Многие видели в Собаньской роковую женщину-вамп, но единицы догадывались о ее секретной службе у Витта и фон Фока – начальника тайного сыска. Сам граф Витт никогда не вызывал особой симпатии у окружающих. Даже брат царя говорил, что это такой негодяй, для которого не существует религии, закона, честности и чести. Его за спиной называли "человеком, достойным виселицы". (Современные исследования также не отвешивают комплиментов графу, доказывая, что он был австрийским шпионом.) Каролина Собаньская служила ему верной и ловкой помощницей в провокаторской деятельности, выполняла обязанности секретаря. Граф отличался недюжинным умом, но был совершенно необразован, так что отчеты и доносы за него составляла его прекрасная подруга… Вскоре она поступила в жандармские агенты. В свой петербургский салон Каролина привлекала таких поклонников, как Пушкин, преследуя цели политического сыска. И в Одессе, и в столице ее дом был полицейской западней. Она вела игру со многими увлеченными ею лицами, удерживая их возле себя, что значительно облегчало задачу наблюдения за "неблагонадежными".
В судьбе Пушкина роль Собаньской до конца не выяснена. Она оставалась для него врагом-невидимкой. И поэт продолжал воспевать прекрасного хамелеона. Он не рассмотрел подлинной сущности Каролины, о которой Ф. Ф. Вигель сказал, что трудно представить, "сколько мерзостей скрывалось под щеголеватыми ее формами". Эта женщина была настолько же красива внешне, насколько омерзительна внутренне. Многие исследователи не сомневаются в том, что Каролина Собаньская была подослана к поэту.
Трудно сказать, что именно заставило красавицу стать помощницей Витта и добровольной тайной осведомительницей. Может быть, ее увлекала "романтика" сыскной деятельности, требующей артистизма и умения входить в доверие. Как бы там ни было, подобные авантюры требовали ума, цинизма и незаурядной смелости. Все это у Собаньской было. Не был ли это способ самоутверждения? Наконец, нельзя исключать и любви, потому что Витт, по отзывам современников, был очень красив и пользовался репутацией донжуана.
Александр Сергеевич держал имя Собаньской в тайне. Она навсегда осталась для него подлинной богиней любви, посланницей небес, существом мистическим, роковым.
Она обладала способностью разжигать в мужчине страсть, доводя его до потери собственного достоинства, оставаясь при этом холодной и расчетливой. Каролина умела добиться полного доверия своих любовников. Она выслушивала влюбленного поэта, хладнокровно извлекая из бесед с ним информацию, полезную для Третьего отделения и лично для генерала Бенкендорфа. Ведь начальству необходимо было знать, что затаил в душе поднадзорный гений! А он, равно как и Вяземский, Дельвиг, Мицкевич и многие другие, ничего не подозревал и ни о чем не догадывался.
Каролина Собаньская, будучи личностью отрицательной, не вписывалась в классическую биографию Пушкина. Еще при ее жизни литератор Петр Каратыгин сетовал, что история скрывает ту гнусную душонку, которая, прикрываясь дружбой с Пушкиным и Дельвигом, в действительности занималась доносами на обоих поэтов. Каратыгин уверен, что по сравнению с этим демоном даже имя Булгарина покажется синонимом благородства, чести и прямодушия. Имя этого тайного агента всплыло лишь в начале XX века. Но и после этого Собаньскую обычно старались обойти молчанием: характер, склонности и род деятельности этой женщины снижали величие образа национального поэта. Никак она не укладывалась в списки так называемых "адресатов лирики Пушкина", хотя и была самой яркой среди них!
Ответ на вопрос Пушкина "Что в имени тебе моем?" Собаньская все же оставила потомкам. В дневниках, которые, как оказалось после ее смерти, она вела всю жизнь, много имен, но нет даже упоминания об Александре Сергеевиче. Устно Собаньская, говорят, вспоминала о его влюбленности, но не придавала никакого значения ни его чувствам, ни его стихам.
Как агент Витта, она была настолько законспирирована, что вызывала подозрения даже у государя. Он подозревал Каролину (может быть, и не без оснований) в двойной игре. Ухудшились и отношения Собаньской с Третьим отделением. Ее подозревают в связях с польской революционной оппозицией. По поручению Витта она едет в Дрезден, в центр польской эмиграции, чтобы попытаться выяснить планы бежавших из России польских революционеров. А в Петербург государю приходит донос о неблагонадежности интриганки, и царь требует от Витта, чтобы тот перестал "себя дурачить этой бабой". Виновата ли в конце карьеры Собаньской дезинформация или царь почему-то недолюбливал эту авантюристку?
1 октября 1832 года Каролину Адамовну, только что отгулявшую в Дрездене на свадьбе дочери Констанции и князя Ксаверия Сапеги, удалили в Минскую губернию, откуда она написала подробное письмо Бенкендорфу. Как ни странно, именно после этого Витт с ней обручился, но этот жест ему даром не прошел. Когда Ивана Осиповича хотели назначить председателем Временного правительства Польши, царь отклонил его кандидатуру именно из-за связи графа с Собаньской, утверждая, что "она самая большая и ловкая интриганка и полька, и Витта будет за нос водить".
В 1836 году граф окончательно бросил Собаньскую. Незадолго до этого умерла ее единственная дочь. Каролине уже больше 40, перед ней замаячил призрак бедности и одиночества. Чтобы избежать столь незавидной участи, она в том же году вышла замуж за C. X. Чирковича, адъютанта Витта, хотя ни о какой любви с ее стороны не могла даже идти речь. Супруги жили в Крыму. Но в 1846 году Собаньская овдовела и уехала за границу, иногда гостила в украинском имении своей сестры Эвелины Ганской, затем обосновалась в Париже. Второй муж сестры, Оноре де Бальзак, относился к новоявленной родственнице с резкой антипатией, называя ее "лицемерной безумицей, худшей из всех". Но эксцентричная и хитрая Каролина еще умела очаровывать и сохраняла удивительную красоту. В 1847 году ее племянница Анна Мнишек называла тетю ослепительно прекрасной, говоря, что подобная красота никогда не исчезает.
В 1850 году Каролина Собаньская вновь вышла замуж за французского писателя Жюля Лакруа (1809–1887). Новый супруг был почти на 14 лет ее младше. По-видимому, именно с этим человеком неутомимая авантюристка обрела счастье. Они были неразлучны до конца жизни, являясь для французов образцом трогательной нежности и верности. В 1872 году Жюль Лакруа выпустил книгу стихов. В одном из сонетов он воспел свою жену, которой в то время было восемьдесят… К старости поэт ослеп, и супруга ухаживала за ним в течение 13-ти лет. Незадолго до смерти Собаньская написала ему письмо, которое велела прочесть после ее кончины. В нем Каролина называла мужа своей любовью, счастьем, совестью и жизнью, говорила, что умрет, обожая и благословляя его. Она просила Жюля заботиться о себе ради любви к ней. Ее постоянно уличали в лицемерии, но перед лицом вечности не лгут. Демон, сумевший стать ангелом для одного-единственного человека, надеялся на встречу с любимым по ту сторону смерти… Спустя несколько месяцев, 16 июля 1885 года, Каролина Собаньская умерла. Ей было почти 92. Муж выполнил волю супруги и последовал за ней только через два года.
С поместьем, в котором родилась эта демоническая женщина, связана любопытная легенда. Ходили слухи, что над родом его владельцев тяготело проклятие. Говорили, что когда-то давно старая хозяйка замка была замурована в башне своим сыном и прокляла все его потомство. С тех пор по ночам ее призрак бродит по комнатам замка, гремя костями и цепями, и перед ним бесшумно распахиваются все двери. И еще говорили, что у всех, кто родился в поместье, нет сердца…
СКОСЫРЕВ БОРИС
(род в 1896 г. – ум. в 1944 г.)
Русский авантюрист, бывший офицер Балтийского флота, именовавший себя бароном Скосыревым и графом Оранжским. Под именем Бориса Первого почти три месяца был королем Андорры. Сочинил самую короткую Конституцию в мире. Именно с ним андоррские источники связывают свои первые достижения на пути к независимости.
История многомиллионной русской эмиграции прошлого века изобилует именами авантюристов. Видимо, это свойство испокон веков живет в загадочной славянской душе, подчас прекрасно уживаясь в ней с такими чертами, как бесшабашная удаль, безграничная фантазия, тяга к алкоголю и… глубокая порядочность! Многие из знаменитых искателей приключений были всего лишь жертвами великой национальной драмы. Они пытались любым способом устроить свою жизнь в тех странах, куда их забросила безжалостная судьба. Лишенные родины, веры, среды, языка, эти ловкие мошенники добивались иногда такого положения, что становились легендой. Но провозгласить себя королем иностранной державы при единодушной поддержке местного населения – такое удалось лишь одному русскому эмигранту. Речь идет о Борисе Скосыреве. Известно о нем до обидного мало, не сохранилось даже изображений этого андоррского самодержца. Существуют лишь разрозненные описания, свидетельствующие о том, что он был высокого роста, голубоглазым, с прямым греческим носом, носил небольшие светлые усики. Всегда был свежевыбрит. Пробор разделял белокурые волосы на две неравные части. С собой практически всегда носил тросточку с серебряной рукояткой.
Не слишком подробное описание, не так ли? Столь же неточными и подчас противоречивыми являются и сведения о первом (и, заметьте, единственном!) короле Андорры. Борис Скосырев, офицер Балтийского флота, попал в Англию после ранения под Кронштадтом, некоторое время служил в королевских морских силах. Следующие 10 лет его жизни с полным правом можно назвать "белым пятном". Лишь в начале 30-х годов он появляется на каталонских пляжах Испании. В июле 1932 года Скосырев зарегистрировался в отеле городка Ситгес на Плайя де оро (Золотой пляж) как подполковник голландской армии и подданный Голландии. Паспорта этой страны предусматривали обязательное наличие в них гуттаперчевых факсимиле. Почему-то оно было принято местными властями за личное монаршее удостоверение принадлежности хозяина документа к королевской семье. Новоприбывший не торопился рассеять заблуждение на его счет. Вскоре барон Скосырев стал самым заметным человеком среди населения городка, о нем заговорили как о родственнике многих королевских династий Европы. Среди полезных знакомств Бориса особо значимой для него была связь с Полли П. Херрд ("Ламарес"), в донесениях испанской полиции названной "английской миллионершей". "Барон" периодически исчезал из городка, но номер гостиницы всегда оставлял за собой, а англичанка щедро оплачивала его счета. В конце концов иностранцем заинтересовалась испанская полиция. Довольно быстро правоохранительные органы получили информацию из Барселоны, где Борис неоднократно продавал подарки и драгоценности своей подруги. Практически удостоверившись, что "барон" – всего лишь очередной ловкий мошенник, и желая обезопасить себя от очередных авантюр, власти позаботились о том, чтобы в декабре 1932 года беспокойного эмигранта выслали из Испании.
Вначале вместе со своей подругой-англичанкой Скосырев перебрался на Мальорку, но остров тоже являлся территорией Испании, где он был объявлен персоной нон грата. Борис недолго размышлял, куда направить свои стопы. Он начал подготовку к переселению в Андорру. (В молодости Борис интересовался географией, точнее, "карликовыми" странами и малоизученными землями). В библиотеках Марселя и Тулузы Скосырев начал подробно изучать историю и этнографию своего будущего места обитания. Информацию о современном положении дел в мини-государстве он получал также из бесед с проводниками, водившими скотоводческие караваны сквозь Пиренейские горы, андоррцами-иммигрантами.
Итак, ему было известно, что страна полна феодальной экзотики, там нет ни музеев, ни библиотек, коренных жителей около 10 тысяч, а эмигрантов вчетверо больше. Гражданином Андорры можно стать только в третьем поколении. Здесь никто не платит налогов, ни местное население, ни приезжие. Таможенных пошлин на импорт в государстве не существует. Бюрократический аппарат этой страны небольшой, армии нет, как и денежной единицы. Здесь функционируют всего три микроминистерства: финансов, соцобеспечения и иностранных дел. Так что местные жители имеют максимум благ… при известном ограничении политических прав. Дело в том, что история этого крохотного клочка земли на удивление беспокойна. Андорра – одно из древнейших европейских государств. Его территория и сегодня составляет около 600 квадратных километров. В то время оно все еще продолжало выплачивать символическую дань Франции и Испании (960 франков и 430 песет соответственно). Название этому клочку земли дали более тысячи лет назад епископы Каталонии, составившие так называемое "Письмо свободы". В этом документе местность получила официальное признание под библейским именем "Эндор", которое в измененной форме сохранилось по сей день. Веками территорию Андорры использовали для прохода войск. То Ганнибал вел свою армию римлянам в тыл, то опустошали местность крестовые походы. А на рубежах Шести Долин грозно скалились друг на друга мощные укрепления двух извечных противников – Испании и Франции, норовивших превратить эту землю в театр военных действий. Неразбериха продолжалась до 1278 года, когда епископ Урхельский, представлявший интересы скорее Ватикана, чем Мадридского двора, подписал с сеньором французского графства Фуа совместное обязательство об опеке. Этот документ стал основой двойного суверенитета Шести Долин, отныне обретших статус нейтральной территории. Военные укрепления были срыты, и противники обязались больше никогда их не строить. А Андорра, в обмен на гарантии своих соседей, отказалась от собственной армии. Уже 725 лет княжество управляется двумя кронпринцами: с испанской стороны – епископом Урхельским, а с французской – сначала сеньорами графства Фуа, а впоследствии королями и президентами. Обе стороны каждые полгода сдают друг другу дела.
С тех самых пор в здании генерального совета сохраняется древняя шкатулка, закрытая на шесть замков. Ключи от них находятся у депутаций Шести Долин, из которых состоит федеративная Андорра: таким образом, шкатулку они могут открыть только вместе. В ней лежит рукописная книга Антони Фитер-и-Россела "Краткое описание нейтральных Долин Андорры", датированная 1748 годом. Автор этого священного для андоррцев манускрипта вывел нейтралитет как древнюю реальность страны.
Для поддержания такого положения дел он предусматривал возможно худшее состояние дорог, так как плохие пути сообщения не позволят использовать Андорру для прохода армий в случае войны между Францией и Испанией. Правда, в те времена не было известно о таком новом средстве коммуникаций, как телеграф, оказавшийся страшнее приличных дорог… Для борьбы с этим достижением человечества андоррцы в течение десяти лет пилили по ночам телеграфные столбы и резали провода. (Сейчас, правда, местное население несколько примирилось с техническими новшествами, получив в обмен бесплатные телефонные переговоры и почтовую корреспонденцию внутри княжества.)
К началу 30-х годов Франция и Испания начали строить сквозную автомобильную дорогу по территории Андорры. Почти феодальное государство содрогнулось от шока при встрече с европейской цивилизацией. Ведь вместе со строителями в страну проникали и "современные идеи". Правление Бориса Скосырева – один из авантюрных парадоксов истории страны, возникший в результате ознакомления местного населения с современной политической мыслью. Именно с царем Борисом ревнители андоррской независимости вполне обоснованно связывают первые шаги страны по пути обретения суверенитета и права голоса в Пиренейском регионе.
Что положило конец правлению Бориса Первого, в точности неизвестно до сих пор. Среди версий происшедшего выделяются две. Одна, наиболее достоверная, говорит о том, что монархический строй в Андорре был уничтожен нацистами в начале Второй мировой войны, когда самого Бориса отправили в концлагерь. "Его" же держава в течение семи лет, с 1934 года вплоть до смерти государя, имела статус царства.
Другая версия утверждает, что его правление продлилось всего каких-то пару месяцев, после чего испанская гражданская гвардия и французские жандармы выпроводили самозванца из страны.
Обе версии сходятся только в одном: они свидетельствуют, что царь-авантюрист окончил свои дни в фашистском концлагере во Франции.