"Проводимая в тылу "Д"-работа привела к серьезному расстройству отдельных участков тыла франкистов и значительным материальным убыткам и людским потерям. Беспрерывные и последовательные действия наших "Д"-групп, применение самых разнообразных, быстро меняющихся и постоянно совершенствующихся методов, охват нами почти всех решающих участков фронта, продвижение "Д"-действий в глубокий тыл вызвали большую панику в фашистских рядах. Об этом говорят все донесения разведки и нашей агентуры, это подтверждается также и рядом известных нам официальных материалов (газетные статьи, приказы фашистов, радиопередачи).
Это состояние фашистского тыла, пребывание франкистов в постоянном напряжении, беспрерывно преследующий их страх перед "проделками красных динамитчиков, подчас преувеличенный и раздуваемый всевозможными слухами, мы считаем основным достижением в "Д"-работе.
Нам точно известно, что для борьбы с диверсиями фашисты вынуждены держать в тылу значительные воинские силы и вооруженные группы фалангистов. Все, даже незначительные, объекты усиленно охраняются. В августе 1937 года командующий Южным фронтом фашистов генерал Кьяппо де Льяно издал приказ, объявляющий на военном положении провинции Севилья, Уэльва и Бадахос. Мероприятия фашистского командования, связанные с реализацией этого приказа, предусматривают отвлечение с фронта значительных воинских сил".
И.Г. Старинов так оценил итоги деятельности группы Д. Унгрия:
"За десять месяцев эта диверсионная группа, численностью в 12 бойцов, превратилась в XIV партизанский корпус, в котором сражалось около трех тысяч человек. Мы совершили около двухсот диверсий и засад, и ориентировочные потери противника составили более двух тысяч человек. Безвозвратные потери XIV корпуса за все время боевых действий составили всего 14 человек – причем одного убили в Валенсии анархисты, одного нечаянно подстрелили свои при возвращении из тыла противника, один погиб при установке мины, один погиб при переходе линии фронта (шальная пуля попала в рюкзак с динамитом), а 10 сложили голову в боях".
В штабе Франко, несомненно, оценили угрозу, исходящую от диверсионных подразделений республиканцев. Действуя через агентуру влияния в правительстве и вооруженных силах республики, франкисты сумели "притормозить партизанщину". Вместо эффективных действий на коммуникациях республиканские "силы специальных операций" были направлены на действия в прифронтовой зоне. Это снижало эффективность диверсионных операций и увеличивало потери. А крупные отряды, постоянно базирующиеся в тылу франкистов, вообще не были созданы.
"Надо отметить, что и "пятиколонники", действовавшие в тылу республиканцев, были неплохо организованы, их операции отличались дерзостью и беспощадностью. Например, летом 1937 года в Картахене был подорван и затонул линейный корабль "Хайме I" республиканских ВМС. 10 января 1938 г. уничтожен склад артиллерийских боеприпасов, размещавшийся в подземном тоннеле Мадридского метрополитена. Взрыв огромной силы полностью разрушил объект, погибли 173 человека, в том числе все служащие и рабочие склада. <…>
Обыденным явлением стали снайперская стрельба "пятиколонников" с крыш домов по военнослужащим, сигнализация ракетами в ночное время при бомбежке франкистской авиацией советских судов, стоящих под разгрузкой в Картахене и Аликанте".
В 1937 году Александр Орлов начал подготовку коминтерновцев по плану "Новый набор". Этот план предусматривал отбор и обучение диверсантов (50–100 человек, немцы, итальянцы и др.) из числа интербригадовцев. Предполагалось, что после обучения они будут нелегально переброшены в Германию, Италию и другие европейские страны, где станут частью глубоко законспирированного агентурного резерва. Их активное использование предусматривалось в случае войны СССР со странами, являвшимися членами Антикоминтерновского пакта (Германия, Япония, Италия). Однако в ноябре 1938 года этот план был свернут, поскольку многие из его организаторов и участников к тому времени числились "врагами народа".
А вот другой секретный проект Орлова по использованию членов интернациональных бригад в советской разведывательной деятельности был успешно реализован. Тщательно отобранные кандидаты проходили обучение на территории Испании в нелегальной разведывательной школе под условным названием "Строительство". Существование этой разведшколы 7-го отдела ГУГБ (или школы СГОН Я.И. Серебрянского?) тщательно скрывалось от испанских властей – в отличие от лагерей, где велось обучение партизан и диверсантов.
Правила конспирации были настолько строгими, что курсанты, дабы исключить установление их личности, были зарегистрированы в разведшколе только под номерами. Их настоящие имена были известны крайне ограниченному кругу людей. Все курсанты обеспечивались документами прикрытия, получаемыми из Москвы. После обучения лучшие из выпускников "Строительства" были признаны слишком ценными кадрами, чтобы продолжать воевать в Испании. Вместо этого их вывели через Францию в Западную Европу, а затем они, получив разведывательные задания, разъехались по всему миру.
Учебный план "Строительства" контролировался лично Орловым, который стал "крестным отцом" для многих агентов. Существование нелегальной разведывательной школы, организованной им в Испании, как и имена завербованных ранее в Европе и Америке агентов, были секретом, который Орлов тщательно скрывал от американцев после своего ухода на Запад.
Скажем, что в школе проходили подготовку Вильгельм Феллендорф и Альберт Хесслер – впоследствии они стали радистами берлинского отделения знаменитой "Красной капеллы". Выпускник школы американец Морис Коэн входил в агентурную сеть, которая помогла советской разведке получить в США секреты производства ядерного оружия.
Наум Эйтингон (Л.А. Наумов) также уделял большое внимание агентурной разведке в интересах республиканской армии. В частности, его людьми была проведена глубокая разведка тылов фашистских войск на арагонском фронте. Однако полученные данные не были использованы должным образом. Неожиданный контрудар республиканцев в сражении на реке Эбро в 1938 году задержал наступление войск Франко, но военное командование не сумело перевести тактический успех своих войск в успех оперативный.
Специалисты по диверсионным операциям из группы Серебрянского работали не только в Испании. Под руководством Волльвебера в Германии, Дании, Норвегии, Франции и Швеции действовало сетевое диверсионное подразделение СГОН ("Лига Волльвебера"), срывавшее поставки вооружения и военной техники для франкистов. Костяк "Лиги…" составляли немцы, бельгийцы, датчане, поляки, французы и шведы, входившие в клубы Интернационала моряков. Сам Волльвебер постоянно перемещался между Антверпеном, Гамбургом, Копенгагеном и Марселем, руководя проведением операций.
Клубы Интернационала моряков были прекрасной базой и одновременно прикрытием для диверсантов. В специально оборудованных помещениях клубов были устроены тайные штаб-квартиры, в которых планировались диверсии, инструктировались боевики и связные, а в мастерских изготавливались фальшивые документы и самодельные взрывные устройства. Кроме того, клубы служили "почтовыми ящиками", через которые в различных направлениях передавалась разведывательная информация.
Конспирация в "Лиге Волльвебера" (как и в других резидентурах "Группы Яши") соблюдалась строжайшая. У каждого члена "Лиги…" было несколько псевдонимов, боевики действовали через связников, которые ничего не знали ни о Волльвебере, ни о его подчиненных. По всей Европе были разбросаны тщательно скрытые тайники со взрывчаткой и другими материалами, которые могли бы понадобиться в нужный момент. В переписке члены "Лиги…" пользовались специальным кодом, в котором слово "мясо" означало динамит, а слово "нож" – бомбу с часовым механизмом. О планируемой операции знал лишь один из помощников Волльвебера, который и отвечал за ее проведение. Легенды агентов и курьеров тщательно продумывались, чтобы при задержании достоверность сведений ни у кого не вызывала сомнений.
В "Лигу…" входили примерно двадцать хорошо подготовленных специалистов, изготовлявших и устанавливающих мины на транспортных судах, следовавших с военными грузами в Испанию. Только во Франции было заминировано семь кораблей, впоследствии затонувших открытом море. Каждое пятое судно, плывшее из Германии в Испанию, было потоплено.
К середине 1937 года Волльвебер стал лакомым кусочком немецких спецслужб. После обнаружения немецкими спецслужбами минной лаборатории в Гамбурге ему с большинством членов немецкой группы удалось уйти в Норвегию.
"По пути [весной 1938 г.]… я проверил работу сети наших нелегалов в Норвегии, в задачу которых входила подготовка диверсий на морских судах Германии и Японии, базировавшихся в Европе и используемых для поставок оружия и сырья режиму Франко в Испании. Возглавлял эту сеть Эрнст Волльвебер, известный мне в то время под кодовым именем Антон. Под его началом находилась, в частности, группа поляков, которые обладали опытом работы на шахтах со взрывчаткой. Эти люди ранее эмигрировали во Францию и Бельгию из-за безработицы в Польше, где мы и привлекли их к сотрудничеству для участия в диверсиях на случай войны. Мне было приказано провести проверку польских подрывников. Волльвебер почти не говорил по-польски, однако мой западноукраинский диалект был вполне достаточен для общения с нашими людьми. С группой из пяти польских агентов мы встретились в норвежском порту Берген. Я заслушал отчет об операции на польском грузовом судне "Стефан Баторий", следовавшем в Испанию с партией стратегических материалов для Франко. До места своего назначения оно так и не дошло, затонув в Северном море после возникшего в его трюме пожара в результате взрыва подложенной нашими людьми бомбы.
Волльвебер произвел на меня сильное впечатление".
Подчеркнем еще раз, что разведывательно-диверсионная деятельность была не единственным направлением работы "Группы Яши". В числе личных врагов Сталина числились не только лидеры антисоветских эмигрантских организаций, но и перебежчики из числа служащих советских учреждений за рубежом, такие как Г.З. Беседовский, оставшийся во Франции, или нелегальный резидент Иностранного отдела ОГПУ в Турции Г.С. Агабеков, бежавший в 1930 г. из Стамбула в Марсель.
Агабеков был первым невозвращенцем, который не только предал свою страну, но и опубликовал в 1931 году в Нью-Йорке книгу под названием "ОГПУ: русский секретный террор". В ней он подробно описал известные ему сведения о деятельности советской разведки в ряде стран Ближнего и Среднего Востока. Эта книга стала смертным приговором для многих друзей Советского Союза. Только в Персии (Иране) в июле – августе 1932 года были арестованы более четырехсот человек; четверо из них были казнены. Власти полностью разгромили коммунистическое и национально-освободительное движения в Иране. Кроме того, Агабеков сдал всю известную ему агентурную сеть на Ближнем Востоке, в Центральной Азии и на Балканах.
Руководству ИНО ОГПУ пришлось незамедлительно принимать меры, чтобы минимизировать ущерб от предательства. Во все резидентуры были направлены шифровки с перечнем оперативников и секретных сотрудников, которым следовало отбыть в Москву или перейти на нелегальное положение. Тогда же было принято политическое решение о ликвидации предателя. Для этого в Париж выехали сотрудники Особой группы во главе с Серебрянским, но Агабеков, имевший большой нелегальный опыт и знавший методы своих коллег, сумел от них ускользнуть.
Возмездие настигло его в конце августа 1937 года. По версии, распространенной среди западных историков, Агабеков был убит при переходе испано-французской границы; тело предателя сбросили в пропасть. (Якобы его заманили участием в выгодной сделке по перепродаже вывозимых из Испании произведений искусства.) Однако, по мнению П.А. Судоплатова, Агабеков был убит в Париже.
"Сообщалось, – писал Судоплатов, – что Агабеков исчез в Пиренеях на границе с Испанией. Но это не так. На самом деле его ликвидировали в Париже, заманив на явочную квартиру, где он должен был договориться о тайной сделке по вывозу бриллиантов, жемчуга и драгоценных металлов, принадлежащих богатой армянской семье. Армянин, которого он встретил в Антверпене, был подставкой. Он-то и заманил Агабекова на явочную квартиру, сыграв на национальных чувствах. Там, на квартире, его уже ждал бывший офицер турецкой армии. Это был боевик, вместе с которым находился молодой нелегал Александр Коротков, позднее (уже в 1950-е годы) ставший начальником нелегальной разведки КГБ СССР. Турок убил его [Агабекова] ножом, после чего тело запихнули в чемодан, который вывезли и выкинули в море. Труп так никогда и не был обнаружен".
По другой, третьей, версии, сотрудники специальной группы выследили и ликвидировали Агабекова в Берлине, где он внезапно исчез, не оставив никаких следов. Просачивались отрывочные сведения, что могилой Агабекова стали мутные воды Шпрее или бетонный фундамент строящегося здания в самом центре тогдашнего Берлина.
Как бы то ни было, возмездие нашло предателя, и совершенно не важно, каким был его конец, ведь истинная информация об операции по его ликвидации была строжайше засекречена. Важно, что возмездие было неотвратимым!
В июле 1937 года во Франции остался нелегал И.Г. Порецкий (Рейс, Рейсс), который направил в Москву письмо с критикой Сталина и проводимой им в Испании политики. Порецкий был крайне опасен в силу его информированности о нелегальных сетях Иностранного отдела в странах Западной Европы. Во Францию с заданием ликвидировать предателя прибыл С.М. Шпигельглаз, а также сотрудники СГОН Б.М. Афанасьев и В. С. Правдин. 4 сентября приговор, вынесенный предателю, был приведен в исполнение.
"Рейсс, – писал Судоплатов, – вел довольно беспорядочный образ жизни, и агентурная сеть Шпигельглаза в Париже весьма скоро его засекла. Ликвидация была выполнена двумя агентами: болгарином (нашим нелегалом) Борисом Афанасьевым и его зятем Виктором Правдиным. Они обнаружили его в Швейцарии и подсели к нему за столик в маленьком ресторанчике в пригороде Лозанны. Рейсс с удовольствием выпивал с двумя болгарами, прикинувшимися бизнесменами. Афанасьев (Шарль Мартиньи. – Авт.) и Правдин (Франсуа Росси. – Авт.) имитировали ссору с Рейссом, вытолкнули его из ресторана и, запихнув в машину, увезли. В трех милях от этого места они расстреляли Рейсса, оставив труп лежать на обочине дороги".
Еще одной известной операций, осуществленной под руководством Шпигельглаза, является похищение в 1937 году руководителя Русского общевоинского союза Е.К. Миллера, сменившего на этом посту Кутепова. Миллер считал бессистемные покушения, нападения на советские учреждения, поджоги складов и т.п. мелкими булавочными уколами, хотя и не отрицал их. В начале 1930-х гг. он приступил к реализации "стратегической задачи" – подготовке кадров для развертывания партизанских действий в тылу Красной армии в случае войны с СССР. Для этого в Париже и Белграде под руководством генерала Н.Н. Головина были созданы курсы по переподготовке офицеров РОВС и обучению военно-диверсионному делу новых членов Общевоинского союза из числа эмигрантской молодежи.
Однако планы руководства РОВС, как и практические шаги по их реализации, вскоре стали достоянием советской разведки. С помощью агента ИНО ОГПУ С.Н. Третьякова в штаб-квартире РОВС в Париже была установлена техника слухового контроля (микрофоны). Аренда помещение под канцелярию РОВС на рю Казимир Перье стоила дорого, и, желая сократить расходы, в 1933 году Миллер стал подыскивать что-нибудь другое. Узнав об этом, Третьяков предложил генералу квартиру, расположенную под его квартирой в доме № 29 на рю дю Колизе.
Благодаря этому удалось захватить и обезвредить не менее семнадцати боевиков РОВС и Народно-трудового союза (НТС), а также вскрыть в СССР одиннадцать явок. Советская разведка предотвратила готовившиеся РОВС террористические акты против наркома иностранных дел СССР М.М. Литвинова в Европе и его заместителя Л.М. Карахана в Иране.
Во второй половине 1930-х гг. Миллер через своего представителя в Берлине генерала Лампе установил тесные контакты со спецслужбами гитлеровской Германии. После этого в Москве было принято решение о проведении операции по его похищению и вывозу в СССР. Главным исполнителем операции стал бывший начальник Корниловской дивизии, помощник Миллера по разведке генерал Н.В. Скоблин, который вместе с женой, известной певицей Н.В. Плевицкой, сотрудничал с советской разведкой. С помощью Скоблина была ликвидирована значительная часть боевиков РОВС. (Одно время в Москве считали, что РОВС следует взять под полный контроль, заменив Миллера на Скоблина.)