Захожу в таверну-салун на углу здания "Отеля Шерлок Холмса", надеясь посетить комнату, воспроизводящую обстановку кабинета сыщика, и упираюсь в спины людей, плотной толпой стоявших по всему залу. Все ели, пили и громко разговаривали, шум стоял неимоверный. Бармен, краснощекий упитанный мужчина в традиционном белом фартуке, явно меня о чем-то спрашивал.
Я кивнул, и через секунду в мою сторону поплыла тарелка с чем-то съестным и огромная кружка пива.
На тарелке лежал изрядный кусок ростбифа, пара картофелин и кусочки моркови. Приноровился в такой давке и стал осторожно орудовать вилкой с двумя зубцами. Минут через десять меня вынесло к ступеням лестницы. Поднимался я с трепетом в ожидании встречи со священным жилищем великого мастера сыска.
В кабинете в упор на меня смотрели горящие фосфором глаза собаки Баскервилей, рядом змея из новеллы "Пестрая лента", тут же трубка, скрипка и лупа сыщика. На столе лежит бумажка с шифрованной запиской - это "пляшущие человечки". А вот и сам мистер Холмс - именно в такого сыщика стрелял наемный убийца, приняв бюст за реального детектива.
Уношу с собой "Каталог коллекции Шерлока Холмса", на котором делаю надпись: "Куплена 23 июня 1966 года во время посещения таверны Шерлока Холмса, которая расположена в двух минутах ходьбы от Трафальгарской площади".
Успех разведчика во многом зависит от того, как сложатся его отношения с "чистыми" работниками ведомства, "под крышей" которого он работает. В моем случае - Теххимимпорта. Обязанности по работе я исполнял профессионально, рос в должностях. От меня "чистые" получали помощь не только советами, но и делами. Работы я не сторонился, и вскоре мои коллеги перестали стесняться меня. Более того - стали помогать.
Далеко не всегда надо оформлять отношения "помощник" - разведка на юридической основе. Чаще всего я имел дело с людьми, доброжелательно настроенных к органам.
Один из директоров конторы в ТХИ долго сторонился меня, но жизнь помогла и ему и мне все расставить по своим местам. Под его началом работали молодые мужчина и женщина - оба семейные. Мужчина оформлялся на работу в западную страну в качестве представителя ТХИ - в той стране шли закупки оборудования для "Большой химии". Когда билеты уже были на руках, в партком Внешторга пришло анонимное письмо. Работника обвиняли в интимной связи с женщиной из конторы. Партком потребовал разобраться.
В отчаянии директор обратился ко мне. Я знал подчиненного ему работника и плохого о нем ничего сказать не мог. Спросил своих "помощников" - те подтвердили порядочность человека.
- Валентин, можешь сказать в парткоме, что со стороны нашей службы к сотруднику претензий нет, анонимка - клевета…
Я превысил свои полномочия - это было дело контрразведчиков, но стоял вопрос о важной государственной работе в стране, решающей задачи для нужд и нашего народного хозяйства. И я взял "грех" на душу. Я не был уж столь бескорыстен, надеясь, что это зачтется мне в работе с руководством ТХИ. Так и случилось. Работник уехал за рубеж, честь женщины была спасена, а я стал обращаться с доверительными просьбами к директору, который в отношениях со мной до этого случая был весьма строптив.
В январе шестьдесят седьмого года началось мое оформление в Канаду для работы на "Экспо-67". До выезда мне было необходимо побывать в Японии для встречи с "Фузи", "Кондо" и специалистом по климатическим камерам.
Как обычно, зашел к коллеге из информационной группы НТР.
- Митя, дорогой, - с деланным радушием обратился я к симпатичному коллеге, с которым нас роднила живопись, - что привезти тебе с Японских островов? Что-нибудь из красок?
- Точно. Нужна берлинская лазурь, в общем, оттенки голубого и синего. Я что-то увлекся прозрачностью неба Подмосковья.
- Нет проблем, Митя. А нет ли у тебя какого-нибудь старого задания, еще не выполненного? Может быть, я поработаю? Ты меня знаешь - люблю что-то особенное…
- Смотри сам, - и Митя подсунул мне толстенную папку-досье с заданиями ВПК.
Я стал читать бланк заявки на указанной Митей странице. Конечно, задание по Америке, фирма "Митчелл", работают уже два года в Нью-Йорке, Париже и Лондоне. А что же нужно? Образец гелиевого ожижителя - криостат. Номер задания говорит о космической тематике: сверхнизкая температура, почти абсолютный нуль, 9 градусов по Кельвину.
- Хорошо, я возьму это задание на проработку…
- Но помни - это для космоса… Сам знаешь - важное.
- Важное? А что же оно киснет уже два года в Европе и за океаном? Они, видимо, уже давно его "рассекретили" перед американской контрразведкой. Ладно, беру - есть кое-какие задумки…
- Ты лучше посмотри внимательнее на номер задания: ведь два нуля - совершенно секретное. Да с этим заданием в нью-йоркской резидентуре никто даже и не пытался работать. Это им не по зубам. Почему оно не у вас? Так распорядились сверху.
Митя еще добавил:
- Выполнишь - крути дырку под орден. Оно на учете!
На том и расстались.
Я напрягся и вспомнил, что один из моих японцев, "Тромб", который помогал мне на границе доступного и опасного, работал в коммерческой фирме и однажды мы обсуждали с ним закупку криостатов из фирмы "Митчелл". Правда, простых, для обычных дел. Но и тогда были трудности с получением экспортной лицензии на ввоз приборов в СССР. "Тромб" особенно рисковать не хотел. Постоянно он пребывал в Осаке, во время визитов в Москву обязательно встречался со мной.
Его судьба была тесно связана с Квантунской армией, которая в годы войны оккупировала Маньчжурию. У "Тромба" был там друг. Теперь он стал большим начальником в МИТИ - Министерстве международной торговли и промышленности. Жизнью оба были обязаны нашим войскам, которые стремительно разгромили японцев в сентябре 1945 года: "Тромб" и его друг были приговорены японским военно-полевым судом к расстрелу за пораженческие настроения.
За три года плена в Сибири "Тромб" выучил русский язык и теперь занимал руководящий пост в торговой фирме, имеющей хорошие отношения с Китаем и СССР. К нему-то я и собирался обратиться, знал, что он выполнит задание, если, конечно, возьмется за него. Если же откажется, о моей просьбе никто не узнает. В Токио я позвонил "Тромбу" и, мотивируя встречу работой по ТХИ, через пару дней встретился с ним в китайском ресторане на Гинзе.
- Помнится, мы разговаривали об американской фирме "Митчелл"…
- Да, Максимов-сан, мы имеем соглашение на поставку их криостатов в Японии, но не в страны Восточного блока.
- У меня есть просьба… - И я изложил суть задания, в ответ на что бизнесмен не по-японски развел руками: "Ну, что с вами поделаешь!"
- Хорошо, Максимов-сан, через три дня я дам вам ответ.
И вот мы снова сидим на Гинзе.
- Мы уже поставили два гелиевых ожижителя в Хиросимский университет. Один в работе, другой - в запасе. Конечно, вам образец нужен срочно? Как говорится, "кровь из носа!.."?
- В пределах полугода.
- Я организую поставку в Москву через три месяца. Цена - 15 000 долларов.
Я имел полномочия приобрести криостат за 7 500 долларов. Но это уже были "технические" трудности. Разговор с "Тромбом" происходил в марте, и мы договорились, что к концу мая образец будет в Москве. Я разъяснил, как и кому передать образец (я в это время уже должен быть в Монреале) и как получить деньги.
"Тромб" обещание выполнил. Мой коллега из НТР, который принял от японца образец, рассказал о реакции руководства на появление криостата в здании разведки. Образец был на контроле у руководства КГБ. Связано это было с тем, что стыковка грузовых космических кораблей срывалась одна за другой - лазерный прицел не давал нужной точности при сближении "грузовика" со станцией длительного использования. Нужен был криостат с температурой именно в 9° Кельвина, чтобы стабилизировать лазерный луч, направленный на стыковочный узел станции.
На вид прибор был как обычный термос, рассчитанный на литр, но его значение было более чем значительное: один за другим грузовые корабли сгорали в атмосфере Земли, не выполнив стыковку.
Мой начальник во Внешторге и коллега, получивший образец от "Тромба", принесли криостат в кабинет заместителя начальника НТР. Тот позвонил начальнику разведки и получил приказ принести криостат к нему.
- И вот эта штука может помочь нашему космосу? - начал с сомнением начальник разведки, мысля крупными государственными категориями.
- Да, это тот самый образец, наконец-то мы его достали, - сказал замнач НТР.
- Вы уверены, что тот самый?
- Абсолютно.
Через час образец был доставлен в конструкторское бюро космических ракет. А я, вернувшись из Канады осенью шестьдесят седьмого года, был награжден… почетной грамотой за подписью председателя КГБ со стандартной формулировкой "за достигнутые положительные результаты…" Я был счастлив, особенно от того, что мой пиджак не пришлось дырявить.
Порадовал меня и "Фузи". Он приготовил обширную информацию по ионообменным смолам для нужд строителей подводных лодок с атомной установкой и производства твердых ракетных топлив. Передал он и секретный доклад на конференции по стратегии и тактике в области применения амберлитовых (ионообменных) смол.
По своей инициативе "Фузи" передал мне карту Японских островов, на которой было указано размещение военно-морских и военно-воздушных баз США: назначение, состав, количество самолетов и судов, другие характеризующие сведения. Данные "Фузи" получил от своего друга по университету, который был близок к группе политиков, в число которых входили премьер-министр и министр МИТИ.
Карта была направлена в ГРУ, которое оценило сведения положительно, заметив: данные дополнили уже имеющиеся сведения о дислокации американских войск в Японии.
Я возвратился в Москву и в конце апреля пересек Атлантический океан для работы на "Экспо-67".
Глава 4
В Стране кленового листа
Приятный человек
Шел второй месяц моей работы в Коммерческом центре советской секции "Экспо-67". Остались позади открытие грандиозной международной выставки под девизом "Человек и его мир", первые впечатления о двухмиллионном городе, прозванном "Западным Гонконгом". Шли обычные оперативные будни: знакомства, беседы, первые встречи в городе с коммерсантами и специалистами, работающими к области нефтехимии, химии, пластмасс.
Через оперативные возможности и анализ обстановки на выставке было известно, что помещения советских организаций оснащены подслушивающими устройствами, телефонные разговоры контролируются. Наши граждане сообщали об их изучении спецслужбами. Работала контрразведка, и не только канадская…
В двадцатых числах июля я выехал во второй по величине город страны - Торонто, где проводилась Международная выставка пластмасс. В коммерческом центре на "Экспо-67" по линии Минвнешторга лишь я один представлял объединение "Теххимимпорт", которое закупало оборудование по производству сырья и изделий из пластмасс. Многолетняя специализация в этой области давала мне возможность завязывать полезные знакомства среди деловых людей Запада, прикрывать свой интерес в работе по НТР.
Среди нескольких полезных связей, заведенных мною на этой выставке, оказался Джеффри Вильямс, вице-президент монреальской консультативной фирмы "Барнетт Дж. Дансон - Ассошиэйтед лимитед". Джеффри был удивительно приятным человеком. Выше среднего роста, спортивного склада. Чуть красноватое лицо - предки его были ирландцами - озарялось открытой улыбкой. Веселый, жизнерадостный, он, казалось, преуспевал и был беззаботным.
Однажды, как это принято в деловом мире, Джеффри пригласил меня на вечерний коктейль в гостиницу, где проживали сотрудники его фирмы, прибывшие на выставку в Торонто, и привел меня в номер к главе фирмы Барнетту Дансону. Против ожидания, на так называемый коктейль собралось всего пять человек.
Это была странная группа людей. Сам Дансон, плотный стареющий мужчина, этакий босс, явно презирающий своих подчиненных. Джеффри - на побегушках, испытывающий унижение от насмешек босса и поддакивающих ему молодых людей, принадлежность которых к какому-либо роду занятий определить было трудно (своих же визиток они мне не вручили).
Дансон не скрывал враждебного настроя к нашей стране. Видимо, антисоветизм у него был в крови. Даже торговая деятельность Советского Союза вызывала у него прилив необъяснимой злобы.
Желание глубже понять идейного противника заставило меня вести с ним дискуссию. Шпаги скрестились. Молодые люди молча внимали своему хозяину. Только у Джеффри на лице иногда проскальзывала неловкость за своего слишком агрессивного босса. Проповедуя неограниченную свободу бизнеса, Дансон безмерно восхварял политические, экономические и торговые достижения южного соседа Канады - США.
Ни до, ни после встречи с этим иностранцем мне не приходилось встречать столь откровенную ненависть ко всему советскому.
Позднее Джеффри, будучи в нетрезвом состоянии, что с ним случалось весьма часто, доверительно обрисовал личность Дансона как человека с жесткой деловой хваткой, политикана с милитаристскими замашками, основной бизнес которого был в США.
Тем более года через три мне было странным узнать, что в канадском правительстве проамерикански настроенный Барнетт Дансон сначала занял место в канцелярии премьер-министра Пьера Трюдо, а позднее - пост министра обороны Канады.
Главная контора фирмы Джеффри находилась в Монреале. Профиль ее деятельности заинтересовал меня. Через нее я надеялся получить некоторую информацию по изготовлению емкостей из стеклопластика большого диаметра. Уезжая с выставки, договорился с Джеффри о встречах в Монреале. Да и повод был уважительный и вполне нейтральный: я пригласил Джеффри с семьей посетить советский павильон на "Экспо".
За последующие месяцы встречался с Джеффри еще раз шесть-семь. Он отличался деловитостью, был он весьма практичен, но в отношении меня бескорыстен. Хорошо зная компании, связанные с его фирмой, он порой давал мне нужные советы и помогал в поисках деловых контактов.
Естественно, я был ему благодарен, тем более что Джеффри старался временами скрасить мое свободное время. Он любил подчеркивать, что в Канаде я - гость, а значит, и его, Джеффри, гость.
Чаще всего инициатива встреч исходила от моего канадского друга. Так было и с ознакомительными поездками на фирмы-изготовители изделий из пластмасс за пределами Монреаля. Как обычно, в пути Джеффри бывал общительным, веселым и внимательным собеседником. Много расспрашивал о различных сторонах жизни в Союзе. Искренне восторгался нашими достижениями.
Во время одной из таких довольно длительных поездок я обратил внимание на тот факт, что визит на фирму не был согласован заранее и для ее владельца явился полной неожиданностью. Это меня насторожило: уж не было ли в приглашений меня в эту поездку еще какого-либо смысла - побыть со мной, лучше разобраться в моих взглядах и особенностях характера? Вспомнилось, что в поездке Джеффри вел себя необычно: мало разговаривал, был задумчив. Во время короткой остановки у дорожного кафе проявил рассеянность, забыв ключи от автомашины на столике.
Пробыв на заводе фирмы не более часа, Джеффри повез меня назад в Монреаль. На полпути он предложил перекусить. За столом заговорил о деловом подходе в нашей стране, что ему казалось странным и непонятным.
Джеффри предложил мне давать консультации фирмам, что, по его словам, могло бы стать для меня хорошим бизнесом. Казалось бы, речь шла о довольно простых вещах: каталогах и проспектах советских внешнеторговых организаций. Моя задача заключалась бы в том, объяснял он, чтобы сообщать о наиболее важном и актуальном. Организацию такого бизнеса Джеффри без вознаграждения брал на себя. Когда я сказал, что в нашей стране такое не практикуется и частным бизнесом нам заниматься запрещено, он был поражен: почему? Странные порядки!
Предложение Джеффри не могло не заставить меня задуматься о наших отношениях. Придя из контрразведки, я старался анализировать поведение иностранцев вокруг меня. Действия Джеффри отличались от общения с другими моими канадскими связями. Настораживало назойливое желание втянуть меня в оплачиваемый бизнес. А может, мне все это казалось и во мне говорила присущая контрразведке подозрительность?
О своих догадках я рассказал коллеге-контрразведчику из совколонии в Монреале. Но данных было маловато. Подобная информация о других советских людях стекалась из различных источников. Мои соотечественники интенсивно изучались спецслужбами. Решили подождать: если Джеффри изучает меня по заданию, это скажется в чем-либо более конкретном.
А пока мне не следовало проявлять особой активности в контактах с Джеффри, предоставив инициативу встреч ему самому. Следовало внимательно следить за его действиями, не избегая общения, - лучше знать, кто тобой интересуется, чем быть в неведении. В общем, рекомендовалось вести себя с ним как с нейтральной связью.
Вскоре после упомянутой беседы Джеффри пригласил меня на дачу на берегу озера Джорджвилл, у южной границы с США.
Поехал я туда вместе с Алексом. На "Экспо" Алекс работал стендистом в советском павильоне, заводя связи по линии НТР. Семья Джеффри - отец, полковник английской армии в отставке, мать, жена, брат с женой - встретили гостей весьма радушно.
Отдых получился на славу: купались в озере, катались на водных лыжах и, конечно, много беседовали. Русских подробно расспрашивали о жизни в Союзе, нравах и обычаях. Попросили спеть русские песни. Вот где пригодился талант Алекса как гитариста. Хозяева подпевали как могли "Калинку", "Полюшко-поле" и другие дорогие нам песни. "Подмосковные вечера", верно, были слышны и на середине озера, и в поселке. Было очень тепло и уютно.
Но Джеффри было этого мало. Уже смеркалось, когда он на своей машине повез нас к соседу. Как он выразился, "к соседу с той стороны", намекая на Америку. Показалось, что Джеффри суетился и явно опасался получить отказ со стороны русских.
В доме соседа царило большое оживление, было много молодежи. Как выяснилось позднее, в основном студенты и молодые ученые. Хозяин дома назвался Джимом Годбером.
Был он вызывающе самоуверен и с замашками мелкого провокатора, стараясь уязвить нас выпадами в адрес Союза. Правда, делал это весело, как бы шутя.
Компания была уже навеселе, хотя пили только пиво. Джим быстро организовал вокруг русских дискуссию, основной целью которой было доказать, что лучшего места, чем Канада и США, на свете нет ни в политическом, ни в бытовом плане.
Случилось так, что меня и Алекса во время спора отделили друг от друга. И весьма скоро я оказался с Джимом наедине. Было заметно, что он стремится продолжить со мной разговор в более спокойной обстановке. Предлогом для уединения он избрал мой интерес к катерам и яхтам, предложив осмотреть эллинг для своего катера.
Джим сменил воинственный тон на спокойный и доверительный. Речь повел о приложении сил каждого, всестороннем использовании возможностей человека. О себе он рассказал, что, будучи американцем, в свои неполные тридцать лет достиг всего: хорошая должность консультанта и совладельца химической фирмы в США, дача в Канаде, первоклассная автомашина и катер, есть невеста, а значит, будут семья и дети. Он миллионер, но его, как он знает, ценят не за богатство, а за умение подбирать для дела людей. Тут Джим заявил, что я вполне подошел бы ему для работы. От Джеффри он якобы много слышал хорошего обо мне, теперь он сам видит это.