Съемки картины проходили в Суздале, в одном из красивейших мест Золотого кольца России. И фильм, снятый Тимофеем Лебешевым, был романтически прекрасным и чувствительным, как в старинных романсах. В этой картине Басов, который сам писал сценарий фильма, представал перед зрителем мечтательным, лиричным соавтором – герои его "Метели" порывисто и порою экзальтированно произносили страстные монологи, которые критика впоследствии не раз попрекала за излишнюю театральность. В басовской "Метели" было много красиво поставленных и снятых сцен, таких как сцена объяснения Бурмина и Маши: неправдоподобно красивый, черноусый Георгий Мартынюк, загадочно поблескивая золотом эполетов на гусарском мундире, ловко прилаженном по его стройной фигуре, приближался к трепетно ожидающей его Маше – Титовой, ангельски прекрасной, в алом с кружевами платье сидевшей на берегу крутого обрыва, буквально между небом и землей – среди листвы и "амурных" облаков.
Многих фильм тогда удивил – и прежде всего отсутствием авторской, пушкинской же иронии. Вышедшая "из-под пера" Басова картина была романтической, пронизанной трепетным чувством любви. Что на самом деле было неудивительно – Басов и сам был влюблен, безоглядно, страстно, трогательно. Влюблен в Валентину Титову – свою Машу.
Позднее Титова вспоминала, что в Суздале актеры жили в гостинице, где не было телевизора, и единственным занятием в свободное время для киногруппы в этом чистеньком крошечном городке без привычных для Москвы и Северной столицы развлечений и мест досуга были походы в кино после съемок. И всегда Басов оказывался сидящим рядом с нею. И пока Титова смотрела на экран, он смотрел на нее. Иногда Валя просила режиссера отвернуться, но помогало это совсем ненадолго – через какое-то время Басов снова поворачивался к ней и смотрел влюбленными глазами.
Но не все поначалу было столь гладко: во время одной из первых репетиций еще в Москве Басов потребовал, чтобы у Маши слезы текли из глаз градом – в два ручья, но "заплакал" только один глаз, и то весьма скупо. В раздражении Басов очень резко "прошелся" по адресу актрисы и ее театральной школы, но Титова, умевшая выдерживать натиск великого Товстоногова, смело дала отпор и режиссеру Басову – сказала, что ноги ее больше не будет на съемочной площадке фильма и ей безразлично, что сорвется контракт с французами, заказавшими экранизацию пушкинской новеллы. Ушедшую с площадки актрису директор картины неделю разыскивал по Москве – у Титовой не было в столице своего дома, а когда наконец нашел, то Валентина сказала твердо и решительно: режиссер должен при всех извиниться за сказанное. Басов извинился, и больше такого не повторялось.
В другой раз Басов ее "простудил" – пытаясь добиться особого эффекта струящегося, как вода, платья, он велел установить рядом с актрисой "ветродуй". Потоки холодного воздуха обтекали Титову, создавая впечатление "текущей" ткани, – кадр был очень красивым, элегичным, но Титова после съемок серьезно заболела – простыла.
Когда съемки были завершены, Валентина Титова вернулась в Ленинград, чтобы продолжать учебу, но вместе с ней в Ленинграде появился и Владимир Басов. Он приезжал с завидной регулярностью, "подскакивая" из Москвы в свободное время, – приезжал к театру, сидел в машине, ожидая, когда Валентина освободится от занятий или репетиций, и возил ее обедать в ресторан. Его ухаживания Титова принимала как проявление обычной влюбленности, которую мужчины частенько выказывали ей. И Басов, как ей казалось первое время, вел себя так же, как и другие мужчины на его месте, – рассказывал анекдоты, показывал шаржи на друзей и кинознакомых, отчаянно жестикулировал при разговоре и вообще всячески пытался привлечь к себе ее внимание. Что тоже было типично, и поэтому особого энтузиазма и желания стремительно откликнуться у Титовой не возникало, тем более что она переживала тяжелый период в отношениях с Шалевичем – ей казалось, что у них нет перспектив семейного очага, а жизнь на два города уже стала утомлять обоих.
Но Басов для себя уже поставил цель и следовал ей во всем. Рассказывали, что, встретив случайно в кафе неподалеку от "Мосфильма" известного ленинградского кинодраматурга и давнего, доброго знакомого Титовой Алексея Леонтьева, Басов на глазах всех, кто сидел в это время в кафе, упал перед оторопевшим от такого поворота событий Леонтьевым на колени и принялся умолять его помочь убедить Титову выйти за него замуж. И в своей просьбе Басов был столь убедителен, что Леонтьев взялся за непривычную для него роль "свахи". Вернувшись в Ленинград, он в течение нескольких дней проводил с Валентиной душеспасительные беседы, объясняя ей, что такой шанс выпадает очень редко – в нее не просто влюблен, а с самыми серьезными намерениями к ней относится взрослый мужчина, серьезный, признанный режиссер. Леонтьев настоятельно просил Валентину подумать о возможности стать женой Владимира Павловича Басова и предлагал ей внимательно отнестись к его ухаживаниям.
А вскоре, когда Леонтьев, по-видимому, посчитал, что проведенная им предварительная работа достигла своего результата, в Ленинград снова приехал и сам Басов. Он остановился в гостинице "Европейская", где предпочитал останавливаться и где для него всегда был зарезервирован номер, и пошел в последнее наступление.
В это время в школе-студии при БДТ закончились выпускные экзамены, и Басов, желая сделать молодым коллегам Валентины Титовой приятное, пригласил их всех в ресторан "Европейской". В тот вечер Басов был в ударе – шутил с невиданным блеском, сыпал анекдотами, от души угощал счастливую молодежь. И когда Титова полушутя-полусерьезно спросила друзей, выходить ли ей замуж за Басова, весь курс дружно ответил ей: "Да!"
Тогда же в Ленинград приехал и Вячеслав Шалевич – Театр Вахтангова в течение месяца должен был гастролировать в городе на Неве. Но найти он Титову не мог – ее нигде не было, а она сама не объявилась. Доброжелатели посоветовали позвонить в "Европейскую" Басову, и ему ответила Валентина. Она предложила Вячеславу встретиться и поговорить. Они действительно встретились, и Титова со свойственной ей прямотой и искренностью рассказала ему о предложении Басова. Наверное, она ждала какой-то особой реакции от любимого, реакции, которая заставила бы ее поступить иначе, но… Произошло то, что произошло: Валентина Титова стала женой Владимира Басова, и они прожили вместе четырнадцать лет.
Басов был старше Титовой почти на двадцать лет, был мудрее и опытнее ее. Титова была настоящей красавицей, а Басов особой на первый взгляд привлекательностью не отличался. И тогда многие их альянсу удивлялись – обвиняли Титову в расчетливости, иронизировали над Басовым. Но ни в то время, ни сегодня Валентина Титова от своего решения не отказывается:
"Басов меня любил. По-настоящему. Это было видно, слышно, это по глазам прочитать можно было. Любящие – это люди опьяненные, они иначе существуют, от них пахнет иначе. Мужчина должен меня околдовать, обвить, обворожить неким духом, совратить, но на другом уровне, чтобы я даже не заметила, как окажусь в его постели. Он должен обладать той энергетикой, когда тебя закручивает, как в вихре, и ты думаешь – боже мой, ведь такие мне никогда не нравились! А потом даже и не понимаешь, как до этого все другие нравились?! Именно так Басов меня обольстил – поднял голову, как змея, и я уже никуда не смогла деться, как суслик, досталась ему. И когда меня об этом спрашивают – почему? – я не знаю, что ответить. Это та самая магия. Басов умел обвораживать. Он ошеломлял. Стоило Басову подойти – и через десять минут все уже смотрели только на него, слушали только его.
Красота других мужчин бледнела перед его красноречием. Мне кажется, он мог все. И по-видимому, из-за того, что он был не красавец. Это волшебство все-таки принадлежит его гениальной, внутренней, полученной от Бога потрясающей воздушности. Это возвышенность самородка. А если говорить о жизни, то все-таки еще и сказывается опыт – я была намного моложе, а он – человек, который прошел фронт. Там был другой запас энергии и другое понимание. Все его соученики, друзья были люди, пришедшие с фронта, и у них было другое понимание жизни. Другая энергия. Все они были бедны, все мало зарабатывали, но при этом у них было такое радостное отношение к жизни, такой оптимизм – светлая потрясающая энергетика. Производимые ими сгустки энергии выбрасывались на экран чистыми людьми. Они знали этот мир, они его понимали, умели смеяться над ним, издеваться над собственной жизнью и вместе с тем – выдавали в кино экологически чистую продукцию своей души.
Басов любил жизнь, любил поесть, обязательно любил поговорить, просто потому что сидение за столом – это скучно. Он был настолько умен, что никогда не позволял себе становиться выше другого человека, он умел ладить со всеми. Басов во всем вел себя абсолютно естественно, в нем не было чванства, он был мил, приветлив со всеми, он был доступным, веселым, легким. Басов нуждался в аудитории, потому что ему все время нужно было быть в процессе мышления. Ему никогда не мешала аудитория, и не важно – собралась ли большая группа или всего несколько человек. Ему нужно было, чтобы кто-то все время ловил его мысль, и поэтому к нему постоянно приходили люди – приходили разговаривать. И иначе он не мог существовать. В нем постоянно шел процесс, причем я понимаю, что всю свою энергию он отдавал именно этому процессу. Но я была счастлива – это большое счастье, когда живешь с умным человеком.
Басов очень быстро думал, поэтому и работал также быстро – со скоростью света. Он был феноменальной работоспособности. Начиная картину, он ее любил, а заканчивая, ненавидел, потому что он давно уже в мозгах своих это снял. Актеры послушны у такого режиссера, тем более что он их сам и выбирал. Басов как никто понимал актеров, никогда их не уничижал, и поэтому они его любили. Что тоже бывает редко, потому что актеры – народ гордый. А Басов – это уникальное сочетание пряника и какой-то безумной, божественной любви к людям. Любовью можно объяснить больше. Человек расцветает, если ему сказать, что он все сделал хорошо и надо только еще раз снять этот "кусочек". И если тебя гладят, когда ты еще ничего не сделал, то возникает дикое желание сделать что-то большее, и вместе с тем рождается некое чувство вины, которое тоже подталкивает тебя вперед, – доказать, что ты все можешь.
Человек он был смешливый, его любили и обожали все – без него не садились за стол. И сегодня те его друзья, с кем я продолжаю встречаться, только и вспоминают: а Володя сказал то, а Володя сказал это. Он замечательно слагал стихи, "вирши", как он их называл, рисовал замечательно. Его друзья-режиссеры обожали его снимать – они приглашали в свои картины именно его, не на какую-то роль, а просто Басова, потому что знали – когда в картине есть такая личность, у фильма аромат другой.
Он – самородок. Его никто не воспитывал, в детстве он все время жил у родственников, переходил из рук в руки, у него до войны не было постоянного дома, и поэтому, наверное, он всегда так хотел все это иметь – дом, семью. Басов был гениальный человек и обыкновенный человек одновременно. Он был уютным, домашним. Он обладал невероятным обаянием, я даже подумала как-то – может, это что-то чарующее из Абхазии, где он какое-то время жил?.. Я до встречи с Басовым не стирала, не готовила, не убирала. И вот, когда мы поженились, это был мой первый дом, где я стала хозяйкой".
Титова и Шалевич расстались с тяжелым сердцем: Вячеслав с ощущением, что его бросила возлюбленная, Валентина – с чувством, что любимый так и не понял, что она все это время, как каждая нормальная женщина, ждала продолжения их, как Титова сама говорила, "воздушного романа" без каких бы то ни было обязательств, когда дни проносились в сумасшедшем угаре обожания, кратких встреч и бесконечных расставаний. И как-то Валентина призналась, что Басов, наверное, своим фантастическим чутьем уловил это ее одиночество, незащищенность – "Басов подобрал ко мне ключ, понял, что я бездомна и хочу замуж" – и сделал тот единственно правильный шаг, который был закономерным для него самого и желанным для его избранницы.
Но, говоря "Басов увел у меня Валю Титову", Вячеслав Шалевич не мог не признать, что для Владимира Басова чувство к Титовой было любовью с первого взгляда. И подлинностью этого чувства он завоевал ее сердце в честном мужском "соревновании" – сила личного обаяния Басова и красота его любви сделали свое дело. Правда, Вячеслав еще долго думал о "своей" Валентине, а однажды даже пригласил ее на премьеру спектакля "Варшавская мелодия" в Театр Вахтангова, где играли Михаил Ульянов и Юлия Борисова и сюжет которого был, как ему казалось, очень похож на историю их любви. Но Титова приехала на спектакль совсем другой, чем он ожидал ее увидеть, – шли съемки фильма "Щит и меч", и у Вали вместо роскошных русых волос была короткая стрижка жгучей брюнетки. Валя стала старше – взрослая, уверенная в себе красивая женщина, и Вячеслав отступил, закрыл все в себе с того дня навсегда. А Титова сожгла все его письма – две толстые пачки, чтобы не обижать Владимира Павловича, не тревожить его призраками своей прошлой любви. Теперь для нее существовал только он один – муж, отец ее детей, обаятельный мужчина, гениальный актер и режиссер.
Валентина переехала к Басову в кооперативный дом "киношников" на улицу Пырьева, где у них были три небольшие комнаты и стандартная по тем временам кухня. Но в этой обычной для возводившихся в те годы блочных домов квартире были высокие потолки и всегда было тепло и сухо. И уютно, потому что впервые у Валентины наконец появилось свое гнездо, которое она принялась благоустраивать и "одомашнивать". В 1964-м у них с Басовым родился сын, которого назвали в честь матери Владимира Павловича Александром, а через пять лет – дочь Елизавета.
Правда, первое время молодая жена известного режиссера сталкивалась с незнакомым ей прежде явлением – звонками многочисленных басовских поклонниц. Звонили в основном уверенные в себе женщины – так Титова чувствовала по требовательным и властным голосам звонивших и предполагала, что у них либо уже что-то было с Басовым в прошлом, либо намечалось ими в ближайшем будущем. Поначалу она отвечала коротко, что Басова нет, а потом стала разыгрывать из себя домработницу, с любопытством и даже с каким-то азартом сортируя и записывая звонивших по голосам и претензиям. А однажды на основании скопившихся у нее "данных" просто предъявила мужу ультиматум, совершенно серьезно (товстоноговская школа!) заявив, что если звонки не прекратятся, то она "прекратит" Басова – поставит горячий утюг ему на лицо. Этот полушутливый, полусерьезный демарш возымел-таки свое действие – звонки с того времени практически прекратились.
Валентина Титова:
"Я Басова никогда не пытала, где он был и с кем. Хотя знала больше, чем он об этом догадывался. Просто чувствовала. Но я никогда не устраивала скандалов и сцен. Вы спрашиваете, почему я молчала? Потому что знала, что ни к чему хорошему это не приведет. Ну, поругались, подрались – не царское это дело. Хочешь остаться царицей – будь царицей. Не надо знать того, что не надо знать. А если хочешь все знать, то свихнешься через два месяца. Все мужчины на кого-то смотрят, а у режиссера это еще и профессия, так что же теперь – ложись и помирай? Бессмысленно.
Сколько раз Басову его поклонницы говорили: "Владимир Павлович, вас же не ценят (это о жене), а я вас так ценю, так ценю!" А я думаю – так ты же курицу не умеешь готовить, ценительница! Режиссеру ведь кушать надо, ему нужно все подать вовремя, чтобы я ни секунды у него не украла, чтобы он не видел, как я глажу, стираю, мою. Пара – это совсем другая привязанность, другое содружество. Это не открытка, которую носишь и показываешь другим. Жизнь вместе – это забота о том, чтобы он выспался, был сыт, чтобы у него не промокли ноги, и, если кто-то позвонил и испортил ему настроение, надо немедленно снять этот негатив. Надо все время выравнивать положение. Можно идти на конфликт, а можно выравнивать. И я не должна мешать со своими мерзкими разговорами – подруги, мол, чего-то там сказали – нет, толькоон. Только он. Алтарь".
Особый дар Титовой – женская мудрость. С самого первого дня их совместной с Басовым жизни она знала и помнила главное – это он ее выбрал, увидел и выделил из других женщин, назвал женой, определил жить вместе, растить детей. Она знала свое значение и место в его судьбе – жена, главный человек в его жизни, стержень, лоза, – но никогда не создавала из этого проблему. У них была идеальная семья, очаровательные дети. Титова играла в фильмах своего мужа – так он хотел и делал это порою вопреки мнению высокого начальства: одно время в кино было хотя и краткое, но неприятное поветрие, когда режиссерам настоятельно не рекомендовали превращать свои фильмы в "семейные междусобойчики", запрещая им снимать своих жен-актрис. Басов с удовольствием сам снимал Титову и – порой скрипя зубами – позволял ей сниматься в фильмах друзей-режиссеров – Кулиджанова, Данелии, Таланкина. С одной стороны, он очень гордился своей талантливой женой, с другой – по-своему оберегал ее. Валентина вспоминала, что, отправляя ее на очередные съемки, Басов часто выдавал ей "проездные" – карманные деньги на случай, если что-то в работе не заладится – не удастся найти общий язык с режиссером или номер в гостинице забудут заказать (и такое иногда случалось), и она может спокойно тут же самолетом вылететь обратно – домой к мужу, к семье.
Их друзья и соседи по дому на улице Пырьева, впоследствии переехавшие в их квартиру, Илья и Елена Миньковецкие вспоминают дни "совместной" жизни с Басовым и Титовой, как самые светлые и радостные в их жизни: "Мы четырнадцать лет прожили бок о бок вместе с ними, день и ночь, в одном подъезде. Они могли вечером к нам прийти, посидят, поговорят, потом вдруг в два часа ночи предлагают – давайте супчика поедим! А мы-то супчик уже съели. И тогда Басов – у нас свой есть, ну-ка, Валя, принеси! Или, наоборот, Валя могла у нас жарить мясо, а потом скажет – ну, все, тут у меня ничего не жарится, пойду-ка я туда, домой то есть. Когда они были в хорошем настроении, с ними было безумно интересно. Басов очень любил Валю, а она была ему преданна. Она очень умная, с юмором, у них был дуэт юмористов. Валя в доме командовала, она вообще чистюля невероятная, дом содержала в идеальном порядке, готовила великолепно. И даже если Басов что-то в кабинете строчил в своих бумагах, а Валя в этот момент кричала "Басов!", то он срывался по первому же ее зову. Он обожал ей помогать. Они были легкими на подъем, Басов мог прийти и сказать – Илья, собирайтесь, поехали во Владимир, или – я должен вам Суздаль показать. И мы собирались и ехали своим ходом – на машинах. Их младшая, Лизочка, еще в коляске была, так она в этих поездках жила в корзинке – Басовы "бросали" эту корзинку в "Волгу", звали нас, и мы отправлялись в путешествия. Это такая замечательная пара была – Басов и Валя!"
После "Метели" Титова сыграла у мужа Нину в фильме "Щит и меч", Елену в "Днях Турбиных", Мари в "Возвращении к жизни", Ингу в "Нейлоне 100%".