Но слово "параллельно" не нравилось Хидэо. Со своими подчинёнными он привык жить перпендикулярно.
- Ведь Вы принадлежите к моей лаборатории, - бормотал он растерянно.
Это означало - ей положено повиноваться.
- Наши профессора просто не знают, как быть с квалифицированным человеком. Они привыкли иметь дело с сырым материалом, студентами… - Шимада пытался утешить её? Или оправдать Хидэо? - Единственный известный нашим профессорам способ общения с подчинёнными - это поучать, они просто не знают, что может быть иначе. Не понимают, как это - иначе? Кобаяси и меня пытается учить, - вздыхал Шимада. - Грозится оторвать от компьютера, заставить развивать его идею… - В лаборатории все знали - Хидэо компьютеры не любил. И Шимаду. Но в свою лабораторию Шимаду взял - ассистента нелегко найти. - А уволить меня нельзя, - улыбался Шимада, - у нас в Японии пожизненный наём. - Сам он уходить не собирался. - Сменить лабораторию непросто, да и зачем? Везде одно и то же. Большинство ассистентов живёт со своими профессорами в состоянии вежливо-холодной войны, это нормальное рабочее состояние.
Кажется, и ей предстояло в это состояние погрузиться. Она поблагодарила Шимаду за сочувствие. В ответ получила странное:
- У нас приблизительно одинаковые должности… - Шимада намекал, что только близость их позиций на вертикали делала возможным их общение?
Закрывшись у себя в кабинете, она рассеянно листала учебник японского, впервые осознавая: даже здешний язык круто замешан на субординации. В нём не было слова "брат", просто" брат", было только "старший брат" или "младший брат". Потому что брат не равен брату, мужчина - женщине. Для них существовали разные местоимения, выписанные в учебнике в два столбца: женские и мужские. Жена при обращении к мужу должна была использовать слово "Вы" - "аната". А мужчина звал жену совсем другим "Вы" - "омае" - смахивающим скорее на "ты". А на работе, согнувшись в низком поклоне перед начальником, он сказать "омае" уже никак не мог. Такие ошибки могли дорого ему обойтись. В прямом смысле, в йенах, в зарплате.
- Кто тут главный? - спрашивал учебник на каждой странице.
Раньше в Японии даже азбуки существовали разные: женская - слоговая хирагана и мужская - трудные китайские кянджи. Но это было давно. Теперь женщины бодро писали сложные иероглифы. Но кланялись они по-прежнему ниже мужчин. Носили за ними тяжести, шли сзади. Потому что жена не равна мужу. Во всём.
На своём письменном столе она держала две чашки - подарок Хидэо. Чашки были сделаны по старинным японским правилам - без ручек, но с крышками, разного цвета и размера: большая предназначалась для мужа, меньшая - для жены. Иерархия жила здесь всюду. Студенты ранжировались по старшинству не только за семинарским, но и за ресторанным столом. Наташа говорила - и школьников рассаживают в классе по успехам: лучших - на заднюю парту, плохих - под носом учителя. Даже дети жили тут на вертикали. А жить с кем-то вровень было нельзя. Потому что вровень - это горизонталь. А горизонталей в Японии нет. Нет для них простора. Тесно очень. Дома, на экране телевизора, рядом с физиономией дающего интервью она неизменно видела иероглифы: имя, должность, возраст - место в иерархии. Японцы привыкли так жить. А она чувствовала себя неуютно на вертикали, как на вертеле. В науке выгоднее работать, не выстраивая мучительные связки начальник-подчинённый, а соединяя свои усилия, идеи… Но Хидэо не хотел так жить. И кто сказал, что японцы хватают чужие идеи на лету? Для Хидэо куда важнее выгоды от использования чужой идеи было утверждение собственной. Самоутверждение…
Она сделала работу, которую он велел, ведь она была лишь гостьей. Хидэо улыбнулся удовлетворённо, принимая рукопись, но, глянув на первую страницу, нахмурился.
- Что Вы тут написали?
- Я внесла кое-какие изменения, небольшие, - приготовилась она обороняться, недоумевая, как он смог уразуметь это за одно мгновение?
- Изменения? - не понял её Хидэо. - Какие изменения? Я говорю о фамилиях. Почему Вы написали авторов в таком порядке?
Она пожала плечами - какая разница, в каком порядке написаны фамилии? Была бы работа хороша.
- Я просто написала их по алфавиту.
- По алфавиту?
Хидэо поморщился. Он ещё раз убедился - легкомыслие и беспорядок царили в русских головах! И принялся излагать причины, которые побуждают его поставить своё имя последним. Это была целая теория - сложная, продуманная, очень серьёзная…
На другое утро Хидэо опять вручил ей записочку. На сей раз там было изречение из Библии на тему "всяк сверчок знай свой шесток". Он выписал наставление специально для неё. Она прилепила записочку на стенку перед собой. Чтобы изучать. Посмотрела на две чашки на столе: большую - для мужчин и маленькую - для женщин. Подумала, а, может, Хидэо и чашки подарил ей не просто так, а с воспитательными целями?
И Будда терпит лишь до трёх раз (Долгий ящик)
Смотри-ка, соловей
Поёт всё ту же песню
И пред лицом господ!
Исса
Терпение - основа долголетия, а гнев - твой враг.
И Будда терпит лишь до трёх раз.
Японские пословицы
Расставив фамилии авторов в надлежащем порядке, она заново перепечатала статью. Приняв рукопись, Хидэо пообещал:
- Я вскоре её посмотрю!
И уложил работу в папочку. Папочку определил в надлежащий ящик. Ящик оказался долгим. Она решила Хидэо поторопить:
- Не спешите! Вы сдали мне статью на проверку всего месяц назад! Я записал!
Спорить с Хидэо было бесполезно. Он содержал свои бумаги в образцовом порядке. На первой странице рукописи безупречно отточенным карандашиком было надписано "Вариант N1". И дата.
- Я почитаю работу, как только найду время, - утешил её Хидэо, скрываясь в своём кабинете.
Через неделю он вернул ей текст. Испещрённый красными пометками, он походил на контрольную работу двоечника, проверенную строгим учителем.
- Здесь не хватает артикля, - Хидэо нарисовал аккуратную галочку на полях. - А здесь лучше поставить точку, фраза слишком длинна…
Она старалась слушать спокойно, вспоминая предупреждение Анны: если положить перед японцем описание великого открытия и сделать ошибку в первой строке, он за неё зацепится и дальше не сдвинется. Раньше она думала - Анна преувеличивает. Теперь понимала - нет. Сэнсэй держал статью больше месяца только для того, чтобы исправить артикли!
- Но всё это мелочи, Хидэо! Давайте обсудим работу по существу!
- Я и обсуждаю с Вами очень принципиальные вещи, - он говорил раздражённо. - Главное, на что я хочу обратить Ваше внимание, этот термин! - Он подчеркнул слово красной чертой. - Никогда не употребляйте его, замените другим! - Он сделал надпись поверх печатного текста меленько, аккуратно. - Я недавно придумал это определение, оно придаёт работе новизну.
Она посмотрела на Хидэо с состраданием - собрания так иссушили его, что только на то у него и хватало сил, чтобы придумать словечко. И не стоило на него, бедного, сердиться. Он мог бы просто подмахнуть работу, не читая. Так делали многие профессора по всему миру. А он читал. И исправлял грамматические ошибки. Ведь работа не стала хуже оттого, что в ней исправили ошибки! А её творческую свободу никто не стеснял - содержание они не обсуждали. Перепечатанный текст Хидэо пометил номером два и спрятал его в тот же ящик.
Выслушав с десяток раз классическую фразу "мне некогда!", а также наставление: чтение работы - дело серьёзное и спешки не терпит! - она стала мечтать о недобросовестном боссе, который подписывает совместные работы, не глядя. Через месяц Хидэо отчитался о проделанной работе так:
- Я решил, что в статье слишком много частей.
- Но по логике их должно быть пять, - залепетала она.
- Пять - слишком много, это трудно для читателя, - прервал её Хидэо. - Сделайте поменьше, четыре.
Она сделала четыре - в конце концов это ничего принципиально не меняло. Новая версия получила порядковый номер "три" и снова улеглась в ящик. Время шло. Работа стояла. Вернее лежала.
- Вам придётся подождать ещё, я уезжаю в командировку на две недели! - Хидэо улыбался, как школьник, которому удалось улизнуть с контрольной.
- Подпишите работу! - взмолилась она.
Сэнсэй обиделся.
- Я не подписываю бумаг, не читая! Я привык исполнять свои обязанности добросовестно!
- Но Вы читали её два раза! Я считаю, что работа вполне готова! И это не первая моя работа, а семидесятая! Вы могли бы мне больше доверять!
Хидэо посмотрел на неё с интересом. Очевидно, такая мысль - доверять ей - в голову ему не приходила. Ситуация была постыдная - она просила, ей отказывали. Ситуация была странная - она пыталась продвинуть совместную работу с японским сэнсэем, японский сэнсэй сделать ей этого не давал. Ситуация вообще была абсурдная - она хотела работать на Японию, японец ей мешал.
Попавшийся под горячую руку Гриша выслушал её рассказ рассеянно.
- Два месяца не можете отправить статью? Подумаешь! Мои работы по полгода у сэнсэя валяются, а я не возражаю. Гуляю, отдыхаю… - Гриша с удовольствием лизнул мороженое. - А Вы никак в здешнюю жизнь не впишетесь, никак не поймёте, работать - здесь не главное. Главное - не ссориться. А Вы всё ссоритесь. Зачем Вам это надо?
Через неделю после возвращения из командировки Хидэо отдал ей рукопись, в которой были исправлены три слова, и приказал перепечатать.
- Как быстро Вы всё делаете! - похвалил он её, принимая через час исправленный вариант. - Пометив его номером четыре, Хидэо гордо сообщил: - Я не ленюсь перерабатывать свои статьи помногу раз!
Ему явно нравился номер. Ей - нет. Потому что процесс исправления трёх слов в течение месяца никак нельзя было назвать словом "перерабатывать"!
Через две недели она решительно постучала в кабинет Хидэо.
- Так мы не успеем закончить ни одной статьи!
- Не беда, после Вашего отъезда я Вам напишу! - благодушно улыбнулся он.
- Но то, что мы с Вами делаем, не произведения Шекспира! Материал устареет!
- Почему Вы всегда так спешите? Я должен всё обдумать, не торопясь, и тщательно проверить! - оборонялся сэнсэй.
Но она напирала безжалостно:
- Прочтите сейчас, и пошлём статью в журнал, наконец!
Хидэо посмотрел на неё затравленно.
- Вот так сразу и послать?
- Сразу? Да она лежит у Вас третий месяц!
На лбу Хидэо выступила испарина, в глазах засветился страх. Перед чем? Почему здесь никто не хотел сделать что-то сразу и до конца - поставить студенту оценку, отправить работу? Почему все боялись глаголов совершенного вида, совершённого действия?
- А вдруг там ошибка? - в ужасе залепетал Хидэо. - Стоит один раз ошибиться… Единственная ошибка может нанести непоправимый вред репутации!
И Хидэо зажмурился, чтобы не видеть того ужаса, который ожидает человека с испорченной репутацией. Так вот что запирало работу в долгий ящик - панический страх ошибки! Японский обычай - ошибок не забывать. И не прощать. Считать ошибки несмываемым пятном на репутации, пачкающим её надолго. Навсегда. Возможность ошибки страшила сэнсэя больше, чем отсутствие работы! Решительные действия пугали больше, чем бездействие! И потому он всеми силами пытался отложить последний шаг. А легкомысленная иностранка, ничего этого не понимая, подталкивала его к пропасти. Хидэо заметался в поисках выхода и, наконец, нашёл его.
- Завтра! Я верну Вам работу завтра.
И вздохнул облегчённо, когда она встала. И плотно закрыл за нею дверь.
Утром Хидэо вернул ей рукопись.
- Это английское слово я никогда не использую, лучше замените его другим. Перепечатайте статью!
Хидэо хотел продолжить прежнюю игру! Но новое слово было ничем не лучше старого.
- Я устала перепечатывать! У меня разболелась голова! - малодушно взмолилась она. И тут же была наказана за слабость - сэнсэй перехватил инициативу, отрезал жёстко:
- Не ленитесь! Вы выглядите очень здоровой! Здоровее меня! - И, заметив, что она закипает, сказал мягче: - Среди авторов работы есть и моё имя, поэтому работа должна быть сделана наилучшим образом! Я хочу внести свой вклад.
Свой вклад он понимал специфически - капризы, проволочки…
- Я ничего перепечатывать не буду! - взвилась она. - Не буду зря тратить время.
- Как это - не буду? - Опешил Хидэо. Лицо его покрылось капельками пота, очки сползли на кончик носа. - Вы всё время возражаете! Почему Вы всё время возражаете? Я не понимаю… - испуганно бормотал он.
Наверное, он и вправду не понимал её странной реакции. Её необычных мыслей. Его подчинённые, если он что-то говорил, всегда отвечали "хай!" и исполняли. А тут вдруг - не буду! Сэнсэй никогда такого не встречал! Он привык лепить из пластилина, а она оказалась каменной. Он чуть не плакал.
- Я трачу на Вас столько времени! Я всё делаю для Вас…
Он и вправду делал всё, что обязан делать хороший сэнсэй - дал ей тему, теперь работу проверял, исправлял ошибки… Он честно исполнял свои обязанности и ожидал, что она исполнит свои - подчиняться. А она постоянно выламывалась из той роли, которая ей была предписана! Хидэо смотрел умоляюще:
- Ваше пребывание в Японии должно пройти плавно!
Он очень любил это словечко "плавно". Но она не слушала его. Выходя из кабинета, она даже попыталась хлопнуть дверью. Правда, у неё это не получилось - в Японии на каждой двери стоял тормоз. Япония не любила резких движений.
Бросив работу, она шла домой, сердито думая, а не слишком ли Хидэо увлёкся ролью заботливого хозяина, а она - ролью вежливой гостьи? Не заигрались ли они? И не пора ли ей, не особенно вникая в японскую специфику, положить конец этой игре и вернуться на своё законное место, место русского профессора? Даже если для этого придётся уехать из Японии, прервать контракт. На следующее утро, отправляясь в университет, она приготовила гневную речь. Но Хидэо улыбнулся виновато, покорно остановил свой бег, только попросил:
- Говорите, пожалуйста, потише! Я очень устаю от Вас! Вчера Намико сразу догадалась, что я беседовал с Вами, я пришёл домой почти больной.
Хидэо и правда выглядел измученным. Он согласился прочесть статью сейчас же. Войдя в его кабинет, она увидела Чена.
- Я пригласил его, чтобы принять участие в обсуждении нашей работы, - объяснил Хидэо.
- Но доктор Чен не специалист в нашей области, чем он может помочь? - удивилась она, но развивать эту тему не стала, сообразила - Хидэо пригласил посредника. Анна говорила - все острые дела японцы исстари предпочитают решать через посредника.
- Давайте помолимся, - смиренно сказал Хидэо, - чтобы Бог помог нам провести обсуждение мирно!
Значит, окончательно она измучила бедного сэнсэя, раз в посредники он призывал не только Чена, но и Бога. Они договорились так - она перепечатает статью в последний раз, а Хидэо немедленно отправит её в редакцию. Доктор Чен не проронил ни слова - он был идеальный посредник. И Бог тоже помог.
Вечером они с Анной сидели в маленьком ресторанчике.
- Посредник возникает потому, - говорила Анна, - что японцы бурных стычек не выносят. Хрупкие они, нежные. А мощные поля такой энергичной особы, как ты, да ещё обуреваемой сильными эмоциями, вообще испепеляют чувствительную японскую душу, - смеялась Анна. И вздыхала. - Это все признают, Япония - рай для туризма, а для сотрудничества, для бизнеса - ад.
- Нет, ад, пожалуй, это слишком, - не соглашалась она, - просто Япония - нечто специфическое. С чем можно справиться в конце концов.
Глава VII. Острова
Весь век мой в пути!
Словно вскапываю маленькое поле,
Взад-вперед брожу.
Басё
Маленькая страна, маленькие люди…
Ты не думай с презрением:
"Какие мелкие семена!"
Это же красный перец.
Басё
Если сосед построит амбар, я рассержусь.
За излишней скромностью скрывается гордость.
Ячмень у соседа вкуснее, чем рис дома.
Японские пословицы
- Я отметил наиболее интересные работы в журнале закладками. Я делаю это для студентов, но и Вы почитайте, - Хидэо указал на густую бумажную бахрому, торчащую среди страниц. На её статье закладки не было. - Это очень престижный журнал! Разве в нём напечатана Ваша работа? Я не заметил.
Не заметить было трудно, её большая статья открывала выпуск.
- Ах, да, но это не относится к моей теме.
Опять невпопад - на полях её текста ярко краснели жирные точки, поставленные рукой Хидэо там, где она цитировала его.
- Разве то, что Вы описали здесь, новый эффект? - продолжал сопротивляться Хидэо, - я давно об этом говорил! Ещё десять лет назад! Да, я свои соображения не опубликовал, но это сделал профессор Сузуки.
Хидэо готов был уступить авторство разве что соотечественнику, но никак не ей. Он почти бегом бросился в свой кабинет, принёс журнал.
- Вот, посмотрите работу Сузуки! Он тоже профессор бывшего императорского университета! Как и я!
В статье было нечто, к делу не относящееся.
- Вы не понимаете! - нервничал Хидэо. - Это именно то, что Вы считаете своим эффектом! - Наконец он сдался. - Хорошо! Я порекомендую Вашу работу студентам! - Но закладки так и не вложил.
- Вы пишете очень много статей, у меня их меньше, - Хидэо хмурился. - И плавать Вы умеете, и в теннис играете, а я нет.
Он не хотел признавать её превосходства. Он и ровню-то в ней признать не хотел. И тревожно следил за ней, соревновался, ревновал… И всё боялся в чём-то уступить.
- Что это за журнал, куда Вы хотите послать нашу совместную работу? Я его не знаю! - То, что именно в этом журнале печатались её статьи, сэнсэя не убедило. - И в библиотеке такого журнала не знают. Я звонил.
Она посоветовала спросить не в маленькой факультетской библиотеке, а в большой, университетской. На следующий день Хидэо радостно доложил:
- Я попросил своего бывшего студента зайти в центральную библиотеку, он работает рядом. Как я и ожидал, такого журнала там нет!
Она позвонила Анне, та работала в центре. Через час в её кабинет, не стучась, вбежал рассерженный Хидэо, бросил на стол лист адресованного ей факса. Анна прислала всё, что нужно: точный адрес журнала, фамилию редактора… Через час Хидэо опять явился в её кабинете, положил перед ней другой факс, точь-в-точь такой, как первый: адрес, фамилия редактора…
- Этот факс прислал мой студент! Я всегда поддерживаю хорошие отношения со своими бывшими студентами! - вид у Хидэо был торжествующий. А о своих словах - такого журнала нет! - он словно забыл. И её слова - но зачем мне вторая копия той же информации? - пропустил мимо ушей. И всё повторял: - Это прислал мой бывший студент! Мой!
Словно ненадежно ощущал себя Хидэо в роли начальника. Словно опасался, что она вот-вот сорвется с назначенного ей места подчинённой. И всё пытался доказать - ей или себе? - он наверху! Он постоянно нуждался в подтверждении этого, в одобрении, в похвале… А если она мешкала, задавал наводящие вопросы: