И догадалась. Она велела сделать снимок образца. Как понял бы её любой русский студент? Что надо снять один типичный участок. А студент японский исполнил указание буквально - сфотографировал весь образец, полностью, кадр за кадром. Снимки были прекрасные - яркие, чёткие, тщательно подобранные по свету и контрасту - Таманаге пришлось немало потрудиться. Она посмотрела на припухшие от бессонной ночи, покрасневшие глаза Таманаги и почувствовала себя виноватой. Она так и не научилась отдавать указания японским студентам!
- Вы сделали прекрасную работу, Таманага-сан! - сказала она, стараясь скрыть замешательство. - Но как Вы собирались использовать такое большое число снимков? У Вас была какая-то идея?
Таманага часто заморгал и оглянулся, словно ища защиты.
- Вы сказали…
Не надо о науке!
Роса на цветах шафрана.
Прольётся на землю она
И станет простой водою…
Тиё
- На сегодня я назначил обсуждение Вашей работы… - Значит, в прошлый раз Хидэо не оговорился, назвав так их совместную деятельность - "Ваша работа". Значит, своей он эту работу не считал. - Но Вам придётся подождать. Я должен подготовить протоколы к завтрашнему собранию.
Дома, в России, протоколы вызывали у её коллег только одно чувство - отвращение. Хидэо смотрел на дело иначе:
- Протоколы - очень важная работа! И она поручена мне! Поскольку я, как руководитель кафедры, председатель собрания, - Хидэо выговаривал слова "руководитель" и "председатель" с особым удовольствием. - Это большая ответственность! Я должен обдумать каждую фразу. - Через запертую дверь кабинета Хидэо долетел стук пишущей машинки и клацание дырокола. B восемь вечера Хидэо прошёл к лабораторному ксероксу. - Я уже закончил. Осталось сделать двадцать копий протокола для каждого участника собрания. - С кипой бумаг в руках Хидэо прошёл в свой кабинет, чтобы разложить страницы стопочками, сшить скрепочками… - Сегодня поговорить не успеем, видите, я занят! - бросил ей Хидэо через раскрытую дверь, - отложим беседу на завтра!
- Да, мы сейчас поговорим, - встретил её утром Хидэо и быстро побежал по пустой ещё лаборатории, проверяя что-то, наводя порядок…
Он заглянул в холодильник, проверил содержимое, на минуту задержался у столика с приборами, поправил шнур так, чтобы он лёг параллельно краю стола. Мелочей в его хозяйстве не существовало! Осмотрев студенческий зал, он остался недоволен и устремился к компьютеру, чтобы напечатать объявления: "Окончив работу, задвигайте стулья под столы, чтобы в зале было просторнее". Собственноручно развесив объявления, Хидэо наконец угомонился, сел за стол. Но слушал он рассеянно, ёрзал, косясь на телефон.
- Я жду звонка декана! По поводу факультетского собрания! Это очень важно! - Телефон зазвонил, и сэнсэй с готовностью сорвал трубку. - Я должен идти! Срочно! - выдохнул он с облегчением. - Как хорошо мы с Вами поговорили! - Беседа длилась меньше десяти минут, они ничего толком обсудить не успели. - Закончим вечером, - утешил её Хидэо. И принялся загружать протоколы в большую хозяйственную сумку. В портфель они ни за что бы не влезли. - Я готовил эти протоколы ночью, чтобы освободить время для нашей сегодняшней беседы… - Хидэо сообщил это он на прощание и убежал, кренясь под тяжестью бумаг. А она осталась мучиться угрызениями совести.
В пустом коридоре гулко фыркал умывальник - в туалете пожилой мужчина мыл руки. Вообще-то японцы рук не мыли, считая, что мытьё убивает их естественную способность отторгать грязь, - так говорил Шимада. Да и зачем мыть руки в стерильно чистой стране? Но этот мужчина мыл руки подолгу. Странный был человек. И работа у него была странная: в маленькой комнатке в конце коридора он перекладывал старые журналы, определяя их в стопки, расставляя по полкам, переставляя опять. Он занимался этим всё время, оставшееся от мытья рук. Кем он был? Судя по одежде - серой полотняной курточке, белой рубашке с тёмным галстуком, белым хлопчатобумажным перчаткам - университетским техником. Судя по возрасту и по робкому, заискивающему взгляду, он дорабатывал до пенсии. Коротал время за бессмысленной работой, от которой старался уйти к делу реальному - мытью рук.
Вечером после собрания Хидэо постучал в её кабинет - она подхватила бумаги, готовясь к беседе. Но сэнсэй оглядел комнату - всё ли в порядке? Воскликнул в панике:
- О, я забыл! - И убежал куда-то. Вскоре он вернулся, неся электрический чайник-термос, чашку с блюдцем и маленькую ложечку. Устроив всё это на книжной полке, удовлетворённо улыбнулся. - Теперь всё в порядке!
Персональный чайник - большая честь, оказанная гостье. Прочие сотрудники лаборатории, включая самого Хидэо, пользовались общим чайником в студенческой комнате. Иностранку Хидэо баловал. В её кабинете был даже диван. Не было только компьютера, чтобы работать.
- Вам нужен компьютер? - Хидэо отмахнулся с досадой. - Это потом! А пока Вы можете использовать те, что стоят в студенческом зале. Там есть свободные. Те, что постарее. Студенты работают на новых.
Она посмотрела на Хидэо с удивлением.
- Без компьютера зачем мне кабинет?
- Чтобы отдыхать! - быстро нашёлся Хидэо. И убежал в студенческий зал,
Он сменил пиджак на короткую желтовато-серую курточку - такие выдавали в университете вместо халатов. Курточка была несвежая, местами заштопанная. Но Хидэо это не смущало, а, кажется, даже радовало - вид у курточки был трудовой. Хидэо принялся переставлять книги на полке, сортируя их по темам, годам, по размеру… В их ровном строе что-то не сходилось.
- Не хватает одной книги! Она здесь стояла. Кто её взял? - Услыхав её признание, Хидэо приказал: - Немедленно верните! Кто-то из студентов может захотеть почитать. Впрочем, они лентяи и ничего не читают. Но я верю, что однажды в моей лаборатории появится блестящий студент. Он будет хорошо работать и получит новые подтверждения моей идеи. Я - оптимист!
Она обвела взглядом студенческий зал, заполненный в столь поздний час теми, кого сэнсэй назвал лентяями, возразила:
- У Вас и теперь хорошие студенты.
Хидэо несогласно покачал головой и продолжал возиться с книгами.
Она потеряла терпение. Когда же профессор займётся своими прямыми обязанностями - наукой? Зачем он тратит время на пустую работу, которую может сделать кто угодно, например, техник? Обязанностей у Ямазаки было немного: ремонтировать микроскоп, который ломался редко, исполнять мелкие поручения… Ямазаки проводил дни, играя на своём маленьком компьютере в пиратов. А парень он был славный - стоило попросить его о чём-то, тут же бросался исполнять. Даже если просила она. Почему бы сэнсэю не попросить его сортировать книги?
- Я не имею права заставлять техника, - туманно обронил Хидэо. - И потом, я должен делать это сам. Это очень важно!
Важно было всё: собрания, протоколы, сортировка бумаг - всё, кроме научной работы! Той самой, которой когда-то занимался Хидэо. Пока не стал профессором. В девять вечера Хидэо покончил с книгами в студенческом зале и переместился в свой кабинет. Её предложение приступить к обсуждению работы он отверг.
- Я должен привести в порядок свои архивы. Сейчас я как раз занимаюсь нашей перепиской! - Явно гордясь собой, он показал ей пухлую папку.
Он хранил всё, поздравительные открытки, конверты… За чистейшими стёклами многочисленных шкафов, занявших почти всё пространство большой комнаты, стоял длинный строй папок с аккуратно надписанными ярлычками. Содержать такое хозяйство в порядке стоило немалых трудов, но Хидэо сил и времени не жалел.
- Я боюсь, Хидэо, что моё пребывание у Вас не принесёт пользы нашей работе! - она упрямо выделила она слово "нашей".
- Что Вы так волнуетесь по поводу работы? - отечески улыбнулся Хидэо. - Зачем так торопитесь? Знакомьтесь с Японией! Запишитесь на курсы японского языка, съездите в Киото!
От изумления она лишилась дара речи. Ей предлагали отдыхать?! Быть туристом! А она думала - трудолюбивая Япония потребует от неё жёсткой работы.
- Важно, что в моей лаборатории появилось европейское лицо, создалась международная атмосфера. Этого достаточно для начала. Студенты учатся общаться с Вами, привыкают говорить по-английски. Это очень полезно! Даже мой техник Ямазаки начал вспоминать английские слова! - Хидэо засмеялся удовлетворённо.
Ей готовы были платить хорошие деньги за английский язык?! За цвет лица?! Япония - загадочная страна!
Хидэо поставил папку с их перепиской на полку, снял очки, потёр глаза. А может, он просто устал от многочасового сидения на собраниях? От писания протоколов? И к вечеру ни на что другое, кроме приборки, уже не годился? Может, он вообще устал он, отстал. Потому что писал протоколы, а не научные статьи. А наука, как спорт, как балет, требует ежедневных упражнений для поддержания формы: работы в лаборатории, в библиотеке… А сэнсэй форму потерял и бесед с нею о науке просто побаивался?
- Хидэо, - начала она.
И поймала его взгляд, умолявший:
- Не надо о науке!
Она посмотрела на измученное, серое лицо сэнсэя.
- Хидэо, Вам скоро ехать в Париж на конгресс. Давайте я отредактирую Ваш доклад!
Это сказалось у неё нечаянно, само собой. От жалости. Хидэо благодарно улыбнулся, быстро согласился, сказал ласково:
- А Вы работаете упорно, до девяти часов!
Хотя считать работой то, что делала она нынешним вечером, вряд ли стоило.
В десять часов Хидэо всё ещё что-то подправлял в идеальной расстановке своих архивов. Она вышла на улицу, надеясь поймать такси. У входа в корпус заводил свой мотоцикл немецкий аспирант из лаборатории Сато. Парень поздоровался и уважительно показал рукой на свет в окне кабинета Кобаяси.
- Знаменитое японское трудолюбие!
А она не стала раскрывать ему тайну ночных сэнсэевых занятий.
Возле магазинчика Сэвэн-илэвэн ей встретилась Наташа. Выслушала жалобы, пожала плечами.
- Ваш сэнсэй никак не найдёт времени для разговора о работе? Здесь это дело обычное. Мой муж своего сэнсэя не видел уже год.
Как положить сливы в бутылку?
Хлюпают носами…
Милый сердцу деревенский звук!
Зацветают сливы.
Басё
При умелом обращении сгодится и дурак, и тупые ножницы.
Японская пословица
В отделении суперкомпьютеров обслуживали технику японские инженеры. Но использовали её только иностранные учёные. Сейчас там работали поляк, американец и француз. На мощных машинах фирмы Хитачи они решали свои длинные уравнения, строили замысловатые модели. Фирма Хитачи платила им хорошую зарплату, а сэнсэй Такасими устраивал райскую жизнь с просторными, роскошно обставленными кабинетами, красивыми секретаршами, которые заботливо ухаживали за своими подопечными. Начальник отделения Такасими очень гордился, что иностранцам нравится работать у него, что они охотно приезжают, не давая суперкомпьютерам простаивать. Найти японских учёных, желающих решать достойные суперкомпьютеров задачи, Такасими не мог.
- В Японии мало программистов и совсем нет физиков-теоретиков, - говорил польский профессор Квятницкий.
Он частенько заходил к ней поболтать. В Варшаве Квятницкий заведовал теоретическим отделом физического института, но в Польше теперь, как и в России, были трудные времена, и он охотно приезжал на пару месяцев к Такасими - подзаработать.
- Теоретик должен уметь мыслить абстрактно, обобщать. У японцев с этим неважно. Японцы плохо воспринимают абстракции, им свойственно практичное, конкретное мышление…
Пан Квятницкий рассказывал о своей поездке в Токио, в издательство, которое печатало его книгу. Издатель жаловался: научная литература продаётся плохо, пришлось пустить в макулатуру почти весь тираж теоретической физики Ландау.
- Да и кто в Японии сможет заинтересоваться Ландау? - усмехался Квятницкий.
- Не могли бы Вы прочесть лекцию студентам вместо меня? - попросил её Хидэо. И добавил торопливо: - Нет, нет, лекции - не Ваша обязанность, но я уезжаю в Париж… Я был бы Вам очень благодарен.
Она охотно согласилась. Потому что ей хотелось участвовать как-то в жизни лаборатории. Накануне отъезда Хидэо зашёл к ней в кабинет.
- Сейчас я иду читать лекцию! Через неделю это сделаете Вы. Вы уже приготовились?
- Да, я всё обдумала.
- Обдумали? - Хидэо посмотрел на неё подозрительно, всплеснул руками, запричитал: - Ох! Вы не готовы! Не готовы! - Он плюхнул на пол огромную, как вещмешок, сумку и принялся лихорадочно рыться в ней. - Вы должны приготовить Вашу лекцию вот так!
Он выхватил из сумки стопку бумаг - десяток страниц, аккуратно сшитых скрепочкой.
Она презрительно дёрнула плечами.
- Я никогда не читаю по бумажке…
Хидэо посмотрел на неё с ужасом.
- Вы обязаны это делать! Обязаны! - Кажется, он уже жалел, что поручил ей такое серьёзное дело. - Вы должны приготовить текст лекции, отпечатать его и размножить для всех студентов! - Хидэо запустил руку в сумку, приподнял ворох бумаг. - У Вас должно быть сорок копий, по числу слушателей. Ещё надо приготовить демонстрационный материал.
Хидэо достал папочку. В ней лежал текст лекции, скопированный на прозрачную плёнку. Значит, студентам мало иметь бумажный экземпляр на столе, им надо ещё видеть его на экране. А она легкомысленно решила - слушателям хватит её слов.
- Идите, готовьтесь, готовьтесь! - волновался Хидэо.
Она приготовила десять страниц лекции и сорок копий - бумаги Япония не жалела. На лекцию, на собрание сэнсэи шли, нагруженные бумагами, налегке не ходил никто. Перед началом лекции ассистент сэнсэя Кобаяси представил её студентам: рассказал по-японски её биографию, сверяясь с листочком, оставленным Хидэо, продемонстрировал её книги. Ассистенту тоже пришлось прихватить целый портфель бумаг. Она раздала сорок копий студентам и начала говорить, опасаясь только одного - сказать что-то не по тексту. Студенты уткнулись в листки, словно проверяя, правильно ли она излагает? Единственное утешение состояло в том, что на листках были в основном иллюстрации. Так советовал Хидэо, он даже дал ей в качестве образца свою лекцию: совсем немного текста, а остальное - картинки, как в комиксах. Студенты комиксы любили. Здесь вообще любили картинки. Их было много всюду: на лекциях, в телепередачах… Смысл удавалось понять, даже не зная языка. Телевизионный рассказ о пожаре сопровождался показом модели горящего дома. По мере продвижения огня от дома отваливались куски. Диктор почти ничего не говорил, только водил указкой по модели. В передаче о коррупции фотографии людей, замешанных в скандале, были наклеены на большой лист и соединены стрелками. Вдоль них ведущий передвигал картинку - туго набитый мешок со значком доллара и смачной верёвкой поверху. Возле каждого фото стояли цифры. Всё было предельно ясно: кто кому давал, и сколько. Прогноз погоды тоже был обвешан графиками: кривая линия с горбом в полдень изображала дневные колебания температуры, кривая с провалом - ночные. Японцы любили конкретные вещи.
- Рассмотрим абстрактное твёрдое тело, - начала она лекцию.
Студенты оторвали глаза от бумаг и уставились на неё растерянно, почти испуганно. Может, лучше без абстракций?
- Рассмотрим кристалл, - реакция не изменилась.
Она решила говорить ещё конкретнее:
- Возьмём металл…
Всё те же круглые глаза. От удивления глаза могут стать круглыми даже у японцев. Она запаниковала - что же делать?
- Возьмём железо, - конкретнее уже некуда.
Студенты склонились над столами, делая какие-то пометки в тексте. Дело пошло. Железо - это понятно. Железо каждый держал в руках. И никто никогда в глаза не видел некое твёрдое тело. Да и зачем какое-то абстрактное твёрдое тело им, будущим специалистам по роботам и компьютерам, а, может, чиновникам или торговым агентам? Но слушали внимательно. И добросовестно делали какие-то пометки, старательно играя роль прилежных, послушных ребят. Она закончила, подозревая - вопросов не будет. Их и не было - по собственной инициативе вопросов тут не задавали. Она достала ручку, сказала рассеянно:
- Японская ручка, а куплена в Москве…
Словно пелена упала с лиц. Аудитория проснулась, зашевелилась, ожила.
- В Москве? Не может быть! И сколько она там стоит?
Ребята стали искренними, бросили играть роль. Они обсуждали шумно, живо - стоило ли платить за такую вещицу тысячу йен? Доставали свои ручки, сравнивали. В их глазах зажёгся живой интерес: ручка - не абстрактное твёрдое тело!
- Как хорошо Вы прочли лекцию, - ласково сказал Хидэо, вернувшись. - Мой ассистент мне доложил. Я очень благодарен Вам! Я привёз подарок, - Хидэо протянул ей голубую коробочку.
В ней лежала подвеска простого металла, но безупречного английского стиля. И имя фирмы на крышке стояло знаменитое.
- Я прочитал ещё раз план Вашей работы, он мне понравился.
Она обрадовалась - Хидэо сам заговорил о работе. Хидэо умел быть благодарным!
- Но Вы хотите использовать данные, полученные ранее студентом Таманагой. Нехорошо! - Хидэо погрозил ей пальцем. - Нехорошо брать чужие измерения!
И он улыбнулся, словно обещая её не выдавать.
- Но это очень интересно - сравнить мои результаты с тем, что получил Ваш студент! Там проявляется одна закономерность, если всё вместе проанализировать и обобщить.
- Проанализировать… Обобщить… - поморщился Хидэо, - Сделайте что-нибудь конкретное! Проведите измерения сами. Таманага научит Вас.
Она умела делать измерения и знала, как много времени они займут. Она считала - неразумно тратить своё время, за которое Япония платила так дорого, на работу, доступную даже третьекурснику. А вот обобщить, проанализировать и увидеть закономерность под силу только очень квалифицированному человеку. Обобщение - тоже результат. Не менее конкретный, чем данные, которые в непереваренном виде просто ни на что не пригодятся. Пропадут. Но Хидэо не слушал её. Не понимал
- Вы должны получать оригинальные результаты, Ваши… - Хидэо улыбался устало. Ему приходилось всему её учить! Она была, как тупые ножницы, как тот дурак, которого ему никак не удавалось приспособить к делу!
В субботу Хидэо и Намико сидели у неё в гостях. Она угощала их настойкой из горьких японских слив. На дне банки с широким горлом лежали крупные зеленоватые плоды. Супруги Кобаяси с интересом разглядывали настойку - они никогда не видели такую, хотя напиток продавался по всему городу.
- Настойка сделана из довольно низкого сорта сакэ, - сказал Хидэо, изучив этикетку.
- Вообще-то такие сливы ядовиты, - добавила Намико. - Но вымоченные в алкоголе они безвредны. Я очень люблю их. Можно, я съем парочку? - Намико достала вилкой сливу, надкусила, зажмурилась от удовольствия. - Вкусно!
- Да, неплохо, - Хидэо выпил рюмку. - Вот только форма банки нехороша - короткая, с широким горлом. Удлинённая бутылка с узким горлышком смотрелась бы элегантнее.
- Да что ты! - замахала руками Намико. - Через узкое горлышко как я буду доставать сливы?