Мир стоит перед бесконечными возможностями. Существенно, чтобы он сумел использовать эти возможности. Трудно себе представить, насколько благотворно влияние свободной экономической политики.
Я полагаю, что весьма сомнительным является положение, когда хозяйственная интеграция охватывает только отдельные товары и продукты, то есть, когда она мыслится только в порядке осуществления ряда частичных интеграций.
Необходимо, прежде всего, создать основы для истинной интеграции, в первую очередь в установлении согласованности в валютной политике. При этом следует исходить из того, что народнохозяйственный строй воплощает собой нечто целое и неделимое. Следовало бы и создать условия для свободной конкуренции, устранив неравенство в экономике отдельных регионов.
Только цена, в которой естественно находит свое отражение также и качество, является экономическим масштабом для оценки труда и достижений. Для всякого, кто здраво рассуждает, интеграция означает свободную и широкого охвата конкуренцию, означает экономическое сотрудничество на более высоком уровне.
Каждый очаг заболевания в государственном организме в то же время является угрозой для межгосударственных отношений. Однако это понимание не должно означать, что каждая страна вправе требовать от своих партнеров по общему рынку, или даже принуждать их к тому, чтобы они в срочном порядке вводили у себя сомнительные принципы, применяемые в данной стране.
Было бы иллюзией, если не безумием, верить в то, что естественные данные поддаются исправлению и что можно искусственным образом сгладить разницу хозяйственных структур отдельных стран до такой степени, что во всех странах издержки производства окажутся одинаковыми. Именно в том и дело, что отдельные страны работают в различных условиях, так что выгода у одних распространяется на одни предметы, а у других – на другие; одна страна работоспособна в одном направлении, другая – в другом. Как раз из этого вытекает необходимость взаимного дополнения и плодотворность подобных усилий.
Европа, которая не живет в сфере веры человеческого сердца; которая не понимается, как настоящее содружество перед лицом общей судьбы, ради которого стоит приносить жертвы; Европа, которая не ставит свободу во главу угла, но хотела бы ее обуздать и водить на помочах; Европа, которую в очертаниях своего духовного и политического облика нельзя увидеть уже сегодня – такая Европа не может вызвать воодушевления ни у мира, ни даже у самих европейских народов. Бюрократически управляемая Европа, которая скорее переполнена недоверием, чем общностью, и от всего построения которой веет духом материализма, принесет нам больше неприятностей, чем пользы.
Может ли Европа быть создана, следуя путем создания лишь соответственных учреждений? При наличии разного рода экономических неполадок и разнобоя какое-либо иное решение не представляется возможным. Европу нельзя понимать только как организацию или учреждение, ее следует понимать как функцию. Европу нельзя построить при помощи дешевеньких средств. Ее следует понимать как сложную совокупность экономических и политических функций.
Расширение сферы компетенции надгосударственных объединений может иметь известное политическое значение, но существенным образом содействовать решению отдельных экономических проблем оно едва ли будет в состоянии. Мы можем сказаться чрезмерно склонными придавать вес вопросу создания учреждений, то есть мы переоцениваем институциональное в противовес функциональному, форму в противовес сущности.
У нас нет иного пути, как идти быстрым темпом по пути расширения свободы и воздерживаться на этом пути от всех государственных манипуляций, которые этой свободе препятствуют, – и это по всем вопросам, относящимся к обмену товарами и услугами, к обращению денег и капиталов, к таможенной политике и к свободе выбора местожительства и работы. Где нельзя обойтись без содействия каких-либо учреждений для проведения этих принципов свободы, там я всецело поддерживаю необходимость таких учреждений.
Можно потерять из виду правильную последовательность во времени и придти к политическим формам европейской организации до того, как будет в той же мере осуществлена экономическая интеграция. Несмотря на наше общее стремление к свободной Европе, чисто политическое устремление односторонне, без соответствующих экономических предпосылок, выдвинуться на первый план и могут в результате привести к центризму, который должен был бы удушить все, что выросло богатого своей пестротой и своим многообразием на этой древней почве европейской культуры.
Чем больше мы преуспеваем в том, чтобы люди чувствовали себя свободными индивидуумами и свою силу и свое единство черпали в рамках личной свободы, тем лучше и благодетельнее будет общественное устройство в целом. Мы повсюду должны стремиться к осуществлению принципов общественного порядка, обеспечивающих свободные и истинно человеческие отношения между людьми, – как в области экономики, так и в области политической жизни.
Должно ли благосостояние какой-либо страны в свободном мире вызывать у соседей заботу или страх? Само собой разумеется, что это следует отрицать со всей решительностью. Избитой экономической истиной является то, что каждый участник экономических отношений может рассчитывать на благополучие лишь в том случае, если и другой участник будет преуспевать. С нищими дела не делаются.
В наших странах мы поставлены перед необходимостью освободить народы от нужды и бедности, открыть большому числу людей возможность достижения более высокого жизненного уровня, обеспечить народу возможность свободно раскрывать свои силы и способности, стать независимыми от могущества государства, и при этом все же чувствовать свою обязанность подчиняться государственному порядку. Все эти принципы надлежит также применять в экономическом сотрудничестве народов свободного мира.
Если все усилия, направленные на достижение интеграции Европы, вообще могут быть приведены к одному знаменателю, то только к этому – осуществление свободы во всех областях жизни.
Мы должны, наконец, освободиться от постулата, будто наибольший порядок существует там, где возможно большее число должно заниматься принудительным установлением порядка и борьбой с непорядком.
Я не склонен рассматривать Европу в качестве последней и абсолютной цели создаваемого экономического порядка и строя. Для меня интеграция представляется только первым этапом, который нам ясно виден".
К 1960 году реальная заработная плата промышленного рабочего выросла на 70 % по отношению к 1950 году, а стоимость жизни – только на 20 %. Миллионы немцев жили в новых квартирах, покупали бытовую технику, телевизоры, автомобили. Темпы экономического роста составляли 10 % ежегодно, значительно выросла внешняя торговля, которой сам реформатор придавал большое значение:
"Нам надо было в известном смысле безжалостно и без пафоса принять альтернативу: если в немецком народном хозяйстве и человеке имеется еще достаточно силы и энергии, чтобы удачно произвести эксперимент оздоровления через конкуренцию на мировом рынке, тогда путь для восстановления Германии был бы открыт. Если бы у нас не хватило этой силы, то успешное восстановление было бы немыслимым. Без выхода на мировой рынок и без приноровления к его высшим достижениям у нас не могло быть счастливого будущего.
Дух либерализации и злой дух системы валютных ограничений относятся друг к другу как огонь и вода. Для меня система валютных ограничений представляется символом всего зла, в какой бы форме эта система ни проявлялась. От системы валютных ограничений веет проклятием и запахом военных приготовлений и войн, из разрушительного непорядка которой она и выросла, только в результате вызванного таким путем безобразного хозяйствования можно было в экономике отдельных стран прийти к прямо таки самоубийственной идее – ограничить соревнование в производительности, чтобы обеспечить процветание. Внешняя торговля во все большей мере становилась функцией государственной политики и все меньше выполняла свою задачу – служить экономическому процветанию граждан свободного мира.
Только свободная обратимость валют может создать основу для действительно работоспособного свободного мирового рынка. Только таким образом можно добиться единой и направленной на сохранение устойчивости экономической и финансовой политики в отдельных странах.
Характерным для эволюции последних лет является тот факт, что внешняя торговля приобретает все большее значение в рамках всей экономики. Ее доля сейчас значительней, чем до войны".
В 1960 году безработица в ФРГ колебалась в пределах одного процента. Социальная рыночная экономика создала условия для индивидуальной свободы, создания гарантии права частной собственности, свободного принятия экономических решений, для "прозрачной" конкуренции и открытого рынка, для свободных цен. Одновременно власть отвечала за социальную политику, устранявшую негативные последствия экономической политики, за ее устойчивость, за гарантированный экономический подъем, за конкурентоспособность немецкой экономики. Методы и способы воздействия государства не должны изменить условия работы рынка, снижать экономическую эффективность его функционирования. Государство должно контролировать социальную рыночную экономику очень осторожно, почти рыночными методами. Оно должно обеспечивать свободную конкуренцию в странах и ограничивать постоянно расширяющиеся "аппетиты" монополий. Государство отвечает за стабильность денежной системы, борется с инфляцией, создает и совершенствует необходимую инфраструктуру, поддерживает средний и малый бизнес.
Л. Эрхард писал:
"Соревновательный дух рынка обеспечивает экономический прогресс и позволяет всему народу, который является и потребителем, пользоваться преимуществами высокой производительности труда; а более высокая эффективность рыночной экономики дает возможность наиболее полноценно обеспечить потребности населения с точки зрения количества и уровня цен; это и называется социальной рыночной экономикой".
Л. Эрхард говорил, что рыночная экономика социальна в принципе. Она обеспечивает эффективность рыночной системы и является источником социальных благ населения. Забота государства о функционировании рынка в стране – его социальная функция и обязанность.
Большая часть доходов должна оставаться в руках их заработавших, социальная государственная политика не должна увлекаться объемами и масштабами социальной политики и госраспределения. "Ты, государство, не заботишься о моих делах, но предоставь мне столько свободы и оставь мне от результатов моей работы столько, чтобы я мог сам и по собственному усмотрению обеспечить себе существование, мою судьбу и судьбу моей семьи" – писал Л. Эрхард.
Социальная политика должна ориентироваться на развитие личности – в течение всей жизни. Социальное государство должно давать возможность человеку получить образование, профессию, купить собственность, зарабатывать деньги, которые гарантированы от резкой инфляции. Свободный человек должен иметь финансовую самостоятельность и материальную независимость.
При постоянном и долголетнем росте благосостояния народа и общественного богатства объемы социальной помощи должны сокращаться – бедных нет, а богатым не нужна социальная благотворительность.
Государство должно решать проблемы для всего общества – обеспечивать высокую эффективность обороны страны, охрану общественного порядка, охрану окружающей среды, защиту населения от чрезвычайных ситуаций. Демократическое общество само определяет приоритеты социальной государственной политики. Л. Эрхард часто говорил, что "социальная политика не смеет косвенным путем подрывать продуктивность народного хозяйства; она не должна противоречить основам, на которых покоится рыночное хозяйство".
Рост заработной платы не должен превышать рост производительности труда. Налоговая политика государства не должна "убивать" бизнес, ухудшать инвестиционный климат в стране. Пенсии должны обеспечивать необходимый прожиточный минимум. Пенсионер должен так работать всю жизнь, чтобы обеспечить себе достойную и безбедную старость, и не быть обузой работающей части населения. В стране не должно быть "добровольных" иждивенцев. Л. Эрхард писал:
"Когда все усилия социальной политики направлены на то, чтобы каждого человека с момента его появления на свет ограждать от любых превратностей жизни, то в этом случае нельзя требовать от людей, воспитанных в таких условиях, чтобы они выявили в необходимой мере такие качества, как жизненная сила, инициатива, стремления к достижениям в производительности труда и другие свои лучшие качества, столь судьбоносные в жизни и будущем народа".
В ноябре 1957 года министр экономики Л. Эрхард стал заместителем федерального канцлера К. Аденауэра. В октябре 1963 года Л. Эрхард был избран канцлером Федеративной Республики Германии. В инаугурационной речи Эрхард именовал свой курс "политикой центра и понимания". Для канцлера не существует партийных приоритетов и лоббистских интересов. Л. Эрхард призывал и оппозицию к активному сотрудничеству, включая ее в демократическую государственную систему. Главными долгосрочными целями канцлер назвал государственное финансирование образования, здравоохранения, пенсионного обеспечения, науки, культуры, транспортной системы.
Л. Эрхард заявил, что задачей государства является обеспечение каждого гражданина необходимым минимумом и создание необходимых условий для реализации личности, которой предоставлялись одинаковые условия для жизни и карьеры.
Л. Эрхард писал в своей работе "Благосостояние для всех":
"Настоящая книга – своего рода отчет, предоставленный немецкому народу о пройденном пути.
Свой смысл экономика черпает из всей всеобъемлющей сферы жизни народа, и это осмысление поэтому уходит своими корнями в область определения конечных ценностей, рациональным путем не постигаемых. Мы не имеем возможности исходить, находясь в настоящее время в сфере западной цивилизации, из единого и общепринятого понимания смысла жизни. Мы подвержены опасности стать жертвой мании сводить к легко решаемым формулам также и окружающие нас качественные ценности и понести их на рынок, но узнаем при этом, что счастье все же не является чем-то, что можно было бы "купить".
В данном случае мудрость и скромность не принадлежат к числу немецких добродетелей. Наоборот, при улучшении нашего материального благосостояния нас все больше охватывает самонадеянная заносчивость, и мы теряем чувство меры в отношении того, что возможно и что нам приличествует.
Мы не одни живем на свете – наше благополучие или неблагополучие зависит от нашего умения включиться гармоничным образом в общество сводных народов, а также от дружбы и доверия между народами.
Свобода требует жертв. Мы рискуем легкомысленно поверить обманчивому представлению и тем самым дерзновенно поставить на карту не только наше благосостояние, но и наше историческое бытие и самую нашу жизнь. Народ, который не способен идти для защиты своей судьбы на материальные жертвы, будет в конце концов сметен с исторической арены.
Свободные народы Европы только тогда смогут сохранить свой вес и свое влияние в мире, если они, опираясь на дружбу с Соединенными Штатами Америки, придут к сознанию своей нерушимой политической общности.
Мы видим на опыте народного хозяйства отдельных стран, в какой значительной мере принципы, на которых построен экономический порядок, определяют жизнь и дух нации.
Я не против того, чтобы каждое государство добилось оптимальных успехов в области социальной политики соразмерно своей производительности. Но на практике тенденции к развитию инфляции в ряде государств, при неизменно твердых курсах обмена валюты, не в последнюю очередь являются последствием того, что меры социальной политики оказались не под силу народному хозяйству отдельных стран. Попытка подогнать социально-политические условия одной страны к существующим в другой стране всегда осуществима только в одном направлении – вверх, к улучшению этих условий, но никогда не вниз. Следствием этого является то, что и такие страны, которые смогли сохранить в своем народном хозяйстве внутреннее равновесие, либо вынуждаются также к следованию тому же пагубному пути, либо должны расплачиваться за чужую вину, испытывая на себе результаты применения их партнерами защитных оговорок.
Каждая страна ответственна за проведение политики сохранения экономического равновесия. Отдельные страны склонны верить в чудеса, полагая, что следует лишь отойти от основ хорошо налаженного порядка, чтобы открылись пути для достижения лучших результатов. В этом случае политические представления идеологического характера вступают в конфликт с проникнутой чувством ответственности экономической политикой и выводами экономической науки, и ложно истолкованные представления о государственном суверенитете и о главенстве политики во все возрастающей мере парализуют факторы порядка и стремление к упорядочению в экономике.
В рамках общего рынка добро и зло расположены недалеко друг от друга. Имеются две возможности: либо дорогу себе пробьет дух свободы, и мы обретем счастливую, сильную и прогрессивную Европу, либо мы будем пытаться соединить в одно путем различных манипуляций самые различные системы и упустим при этом благоприятный случай прийти к настоящей интеграции.
Все эти заботы не могут поколебать мою уверенность в нашем будущем. Я уверен в том, что свобода, в качестве самой могучей силы человека и в качестве высшей ценности, в конечном счете, все же пробьет себе дорогу и восторжествует".
В 1966 году семидесятилетний Л. Эрхард ушел в отставку с поста федерального канцлера, объявив немецкому народу:
"Вы всегда найдете меня на стороне тех, кто ставит интересы общества и благо нашего народа выше своих личных нужд. Я всегда буду стоять плечом к плечу с теми, кто выступает за свободу во всех сферах жизни человека, общественного и государственного строя.
Моя любовь и мои силы всегда будут принадлежать немецкому народу.
Да хранит Господь наше Отечество!"
В нынешней Германии фонд, созданный Л. Эрхардом, активно исследует проблемы современной социальной рыночной экономики – отвечая на вызовы XXI века.
ШАРЛЬ ДЕ ГОЛЛЬ
Монарх Французской Республики и теория национального величия
"У Франции в ее истории бывали тяжелые времена. Но она всегда находила выход из положения, ибо в критические моменты у нее оказывались Жанна д’Арк и Людовик XIV, Клемансо и Шарль де Голль"