Чернильно-черной ночью "U-69" поднялась на поверхность и заспешила по направлению к новому конвою. Ближе к утру мы увидели верхушки мачт, что означало: лодка достигла заданной позиции. Вдалеке от других кораблей зигзагом шло мощное одиночное судно. Едва субмарина приблизилась к нему на 1000 ярдов, как корабль резко повернулся к ней. Мы попытались начать преследование и снова выйти на удобную позицию, но корабль продолжал ходить вокруг нас кругами. На судне засекли лодку шумопеленгатором. Я перепробовал все возможные маневры и ложные выпады, но не мог "стряхнуть с хвоста" врага. В конце концов я, описав большой круг, сумел слегка оторваться. Вторая попытка была сделана с гораздо большего расстояния, но судно снова засекло атакующего. Следующие полчаса оно опять по пятам ходило за подлодкой. Затем корабль последовал за конвоем. На нем явно был хороший акустик, и оно использовалось как специальный эскорт для обеспечения безопасности конвоя. Именно по этой причине я и хотел вызвать его на бой. Очередная атака на этот корабль-ловушку была организована с еще большего расстояния. Параметры стрельбы были заданы с величайшей точностью. Была высчитана скорость противника - современного быстроходного судна, - так что субмарина могла выйти на параллельный курс и сохранять на траверзе ту же дистанцию на сниженной скорости. Затем она вырвалась вперед, и атака началась. Чтобы быть уверенным в успехе, я остановился на залпе из трех торпед. Три электрические торпеды покинули трубы одновременно. Электромоторы немедленно понесли их в сторону противника. Но едва торпеды были выпущены, враг, резко увеличив скорость, выполнил очередной поворот и направился к субмарине. Он обнаружил торпеды и легко уклонился от них.
Экипаж "U-69" был разочарован. Три чудесные "оловянные рыбки" потрачены впустую! Впервые люди начали понимать, что находятся лицом к лицу с кораблем, который во всем их превосходит. Мы не могли причинить ему никакого вреда. Против такого судна ни стремительность, ни холодная голова, ни холодный расчет помочь не могли. Его просто нельзя атаковать.
- Он слишком хорош для нас, - сказал я. Любая попытка потопить это судно обречена на провал.
Лодка оставила в покое свою прежнюю цель и поспешила за конвоем. Внизу в носовом торпедном отсеке в трубы торпедных аппаратов уже загрузили резервных "рыбок". Наступала ночь, а значит, была необходима скорость. Но удача покинула "U-69". Несмотря на все усилия, нам не удалось восстановить контакт с конвоем. Корабль-ловушка для подводных лодок спас его, а нам стоил трех драгоценных торпед, за что позже BDU потребует ответа.
Прошло несколько дней и ночей до того, как "U-69" наконец-то наткнулась на конвой, вернее, на его рассеявшиеся остатки. Я быстро выбрал судно, чьи очертания были хорошо видны. Снова "U-69" некоторое время шла поблизости от корабля, чтобы занять хорошую позицию для атаки. Электрическая торпеда была выпущена со среднего расстояния и при хороших условиях. Снова люди нервно поглядывали на секундомер. Электрическая торпеда не оставляла за собой следа из пузырьков, а значит, проследить за ней было нельзя. Секунды бежали! 48… 49… 50… Результат - промах! И это была четвертая торпеда, потраченная впустую. "U-69" развернулась, и мы тут же заметили еще один корабль. Была выпущена еще одна "рыбка". Это была одна из старых G.VII.a, и сейчас, наконец, впервые в этом плавании раздался крик: "Попали!" Корабль остановился, экипаж ринулся к спасательным шлюпкам. Ни на одном другом судне не побеспокоились о подбитом товарище. Ни на одном корабле не сделали ничего, чтобы помочь потерпевшим кораблекрушение. Конвой шел дальше.
Эсминцы, видимо, были заняты, потому что до нас доносился грохот взрывов глубинных бомб. После того как я убедился, что мы находимся один на один с жертвой, я решил раз и навсегда протестировать возможные ошибки этих электрических торпед, которые причинили нам уже кучу неприятностей.
Среди подводников ненадежность электрических торпед всегда была причиной жалоб. Вначале люди думали, что отказы связаны с взрывателями, которые использовались еще в первые годы войны. Но у "U-69" было уже на счету несколько отказов торпед с контактными взрывателями. Я был убежден, что необычайно важно узнать, что же на самом деле не так с этими электрическими торпедами, в особенности в связи с последним промахом, когда "рыбка" была выпущена в прекрасных условиях. Выстрел по неподвижной мишени - дрейфующему кораблю - не может оказаться неудачным. Как только моряки с подбитого судна уплыли достаточно далеко, мы подошли к кораблю поближе и заняли позицию ровно в 1000 ярдах от него. Затем, точно прицелившись, мы выпустили торпеду G.VII.e. Время бега было проверено по секундомерам. Глаза моряков напряженно следили за секундной стрелкой. Затем пришло сообщение: "Время пробега истекло". И лишь после значительного промежутка времени раздался взрыв. Куски корабля взлетели в воздух. Судно развалилось на две части, ровно в середине, где взрыв проделал огромную дыру. Две половинки корабля тихо затонули в неспокойном море.
Несмотря на длинное время пробега "рыбки", удар все-таки имел место, но только потому, что цель была неподвижна. Если бы судно шло своей дорогой, то мы бы снова промахнулись. Я был почти уверен, что в этих неудачах было виновно необычайно долгое время хода электрической торпеды. Они не всегда сохраняли заданную скорость, на точность которой каждый командир подлодки должен полагаться.
Спустя некоторое время экипаж "U-69" обнаружил еще одно одиночное судно. Команда немедленно приступила к атаке и выпустила торпеду G.VII.a. После последнего опыта люди больше доверяли старым проверенным "рыбкам". Но закон подлости никто не отменял, и торпеда из-за сильного волнения начала выскакивать из воды. Механизм удержания торпеды на глубине больше не работал, и "рыбка" побежала по поверхности. Пока торпеда шла своим курсом, на мостике лодки заметили, что судно заполнено людьми с потерпевших крушение судов. Другие немецкие подводные лодки уже отправили на дно несколько судов конвоя, а этот корабль, видимо, останавливался, чтобы подобрать выживших. Люди сгрудились на палубах. Они быстро обнаружили торпеду на поверхности воды и сейчас с тревогой следили за ее изгибающимся следом. Им не пришлось пережить кораблекрушение вторично.
Конечно, на палубе находился враг, да и судно везло ценный груз, но, тем не менее, экипаж "U-69" был не столь сильно расстроен, что атака сорвалась. Несмотря на все тяготы войны, в людях сохранилась человечность по отношению к противнику, и они были рыцарями, насколько это позволяли обстоятельства.
Ужасная погода последних нескольких дней и жуткая видимость очень часто шли на пользу врагу. Внезапно из тумана вынырнул эсминец и чуть было не застал экипаж лодки врасплох. Корабль шел прямо на нас. Снова люди бросились к люку, нам в третий раз предстояло пережить град глубинных бомб. Опять начался томительный отсчет секунд между взрывами. Люди прислушивались к звуку гребных винтов. Пока что в тишине субмарины раздавалось лишь чириканье британского гидролокатора. Чувствительный асдик работал на аудиочастоте. А благодаря этому враг мог определить и позицию, и глубину, на которой мы находились.
Взрывы звучали гораздо ближе, чем во время первых двух атак. Напряжение с каждой минутой возрастало. Спустя какое-то время акустическая аппаратура засекла звук винтов второго эсминца. И снова, как и в прошлый раз, я старался вывести лодку из опасной зоны. Но эти вражеские гидролокаторы казались куда более эффективными. В этот раз шанса ускользнуть у нас не было. Над лодкой, которая достигла сейчас глубины 25 фатомов, один взрыв следовал за другим.
В случае жесткой необходимости субмарина могла опуститься на глубину 30 фатомов. Был даже случай, когда подводная лодка ныряла на глубину 35 фатомов, но тогда под огромным давлением воды все заклепки и полосы железа трещали и открывались течи. Самой большой глубиной, на которую только опускались последние модели немецких подводных лодок, в бою, правда, так и не побывавшие, была глубина 65 фатомов. Хотя реально это ничего не давало, потому что враг мог установить на своих бомбах любую глубину, которую ему только захочется, однако точность определения положения субмарины с глубиной уменьшалась.
Взрывы следовали один за другим несколько часов подряд. Но, несмотря на опасность, голод, жажду и усталость, люди на тускло освещенной подлодке держались твердо. На рассвете мы должны были быть на поверхности и атаковать врага, а вместо этого сидели здесь внизу. Уже наступил вечер, а оглушающий грохот вокруг лодки все не прекращался. Треск и вибрация водонепроницаемых переборок, длившаяся несколько часов, превратили жизнь на подлодке в ад, хотя иногда экипажам приходилось терпеть подобное по двадцать восемь часов без перерыва.
Только когда наверху уже, должно быть, совсем стемнело, интервалы между взрывами глубинных бомб начали становиться все более нерегулярными. Затем они стали удаляться, а потом, наконец, исчезли совсем. Ради безопасности мы еще некоторое время оставались под водой, несмотря на то что звук гребных винтов двух эсминцев исчез. В конце концов глубокой ночью мы всплыли на поверхность. Встревоженный экипаж увидел, что лодка оставляет за собой нефтяной след. Должно быть, один из взрывов что-то повредил. Вот почему эсминцу было так легко благодаря вытекающему топливу, несмотря на штормовую погоду, преследовать лодку так долго. Лишь когда стемнело, противник потерял след.
И снова на лодке был объявлен аврал, чтобы устранить новое повреждение. Механики и матросы работали быстро, как только могли. А тем временем по радио пришла срочная сводка: "30 марта. Корабль, вмещавший 7000 брт, потоплен в квадрате AL".
Глава 15
ИГРА В КОШКИ-МЫШКИ, ДЛИВШАЯСЯ ЧАС
Вечером, собравшись сообщить в BDU, что "U-69" наконец-то готова к действию, мы получили новое сообщение. Очередная "волчья стая" была отправлена на юго-запад. Подводные лодки "U-46" (Эндрасс), "U-48" (Герберт Шульце), "U-69" (Метцлер), "U-74" (Кентрат), "U-97" (Хелман) и "U-98" (Цисас) 30 марта были перегруппированы в новую стаю. Выйдя в Атлантику, подводные лодки должны были образовать цепь, оставаясь на значительном удалении друг от друга, иными словами, каждая субмарина оставалась в одиночестве вне поля зрения своего соседа. Прошло несколько дней и ночей, в течение которых одинокая "U-69" ходила туда-сюда по огромному волнующемуся океану в шторм, снег и дождь. Дни напролет мы не видели ничего, кроме воды. Ветер стал ураганным. Но стоящей цели все не попадалось.
2 апреля шторм немного утих, и мы увидели корабль, шедший быстрым зигзагом. Когда он подошел поближе, я узнал в нем новое торговое судно фирмы "Канадиан Пасифик". Мы немедленно бросились в погоню. Только благодаря тому, что враг продолжал идти зигзагом, нам удалось его обогнать. Четырнадцать часов я пытался выйти на удобную для атаки позицию. Все это время я подстраивался под скорость противника. На расстоянии 1000 ярдов мы выпустим торпеду.
О готовности уже было сообщено. Торпедный офицер уже прицелился и держал руки на спусковом рычаге. В тот самый момент, когда я собирался разрешить открыть огонь, лейтенант Хейдеман увидел, как судно разлетелось на куски от взрыва торпеды. В мгновение ока я отменил приказ. Другая немецкая субмарина атаковала судно с носа и достигла удобной для атаки позиции на несколько секунд раньше, чем "U-69". Это выводило из себя. Казалось, что этот наш второй боевой поход кто-то сглазил. Когда наблюдатель, стоявший за офицерами, понял, что прекрасная добыча была выхвачена у нас из-под носа после четырнадцати часов тяжелого труда, то зло топнул ногой по перископной платформе и проговорил:
- В мире нет справедливости.
Этот искренний взрыв чувств, казалось, вернул морякам способность воспринимать происходящее с юмором. Подобных вещей не избежать, и "U-69" отправилась на поиски второй подводной лодки, чтобы отправить ее экипажу поздравления.
Под палубой в момент взрыва произошла небольшая неразбериха. С кормы донесся обычный после каждого попадания торпеды крик: "Попали!" И моряки очень удивились, почему товарищи их не поддержали. В переднем торпедном отсеке торпедный офицер призывал на головы своих подчиненных все кары небесные. Приказ открыть огонь был отменен, и все же люди слышали взрыв. Такого с ним еще не случалось. Возможно ли, что одна из торпед была выпущена без его приказа? Офицер быстро проверил всю аппаратуру и рычаги. Все было в порядке. Комплект торпед был полон. Некоторое время ушло у него на то, чтобы понять, что это не чудо.
А тем временем на мостике тайное стало явным. "U-49" под командованием капитан-лейтенанта Герберта Шульце опередила нас с выстрелом и потопила "Бивердаль" на 9957 брт.
В этом походе погода была не просто отвратительной, это уже было нечто из ряда вон выходящее. День за днем море бушевало, а ветер менялся от сильного до штормового. Видимость была ужасной. Снежные заряды и град позаботились о том, чтобы не было видно даже горизонта. Лодка подверглась двум атакам глубинными бомбами, потеряла четыре торпеды, и сейчас, в довольно спокойном море, когда нам наконец попался на глаза враг, товарищ по оружию украл у нас добычу прямо из-под носа.
Стойкость и выносливость команды были выше всяких похвал. Затем с подлодки "U-74", находившейся вне "стаи", заметили приближающийся конвой, и восемь субмарин были отправлены в атаку.
Моряки на мостике "U-69" изучали пустой горизонт. Их глаза бродили по бушующему морю, будто бы стараясь увидеть врага, который был еще на расстоянии многих миль отсюда. Судя по сообщениям, конвой состоял примерно из двадцати четырех судов.
На подходе одна из подлодок торпедировала вспомогательный крейсер, защищавший конвой, и часть экипажа подбитого судна поднялась на борт торговых судов. Это сообщение об успехе прибавило мужества разочарованным морякам. С низко расположенного мостика они продолжали неустанно изучать окружавшую их ночь.
Внезапно на расстоянии мы увидели зловещий свет и направились прямо к нему. Вскоре стало ясно, что на горизонте полыхает гигантский нефтяной факел. Должно быть, экипаж какой-нибудь немецкой подводной лодки торпедировал танкер, и теперь горящая нефть быстро разливалась по поверхности моря. Казалось, что горит весь океан. Снова и снова свободные от вахты моряки поднимались на палубу, чтобы взглянуть на это уникальное зрелище. Вскоре люди узнали, что за этот удар несет ответственность капитан-лейтенант Эндрасс. Он и его экипаж только что потопили огромный, на 7000 тонн танкер "Бритиш Рельянс". 11 000 тонн нефти сейчас исполняли роль факела, показывающего другим "серым волкам" дорогу к конвою. Первые мачты, освещенные гигантскими языками пламени, появились в призрачной дымке.
У нас было достаточно времени, чтобы, действуя грамотно, занять удобную для атаки позицию, но "U-69" все еще преследовали неудачи. Первый танкер, который мы выбрали в качестве цели, заметил лодку раньше, чем мы смогли выстрелить. Капитан старого, 1921 года выпуска, танкера "Бритиш Висконт" был хорошим моряком. Он мгновенно сориентировался и повел свое судно на таран. Только благодаря умелому маневрированию и резко работая двигателями и рулями, нам удалось избежать столкновения с приближающимся огромным танкером. Развернувшись, мы в очередной раз оказались в позиции, удобной для атаки из кормового торпедного аппарата, и все же расстояние было слишком маленьким. В этот момент весь экипаж проклял приборы безопасности, используемые на немецких подводных лодках во избежание причинения ущерба собственным кораблям. Боек ударника не мог достать до детонатора, пока торпеда не пробежит по крайней мере 200 ярдов. Экипаж постарался увеличить расстояние. Едва мы добрались до безопасной точки, как я дал разрешение открыть огонь. Взрыв последовал так быстро, что у нас даже не было необходимости считать секунды. Сразу же после взрыва "U-69" погрузилась, чтобы скрыться от его последствий. Через несколько секунд акустик Хинцпетер услышал в наушниках ужасающий грохот и звук, вызванный разваливающимся на куски судном. На борту нам было прекрасно слышно, как подбитый танкер медленно тонул недалеко от нас. Мы слышали, как он шипит, трещит и взрывается, в общем, разнообразие звуков было необычайным. Подводники тут же поняли опасность своего положения. Танкер, казалось, хотел забрать с собой на дно своего убийцу. В этом аду оставалась только одна возможность спастись - молниеносно бежать. В неспокойной воде лодку швыряло, как легкую щепку, и все же старший механик умудрился опустить субмарину на безопасную глубину. Треск и шипение тонущего корабля стали тише. И снова судьба пощадила "U-69". Правда, как оказалось, это был еще не конец, потому что мы тут же, не успев оправиться от шока, подверглись атаке глубинными бомбами. Мы могли утешаться только тем, что если в следующие несколько минут нам суждено погибнуть в море, то все равно этот второй боевой поход "U-69" не был напрасным.
Едва мы успели опуститься на безопасную глубину и перевести дух, как тут же всем без исключения захотелось подняться на поверхность и стать причиной гибели еще парочки судов в конвое. Но непрекращающийся град глубинных бомб несколько поубавил пыл моряков. Судя по шуму гребных винтов вокруг нас, мы находились в самой середине конвоя. Снова нас ожидали долгие часы сидения под водой и громыхающие вокруг корпуса лодки глубинные бомбы. Когда "U-69" наконец поднялась на поверхность, погода снова ухудшилась, и нам приходилось потратить все свои силы на борьбу с суровой стихией.
Контакт с конвоем был потерян. Внезапно морякам пришло в голову, что не только британские моряки, но и сам Нептун стал их непримиримым врагом. Час за часом мы пробирались по бушующей Атлантике сквозь ветер и шторм. Все подводники знали, что плавание на подлодке - это не шутка, но погода в следующие дни пути затмила все, что нам пришлось пережить раньше.