Трудно требовать от режиссеров и актеров сделать что-нибудь путное на основе сценария, скроенного по лекалам газетных очерков "о людях хороших". Вдобавок на Бакинской студии, кроме Орловой и Олега Жакова, которого А. Иванов с невероятным трудом "вырвал" для себя из Алма-Аты, не было опытных профессиональных актеров. Олег Петрович и в "Подводной лодке" снимался и здесь – играл Катиного отца. Остальные артисты были приглашены из трех местных театров и раньше в кино не снимались. Из плюсов можно отметить участие в работе над фильмом молодого композитора Кара Караева. Измена режиссера Дунаевскому была вынужденная – Исаак Осипович находился далеко, беспрерывно гастролируя по стране с ансамблем Центрального Дома культуры железнодорожников.
Перевод мужа в Баку был Орловой не на руку. Находясь в Алма-Ате, тогдашнем эпицентре киножизни, она имела шансы сниматься, а скромные масштабы азербайджанской студии практически исключали такую возможность. Оставалось одно – выступать с концертами, что стало ее главным занятием.
Любовь Петровна уже и думать забыла про обиды, нанесенные ее семейству советской властью. Тем более что они оказались не столь катастрофическими. У других бывало гораздо хуже. До революции Орловы не владели несметными богатствами, поэтому и лишились немногого. Имущество и жилье в конце концов появились новые, лучше прежних. Первый муж был забыт после знакомства с Гришей. И вообще неизвестно, достигла бы она такой значительной известности при старом режиме. Сейчас же она всесильна, привилегии сыплются на нее одна за другой. Если ими пользоваться разумно – не просто брать, а отдавать какую-то толику взамен, – то их количество будет возрастать в геометрической прогрессии. Поклоняться ей будут еще истовее. Только нужно делать то, что сейчас требуется партии, правительству, лично товарищу Сталину. Она обойдется без директивных указаний, сама знает что к чему. У нее есть имя, профессия. Нужно ездить и выступать. Тогда о ней будут знать не меньше, чем если бы она появилась в новом фильме. В ее активе скопилось уже достаточно хороших картин, чтобы она по-прежнему оставалась в центре внимания. Необходимо только появляться перед публикой по-прежнему молодой и красивой, чтобы вселить в людей уверенность, поддержать их, дать понять, что не все меняется, есть в этом мире что-то постоянное. В частности, она – кинозвезда Любовь Орлова.
Невозможно сосчитать, сколько концертов дала Любовь Петровна во время войны. До возвращения в Москву в сентябре 1943-го она преимущественно выступала в южном регионе, в первую очередь перед красноармейскими частями Закавказского военного округа. Баку, Нахичевань, Гори, Поти, Тбилиси, Ереван, Ленинакан, Новороссийск, Орджоникидзе, Грозный, Краснодар, Сталинград и много других городов, больших и малых. Выступала перед артиллеристами и моряками, пехотинцами и мотористами, танкистами и летчиками, на береговых батареях, боевых кораблях и военных аэродромах. Не только перед фронтовиками – в тылу: на промышленных предприятиях, в колхозах, совхозах, часто перед ранеными – в госпиталях. Однажды в Сталинграде выступала на импровизированной эстраде – стоящем посреди дотла разрушенной улицы грузовике. В какой-то момент мимо проходила под конвоем колонна немецких военнопленных. Сразу сориентировавшись, Орлова запела из "Волги-Волги" – "Не видать им красавицы Волги и не пить им из Волги воды", чем вызвала овацию слушающих ее красноармейцев.
Летом 1942 года состоялась ее первая зарубежная поездка-в Иран, в ту самую страну, где когда-то советским послом был Борис Захарович Шумяцкий. Во время Второй мировой войны сюда, в стратегически важный нефтедобывающий район, по согласованию союзников были введены английские и советские войска. В результате блестяще проведенной операции, многие детали которой до сих пор не обнародованы, Красная армия заняла Северный Иран, и до конца войны здесь дислоцировались три полнокровные общевойсковые армии. В течение месяца Любовь Петровна выступала с концертами в крупнейших городах этого региона – Тебризе и Тегеране. Причем не только перед красноармейцами. Орлова оказалась первой советской киноактрисой, побывавшей в Иране, что вызвало интерес и у местных жителей. Для них Орлова была только певицей, публика принимала ее очень хорошо.
Но вот она вернулась на родину и продолжила многочисленные поездки. Повсюду ее встречали на ура. Иногда объявления о предстоящих гастролях были подробными: "Концерты лауреата Сталинской премии заслуженной артистки РСФСР дважды орденоносца героини кинофильмов Любови Орловой при участии артиста Всесоюзного гастрольного объединения Л. Н. Миронова и др.". А иной раз на афишах просто писали "Любовь Орлова", и этого тоже было достаточно, чтобы зрители ломились на концерт.
Среди большого количества легенд о жизни Любови Петровны, рожденных устной мифологией и затем благополучно перекочевавших на страницы печати, существует, например, такая, с которой познакомил читателей театральный журнал "Чехов" (№ 2, 1997): "Во время Великой Отечественной войны в одном из осажденных немцами городе, где поднялась паника, расклеили гастрольные афиши актрисы. Расчет был верный: если актриса с ними – бояться нечего. Орловой в городе, разумеется, не было, но панику удалось прекратить". Вы представляете? Раз есть афиша, значит, указана и дата выступления. Люди придут за билетами, а им скажут, что концерт не состоится. Тут уж начнется такая паника, какая "успокоителям" и не снилась.
Для любого города встреча с искусством Орловой становилась событием. Местная пресса обязательно откликалась на визит звезды, правда, не бог весть как оригинально, но во всяком случае искренно. Вот, например, опубликованное в газете "Грозненский рабочий" сообщение корреспондента из чечено-ингушского райцентра Гудермеса от 17 мая 1943 года:
"Здесь состоялись два концерта лауреата Сталинской премии Л. Орловой. Зал железнодорожного клуба переполнен. На концерт киноактрисы собрались железнодорожники Гудермесского узла и колхозники ближайших сельхозартелей. Над сценой плакат: "Любимой киноактрисе, героине замечательных кинокомедий, лауреату Сталинской премии – Л. Орловой – наш железнодорожный привет!" Концерт актрисы прошел в теплой дружеской обстановке. Она исполнила популярнейшие песенки из кинофильмов. Со сцены звучали задорная "Молодежная" из кинофильма "Волга-Волга", забавные девичьи частушки из "Светлого пути", лирическая песенка Анюты из "Веселых ребят" и, наконец, боевой призыв к женщинам, матерям, женам, подругам бойцов из киносборника, посвященного Отечественной войне".
Легко представить себе этот маленький зал мест на двести, забитый колхозниками ближайших сельхозартелей, старательно побрившимися и надевшими по случаю праздника шевиотовые пиджаки, и их женами, доставшими из сундуков свои лучшие кофты и туфли. Полчаса назад уставшая от постоянных переездов Любовь Петровна прибыла в клуб, где хлопотливые женщины-организаторы провели ее в длинную и узкую комнату. Тут она переоделась, причесалась, навела легкий марафет – господи, вечно в таких клубах мутные зеркала, хорошо, что захватила свое! – и на сцену. Ослепительная красавица приветливо улыбнулась публике, и каждому зрителю показалось, что улыбка предназначена именно ему, и запомнится на всю оставшуюся жизнь…
В Гудермесе всего два концерта – можно считать, щадящий режим. В более крупных городах, где зрителей ожидается больше, выступать приходится чаще. Вот, скажем, воскресенье 6 июня 1943 года в Орджоникидзе, в местном Доме Красной армии, четыре концерта: днем в 14.00 и 16.30 и вечером в 19.00 и 21.30. Большая нагрузка для изящной хрупкой женщины, и никогда никаких срывов, никаких осечек (надо полагать, физически И. Кобзон будет покрепче и то однажды, отрабатывая бог знает какое по счету выступление, Иосиф Давыдович повернулся к аккомпаниатору и спросил: "Слушай, это конец того концерта или уже начало следующего?").
Алгоритм появления в каждом городе один и тот же: обязательно перед первым концертом к ней прорвется корреспондент местной газеты, как правило, это молодые люди, чаще юноши, чем девушки. Редакционное задание известно – задать пару вопросов приезжей знаменитости. Любовь Петровна сочувственно относилась к работе журналистов, не отказывала в их просьбах. Да ответить и не составляло большого труда. Обычно задавались однотипные вопросы, поэтому отвечать можно не мудрствуя лукаво. Больше того – можно сказать какие-нибудь общие фразы, а они люди опытные, изложат все гладко, как положено.
"Я впервые буду выступать в Грозном. За время войны, работая в Бакинской киностудии, мне пришлось много встречаться с бакинскими нефтяниками. С такой же большой радостью, с какой выступаю я всегда перед бакинцами, я буду теперь петь перед трудящимися дважды орденоносного Грозного".
– В этом месте, – прервавшись, говорит она журналисту, – вы напишите, пожалуйста, несколько слов о значении нефти для оборонной промышленности.
– Обязательно.
"Горючее – это кровь моторов. Моторы – это сердца боевых самолетов, танков, броневиков. Нефтяники, дающие фронту горючее, – это бойцы, гвардейцы нашего тыла. Перед грозненскими нефтяниками я буду выступать с тем же творческим подъемом, который охватывает каждого из советских актеров, демонстрировавших свое искусство на фронте.
Может ли быть для советской актрисы большая честь, чем петь для своего советского народа в тяжелую годину его борьбы с ненавистным врагом?
На фронте доблестные бойцы Красной армии защищают родину, защищают наше великое советское искусство.
Пусть голос советских актеров неустанно зовет к победе, вдохновляет на подвиги наш героический народ".
– Любовь Петровна, хорошо бы закончить каким-то пожеланием.
– Да, разумеется. Я прошу через газету "Грозненская правда"…
– "Грозненский рабочий".
– Простите. "Я прошу через газету "Грозненский рабочий" передать мой горячий привет трудящимся дважды орденоносного Грозного".
Самое странное, что, несмотря на войну, когда, казалось, все перемешалось, нарушены все связи, то и дело менялись адреса, артистка по-прежнему получала много писем. Самые интересные из них Любовь Петровна сохранила у себя, да вот – в который раз приходится пожалеть – архив ее пропал. Только благодаря биографам Орловой малая толика переписки была опубликована, поэтому можно услышать голоса, обращенные к ней. Приведем одно из них, напечатанное в книге Ал. Романова. Его написал военный комиссар арсенального гарнизона Рудой в Тбилиси, где гастролировала Любовь Петровна. Он просил ее уточнить дату и время приезда в их часть, с обезоруживающей простотой писал, как личный состав готовится к встрече:
"Красноармейцы готовят клуб, жены командиров убирают сцену и украшают ее цветами. Красноармеец тов. Нижерадзе, руководитель красноармейского духового оркестра, готовит к встрече с Вами новый марш. Красноармеец тов. Дорохвелидзе готовит хороший букет цветов, который он будет вручать Вам, а красноармеец тов. Гросман уже написал приветственное письмо, которое прочитает с красноармейской сцены и вручит Вам на память".
В сентябре 1943 года Александров получил новое назначение – ему было предписано вернуться в Москву, чтобы возглавить "Мосфильм" в должности художественного руководителя студии. Супруги вернулись в свою квартиру в бывшем Глинищевском переулке, статус которого повысился – теперь он назывался улицей Немировича-Данченко в честь одного из ее учителей, скончавшегося несколько месяцев назад – 25 апреля. Хотя у Владимира Ивановича был преклонный возраст, 84 года, однако он держался молодцом, не любил, когда его поддерживали под руку или подсаживали в машину. Как-то пошел один на балет в филиал Большого театра. Не через главный – через служебный вход. Где-то на плохо освещенной лестнице он споткнулся, упал и сильно ушибся. Через несколько дней один из создателей МХАТа умер.
В Москве Орлова и Александров с головой окунулись в работу. На "Мосфильм" начинали возвращаться из эвакуации творческие коллективы, и художественному руководителю требовалось следить за всеми готовящимися фильмами. Это "Кутузов", "Нашествие", "Зоя", "В шесть часов вечера после войны", "Здравствуй, Москва!". Один из александровских учеников К. Юдин завершил прерванные войной "Сердца четырех" и теперь ставил "Близнецов". Много сложностей было со второй серией "Ивана Грозного". По иронии судьбы при запуске картины художественным руководителем "Мосфильма" был Эйзенштейн, а при выпуске – его бывший оруженосец Александров. Однако сейчас между ними были натянутые отношения. Сергей Михайлович был сильно обижен, можно даже сказать, разозлен тем, что соратник пустился в самостоятельное плавание… Тем не менее Григорий Васильевич помог картине бывшего шефа избежать ряд опасностей при прохождении через цензуру.
Как и у мужа, в Москве жизнь Любови Петровны тоже не стала спокойнее. Наоборот – если раньше ареал ее гастрольной деятельности был в какой-то степени ограничен южным регионом, то сейчас площадкой для нее стала вся страна. Приходилось ездить на дальние расстояния, поэтому нагрузка увеличилась.
В конце 1944-го произошло большое несчастье – вскоре после возвращения из эвакуации, в возрасте 77 лет скончалась Евгения Николаевна. Орлова очень любила свою мать, и эта потеря выбила артистку из колеи, сделала мрачной и раздражительной. Всякое общение стало для нее в тягость. Однако на людях она старалась не показывать траурное настроение, к тому же работа в известной мере отвлекала от тягостных мыслей.
Любовь Петровна выступала практически на всех фронтах: под Минском и Киевом, Орлом и Белгородом, Харьковом и Курском. И так до последнего дня войны. Когда Красная армия освобождала европейские страны, их сопровождали актерские фронтовые бригады, в которых состояла и Любовь Петровна. Поскольку передвижение было связано со многими сложностями, артистам оформляли необходимые документы. В книге Н. Голиковой приводится текст удостоверения: "Предъявитель сего полковник административной службы Орлова Любовь Петровна является представителем Комитета по делам кинематографии и командируется в город Берлин, в войска для выполнения специального задания. Начальникам армий, военным комендантам оказывать полковнику Орловой Л. П. всяческое содействие в выполнении возложенного на нее задания. Начальник тыла Народного комиссариата Обороны СССР".
Строго говоря, в то время должность "главного тыловика", которую занимал генерал армии А. В. Хрулев, называлась иначе – начальник Главного управления тыла Красной армии (с 1946 года – начальник тыла Вооруженных сил СССР). К тому же во всех других документах, которые мне удалось посмотреть, Орлова везде проходит как невоеннообязанная. Поэтому можно предположить, что такая справка была выписана артистке формально. И все равно, ее полковничье звание было для советских артистов явлением уникальным, подчеркивающим первенство Орловой в отечественном киноискусстве, на которое пока что никто не посягал.
Глава 14
Дистиллированная "Весна"
Что-то физики в почете.
Что-то лирики в загоне.
Дело не в сухом расчете,
Дело в мировом законе.
Борис Слуцкий. Физики и лирики
В жизни страны наступила счастливая светлая пора, которая оказалась слишком короткой, – послепобедная эйфория. Несмотря на саднящую душу память о погибших, на полуголодное существование в стесненных жилищных условиях, у людей появилась надежда на будущее, на постепенное улучшение жизни. Осталось еще немного потерпеть – нужно ликвидировать последствия войны, восстановить разрушенные предприятия, построить новые дома, работать, лечить инвалидов, растить детей.
В своей последней работе "Глазами человека моего поколения" Константин Симонов писал: "Как я помню, и в конце войны, и сразу после нее, и в сорок шестом году довольно широким кругам интеллигенции, во всяком случае, художественной интеллигенции, которую я знал ближе, казалось, что должно произойти нечто, двигающее нас в сторону либерализации, что ли, – не знаю, как это выразить не нынешними, а тогдашними словами, – послабления, большей простоты и легкости общения с интеллигенцией хотя бы тех стран, вместе с которыми мы воевали против общего противника. Кому-то казалось, что общение с иностранными корреспондентами, довольно широкое во время войны, будет непредосудительным и после войны, что будет много взаимных поездок, что будет много американских картин – и не тех трофейных, что привезены из Германии, а и новых – в общем, существовала атмосфера некой идеологической радужности, в чем-то очень не совпадавшая с тем тяжким материальным положением, в котором оказалась страна, особенно в сорок шестом году, после неурожая".
С окончанием войны у Любови Петровны прекратились изнурительные поездки. Теперь уже не поступают предписания с выездами во фронтовые бригады, теперь можно работать, как и прежде, сниматься, играть. К тому времени Орлову среди киношников, да и среди зрителей, считали актрисой одного режиссера – Александрова. Другие "мастера экрана" так свыклись с этой мыслью, что предложениями ее не засыпали. Почти наверняка знали – откажется. Похожие ситуации уже стали нормой – Марина Ладынина, Тамара Макарова и Елена Кузьмина тоже снимались только у своих мужей. Из "бунтов" против семейственности в искусстве истории известен только один – театральный, когда Мария Бабанова не захотела участвовать в спектакле по пьесе Федора Кнорре "Встреча в темноте". Сказала: "Как же так – муж написал, а я буду играть. Неудобно".
Орлову такое положение вещей вполне устраивало. Самая страшная ситуация для актера, когда его никуда не зовут. Лучше иметь одну гарантированную главную роль и сниматься раз в два года, чем жить по принципу "сегодня густо, а завтра пусто". "Без семьи" у каждого, самого большого актера, может случиться такая полоса – после наслаивающихся одно на другое предложений вдруг неожиданно наступит спад, перестанут приглашать, и останешься на бобах. Тем более что сейчас в кино наступило мужское время – героическое. Поэтому в фаворе находятся Борис Андреев и Павел Кадочников, Евгений Самойлов и Владимир Дружников, Николай Крючков и Михаил Кузнецов. Она же из-за войны практически выпала из кинопроцесса, хотя ее имя по-прежнему входит в обойму избранных – при случае упоминают в числе ведущих киноартисток страны, просят подмахнуть для солидности какие-либо групповые письма. Работать она готова – руки чешутся, есть еще порох в пороховницах.
Первую автобиографию Орлова заканчивает сообщением о том, что она собирается сниматься в фильме "Весна":
"Я буду играть двойников: женщин, внешне похожих друг на друга, но с совершенно разными характерами. В роли актрисы я хочу использовать свои возможности в плане пения, танца и умения играть на рояле. В образе ученой я попытаюсь найти качества советской женщины, которые подсказывает мне жизнь, наблюдения за прообразами моей героини.