Искусству социалистического реализма следовало отразить массовый трудовой порыв советских рабочих. В художественном кинематографе такие попытки были, однако немногочисленные, и касались они только отрасли, ставшей почвой для произрастания стахановского движения, – угледобывающей промышленности. Это фильмы режиссеров Сергея Юткевича "Шахтеры", Бориса Барнета "Ночь в сентябре" и Леонида Лукова "Большая жизнь". Все картины оказались не без недостатков.
Сценарий "Шахтеров" Алексей Каплер написал незадолго до установления стахановского рекорда. Потом, в соответствии с веяниями времени, его пришлось несколько раз существенно переделывать. В фильме рассказывается о молодом шахтере-мечтателе, желающем стать знаменитым артистом. Его романтические замыслы не по душе пожилому мастеру, который всю жизнь верен своей профессии. Под влиянием душеспасительных бесед ветерана парень не только остается на шахте, но и перекрывает с лихвой нормативы добычи угля.
Подготовка к рекорду, ажиотаж вокруг него, споры, сомнения составляют основное содержание фильма "Ночь в сентябре". В отличие от "Шахтеров" тут еще показана враждебная деятельность проникших на шахту вредителей – куда же без них? Действие "Большой жизни" тоже происходит на шахте. Два легкомысленных друга – Балун и Ваня Курский – постепенно "перековываются" и становятся передовиками.
Все минусы этих фильмов благополучно перекочевали в "Светлый путь". Есть тут и пожилой мастер, вдобавок секретарь парторганизации Пронина тоже выполняет менторские функции. Имеется и вредитель, которого разоблачает Морозова, – он поджег склад готовой продукции. Нашла себе место и прямолинейность, с которой деревенская замарашка превращается в красавицу и депутата. Собственно говоря, эта метаморфоза и является фабулой картины. Конфликты, если речь не идет о нелюдях-вредителях, сводятся к борьбе хорошего с еще более хорошим. Комического сюжета здесь нет. Имеются лишь мелкие комедийные вкрапления, способные вызвать у благожелательно настроенного зрителя легкую ухмылку. Это происходит, когда на экране появляются гранды жанра – Рина Зеленая, Владимир Володин, Осип Абдулов. Сама Орлова тоже вносит посильную лепту, чтобы почувствовалась обещанная комедия.
Самые выигрышные сцены "для увеселения" сосредоточены в первых кадрах картины, где Таня служит домработницей. Девушке еще не хватает лоска, она часто попадает впросак, усиленно гримасничает, таращит от удивления глаза, сталкиваясь с любыми признаками цивилизации. Если возникают сложности, природная смекалка выручает ее. Но при всем при том она ведет себя, как слон в посудной лавке.
Вскоре добрая волшебница, секретарь парткома, пристроила ее на курсы ликбеза. Девушка научилась читать, проштудировала брошюру "Спутник начинающего ткача", потренировалась, завязывая узелки на всех попадающихся под руку веревочках, после чего ее поставили к станку. Врожденный талант позволил ей сделаться многостаночницей. С того момента, когда Татьяна становится ударницей труда, картина теряет последние признаки комедии, превратившись сначала в производственный фильм, а ближе к финалу – долгожданная прогулка с любимым Лебедевым по сельскохозяйственной выставке – в лирический.
…В послевоенные годы британско-американский прозаик Артур Хейли специализировался на производственных романах, написанных с доскональным знанием дела. Были и другие писатели, работавшие в подобном жанре, но он оказался самым известным. Хейли описывал повседневную рутинную работу разных хозяйственных объектов – аэропортов, гостиниц, заводов, больниц. Приступая к новой работе, он тратил целый год на то, чтобы дотошно разобраться в функционировании сложной системы, постигнуть все тонкости незнакомой ранее ему сферы. В итоге он мог судить о ней, как опытный специалист.
Рецензенты почем зря ругали Артура Хейли за то, что писатель начисто лишен воображения, держится за фактографическое правдоподобие, словно ребенок за мамкину юбку. Тем не менее его книги пользовались бешеной популярностью и выходили баснословными тиражами. Считалось, что произведения Хейли интересны прежде всего "людям со стороны", желающим узнать сведения о незнакомой им отрасли. Хотя встречаются и такие оригиналы, которым интересно читать про себя.
Исполняя роль Татьяны Морозовой, Орлова с такой же скрупулезностью создала образ стопроцентной ткачихи. Сейчас трудно определить социальный состав зрителей "Светлого пути", однако можно предположить, что в процентном соотношении он не сильно отличался от публики, ходившей на "Веселых ребят" или "Волгу-Волгу". Только аудиторию "производственный мюзикл", увы, собрал меньшую. Да, фильм смотрели, он делал сборы, приносил прокату необходимую выручку, однако такого ажиотажа, какой возникал вокруг прежних комедий с участием Орловой, когда над окошечком кассы вывешивались объявления "На сегодня все билеты проданы", а на обладателя лишнего страждущие набрасывались, словно пираньи на свою жертву, – на сей раз не наблюдалось. Был умеренный интерес, не более того.
Правда, к тому времени зрительская оценка фильмов существенного значения не имела. Стратегия и тактика кино вырабатывались под сталинским диктатом. С легкой руки Дукельского аппаратчики из кожи вон лезли, чтобы вытравить творческую самостоятельность режиссеров и сценаристов. Именно для этого Совнарком принял постановление о замене привычной системы процентных отчислений от проката фильмов, получаемых творческими работниками, выплатой твердых ставок. Другими словами, денежное вознаграждение перестало зависеть от количества зрителей. Теперь авторы получали одинаковый гонорар независимо от того, какой фильм они делали – хороший или плохой. Объявленная Сталинская премия немножко ликвидирует эту уравниловку. Так что прохладная реакция зрителей весьма досадна для авторов, но рублем по ним не бьет.
Однако непосредственно игру Орловой в "Светлом пути" зрители оценили очень высоко, а критики даже считали Татьяну Морозову ее лучшей ролью. Подчеркивали, что она создает целую галерею образов, соединенных фабулой ленты. Неграмотная домработница, простая уборщица на фабрике, делающая первые робкие шаги работница, потом ударница, стахановка, инженер, депутат – у каждого из них свой мир, что убедительно удалось показать артистке. Причем сделано это не благодаря сценарию, а вопреки ему. Еще когда ардовская "Золушка" была пьесой, рецензенты отмечали, что существующее в ней смешение стилей убийственно для героини. Все метаморфозы с ней происходили механически.
В одной картине она неотесанная деревенщина, в следующей – пугливая уборщица на фабрике, затем – сосредоточенная на своей работе стахановка, а в конце ведет себя вообще чуть ли не как выпускница института благородных девиц. Заслуга Орловой состояла в том, что ей в значительной мере удалось преодолеть подобную скачкообразность в развитии характера своей героини.
Самый большой интерес вызвал эпизод "разговор с зеркалом", где Татьяна Морозова поет дуэтом с собственными отражениями в разных ипостасях. Помимо содержательной части – встреча с прошлым, отмечалось виртуозное техническое обеспечение сцены. Григорий Васильевич всегда обращал внимание на эту сторону дела. "Встреча с собой" готовилась следующим образом: сначала записывался первый голос, затем "под него" снимался фон для отражения в зеркале. Второй голос артистки записывался одновременно с воспроизводимым первым, его исполнительница слышала через телефонную трубку.
Следует заметить, что всем знакомое название "Светлый путь" возникло уже после того, как фильм был закончен. До этого он все время был "Золушкой". Вот как рассказывает про обстоятельства переименования режиссер в своей книге "Эпоха и кино": "Когда картину показали руководителям страны, Сталин сказал, что картина хорошая, хотя и не несет в себе такого сатирического запала, как "Волга-Волга". Покритиковал название "Золушка". Тема фильма гораздо шире, современнее, и поэтому надо дать ему другое название. После этого разговора он прислал мне домой листок с двенадцатью названиями, на выбор. Я выбрал "Светлый путь"".
Неужели внук Григория Васильевича выбросил и эту бесценную реликвию?! Наверняка дед хранил ее как зеницу ока. Интересно было бы посмотреть, насколько далеко распространялась фантазия генсека. Иосиф Виссарионович неоднократно менял названия фильмов и каждый раз в сторону ухудшения: довженковскую "Жизнь в цвету" переименовал в "Мичурина", "Анка" Пырьева стала "Партийным билетом", "Воспитание чувств" – "Сельской учительницей".
"Эпоха и кино" была написана через десятки лет после выхода "Светлого пути". По горячим же следам Александров писал в "Известиях" 1 октября 1940 года:
"В процессе работы над фильмом жизнь внесла поправки в нашу работу. Близкое знакомство со стахановцами текстильной промышленности много изменило в сценарном и постановочном планах. Каждый раз, когда съемки происходили в фактических местах действия, – было ли то в ткацком цехе ногинских фабрик или на территории сельскохозяйственной выставки, – люди, которых мы встречали, жизнь, которую мы наблюдали, неизменно вносили дополнения. Постепенно изменился образ всей картины, изменилась ее сущность. В результате, как нам кажется, картина стала значительнее ее прежнего названия. Особенно это стало ясно после того, как мы смонтировали фильм и посмотрели его целиком, после того, как мы показали его в кругу авторитетных товарищей и посоветовались с ними. На основании этого мы решили отказаться от старого сказочного названия "Золушка", – тем более что действие фильма происходит в реалистической обстановке и показывает повседневную жизнь наших людей и их дела. Поэтому решено назвать картину современным, советским, ясным для каждого зрителя названием. Оно утверждено Комитетом по делам кинематографии при СНК СССР, и отныне наш новый фильм будет называться "Светлый путь"".
Через много лет, уже после кончины Любови Петровны, Александров припомнил еще некоторые подробности сталинского просмотра и рассказал о них другу семьи А. М. Сараевой-Бондарь:
"1940 год. Работа над фильмом "Светлый путь" закончена. Будут смотреть в ЦК партии. Так уж повелось с "Веселых ребят". Первое и последнее слово за Сталиным. А он говорить не торопится. Закуривает трубку, смакует дымок и посматривает на всех хитровато. Напряженная тишина, все молчат. Мои нервы на пределе, кажется, урони сейчас кто-нибудь стул, и я выскочу в окно. "Хо-ро-шая картина, – раздается наконец. – По сатирическим зарядам уступает 'Волге-Волге', но хорошая картина и… без портрета товарища Сталина, – улыбнулся он глазами. – Но вот название ее считаю неподходящим. Старая сказка Перро ('И это знает! – подумалось мне) 'Золушкой' вошла в прошлую жизнь, а тут идет речь о новом человеке…" – "Но, товарищ Сталин, – позволил себе вмешаться я, – уже готова реклама, не только изобразительная, но и вещественная: спички, конфеты, духи…" Сталин выслушал меня и, не меняя позы и интонации, словно и не было моих слов, как ни в чем не бывало, продолжил: "Фильму надо дать новое название. Я сегодня подумаю, и завтра утром вы получите мои предложения". Утром на студию была доставлена записка с двенадцатью названиями фильма, написанными рукой Сталина. Я остановился на "Светлом пути"".
Видимо, дела государственной важности иногда отвлекали генсека от просмотра, поэтому Иосиф Виссарионович не заметил, что его портреты в "Светлом пути" все-таки есть. Один висит в классе, где Татьяна обучается грамоте; другой – на фронтоне фабричного здания, подле которого проходит митинг по поводу установления рекордной производительности труда; не забыт и многометровый монумент из светлого гранита на сельскохозяйственной выставке, перед входом в павильон механизации. Куда же деться режиссеру от подобной приметы времени!
Премьера "Светлого пути" состоялась в московском кинотеатре "Художественный" 8 октября 1940 года. К этому времени подоспела и очередная, правда, на этот раз ведомственная награда Любови Петровне – юбилейный значок "XX лет советской кинематографии". Григорий Васильевич тоже получил такой.
Премьера в "Художественном" была подготовлена очень обстоятельно. Если бы такая аудитория собиралась на каждом сеансе, картину ожидала бы долгая счастливая жизнь. Из Вичуги приехали знаменитые стахановки Евдокия и Мария Виноградовы. В зале присутствовала известная текстильщица, однофамилица исполнительницы главной роли, обучавшая Любовь Петровну работе на ткацком станке. Были приглашены десятки передовиков Глуховской фабрики, где проходили съемки. Зрители видели на экране знакомую обстановку, с ликованием встречали этапы производственного процесса, живо реагировали на всё происходящее.
После фильма была устроена овация, публика требовала повторить ту часть, когда Морозова работает и поет "Марш энтузиастов". Администрация кинотеатра пыталась уже и так и сяк; говорили, что это сложно, что задержится следующий сеанс. Зрители были непреклонны и в конце концов настояли на своем: по их просьбе механик "прокрутил" часть с "Маршем энтузиастов" еще раз. Повтор отрывка из кинокартины на бис – вряд ли такое встречалось когда-либо в мировой практике.
Как и ко всем предыдущим александровским комедиям, музыку к "Светлому пути" написал Дунаевский. Другой же "орловский рысак", постоянный участник их творческой бригады поэт Лебедев-Кумач некстати заболел. Поэтому слова песен писали М. Вольпин – частушки и Д'Актиль – "Марш энтузиастов", мигом приобретший феерическую популярность. Д'Актиль – это псевдоним Анатолия Адольфовича Френкеля, чрезвычайно талантливого человека, тяготевшего к юмору. Он писал стихотворные фельетоны, пародии, куплеты, одно время работал в ростовском театре миниатюр "Кривой Джимми". Серьезных песен он тоже не чурался. Кроме "Марша энтузиастов" его достижением считаются слова еще одного марша, со времен Гражданской войны хорошо известного в Советском Союзе, "Марша Буденного": "Мы – красные кавалеристы, и про нас былинники речистые ведут рассказ…"
Вскоре фильм начал демонстрироваться за рубежом. Интересно отметить, что для зарубежного проката из "Светлого пути" убрали эпизод, когда Татьяну на ночь глядя вышвыривают с вещами из дома: чего доброго, иностранные зрители подумают, что в СССР есть столь бесчеловечные люди!
С тех пор и до наших дней красивая сказка про Таню Морозову сделалась единицей измерения, удобным лекалом в руках кинообозревателей. Идет ли речь об итальянском солдате-недотепе, ставшем к концу фильма генералом, или приехавшей из захолустья в Нью-Йорк девчонке, поднявшейся по карьерной лестнице от курьера редакции гламурного журнала до верхней ступеньки – его главного редактора, критики сразу напоминают: "Да это же наш "Светлый путь"!"
Остается добавить, что по иронии судьбы лидером проката 1940 года стал в отличие от бывшей "Золушки" по-настоящему сказочный фильм "Василиса Прекрасная".
Часть третья
СВЕТ ЮПИТЕРОВ
Глава 11
Марион Диксон развлекает купцов
Весь мир устроен из ограничений,
чтобы от счастья не сойти с ума.
Булат Окуджава
В биографических записках Любовь Орлова утверждала, что роль Тани Морозовой была ее последней работой перед Великой Отечественной войной. Это не совсем так. Однажды, весной 1941 года, ей позвонил режиссер Григорий Рошаль. Еще раз поздравив с очередным творческим достижением – он уже хвалил "Светлый путь" в газетной рецензии, – Григорий Львович разразился длинным монологом.
Темпераментный режиссер говорил, как всегда, быстро и много, перебивая свою речь похрюкивающими смешками (Эйзенштейн как-то назвал его вулканом, извергающим вату). Своим многословием Рошаль напоминал сейчас рыночного барышника, пытающегося всучить покупателю второсортный товар. Чувствовалось, что вереница комплиментов является лишь подступом к чему-то важному для него, ответственному, о чем он давно думает, да вот не решается заговорить, словно боится услышать неприятную для себя новость. Наконец, после долгой преамбулы режиссер перешел к сути – он хотел, чтобы Любовь Петровна сыграла в его новом фильме "Дело Артамоновых" по известному роману М. Горького. Роль, правда, очень маленькая, эпизодическая. Вроде бы артистке ее масштаба мимолетное появление на экране не по чину. Но ведь Станиславский говорил, что нет маленьких ролей – есть маленькие актеры. Григория Львовича можно считать ее крестным отцом в кинематографе, во всяком случае в звуковом. Это с легкой руки Рошаля, благодаря Грушеньке из "Петербургской ночи", она получила "проходной балл" в кино. И потом – он такой милый, добрый, всех любит, и его все любят. Разве можно ему отказать?
– Любочка, вы же поете, танцуете. Не роль, а конфетка. Просто создана для вас. Паула Менотти, итальянская певица, танцовщица…
Артистке хотелось приобщиться к творчеству Алексея Максимовича. До этого из его произведений на экране появились "Мать" А. Зархи и В. Пудовкина и трилогия М. Донского "Детство Горького", "В людях", "Мои университеты". Один из закоперщиков, вместе с Луначарским, метода социалистического реализма по-прежнему считался ведущим советским писателем. Выражение "социалистический реализм" в то время встречалось в обиходе примерно так же часто, как в наши дни "курс доллара". К Горькому после его кончины, как и при жизни, относились со священным придыханием.