Взрыв в левом крыле Версальского дворца уничтожил произведения искусства, которые удалось сохранить от разграбления гитлеровской дивизией "Дас райх", уничтожившей Орадур. Этот варварский акт приписывают нападению на большой Версаль "маленьких саламандр".
До этого ими на месте 26 взрывов оставлена визитная карточка "Маленькой саламандры". Они объясняют свои преступления "борьбой против господства французской культуры в ущерб бретонской", но почерк и средства ведут к легионам фашистских формирований, созданных в конце второй мировой войны.
Но есть, существует и государственный терроризм. В газетах опять замелькала пара мнимых "супругов Тюранж", раскрытых теперь агентов французской спецслужбы майора Алена Мафара и капитана мадам Доминик Приер, причастных к взрыву на судне "Рейнбоу Уорриор" в июле прошлого года. Пловцы-подводники прикрепили к днищу две магнитные мины, и судно, следовавшее с протестом к атоллу Муруроа – французскому ядерному полигону, было потоплено. При взрыве один человек погиб. Причастность французских спецслужб сначала начисто отрицалась, затем всё тайное стало явным.
Ушли с постов министр обороны Франции и главный шеф внешней безопасности. "Супруги Тюранж" были осуждены и отправились отбывать десятилетний срок в новозеландскую тюрьму. Правительство Франции выплатило компенсацию в виде семи миллионов долларов и открыло дорогу товарам Новой Зеландии в страны "Общего рынка".
Но Геннадий Жуков стал жертвой не этих разновидностей терроризма, а, пожалуй, нашей собственной осторожности. Столько советов, предупреждений, наказов несет в себе отъезжающий. "Не снимай пиджак с документами… Ни в коем случае… Вспомни Горшкова…" И он мучился, должно быть, попав в парижскую тридцатиградусную жару из московской прохладной погоды. И все эти хлопоты, когда не знаешь – едешь ты или нет, и все заботы, помимо технических, ложатся нагрузкой на хрупкое сердце специалиста, и сердце не выдерживает. Геннадий неожиданно упал на улице, и, несмотря на усилия парижской реанимации, умер в санитарной машине, и в свидетельстве о его безвременной смерти появилось место командировки – Париж.
И потом добавлялись новости по газетам. "Ужас становится обычным", – напечатала на развороте газета "Либерасьон". В "Фигаро" подводится неутешный итог: "Пять покушений за десять дней", и мелькают знакомые места: обнаружена бомба в парижском метро на станции "Лионский вокзал".
Взорвалась бомба в парижской мэрии, в кафетерии Дефанса, на Елисейских полях, в префектуре полиции, рядом с Нотр-Дам. Трое убиты, ранено 98 человек, в их числе женщины и дети. А теперь шестой и самый страшный взрыв, в "Тати" на улице Ренн.
Универмаг "Тати" в двух шагах от монпарнасского небоскреба. Магазин для бедного люда с вечной толчеей выходцев из Африки и стран Востока. Здесь у выходов дежурят проверяльщики: не вынес ли что-нибудь неимущий покупатель? До сих пор бомбы маскировали: прятали в вазы с цветами, оставляли в чемодане в кафе, в свертке в вестибюле, а к "Тати" просто подъехали на автомашине и бросили бомбу в толпу. Раздался взрыв, шесть человек убиты, а виноватыми считаются ливанские террористы, а конкретнее – "клан Абдаллы".
Так и видишь теперь вспоминая: высокая монпарнасская башня над метро и вокзалом, магазины роскошного платья на её первом этаже, пустота торгового помещения, а в паре сотен метров, рядом с "Тати" целый день не поднимает голову человек на тротуаре. Рядом с ним плакатик, объясняющий, что вынудило его выйти попрошайкой на тротуар. А люди спешат, одни сторонятся, другие привыкли, и он безмолвно взывает к ним, не показывая лица.
"Зачем убийцам дестабилизировать французскую демократию? – спрашивает еженедельник "Нувель обсерватер". – Чтобы спровоцировать приход к власти крайне правых, ксенофобов и антиарабов, которые восстановят смертную казнь и приступят к массовому выселению иностранцев?"
Этой весной к власти уже пришла коалиция правых во главе с мэром Парижа Жаком Шираком. Левые силы были потеснены. В парламенте появились и ультраправые во главе с Ле Пеном из "Национального фронта". Началась денационализация, отмена контроля над увольнениями. Ле Пен назвал направляющей оружие террористов "руку Москвы" и потребовал после взрыва в "Тати" создания "правительства общественного спасения". В дыму взрывов, в обстановке страха и паники правые прокладывали свой жесткий курс.
Страх поселился на улицах Парижа. Проверяются сумки у входов в магазины, в кафе. Где взорвётся следующая бомба? Мы волнуемся вместе с парижанами, хотя мы от них за тысячи километров, в Москве.
Двадцать лет спустя
На октябрьскую встречу в Москву стороны прибыли не с пустыми руками. Среди проработок и французское представление о конструкции на внешней оболочке станции, нарисованное машиной. До чего же оно было далеко от действительности, хотя бы от рисунка в журнале "Наука и жизнь", аксонометрии, иллюстрации к статье директора пилотируемых международных программ Ю. П. Семенова и инженера-проектанта Л. А. Горшкова. По просьбе французской делегации каждый участник встречи получил по журналу. Но как далека реальность от схемы, так же, как порой несопоставимы "наука и жизнь".
Нам приходилось выполнять десятки разных стыковок, и прежде всего в языке. Библейская притча о сооружении Вавилонской башни взяла в основу миф о многонациональном крупном сооружении. Возможно, реальные события послужили основой мифа. Иранское информационное агентство сообщило о решении восстановить легендарный Вавилон. Он был, утверждают раскопки, четыре тысячи лет на берегу Евфрата. Уже обнаружили основание великой Вавилонской башни.
По мифу, реальная божественная кара заключалась в наказании разноязычьем: "Смешали язык их, чтобы один не понимал другого". Строители башни так и не смогли договориться, и началось знаменитое вавилонское столпотворение. Теперь мы поступаем вопреки библейской притче – разноязыкие возводят "башню до небес".
Но в чём проблема? Нужен язык – учи. Даже муравьи обучаются языку. Установлено, что они делятся друг с другом сведениями и учат язык. Он не известен муравьям от рождения и прививается воспитанием. Словом, было бы желание и время, и обучить можно даже муравья. У нас же, к сожалению, времени не было. Не было и уверенности, что ты поедешь в следующий раз; все в этой части было зыбко и зависело от многих причин.
В мире, сначала опять-таки не у нас, появились уже языковые компьютеры, выполняющие синхронный перевод. Правда, лексикон их ограничен и обязательно обучение пониманию голоса пользователя. Но, как говорится, "лиха беда начало", вот-вот появятся эрудиты компьютеры-переводчики, а пока с нами работали высокооплачиваемые синхронные переводчики.
Словарь космонавтики создавался первоначально на русском. В нём много русских слов. Однако в технике, и особенно во время космического полета, необходимо однозначное понимание. И хотя партнеры, возможно, читают мысли друг друга, необратимость многих операций не позволяет использовать приблизительный смысл. К тому же звучание на чужом языке не всегда правильно истолковывается. Ещё Вяземским был описан иностранец, пытавшийся о смысле судить по звучанию. Так, например, ему слово "телятина" показалось нежным обращением к женщине, а слово "дружище" он посчитал грубым ругательством.
Разночтения недопустимы, и нужен единый полётный язык, которым стал русский. И нам пришлось неустанно править русский перевод. Тогда, в октябре, начиная, мы буксовали в словесных ухабах. Мы формулировали предложения по-русски, затем французы брались за текст, и часто смысл уходил. Мы снова начинали попытку текстового сближения. Выходило мучительно медленно в условиях острого дефицита времени. Так получалось до тех пор, пока не возникло взаимное доверие, и мы не пришли к простой и полезной мысли, что каждый язык найдёт свои точные выражения, передающие смысл. Ведущим здесь станет русский, полётный, тогда французский будет справочным, вспомогательным.
Переводчики иностранной литературы нередко мучаются в поисках адекватного выражения. Так, переводя Горького на индийский язык, переводчик назвал квас вином русского изготовления, а рассол – лекарством. Бирманский переводчик опустил в "чае со сливками" сливки, потому что такого чая в Бирме не пьют. Русская печь переведена корейским переводчиком, как часть утепленного пола. Иногда требуются особые разъяснения: так, например, в Индии "пернатым певцом" считается кукушка, а не соловей. И для каждого народа уместны свои сравнения. "Храмом космонавтики" назвал советскую ракету-носитель, впервые увидев её, Патрик Бодри.
Октябрьская встреча вышла очень напряженной и насыщенной. Было найдено, обсуждено и согласовано окончательное место размещения аппаратуры "ЭРА" на внешней оболочке станции и все детали предстоящего сочленения. Были рассмотрены принципиальные решения всех аппаратурных узлов и габаритные, ограничивающие чертежи, обсужден порядок действий космонавтов при выходе в открытый космос и очень много других конкретных вещей. Причем, на каждом шагу имелись свои дилеммы. Так, например, ограниченность объема шлюзовой камеры станции "Мир" не позволяла пока за один раз вынести в космос все необходимое оборудование. И приходилось его ограничивать и ужимать. Но все равно с ходу не получалось, и оставалось надеяться на ещё требующие проверки решения, идти вперед пока ещё без твердой гарантии, но с ожиданием и надеждой на будущее. Так позже и оказалось, выход нашелся в том, что к разгерметизированному объему станции – шлюзовой камере добавился и бытовой отсек транспортного корабля.
Ведущим с французской стороны по эксперименту "ЭРА" на этой встрече был живой и неутомимый господин Мамод, по внутреннему эксперименту "Амадеус" – бородатый и неразлучный с трубкой Конде. Все облегчалось с прибытием конструкторов "Аэроспасиаль", которые сразу уточняли возможную доработку узлов. Дел было много. Требовалось всё обсудить и уточнить. Ведь нужно знать особенности работы человека в скафандре, чтобы понять, что, скажем, отличная конструкция в условиях Земли становится неработоспособной в космосе.
Были уточнены и графики поставки. В числе поставляемого оборудования и габаритно-массовые макеты для примерок размещения на станции и гидродинамические макеты для отработки действий в скафандрах в гидроневесомости, и технологические макеты и макеты для квалификационных испытаний, тренажные и, наконец, летные – первые и запасной образец. Обсуждались вопросы безопасности работы оборудования. Словом, в прокрустово ложе короткой встречи втиснулись разнообразные проблемы – детальные и организационно широкие, и было неясно, успеем ли мы всё включить в итоговый протокол и станет ли он для всех руководством до следующей встречи?
Но вот всё написано, напечатано, подготовлено, и наступает несколько торжественный момент – подписание протокола. Его чистенькие экземпляры разложены на длинном столе, и все подходят и расписываются в своих французской или советской колонках.
На следующий день в газетах появилось сообщение:
В ГЛАВКОСМОСЕ СССР
С 30 сентября по 4 октября в Москве состоялась встреча советских и французских специалистов, посвященная подготовке и проведению в 1988 году совместного советско-французского космического полёта.
В ходе встречи стороны уточнили программу совместных научно-технических экспериментов на борту орбитального комплекса "Мир". Были рассмотрены вопросы, связанные с медицинским обеспечением полета, а также пребыванием и тренировками французских космонавтов в Центре подготовки космонавтов имени Ю.А. Гагарина.
Во встрече принял участие первый космонавт Франции Жан-Лу Кретьен.
Кретьена я даже не заметил. Он был недолго, и в тот момент у нас проходили оживленные дебаты, как совместить французскую видеокамеру с телевизионной системой станции.
В октябре в Москве мадам Тулуз не было. Она была занята самым естественным для женщины делом – ожидала рождения ребенка. Но проект, пожалуй, тоже был её ребенком, делающим первые шаги.
– Как, – недоумевали мы, – молодая женщина и руководит проектом?
– Прежде всего, – возражали нам, – она закончила политех – политехнический институт. В политехе дается разносторонняя подготовка, в том числе и административного руководства. У неё к тому же – чутье. Она знает и то, о чём говорилось в её отсутствие.
В октябре же в Ереване состоялась ежегодная советско-французская встреча. Она подвела итог двадцатилетнего сотрудничества. Вершинами признали полёт французского космонавта на советской космической станции и рандеву с кометой Галлея – ледяной глыбой с углеродистыми вкраплениями, наводящими на мысль о "посеве" жизни. Обсуждалось и будущее.
Президент КНЕС профессор Ж. Лионс выделил "намечающиеся исследования спутников Марса, самой планеты и астероидов и готовящийся полёт французского космонавта на станции "Мир"".
Директор проектов по созданию пилотируемых летательных аппаратов для международных программ Ю.П. Семенов отметил "широкий круг экспериментов во время полёта французского космонавта и проработку возможностей стыковки космического аппарата "Гермес" с орбитальной станцией "Мир"".
Не знаю, что послужило выбору места ежегодки? Вероятно, армянское гостеприимство и отдаленность порядков "сухого закона", царствующего в стране, нелепости в понимании французов. Во всяком случае, на этой начальственной встрече проект в честь высокой горы Закавказского нагорья получил своё как бы собственное имя – "Арагац", которое не могло не удивить рядовых работников проекта, не приехавших в Армению, а продолжавших трудиться на своих местах.
Газеты касались так или иначе "космической" темы. На второй конгресс Ассоциации участников космических полетов собрались в Будапеште космонавты.
"Мы собрались создать совместную книгу, – рассказал в "Известиях" космонавт Олег Макаров, – в которой космонавты из разных стран выскажутся о жизни, о мире, о себе… У нас нет опыта в книгоиздательстве, вероятно, будут финансовые трудности. Но идея увлекла всех космонавтов. Уже создан издательский комитет, куда вошли, в частности, мы с А. Леоновым".
Книга – дело хорошее, только, как говорится, нам бы их заботы.
Промелькнуло в октябрьских газетах и короткое сообщение из Франции: "Шестьдесят специалистов из Франции и ФРГ собрались во французском городе Тулузе в космическом исследовательском центре и приступили к работе над детализацией проекта создания европейского космического корабля "Гермес" – аналога американского "Шаттла"". А о нашем "Буране" речи в прессе пока ещё нет, хотя полным ходом идут его различные испытания.
Знакомясь с газетами бегло, как говорится по диагонали, находишь и нечто общее в созвучии наших и французских проблем. Известный исследователь Жак-Ив Кусто разорвал перед телекамерами доклад, подготовленный им по заказу ряда министерств. Так он выразил протест против строительства моста к знаменитому острову Ре напротив Ла-Рошель. Остров Ре имеет уникальную природу. Сообщение его с континентом осуществляется с помощью паромов. Нашествие автотуристов повлечет загазованность и гибель островной фауны и флоры, – доказывал Кусто. Министерство поручило Кусто доклад, но приняло решение о строительстве моста, не ознакомившись с его выводами.
И у нас в основном министерства поступают по принципу: "а Васька слушает, да ест". Но вот теперь отличное сообщение. Борьба общественности, возглавляемая писателем С. Залыгиным, против поворота северных рек завершилась успехом – принято правительственное решение.
Вопросы экологии коснулись и космических орбит. На высотах от 500 до 1500 километров около 70 тысяч осколков размером больше сантиметра и миллионы более мелких. Захламленность околоземного пространства остатками ступеней ракет-носителей и подрываемых космических аппаратов (в основном отслуживших разведывательных ИСЗ) представляет серьезную опасность для функционирующих спутников, несущихся по космическим дорогам. Тем более встреча в лоб на орбитальных скоростях приводит к взрыву, словно это не кусок металла, а взрывной заряд.
Заяц или кот?
Так и повелось с тех пор: контакт непосредственного общения, а в промежутках газетный фон, воспринимаемый нами теперь иначе – соучастниками событий. В декабре прекратили занятия практически все высшие учебные заведения Франции. "Забастовка университетов" была против престижных учебных заведений для привилегированных классов. На площади Инвалидов более миллиона студентов участвовали в демонстрации. "Диалог со студентами, – написали газеты, – обернулся монологом полицейских дубинок, слезоточивого газа и резиновых пуль. Открыт счёт убитым. Пополнился список раненых".
– А нет ли там наших знакомых? – приходило в голову. Как мы позже узнали, в волнениях участвовали дети коллег. И вся наша совместная работа зависела от того, поправеет ли французское правительство? По газетным сообщениям, в широких масштабах шла распродажа государственных компаний и банков – социальных завоеваний Пятой республики. При всей свободе высказываний некоторые темы замалчиваются. Опрос общественного мнения "Свободная пресса" выяснил, что две трети французов не знают о полуторагодовой паузе в проведении советских ядерных взрывов. В этом умолчании – позиция Франции в совершенствовании ядерного щита своих вооруженных сил.
Французские ядерные испытания начались в Сахаре в 1960 году. В 1966 году они были вынесены на атолл Муруроа в Тихий океан. СССР, США, Англия прекратили ядерные взрывы в атмосфере, а Франция их продолжала и перешла к подземным испытаниям только двенадцать лет спустя, в 1975 году. Общественность страны отмечала, что в то время, как ведущие ядерные державы выискивают после Рейкьявика возможность сокращения ядерных арсеналов, Франция модернизирует и наращивает губительное оружие. "Мы требуем прекратить ядерные испытания!" – появились надписи на стенах французских домов в предновогодние дни.
Каким станет для нас этот новый, 1987 год – год кота или зайца по восточному календарю? Ведь заяц и кот – животные, совершенно разные с позиций современной символики. Кот ближе к киплинговскому самостоятельному коту, "гуляющему сам по себе", а заяц – бесправен, уязвим, "трусишка зайка серенький…" Каким станет наш проект? – решится в новом году. Пока что он очень слабенький, и в новогоднюю ночь мы всего-всего желаем ему.
В Новом, 1987-м
Если всё же танцевать от всемирной связи событий, то самая горячая точка на карте для нас сейчас – Чад. Туда французы вот-вот обещают ввести войска. И вот тебе и совместные проекты и технические планы, и все общения между нашими странами готовы пойти наперекосяк.
В январе в Москве ударили крещенские, а потом и безымянные морозы. Столбик термометра опустился ниже тридцати, но молодежь, в особенности юные девушки, гуляли по московским улицам с непокрытыми головами. Не надевали "шапо" и некоторые французы, прибывшие в Москву 26 января. Руководитель делегации хрупкий мсье Шапп носил к тому же и легкое пальто. Правда, маршруты его были невелики: от гостиницы до автобуса, от подъезда до такси, а вот юные красотки, будущие матери бродили с улыбкой по улицам, мерзли на остановках, и всё ради моды.