Многие биографы Кэрролла не предполагали, насколько серьезны были его тогдашние мысли. Так, в книге Джона Падни "Льюис Кэрролл и его мир", вышедшей в Англии в 1976 году и вскоре переведенной на русский язык, находим упрек писателю: "…помимо возгласа "Какими средствами я располагаю?" и обета служить Всемогущему он не много сделал для того, чтобы допустить в свое творчество жизненные проблемы… Он весь отдался напряженной работе и хорошо организованному досугу в том удобном призрачном мире, откуда бедность, уродство и невзгоды были изгнаны так же сурово, как богохульные мысли". Падни не допускает, что может заблуждаться, хотя и оговаривается в том же пассаже, что "многие из тех, кто знал Кэрролла, вспоминали его доброту". Теперь мы доподлинно знаем, что дневниковая запись, сделанная молодым Доджсоном, вовсе не была случайным всплеском чувств, который возникает под влиянием прочитанной книги, а потом благополучно забывается.
Меж тем жизнь в колледже шла своим чередом. Коллингвуд полагает: как бы ни был Чарлз занят преподаванием и поездками в Лондон, он серьезно думал и о том, чтобы заняться литературным или художественным творчеством, а возможно, тем и другим (такое в те времена бывало нередко - вспомним хотя бы Теккерея, блестяще иллюстрировавшего собственные произведения). Он начал регулярно посылать свои рисунки в различные журналы. Видно, Чарлз ощущал в себе настойчивую тягу к искусству, однако еще не сознавал, к чему она, собственно, его побуждает. Впрочем, гораздо больше, чем рисунки, ему удавались юмористические стихи и пародии.
К этому времени относятся первые попытки Чарлза поместить свои литературные опыты не только в семейные журналы и университетские сборники. Еще летом 1854 года в "Оксфорд эдвертайзер" (Oxford Advertizer) вышли анонимно два его стихотворения. Мы не знаем, что это были за стихи - Чарлз не счел нужным сохранить их. Несколько позже два других его наброска - небольшое юмористическое стихотворение "Леди с ложкой" (The Lady of the Ladle) о франте, влюбленном в кухарку, и рассказ "Вильгельм фон Шмитц" (Wilhelm von Schmitz) - были опубликованы в "Уитби газетт" (Whitby Gazette). Оба произведения были подписаны инициалами "Б. Б.", которыми Чарлз пользовался еще в детстве в семейном журнале "Ректорский зонтик". Это всего лишь ученические наброски, не очень удавшиеся пробы пера; впрочем, что-то от будущего писателя Кэрролла в них всё же проскальзывает.
Герой рассказа "Вильгельм фон Шмитц" - Поэт (так величает его автор), одолеваемый муками творчества, от чего страдает его друг. Они ссорятся, потом мирятся, отмечая примирение обильными возлияниями. В результате Поэт попадает в руки полиции, заподозрившей его в убийстве неизвестно куда исчезнувшего друга. Но тот в конце концов находится (он заснул под столом), и всё завершается благополучно. Пожалуй, в этом рассказе Чарлзу больше всего удалось стихотворение, которое Поэт посвящает изменившей ему девушке:
Пусть мир жестокий причиняет муки,
Прекраснейший букет попал мне в руки,
Когда тебя я выбрал, моя Сьюки!
Неужто не нашла достойного ты варианта,
И обручилась - с кем… с официантом!
Ужели Шмитц тебе не мил, с его талантом?
О нет! Отвергнут был официант влюбленный,
И ты теперь с главою преклоненной
Поешь о том, когда придет твой нареченный…
Неожиданно на помощь начинающему литератору пришла Менелла Смедли. Ей понравилось стихотворение Чарлза "Три голоса" - остроумная пародия на "Два голоса" знаменитого Теннисона, и она сообщила о нем своему кузену, писателю Фрэнку Смедли. Тот по достоинству оценил пародию и, недолго думая, послал несколько стихотворений молодого автора Эдмунду Йейтсу, издателю недавно появившейся газеты "Комик таймс" (Comic Times). На Чарлза "Комик таймс" не произвела особого впечатления. Он записал в дневнике, что издание вряд ли продержится до конца года, но особенно выбирать ему не приходилось.
Йейтс тут же опубликовал два стихотворения Чарлза - "Поэзия для миллиона" и "Милая газель", пародирующее один из поэтических фрагментов повести "Лалла Рук" Томаса Мура. "Комик таймс" и впрямь просуществовала недолго. Все же Йейтс успел опубликовать еще два его прозаических наброска и три стихотворения. Одно из них, начинавшееся словами "В ней всё, что в нем меня влечет", пародировало популярный в то время чувствительный романс "Алиса Грей" Уильяма Ми, первая строфа которого звучала так:
В ней всё, что к ней меня влечет, -
Божественна она.
Но ей не быть моей -
Душа другому отдана.
Чарлз намеренно путает местоимения, создавая особый юмористический эффект - чепухи, бессмыслицы:
В ней всё, что в нем меня влечет,
(Ручаюсь, я не льстец),
И если что-то пропадет,
Тебе и ей конец.
Он говорит: ты был у ней.
А я ушел давно, -
Всё так. Но если быть точней,
Она и ты - одно.
Никто нас не окликнул, нет,
Никто не подозвал,
Он сел, грустя, в кабриолет,
И в нем заковылял…
Годы спустя отзвук этого стихотворения прозвучит в "Алисе в Стране чудес" Льюиса Кэрролла (глава XII "Алиса дает показания").
Вскоре Чарлз опубликовал в издании Йейтса прозаический отрывок, которому дал скромное название "Несколько рекомендаций относительно этикета. Как без затруднений обедать в гостях". Судя по всему, в нем пародируется глава "Обеды" из популярной в то время книги "Немного об этикете и о том, как вести себя в обществе", которая была снабжена выразительным подзаголовком: "С кратким очерком дурных привычек". Ограничимся одной выдержкой из этой книги: "Никогда не пользуйтесь ножом для того, чтобы отправить пищу в рот; не поступайте так ни при каких обстоятельствах; в этом нет необходимости, и это очень вульгарно. Ешьте исключительно вилкой или ложкой - нож следует употреблять только для того, чтобы что-то разрезать".
Пародия Чарлза не слишком близка к изначальному тексту: он не пародирует одну задругой преподносимые читателям рекомендации - скорее это суммарное подражание, язвительное и явно окрашенное бессмыслицей. Молодой автор позволяет себе немного порезвиться. Вот некоторые из его "рекомендаций":
"Есть суп вилкой, давая в то же время хозяйке понять, что ложку вы бережете для бифштекса, теперь считают совершенно неприемлемым.
Переходя в столовую, джентльмен подает руку даме - подавать обе руки не полагается.
Сейчас, по счастью, уже не принято есть суп вместе с джентльменом, сидящим от вас через одного; однако обычай интересоваться мнением хозяина дома о погоде сразу же после того, как унесут первое блюдо, всё еще сохранился.
Когда перед вами ставят мясо, вы можете, если того пожелаете, его съесть, но всё же во всех случаях лучше полностью полагаться на то, как поведут себя ваши соседи…"
Второй прозаический текст Чарлза, опубликованный Йейтсом, назывался "Экстраординарная фотография" (Photography Extraordinary); в нем описывался некий "новейший метод фотографирования", позволяющий "довести" до нужного состояния литературные тексты. По утверждению автора, эксперимент над стихотворением Вордсворта (который был известен романтической задумчивостью) сообщил выбранному отрывку "удивительную энергию", а в ходе аналогичного эксперимента, проведенного над строками страстного Байрона, бумага "задымилась и обуглилась".
Казалось, Чарлз наконец нашел издателя, оценившего его дарование. Но, увы, газета Йейтса вскоре закрылась. Правда, Чарлз не терял надежды. Как ни короток был опыт его сотрудничества с Йейтсом, он дал молодому автору возможность оценить свои силы.
В июле 1855 года Чарлз решил собирать лучшие из своих текстов и вклеивать их в большую тетрадь, вне зависимости от того, были ли они опубликованы. Тетрадь он назвал "Миш-мэш". Это был последний из домашних журналов, которые он выпускал для развлечения братьев и сестер. Среди прочего в тетради оказался и неопубликованный фрагмент под названием "Англосаксонский стих", который он придумал во время игры "в стихи" летом того же года, когда гостил у своих кузенов Уилкоксов в Уитберне. Это строфа, не имеющая, кстати сказать, ничего общего с англосаксонской поэзией, войдет позже в "Зазеркалье" первой строфой прославленного "Бармаглота" (глава I "Зазеркальный дом"):
Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве,
И хрюкотали зелюки,
Как мюмзики в мове.
В кратком послесловии, следовавшем за этим "любопытным отрывком", Чарлз писал: "Смысл этого фрагмента древней Поэзии темен, и всё же он глубоко трогает сердце".
После закрытия "Комик таймс" Йейтсу удалось начать новое издание под названием "Трейн" (Train). В марте 1856 года вышла первая публикация Чарлза в этом журнале - цитированное выше стихотворение "Уединение" (Solitude), сочиненное тремя годами ранее. Написанное в романтическом ключе, оно трогает искренностью интонации. Его строки характерны для лирических произведений, занявших свое место рядом с шуточными стихами, гротесками и пародиями.
Всего в журнале "Трейн" Чарлз опубликовал восемь стихотворений. Поначалу он подписывался инициалами "Б. Б." (которые так и не удалось расшифровать), однако Йейтс попросил его придумать какой-нибудь более интересный псевдоним. Чарлз представил на его рассмотрение четыре варианта: Эдгар Катвеллис (Edgar Cuthwellis), Эдгар А. С. Вестхилл (Edgar U. С. Westhill), Луи Кэрролл и Льюис Кэрролл. Первые два представляли собой анаграммы его имен Charles Luthwidge; сочинение же двух последних потребовало известной изобретательности: Чарлз сначала "перевел" имена на латынь - получилось Carolus Ludovicus; затем поменял местами и "перевел" обратно на английский - получилось Льюис Кэрролл! Чарлз предоставил Йейтсу право выбрать из предложенных ему псевдонимов тот, который больше ему понравится. Издатель остановил выбор на Льюисе Кэрролле, за что мы должны быть ему благодарны, "Уединение" было впервые подписано этим псевдонимом.
К этому же времени относится стихотворение Чарлза "Путь шипов и тропа роз" (на русском языке оно вышло под названием "Дорога роз", также подписанное новым псевдонимом и посвященное англичанке Флоренс Найтингейл, организовавшей во время Крымской войны санитарные отряды и полевые госпитали; в тяжелейших условиях она вместе с медсестрами самоотверженно ухаживала за ранеными).
Героиня стихотворения Чарлза с горечью размышляет об участи женщин служить мужчине "игрушкой, куклой для забав" и слышит таинственный голос, возражающий ей:
"Ты - светоч, озаряющий его далекий путь,
Надежды луч, рассеивающий скорбь и муку!"
Перед глазами героини предстает видение:
И вот она стоит среди холмов огромных,
Вокруг - повсюду, сколько видит глаз,
Ряды солдат, построенных для битвы,
Немые и недвижные, стоят друг против друга.
Но чу! Вот дальний гром сотряс холмы,
То всадников отряд в порыве слитном
Вперед помчался сквозь живое море.
Помчался к гибели; лишь горстка прорвалась
За строй противника, отчаянно сражаясь.
Видение меняется:
Страх и Боль витали над рядами
Больных и умирающих людей.
Там правил мрак, струившийся от крыльев Азраила,
Но в нем сновал без устали живой огонь:
Та, что явила милосердье к падшим,
Спокойно проходила между них,
И ясный взор ее звездою путеводной
Был для людей, и каждому она
Дарила свет, дарила утешенье,
Смягчала жар предсмертный губ касаньем
Или, склонясь, шептала пару слов
На ухо умирающему воину,
Который, уходя в долину грез,
Благословлял ее.
Таинственный голос, услышанный героиней, продолжает:
"Во мгле отчаянья и неизбывной тьме,
Где Ужас и Война терзают землю,
Заключено призвание твое,
Бесстрашно озираешь ты картины,
Бросающие в дрожь бойцов, ведь для тебя
Священно всё, и все они равны:
Нет низости, не стоящей заботы,
И нет величия превыше благ твоих,
Любая жизнь важна, у каждого есть место,
Верши свой труд, а прочее рассудит Бог".
Умолкнул голос, но она не отвечала,
Лишь с уст ее слетело тихое "аминь",
И поднялась она, и встала перед книгой,
Спокойная и гордая в сгустившейся ночи,
И взор свой устремила к небу; по ее лицу
Струились слезы, но покой царил в душе,
Покой, который мир вовек отнять не сможет!
Стихотворение, датированное 10 апреля 1856 года, едва ли не единственное из его стихотворений, написанное Кэрроллом "на гражданскую тему". Автор восхищается Флоренс Найтингейл, хотя имени ее не произносит, и вместе с тем высказывает свои мысли о роли женщины в обществе.
В феврале 1860 года Чарлз опубликовал стихотворение "Лица в огне" (Faces in the Fire) в журнале "Круглый год" (All the Year Round), издаваемом Чарлзом Диккенсом. Можно лишь пожалеть о том, что его дневник за это время потерян и мы так и не узнаем, встретился ли он с издателем, творчество которого так любил… Он переписал "Лица в огне" в семейный журнал "Миш-мэш", а в 1869 году, сделав кое-какую правку, включил его в свой стихотворный сборник "Фантасмагория". Оно написано в традиционном романтическом стиле: поэт видит в огне меняющееся лицо девушки, которую когда-то любил. В этом же стихотворении автор со светлой печалью вспоминает Дарсбери, "счастливый край, где был рожден".
Некоторые из своих поэтических произведений Чарлз напечатал между 1860 и 1863 годами в университетском сборнике "Стихи, написанные в колледже" (Colledge Rhymes), в котором участвовали как оксфордские, так и кембриджские студенты и преподаватели. В течение двух семестров он даже был редактором этого сборника.
Как известно, дневники Чарлза с апреля 1858 года по май 1862-го пропали; писем за этот период почти не сохранилось. Когда открываешь его дневник 1862 года, видишь, как изменился тон записей. Судя по всему, он пережил душевный кризис. По этому поводу высказывались различные догадки, однако ничего определенного мы не знаем. Теперь в его дневнике не чувствуется веселости и открытости миру, которыми были отмечены его более ранние записи, зато нередко встречаются покаянные молитвы. "Господи, помоги мне преодолеть соблазн; помоги жить, словно под Твоим взором, помоги мне помнить о смертном часе, который недалек. Ибо сам я слаб до крайности, низок и себялюбив. Господи, верую, что Ты всё можешь, освободи меня от греховных цепей. Ради Христа. Аминь". И через несколько дней: "13 марта. Аминь, аминь".
Восемнадцатого декабря, подводя итоги завершающегося 1862 года, он пишет: "Господи, помоги мне ради Христа сделать так, чтобы следующий год был лучше этого. Аминь". А 31 декабря он делает в дневнике краткую запись: "Полночь. Прости мне, о Господи, грехи прошедшего года и дай мне силы быть лучше в наступающем году. Аминь". Заменяют ли эти молитвы исповеди, которых нет в Англиканской церкви? Впрочем, они слишком коротки, да и дневник не носит исповедального характера. Скорее, это завершение тех молитв, которые он произносит дома и в церкви, свидетельство глубокой внутренней работы.
Коллингвуд не проливает свет на эти годы жизни Кэрролла, хотя и отмечает, что между 1858 и 1862 годами были написаны его "серьезные стихотворения" (так называл их сам автор). Сборник назывался "Три заката"; в последние годы жизни Кэрролл готовил его к печати, однако он вышел в свет лишь после смерти автора. Коллингвуд пишет: "Я не могу читать этот маленький сборник, не чувствуя притом, что тень какого-то разочарования лежит на жизни Льюиса Кэрролла. Так я думаю о том, что случилось, и именно это обусловило его удивительную симпатию к тем, кто страдает".
Дженни Вулф делает попытку снять "завесу тайны" со слов Коллингвуда: внимательно прочитав стихотворения, вошедшие в этот сборник, она высказывает различные предположения - впрочем, это всего лишь догадки, не основанные на фактах. Стихи не отличаются оригинальностью и повторяют романтические мотивы, характерные для того времени: любовь, вероломство, страдания, женщина-вамп, мысли о самоубийстве… Лирический герой находит спасение лишь в чистоте детей да преданности матери. Что кроется за этими строками, так и остается неизвестным.
Всё это время Чарлз серьезно готовился к рукоположению в дьяконы: усердно читал богословские труды, беседовал о своих планах с отцом и друзьями-богословами, среди которых особое место занимал Генри Парри Лиддон. Мимо внимания Чарлза не прошли ожесточенные церковные дискуссии. Так, например, именно в эти годы были сделаны попытки возродить ритуал богослужения католической церкви. Весной 1858 года один из священников восстановил в своем приходе исповедь, что вызвало протест ряда священнослужителей и широкий отклик публики. В Лондоне прошли публичные собрания, на которых обсуждался этот вопрос; о них писали газеты. В конце концов архиепископ Кентерберийский Дж. Б. Саммер подтвердил отказ Англиканской церкви от исповеди и лишил лицензии священника, предложившего ее восстановить, в результате чего тот вынужден был оставить приход.
Четырнадцатого декабря 1861 года неожиданно скончался принц-консорт Альберт. Врачи диагностировали тиф. Однако принц давно уже страдал от болей в желудке; как считают современные медики, скорее всего, у него был рак. Принца оплакивала вся страна: все были потрясены его безвременной кончиной. В нашем распоряжении нет дневников Кэрролла за это время, но, конечно, он вместе с согражданами скорбел о кончине принца, пользовавшегося всеобщим уважением.
Глава седьмая
КРАЙСТ ЧЁРЧ И ЛОНДОНСКИЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ
Второго июня 1855 года Крайст Чёрч взволновало известие о смерти ректора Томаса Гейсфорда, возглавлявшего колледж с 1831 года. Несмотря на почтенный возраст (76 лет), Гейсфорд до самого конца был бодр и полон энергии и умер после скоротечной болезни. Всего за неделю до смерти он вместе с одним из коллег размещал в библиотеке новые книги и был, казалось, в полном здравии.
В колледже был объявлен траур. Покойный Гейсфорд, погруженный в древнегреческие тексты, вел замкнутый образ жизни, заслужив прозвище "Старый медведь". Он был известен прямотой суждений и резкостью тона, а также приверженностью к старым порядкам и всячески противился реформам, по поводу которых уже не один год в Оксфорде и за его пределами велись горячие споры. Он правил твердой рукой и не лез за словом в карман; многие его ценили, уважали и любили.