинг в Севастополь, однако одиночный Ju-88 окончательно потопил его двумя 500-кг бомбами. 19 июня итальянские катерники отчитались еще об одном потопленном транспорте водоизмещением 3000 тонн, который эвакуировал раненых из Севастополя.
Кроме того, каждую ночь малые военные корабли оси атаковали глубинными бомбами советские подводные лодки на пути в Севастополь. 15 июня итальянская сверхмалая субмарина торпедировала советскую подлодку в районе мыса Сарыч. А 18-го числа экипаж другой сверхмалой подводной лодки доложил об уничтожении еще одной советской субмарины в том же районе. В следующую ночь два итальянских торпедных катера преследовали подводную лодку от мыса Айтодор (5 километров к западу от Ялты). В результате та тоже была потоплена недалеко от мыса Сарыч. В отличие от предыдущего случая данная победа подтверждается советскими данными. В районе мыса Айтодор действительно ушла в пучину подлодка Щ-214. В это же время немецкий торпедный катер S-102 потопил только что вышедший из Севастополя транспорт "Белосток" водоизмещением 2050 тонн. В результате погибло 650 раненых и эвакуированных.
Когда адмирал Октябрьский 9 июня впервые узнал о том, что в Крыму действуют немецкие и итальянские корабли, он сразу же приказал уничтожить их. Порт Ялты стал основной целью бомбардировщиков ВВС Черноморского флота, которые стали появляться там каждый вечер. Перед рассветом 13 июня советские самолеты нанесли массированный удар по гавани и докам. Зенитные орудия открыли шквальный огонь, а персонал военно-морской базы бросился в бомбоубежища. В момент, когда вся гавань была окутана дымом, к порту незаметно подошел одиночный советский торпедный катер Д-3 старшего лейтенанта Чепика и выпустил две торпеды по стоянке немецких и итальянских кораблей. В результате была потоплена баржа водоизмещением 600 тонн и сверхмалая подлодка СВ-5. Вместе с последней погиб ее командир капитан-лейтенант Фаророли. Командующий немецко-итальянской флотилией адмирал Швайниц сразу же попросил VIII авиакорпус разместить в Ялте дополнительные зенитные батареи и установить противоторпедные сетки. Эти запросы были удовлетворены, однако ни пушки, ни сетки не прибыли в течение двух недель. В результате в ночь на 19 июня советским бомбардировщикам удалось повредить еще две сверхмалые подводные лодки и один торпедный катер.
26 июня итальянцы добились нового успеха. Советская подводная лодка С-32 в ходе очередною рейса Новороссийск – Севастополь в районе мыса Айтодор была потоплена сверхмалой субмариной СВ-3.
Летающие "Доры"
13 июня немецкие войска достигли первого серьезного успеха. Подразделения LIV армейского корпуса после трудных боев овладели так называемым фортом "Сталин" и вышли к берегу Северной бухты. В течение следующих четырех дней после длительного обстрела из сверхмощных орудий и бомбардировки были захвачены и другие форты: "ЧК", "ГПУ", "Сибирь", "Волга" и "Максим Горький I". Последним именем немцы называли бронебашенную батарею № 30 (ББ-30), которая долгое время вела огонь из шести 305-мм орудий и стала настоящей головной болью для войск Манштейна.
Орудие "Дора" долгое время вело огонь по батарее, добившись нескольких близких попаданий. Однако судьбу форта в итоге опять же решил авиаудар. 17 июня Ju-87 лейтенанта Герхарда Штюдеманна из I./StG77 прямым попаданием фугасной бомбы SCI 000 вывел из строя одну из башен, значительно ослабив боевую мощь батареи. В тот же день пехотинцы захватили верхнюю часть сооружения. Правда, защитники батареи забаррикадировались в подземных сооружениях и продолжали сопротивление. В это же время LIV корпус захватил еще несколько укреплений на северном берегу одноименной бухты.
"Я принимал участие в штурме Севастополя в не менее чем семи вылетах в день, сначала с одной группой, затем с другой, – вспоминал командир учебно-боевой авиагруппы Erg. Gr./StG77 гауптман Херберт Пабст. – В одном случае я полетел в район фронта Волец, к форту "Максим Горький". Это был ужасающий форт из стали и бетона, укрытый в скалах.
Гора была ужасно вспахана бомбами крупных калибров, кратерами глубиной в несколько метров, здесь рвались бронированные плиты и разбивались вдребезги бетонные стены. Здесь лежат только мертвые? Черная и искореженная, она лежала в лучах сверкающего солнца, в то время как ее очищали от пленных. Широкий открытый проход в стене горы служил доказательством недавнего подрыва и глубокого проникновения в подземные проходы, туда, где все еще находились русские, отказывающиеся сдаться. С прилегающего холма доносился грохот артиллерии. Мы полетели дальше вперед над проходившей в теснине дорогой. На северном берегу Северной бухты находились разрушенные дома, некоторые из них еще горели, пустые дороги и затем залив, вдоль которого вытянулся Севастополь. Казалось, что он находится на расстоянии вытянутой руки.
Дальше к востоку можно было услышать вой пикирующих бомбардировщиков, атакующих огневые позиции в районе Инкермана. Там наши товарищи обрушивались вниз на узкие долины. Затем в воздухе вырастали пламенные взрывы вместе с грибоподобными дымовыми облаками. Можно было слышать звуки глухих взрывов и легкий стук пулеметного огня. Среди огня и дыма в скалах оставались "советы" и продолжали вести стрельбу… Да, советские русские стреляли, но их огонь был несопоставим с ужасающим воздействием тысяч тонн бомб, которые обрушивались вниз на их отход по скалам без перерыва. Наши атаки продолжались неустанно. В нужное время было тяжело решить, куда спикировать так, чтобы не протаранить другой самолет. Летая на малой высоте, как можно не испытывать страха быть протараненным самолетом, летящим выше тебя, или залететь в зону падения снарядов или бомб своей артиллерии или самолетов?.. Несмотря на безоблачное небо, над Севастополем было так много дыма и пыли, что было невозможно увидеть что-либо дальше чем на расстоянии 100 метров…
Это было величайшее сражение с привлечением техники и военных материалов, свидетелем которого я когда-либо являлся, возможно, величайшее сражение этой войны".
Тем временем на юге XXX армейский корпус, наступавший через густые кустарники и скалистые овраги, также добился существенных успехов. Ему удалось вбить глубокий клин в советскую оборону перед Сапун-горой. Авиация сыграла решающую роль в прорыве. VIII авиакорпус с 13 по 17 июня выполнил 3899 самолето-вылетов, сбросив на Севастополь свыше 3000 тонн бомб всех калибров. 17 июня Рихтхофен записал в своем дневнике: "54-й армейский корпус прорвал линию фронта красных и взял большинство фортов к северу от бухты "Северная". Мы уничтожили большую часть фортов к востоку от Севастополя".
Вечером того же дня "Штуки" с воем сирен обрушились на мыс Батарейный, где находились береговые батареи, защищавшие вход в Северную бухту. После непрерывных ударов эти сооружения были настолько разрушены, что через четыре дня 54-й армейский корпус захватил их практически без боя.
Пальба огромных осадных орудий вроде "Доры" и ее собратьев меньших, конечно, была эффектной. "Сначала мы видим огромнейший фонтан взрыва, – вспоминал один из защитников Севастополя. – Затем слышим шелест пролетающего снаряда, а уже потом гул самого выстрела со стороны Бахчисарая". Однако основной вклад в разрушение мощнейших укреплений крепости внесли именно немецкие летчики. Такие как Штюдеманн и Бётхер. Большинство бомб последнего точно попадали в цели, в то время командир I./KG100 уже имел славу непревзойденного снайпера. Особенно точно он "клал" именно бомбы большой и особой мощности. Только 7 июня гауптман Бётхер выполнил 8 вылетов, сбросив на Севастополь в общей сложности 106 бомб разного калибра! Первый раз его "Хейнкель" поднялся в воздух в 1.15, а приземлился в 18.48. А уже в 4.30 8 июня Бётхер снова находился в воздухе. В этот день он атаковал в основном позиции артиллерийских батарей и южную часть крепости. Всего 7 вылетов.
На следующий день в 6.13–7.05 Бётхер бомбил форт "Сталин", а затем поднимался в воздух еще четырежды. 10 июня в его летной книжке появилась запись о еще четырех боевых вылетах (217–220-й), на следующий день еще о пяти. С 12 по 20 июня гауптман Бётхер выполнил 29 боевых вылетов. При этом не замечая никакого противодействия со стороны ПВО. Последнее упоминание о зенитном огне в Севастополе в его летной книжке датировано 8 июня.
С 21-го числа Бётхер в основном наносил точечные удары, используя бомбы большой мощности. В тот день он сбросил на Севастополь три SC1800 и одну SC2500. А также одну РС1400, по всей вероятности, на какой-то корабль. В результате прямых попаданий был разрушен комплекс зданий казарм. 22 июня во время первых трех вылетов в 4.08, 7.35 и 10.12 Бётхер сбросил еще три 1800-кг фугасные бомбы на те же цели, окончательно сровняв их с землей. В следующие дни командир 1-й эскадрильи неустанно поднимался в воздух по 4–5 раз в день, сея все новые и новые разрушения. С 20 по 23 июня список особых заслуг Бётхера шесть раз пополнялся сообщениями об особенно точных попаданиях в важные цели на территории Севастополя. По ущербу, который он нанес крепости, командир I./KG100 в несколько раз превзошел знаменитое орудие "Дора"!
Тем временем в битве наступил перелом. Советские войска больше не могли удерживать сплошную линию фронта и с боями отходили к городу и на мыс Херсонес. 19 июня Рихтхофен приказал окончательно стереть Севастополь с лица земли. С раннего утра до обеда пикирующие бомбардировщики Ju-88A совместно с "Хейнкелями" Не-111 провели серию массированных налетов на склады, казармы, ангары и другие стратегические объекты на территории города. При этом сбрасывались только фугасные и осколочные бомбы. После полудня и до заката последовала новая серия налетов уже с применением зажигательных бомб. Вечером Рихтхофен не без свойственного ему восторга отметил, что весь город охвачен "морем огня", а дым достигает высоты 1500 метров и простирается от Севастополя до Феодосии. Эти облака дыма были настолько плотными, что на следующий день затрудняли действия самой немецкой авиации.