Между тем улеглись бурные страсти узколобого национализма и анахронический вопрос о национальности Карла Великого, который сам себя и по праву считал франком, утратил актуальность. Определенные раздумья о прошлом и минувшем возродились в 1956 году по воле Германа Геймпеля, Теодора Хейса и Бенно Райфенберга, вновь выпустивших в пяти томах биографии под названием "Великие немцы". Этот сборник начинается с биографии Карла Великого. Ее автор Гейнц Лёве, правда, вначале отдает должное версии немецкой истории эпохи раннего средневековья, утверждая, что Карл "не был немцем" и "было такое время, когда немецкий народ просто не существовал". Из этого автор делает витиеватый вывод: "Поэтому логично назвать в ряду "великих немцев" таких деятелей, которые, даже сами не сознавая конечной цели, оказались инструментом истории [именно так!]. Тем самым они оказались причастными к истории возникновения этого народа, определяя его национальный характер".
Дух времени и одновременно проблематика выяснения истории раннего средневековья на основе узко воспринимаемой концепции национализма XIX и XX веков - оба эти момента стоят рядом. Средневековая империя Отгонов и их преемников всегда носила национальный характер. Триаду в составе Германии, Италии и Бургундии под всеобъемлющим покровом Римской империи трудно охарактеризовать в категориях XIX века, в любом случае нельзя определить ее как властное государство. Только в немецкой империи 1870–1871 годов без Австрии и габсбургской монархии она обрела специфично германскую государственную "консистенцию", которая отсутствовала в средневековой империи как спасительно-историческое средоточие конечной истории, как продолжение Римской империи,
Во всех национальных и даже национально-государственных семантических полях слово "deutsch" (на средневековой латыни - theodiscus), подтвержденное со второй половины VIII века, обозначает в противовес латыни один из германских народных языков. Оригинальное свидетельство 816 года из местности Бергамо в Верхней Италии доказывает наличие "theodiscus homines" в смысле трансальпийских иммигрантов или в значении "неиталики с севера с правовыми, родовыми и вторично языковыми коннотациями" (Йорг Ярнут). Самые ранние из известных ныне свидетельств "regnum Teutonicum" имеют внешнее происхождение, а именно итальянское. Они зафиксированы в венецианской хронике, а также в кодексе XI века из монастыря Кава на юге Италии. Характерно, что впервые о "германской империи" по эту сторону Альп упоминается в грамоте епископа Рюдигера, адресованной шпейерским иудеям в 1084 году. Германия, обозначенная как "tiutschen lande" во времена Лютера - Germania и Аllemane на современном итальянском и французском, - сохраняет такое название вплоть до XIX столетия. Точно так же, впрочем, и Италия как культурно-географическое понятие с многообразными связями, лишенными до второй половины XIX столетия государственной определенности. Поэтому не требуются какие-либо серьезные аргументы для оспаривания утверждения Гейнца Лёве, высказанного более сорока лет назад, что Карл Великий как "инструмент истории без осознания конечной цели" уже выступил в роли основателя Германии.
Однако следует считать фактом, что продвижение франков к востоку от Рейна вплоть до Эльбы с включением саксов в мучительный процесс обращения и подчинения, несомненно, создало предпосылки для расширения Francia Orientalis, Germania в понимании Эйнхарда, Германии как части империи поначалу между Рейном и Эльбой. По его мнению, уже во втором десятилетии IX века франки и саксы составляли один народ. Королевское правление и "Священная Римская империя" в X веке распространились на представителей союза покоренных племен - саксов.
Намечавшееся еще в 1956 году, но осторожно озвученное представление о Карле как о "великом немце", чему вполне соответствовали голоса из соседней страны-конкурента, было окончательно преодолено самое позднее в 1965 году. Тогда проходила выставка "Карл Великий - дела и влияние" в ратуше Ахена под эгидой Европейского Совета. Хотя поводом для проведения выставки стало 800-летие гогенштауфенской канонизации императора франков, участники приехали из разных стран. Их интерес был вызван экспозицией, собранной со всего мира. Не случайно ценный каталог открывался статьей незабвенного Франсуа Луи Гансхофа из ныне "промежуточной" Бельгии, располагавшейся между романскими и германскими землями, именно из Бельгии как одного из ранних поселений франков. Изданное в 1965–1968 годах (авторы Вольфганг Браунфельс и Гельмут Бойман) пятитомное исследование о Карле Великом отражает это европейское пробуждение под воздействием Римских договоров от марта 1957 года. На их основе Франция, Италия, страны Бенилюкс и Федеративная Республика Германия объединились в ЕЭС, ставшее предшественником нынешнего Европейского Союза. Тогда федеративный союз, обусловленный историческим фактором, не коснулся еще Англии и Скандинавских стран. На востоке он доходил лишь до Эльбы, то есть до реки, по которой проходила граница империи Карла Великого.
Учрежденная городом Ахен в 1950 году премия имени Карла Великого за заслуги в деле объединения Европы наполнена этим историческим духом империи франков и ориентирована на общее будущее. Тем не менее нельзя замалчивать, что Каролингская империя, представитель католического Запада, идеологически воспринималась не в последнюю очередь как бастион против фактического или воображаемого наступления коммунизма советского толка. Одновременно последний представлялся скептикам в качестве реликта некоего рейнского сепаратизма, видимо, уходившего корнями во времена Веймарской республики и вместе с тем интенсивно пропитанного антипрусским духом.
В этой анахронической перспективе империя Карла Великого приобрела даже запоздалые спасительно-исторические черты, вполне схожие с воображаемой моделью христианской Европы Новалиса.
Нынешнему раскрепощенному подходу со всеобъемлющим осмыслением общих первоистоков Франции и Германии, которые соответственно отвергают и прежнюю, персональную концепцию, оказалась созвучной крупная выставка, в 1996 и 1997 годах привлекшая внимание публики в Мангейме и Париже. Ее научная ценность отражена в двух содержательных томах под многозначительным заголовком "Франки - предтечи Европы". Империя Карла Великого подарила новую франкскую сущность в современном понимании (Карл Фердинанд Вернер).
ПУТЕВОДНАЯ НИТЬ: ЖИТИЕ КАРЛА ВЕЛИКОГО В ИЗЛОЖЕНИИ ЭЙНХАРДА
Поскольку у каждого поколения собственный и чаще всего отличный от всех прочих взгляд на историю, бессмысленным представляется неравный спор между известными медиавистами Иоганном Фридом и Гердом Альтгофом о том, в какой степени вымысел может сочетаться с источниками научного изложения материала. В конце концов историк переваривает исторические свершения. В его сознании преломляется сущность минувшей эпохи, выкристаллизовываются биографические черты. И тогда он с большей или меньшей долей фантазии, комбинируя тот или иной исторический материал, выстраивает максимально сбалансированную картину на основе конкретных данных, фактов, структурных моментов и бесконечных малозначительных деталей.
В отличие от писателя-романиста историк зависит от источников, которые могут использоваться как отправные в историческом контексте только в том случае, если их толкование подчиняется строго научной методике. Читатель должен уметь отличать надежное познание от свободного умозрительного рассуждения, тем не менее устремленного к истине.
Это сочетание надежности познания и "сомнительности" предположения определяет также взгляд на Карла и на всю его эпоху, тем более что самые ранние свидетельства, начиная с жития Эйнхарда, или доказывают масштабность этой исторической фигуры, или, два поколения спустя, выдвигают на первое место галльского монаха Ноткера.
Если в данном жизнеописании Карла Великого следовать хронологической канве, придется выдерживать принцип всеобщности политических событий, переплетения внутренней и внешней политики в ее многочисленных проявлениях, на разных этапах которых из юного бесстрашного короля (часть I) формировался взрослеющий и мужающий император (часть II).
Конкретное построение этого детального жизнеописания по смысловым темам - Карл и папство, Карл и Византия, забота о преемстве - придало бы альтернативным, неоднозначным моментам его политической деятельности на протяжении десятилетий неоправданную жесткость. Достаточно часто документальный анализ подкрепляется современными источниками (в переводе), что позволяет читателю осмыслить суть излагаемого материала. В конечном счете речь идет о том, чтобы быть на высоте внешне простого, но вместе с тем весьма трудно реализуемого принципа Леопольда фон Ранке - "исследовать и излагать, как оно, собственно, и происходило".
Настоящая биография Карла Великого становится существенным историческим ориентиром благодаря сохранившемуся первому и чрезвычайно удачному жизнеописанию современника, находившегося рядом с императором в качестве его друга и советчика в Ахене на протяжении почти двух десятилетий. Именно Эйнхард оставил нам жизнеописание великого франка.
Судя по всему, оно было написано в середине или в конце двадцатых годов IX века - из уважения и благодарности к императору. Тем самым автор хотел поставить ему памятник, зарыв свой талант в землю. Не исключено, что здесь проявилась также педагогическая сверхзадача - показать внуку Карла и старшему сыну Людовика Благочестивого - Лотарю образ деда, создавшего обширное королевство. Образ, не востребованный его отцом - Людовиком. Именно поэтому автор вскоре полностью от него отошел.
Выходец из рода франков, проживавших в районе реки Майн, родившийся в 770 году, Эйнхард воспринял первые плоды учености в монастыре Фульда, который уже через несколько десятилетий после основания стал оплотом миссионерства и просвещения, расположившись территориально между королевством франков и Саксонией - Тюрингией. Труды Эйнхарда как летописца приходятся на период с 788 по 791 год. Примерно в 791 году отмечено его присутствие при дворе Карла в Ахене, который после пожара в прежнем дворце превратил его в свою резиденцию. Кроме того, резиденция стала местом встречи талантливых людей со всех концов империи, а также с Британских островов, за что удостоилась несколько напыщенного звания "академия".
Вскоре воспитанник Фульды оказался наиболее заметной фигурой в этом кругу. Утонченный знаток античного предания, прежде всего Вергилия, он стал всесторонне образованным придворным. Невысокого роста, но трудолюбивый, как муравей, Эйнхард бросил вызов снисходительно-саркастическому окружению, тем не менее снискав его безраздельную симпатию. Особенно ценил его патрон, привлекавший Эйнхарда для выполнения некоторых поручений по дипломатической линии. Он отличался изысканным умением и компетентностью, что позволило патрону назначить прекрасного знатока римского зодчества Витрувия руководителем ахенских мастерских. Как свидетельство художественных способностей Эйнхарда сохранился рисунок XVII века - триумфальная арка в миниатюре, служившая основанием изящного креста и одновременно дарохранительницей. В стилизованной под античность триумфальной арке в сочетании с христианским изображением все внимание обращено па символ страдания и торжества. В результате образуется сплав (ср. Эрнст Трёльч) античности и раннего средневековья, дающий новое качество - своего рода программное начало, обращенное в будущее. Подобные же ощущения вызывает тщательно продуманная римская кладка в базилике Эйнхарда, что расположена в Штейнбахе (Оденвальд).
Эйнхард отличался изворотливостью в общении с придворными, проявляя при этом немалую долю приспособленчества. Так, после смерти своего "господина и кормильца" в 814 году он, будучи представителем старой гвардии, один из немногих не только пережил "дворцовую чистку", но и, к удивлению современников, заслужил благосклонность Людовика Благочестивого.
Он получил в управление многочисленные монастыри, например, Святого Петра и Святого Бавона в Генте, Святого Вандрилла в Нормандии, Святого Сервация в Маастрихте и, наконец, парижское аббатство Сен-Клу.
Самое позднее в конце двадцатых годов Эйнхард отошел от двора, так как споры о потенциальном наследстве между сыновьями Людовика от первого брака и последним ребенком Карлом от честолюбивой сторонницы гвельфов Юдифи не сулили ему ничего хорошего. Вместе со своей супругой Иммой они основали церковь в бывшем королевском владении в Штейнбахе близ Михельштадта (Оденвальд), а впоследствии в Мюльхейме в Мейнгау - монастырь. Эйнхард скончался в 840 году и похоронен в Зелигенштадте (Мюльхейм).
Литературное наследие Эйнхарда обширно. Это корреспонденция, возникшая в Маастрихтском аббатстве Святого Сервация, в которой отразилось его время; история происхождения римских мощей для его базилики в Штейнбахе, а также научный трактат о почитании Святого Креста. Не исключено, что к этому списку имеет отношение и так называемый Падерборнский эпос.
Все это уступает по значимости житию Карла Великого. Ориентиром служат жизнеописания римских правителей от Цезаря до Домициана, автором которых был Гай Светоний, живший в первой четверти II века после Рождества Христова. Есть основания считать, что с указанным текстом Эйнхард познакомился в монастыре города Фульды. Правда, на протяжении длительного периода от поздней античности до раннего средневековья уже имели место попытки написания биографий правителей, например, история страстей короля бургундов Сигизмунда (которая, однако, скорее всего написана лишь в VII или IX веках), история короля вестготов, принадлежащая перу Вамбы Жюлиана Толедского {очевидно, опечатка. На самом деле должно читаться: "короля вестготов Вамбы, принадлежащая перу Жулиана (Юлиана) Толедского" - прим. выполнившего ОСR}, или жизнеописание короля вестготов Теодориха II, изложенное Аполлинарием Сидонием. Достойна упоминания также фигура святого короля Освальда в церковной истории. Однако сознательное обращение к античной форме и образу подчеркивает непреходящее значение жизнеописания Эйнхарда. Только Пьеркандидо Десембрио повторил в биографии миланского тирана Филиппе Мария Висконти такой рисковый литературный прием, но это, как заметил Якоб Бурхард, было в эпоху Ренессанса.
Привязанное к языческим государям жизнеописание христианского правителя и одновременно обновителя угасшей в 476 году Западной Римской империи было неслыханным в интеллектуальной сфере риском. В противоположность масштабной биографии святых и приверженцев церкви здесь отсутствовал фактор педагогической полезности. Ведь Эйнхард объявлял деяния своего господина "едва подражаемыми". С точки зрения античности его интересовало сохранение канвы событий, исторической памяти и земной славы через преодоление смерти. Уже во времена поздней античности сложился агиографический жанр биографий святых, которые, предназначаясь для общего чтения, преподносят наследие святого как сознательное подражание Христу, адресуясь к читателю, а еще больше к слушателю, побуждая его к нравственному образу жизни в потустороннем мире. Известный пример такого рода запечатлевающегося в памяти, достойного подражания и целительного образа жизни являло собой житие святого Мартина, сокращенный перевод. Автором этого писания был Сульпиций Север. К этому источнику отстраненно и в полемическом ключе обращается Эйнхард, особенно во введении. Ведь он ставил цель акцентировать характерный жизненный путь своего героя, его заслуги как военачальника и государственного деятеля, подать в прагматическом плане его непреходящую славу, противопоставив ее целям агиографии, почти исключительно обращенным на потусторонний мир.
Целенаправленная внутренняя структура биографии по схеме Светония удержала Эйнхарда от манеры изложения с акцентом на потустороннее спасение. Вместе с тем парадоксальным кажется то обстоятельство, что Эйнхард целому ряду похожих биографий античных правителей (отдавая, естественно, предпочтение житию Августа) противопоставляет историю жизни франкского короля, причем императорский титул Карла упоминается лишь в очень немногих, почти неизбежных случаях. Причины и намерения, которыми когда-то руководствовался Светоний, в результате текстовых утрат нам неизвестны. Однако нет сомнения, что речь прежде всего идет об историческом письме, в то время как Эйнхард ставит памятник своему герою, который, на взгляд духовных соавторов столетия, в любом случае принадлежал бы Христу. Эйнхард смело отбросил духовные ограничения. Это - неповторимый подход в эпоху средневековья, если не учитывать жизнеописания Альфреда, созданного Ассером, ибо и последующие так называемые жизнеописания правителей являются скорее хронологическими повествованиями о деяниях, нежели биографиями, структурированными под воздействием доминирующих взглядов. Это замечание относится к "Деяниям" Конрада II или Фридриха I.
Эйнхарда упрекали в плагиате, поскольку его манера изложения нередко напоминала стиль Светония. Однако что могло послужить ориентиром при написании биографии правителей? Ясно, что едва ли Эйнхард только во имя классичности латыни сознательно выбирал выражения и языковые характеристики в своем произведении, если ему казалось уместным представить нового Августа - франкского короля, ставшего императором. Достаточно часто автор вынужден учитывать специфику своего времени и окружения. Поэтому он правил некоторые пассажи и фрагменты произведения, редактировал и тем самым правдиво воспроизвел собственные впечатления. Описание того, как воспитывались сыновья и дочери Карла, ни в коей мере не соответствует взглядам Светония, а остается в русле аристократической педагогики раннего средневековья.
Эйнхард, выходя далеко за рамки произведения, оказывается в состоянии познать истинный характер Карла не средствами современной психологии, а опираясь на сущностный подход к личности великого франка. Он делает это с помощью античной философии, оперируя заимствованными у стоицизма терминами "Constantia animi", "magnanimitas" и "aminositas", которые можно передать словами "твердость", "великодушие" и "духовно-физическая гибкость". Их семантика покрывается словом "динамика". Данные понятия решительно отличаются от подлинно христианских добродетелей, таких, как "смирение", "самоотречение" и "способность к страданиям". На императора, безусловно, воздействует христианский взгляд на проблему правления, воплощенный в защитной функции в тесной связи с соблюдением права и сохранением мира. Но император - не "священный" король, равно как и не ветхозаветный царь. Он - преемник античных кесарей, титул которых носит с момента своей императорской коронации на Рождество 800 года, хотя, на взгляд Эйнхарда, империя как институт почти поглощена франкским королевством.
Карл удостоился "памятника старины седой", который простирается над равнинами эпохи и даже в исторических анекдотах не соприкасается с современниками. Между тем это произошло уже два поколения спустя: хаусбух (домашняя книга) монаха Сен-Галленского монастыря Нотксра Заики столкнулся с "Деяниями Карла Великого", в которых предпринята попытка героизации его как судьи и полководца и затушевывания его призвания как хранителя очага и наставника. Там же ставилось под сомнение его "срединное" положение в понимании Эйнхарда.