IV
Сандов оставался тем, кем был. И выглядел соответствующе. Братья же МакКанны несколько месяцев грозились, но так и не смогли сбросить короля Евгения с трона и исчезли в туманах, из которых появились. Даже победа Геркулеса МакКанна над Сандовым не смогла поколебать превосходства последнего, и остальные силачи, которые шли к кассе за гонораром вослед Сандову, никогда даже не покушались это оспорить.
Было одно всеобъемлющее объяснение такой удивительной сдержанности с их стороны. Они знали, что Сандов силён всесторонне, тогда как все они были в той или иной степени узкими специалистами. Один, выступавший то как Мило, то как "Бринн: Король пушечных ядер", был балансёром тяжестей и. возможно, лучшим и самым убедительным образцом этого атлетического стиля, какого только видел свет. Он мог жонглировать снарядами - и немаленькими - при этом удерживать на подбородке пушку. Поль Конша был ещё одним артистом в этом жанре. Но ни он, ни Мило не являлись тяжёлоатлетами в принятом смысле этого слова, хотя они без всяких обиняков признаются настоящими силачами.
В то время представления Сандова всегда были лучшими. Так, когда появились такие люди как Джон Грюн Маркс и Ванситтарт, то они могли побеждать только в одном умении, в котором они могли соревноваться, то есть в силе захвата. Маркс, уроженец Люксембурга, начинал как штангист, сделав себе имя, подняв 300 фунтов "Чистым жимом двумя руками" - самым уважаемым исполнением подъёма того времени. Но СУТЬ его выступления была в особенных талантах. Он играючи управлялся с гантелями и штангами, которые никто, кроме него, не мог поднять. Не потому, что они были слишком тяжёлыми, надо понимать, а потому, что их грифы были слишком толстыми. Маркс, например, мог вызвать любого поднять над головой две специальные гантели. Но кто бы ни пытался, никто не мог этого сделать, несмотря на 50 фунтов стерлингов, которые Маркс предлагал в награду. Хотя гантели весили всего по 120 фунтов - ничего особенного для мужчин, привычных к этому делу, - в то время когда сам Маркс был сложен как Гаргантюа и весил около 17 стоунов.
Сам я поднимал чистым способом пару гантелей, весящих по 95 фунтов, мой вес тогда был всего 8 стоунов 10 фунтов. Том Певье, чемпион Англии среди любителей, поднял две гантели общим весом 234 фунта, хотя Том весил в тот день всего 12 стоунов. Но никто не имел ни малейшего шанса с гантелями Грюна Маркса. Ни у кого не было таких ладоней, как у Маркса, или - не считая Ванситтарта - его силы захвата. Грифы его гантелей имели в окружности 9 дюймов. Но кроме этого, все сталкивались с ещё большей трудностью. Маркс оборачивал грифы несколькими слоями свинцовой фольги, а она, как известно, скользит. Кроме его способностей в этом направлении, Маркс был хорош в подъёме привязанных грузов и при этом являлся замечательным шоуменом. Не таким, конечно, как Сэмпсон, как вы сейчас поймёте.
Маркс мог поднять на 6 дюймов от земли двадцать пять-тридцать человек. Для этого он готовил платформу, становился между параллельных брусьев и привязывал ремни к плечам и поясу. К этой упряжи прикреплялась клетка, в которую приглашались зрители. Когда люди заходили, он с силой отжимался от параллельных брусьев и. выпрямляя ноги и спину, нечеловеческим усилием отрывал клеть от пола. Джон Грюн также разрывал подковы и двойные колоды карт, ломал гантели, рукоять которых была по калибру как v его знаменитых штанг и выполнял другие поразительные трюки. Но, как я сказал, его трюк с упряжью был детской забавой по сравнению с Сэмпсоном.
Вот это был РЕКОРД - и он оставался бы рекордом и сегодня, если бы его исполнение не было некоторым образом безвременно опорочено. Сэмпсон поднял слона. Для того, чтобы совершить этот подвиг, он собрал платформу, под которой стояла клеть, в которую заводили большого слона. К каждому углу клети привязали огромные цепи, которые продели сквозь отверстия в верхней платформе, и там прикрепили к хомуту. Сэмпсон забирался на платформу и. пригнувшись, надевал хомут на плечи. Затем, опираясь обеими руками на параллельные брусья, как это делал Маркс, он распрямлялся и вставал, а клетка со слоном раскачивалась над землёй. Совершив такой парализующий подвиг, Сэмпсон обычно рушился на платформу и в чувство он, как правило, приходил при помощи бренди, чтобы раскланяться под неистовые рукоплескания. А слон, конечно, при этом падал с грохотом при каждом низвержении Сэмпсона. Это было и драматическое, и естественное окончание трюка.
Мне так и не удалось выяснить, сколько времени продолжалось это шоу. Думаю, что не так долго до того, как случилась катастрофа. Сэмпсон, как обычно, потерял сознание, был приведён в чувство и стал раскланиваться, когда вдруг зрители заметили, что слон не грохнулся, как положено, а всё ещё раскачивается в воздухе. Что-то не сработало в подъёмном механизме - и оказалось губительным для Сэмпсона, так как это перечеркнуло его карьеру шоумена в силовом жанре.
Вернёмся к людям с сильной хваткой! Маркс, как я говорил, был чудом. Его трюки действительно исполнялись без обмана, и если кто-то чая ал я от, что применение свинцовой фольги давало ему нечестное преимущество перед претендентами на сумму в 50 фунтов, имейте в виду то, что Джон Грюн сам-то с этим справлялся. Тем не менее я склонен считать, что несмотря на замечательный захват, в силе он уступал Ванситтарту.
Ванситтарт, англичанин, занимался физической культурой больше для развлечения, чем для заработка. Он был неплохо обеспечен и никогда не ограничивал себя в расходах. Но позднее он поддался соблазну огней рампы и объезжал залы как "Вансарт: Человек с железной хваткой" - ярлык вполне обоснованный. Он брал пенни между большим и указательным пальцем, затем ломал монету на две части, прижимая ее к подушечке другого большого пальца. У.П. Касуэлл, экс-чемпион в легком весе среди любителей, которого победил Томас Инч на мировом чемпионате в среднем весе, тоже мог ломать пенсы таким способом. Ещё несколько человек претендовало па то, что они разрывали и разламывали монеты, но только про Вансарта и Касуэлла я точно знаю, что они могли это делать.
Вансарт мог двигать бутылку шампанского вдоль всей длины руки невероятным движением её мускулов. Он также ломал подковы на куски, рвал напополам теннисные мячи, сгибал и скручивал гвозди из кованого железа. Более того, он набрасывал полотенце на изгиб руки, помешал бутылку кларета и, сдавливая её между бицепсом и предплечьем, разбивал её вдребезги. Это был сенсационный трюк, к тому же - крайне опасный.
Он был также величайшим из тех, кто поднимал бильярдные кии, эту форму демонстрации силы в то время очень любили. Оперев толстые концы четырёх киёв на пол, он зажимал их тонкие концы не более дюйма длиной пальцами вытянутой руки. Кончики киёв, понятное дело, были просто вставлены между пальцами, а не обхвачены каким-либо образом. Затем, просто поворачивая руку ладонью вниз, он поднимал кии от пола так, что они вставали под прямым углом к его руке. Да, в пальцах у Вансарта была немалая сила.
Для этого необычного парня самым большим удовольствием было поражать людей. При довольно большом росте, его ноги были несколько худоваты, но торс и руки были просто удивительны. Свои широкие плечи он пытался замаскировать, стараясь выглядеть сутулым и сгорбленным. Вдобавок он носил пальто на два размера больше, а с его бледного лица не сходило виноватое выражение. Все перечисленное, конечно, создавало впечатление, что это какой-то доходяга, а не человек, который каждый вечер электризовал многолюдные аудитории показом поразительной физической силы. У людей, не знавших его, он вызывал сочувствие, они думали, что у него истощение, чахотка или другая смертельная болезнь. Даже на сцене грим едва скрывал его мертвенную бледность.
Возможно, лучше всего ему удавалось рукопожатие. Иногда оно было мягким, иногда - люди морщились. Обычно это было пожатие, характеризующее этого человека, твёрдое и честное. По эти пальцы! Он мог заставить остальных силачей присмиреть, едва только ему удавалось уговорить их сцепить пальцы. Никакого пожатия, надо понять! Просто пальцы бедняги оказывались между его пальцами. Это был взаимный зажим пальцев и перетягивание. Но как только чьи-то фаланги оказывались между пальцами Вансарта, они там застревали до тех пор, пока человека с железной хваткой не начинали молить о пощаде.
Вансарт часто в своем шоу делал одну штуку, которая живо показывала силу его захвата и производила соответствующее впечатление на аудиторию. Один из его помощников ложился на лавку лицом вверх, после чего Вансарт брал обычную 56-фунтовую гирю, одолженную у какого-нибудь местного торговца, переворачивал её ручкой вниз, затем он производил рукой месмерические пассы над лицом человека. Зрители заметно ёжились во время исполнения этого номера, что, казалось, нравилось Вансарту, так как он продолжал манипулировать гирей над физиогномией лежащего человека, пока не начинало казаться, что снаряд вот-вот выскользнет даже из его похожих на тиски пальцев. Этого, однако, никогда не случалось, на счастье того, кто лежал под грузом. При своей силе Вансарт, однако, не блистал как штангист, и, хотя считался наделённым способностями но этой линии, по моему мнению, было бы совсем неверным считать его таковым.
Я не застал шоу Моррисона - "Американского Геркулеса" - в мюли к холлах, хотя этот человек работал в них какое-то время. Но однажды я видел показ его силы в кофейне, прилегающей к Кэмбервелл Палас Варьете - мюзик-холлу на юго-востоке Лондона. Он считался очень сильным (относительно чего у меня есть сомнения), но был знаменит своим умением ломать монеты, которое он показал в тот самый раз, при этом несколько сомневающихся обеднели каждый на полкроны, после того как над монетами поработали пальцы Моррисона. Надо сказать, однако, что даже в этом жанре он не был ни таким же замечательным, ни изобретательным, как Сэмпсон, с которым я уже не раз имел дело. Ранее я упустил возможность упомянуть о способностях "поднимателя слона" ломать монеты, и будет только правильно восстановить справедливость.
Сэмпсон великолепно ломал монеты. Некоторые шли лазьте, считая его великим специалистом по "ловкости рук" из когда-либо известных... Возможно, так и было! Я слышат, как говорили, что оказавшись в тех местах общественного отдыха, которые сейчас закрываются раньше, он просил зевак проверить его силу в ломке монет. Любую полученную им монету от пяти шиллингов до шестипенсовиков он разламывал и возвращай, прося их владельцев проверить их подлинность по дате чеканки. Некоторые он ронял или отвергал, ловко заговаривая зубы, а впоследствии он признавался моему доверенному лицу, что ему приходилось отказываться от них, потому что у него отсутствовала "подготовленная" монета точно такого же номинала и года выпуска. Можно только предположить, что он должен был ходить с вместительными карманами, набитыми разнообразными "подготовленными" монетами. То, что у него были крепкие нервы, никто не оспаривал, а его талант к изобретательству был сугубо практическим. Перед разоблачением трюка со слоном номер с разрыванием монет обычно завершал его выступления. Стоя в центре сцены, он приглашал аудиторию кидать ему серебряные монеты, которые он ловил налету, разламывал - или, вероятно, делал вид - и швырял половинки назад. Он был превосходный артист, номер - в новинку, и редко когда монеты не падали дождем. Имея только одну пару рук, он, конечно, не мог поймать каждую - да он и не пытался! И когда он полагал, что упустил достаточное их количество, занавес опускался, после чего Сэмпсон сметал приличную добавку к своему гонорару.
Когда я обратился к своей памяти за материалом для пера, на меня нахлынуло столько воспоминаний, - многие из них весьма забавны. Но до того, как я примусь за что-то в этом роде, я должен сделать то, в чём считаю себя обязанным - воздать дань уважения Артуру Саксону, которого в его время справедливо назвали "Сильнейший из силачей".
V
"Саксонцы - трио мускульных чудес - включая Артура Саксона, который заявляет, что он сильнейший в мире, и чьи обескураживающие трюки заставляют признать его достойным кандидатом на такое определение". (Эти строчки подытоживают то, как афишировались Саксонцы - Автор).
До времени появления на сцене Трио Саксонцев работа со штангой среди силачей стала приходить в упадок, а с ними она начала возрождаться. Романтика, однако, не исчезла, нисколько не исчезла! Действительно, ворота па поле чудес распахнулись ещё сильнее, и горизонты возможностей расширились. И раз "волшебные сказки" настолько приоткрылись, все - и каждый из нас - смог ли по крайней мере догадаться о чудесных физических возможностях, доступных почти каждому - только руку протяни! Тогда мы узнали впервые, что любой нормальный здоровый человек может не только поднимать, но и играть с тяжестями, значительно превышающими его собственный вес. Что даже поднятие слонов и удерживание лошадей и роялей (как делали Сэмпсон и Сандов в виде "трюков" для зрителей) было, с показным бахвальством или без него и помощью сценического оборудования, тем не менее, в пределах возможного. То есть в пределах, о которых Сэмпсон или Сандов нам никогда не сообщали. И о которых, если они когда-либо размышляли, они предпочитали сохранять загадочное молчание.
Саксонцы, однако, раскрывали свои секреты всем на свете! Они не поднимали слонов, не ломали подготовленные монеты, не рвали цепи (наполовину подпиленные или как-то по-другому особо обработанные), обходились без помощи невидимой проволоки, чтобы на время опровергнуть законы гравитации. Они по-настоящему работали, а не бездельничали, и просто брались за гриф и поднимали над головой штанги, которые весили ровно столько, сколько было заявлено - а при проверках чаще оказывалось, что они весили даже больше, чем объявлено. В этом отношении Саксонцы были уникальны. И именно поэтому они ввели моду на то, чему ни один член братства силачей не мог следовать без риска упасть со своего высокого положения. Такими ужасающими, в самом деле, стали новые нормативы штангистов, установленные Саксонцами, что очень скоро им перестали оказывать тот вид лести, который неизменно прилагается к чему-то первоклассному - лесть подражания. Саксонцы, знаете ли, отличались в трюках, которые не особо поддавались подражанию.
Они, конечно, были везунчиками! Но везение их заключалось лишь в том, что Арно Саксону, бывшему борцу, задумавшему создать труппу, посчастливилось случайно встретить Оскара Хильгенфельдта и некоего Артура Хеннинга; последний как раз и был тем, кем назывался - "сильнейшим человеком в мире". Артур Хеннинг или, если назвать его именем, которое обессмертило его за подвиги в тяжелой атлетике, Артур Саксон, умер 6 августа 1921 года от пневмонии. Очень печально, ибо именно он, и только он, играл роль Атласа в Трио Саксонцев, представлявшего силачам (и тем, кто хотел бы ими стать) всего мира свои золотые зрелища настоящей романтики силы, а поднятие гантелей, гирь, пивных бочек и мешков с зерном было всего лишь воротами к ней.
Арно Саксон, творческий гений группы, оказавшейся самым значительным средоточием физической силы, когда-либо виданной со времён, которые можно достоверно вспомнить, сам выступал в атлетических жанрах, а также был мастером по борьбе в классическом стиле грэпплинг. Возможно, ничего особенно выдающегося, но у него было видение, дар, который обычно не связывают с мускулистыми людьми, коих пруд пруди. И более того, он использовал этот дар, что ещё больше ему помогало. Сам по себе он жил неплохо, ежедневно выступая в цирках, но если взять для сравнения, например, гонорары Сандова, догадывался, что, как ни прискорбно, его таланты недооценены. Он, однако, понимал, что восстать в одиночку против превосходства Сандова будет безнадёжным делом, поэтому только чудо могло улучшить его материальное положение. Но, как я уже сказал, у него было видение! И, наконец, он наткнулся на мысль, претворение которой в жизнь сулило значительно нарастить его банковский счёт, и она, гак уж получилось, сотворила великую историю о тяжёлой атлетике, какой ещё не бывало.
Чтобы осуществить свою идею, Арно поехал в Германию, и там, в Лейпциге, где располагался пожалуй, самый известный из всех наиболее знаменитых тяжёлоатлетических континентальных клубов, он сдвинул бокалы с двумя его членами (уже упомянутыми Оскаром Хильденфельдтом и Артуром Хеннингом) и растолковал им свою схему. Это было не более и не менее, чем предложение объединить силы, приехать в Англию и гам показывать в мюзик-холлах величайшее силовое шоу, какое только видывали в этой стране. Он напирал на то, что Англия для силачей - это просто Эльдорадо, и так красочно описывал эту картину, что задолго до того, как он закончил, его компаньоны совершенно уверились в том, что до того момента они лишь зря тратили время в стране, где родились. Итак, они приехали в Англию назвавшись "Трио Саксонцев", и немедленно в мире атлетов начали происходить удивительные события.
Трио быстро получило ангажементы, которые они ознаменовали вызовом Сандову, и этот вызов был основан на феноменальной способности Артура (тогда лишь девятнадцатилетнего парня) в жиме выкручиванием. Артур в то время (1897 год) поднимал этим стилем 267 фунтов, и. как может показаться невероятным для тех, кто не так знаком с фактами, как автор, "донашивал" другой рукой гирю весом 119 фунтов после того, как поднял вверх большую штангу. Его партнёры были хороши в своих собственных особых трюках, и. конечно, все великолепно работали в команде, что так отличало выступления Саксонцев. Но задача снять корону короля-императора с чела Евгения была по всеобщему согласию предоставлена несокрушимому Артуру.
Саксонцы дебютировали в Гранде, графство Шеффилд, и всеми мыслимыми способами объявляли на публике, что в их программе есть человек, который каждый вечер поднимает одной рукой вес, неподвластный даже Евгению Сандову. Естественно, такое заявление привлекло внимание к трио, и кассовая выручка в Гранде значительно потяжелела. Но хотя их шоу решительно впечатляло всех, кто его видел, вес, поднятый Артуром одной рукой, принимался с оговорками. Затем однажды вечером Сандов, никого не предупредив заранее, явился неузнанным и из своей ложи театрально "запрыгнул" на сцену навстречу агрессору.
Сандов так поступал раньше, как читатель хорошо помнит. Проницательный психолог, он знал толк во внезапных атаках в любом противоборстве, и можно с большой уверенностью предположить, что он рассчитывал на то, что всё пойдет, как ему надо. Публика была заодно с ним, что не могло не ободрить его, даже если он испытывал волнение относительно того, что получится, если он померяется силой и ловкостью с "захватчиками". Но можно считать само собой разумеющимся, что он ничего подобного вовсе не чувствовал. С чего бы? Разве он не великий, несравненный Евгений?