Сообщаю Вам о наших делах. Во-первых, Светлана и Вася здоровы и чувствуют себя хорошо.
Светлана учится хорошо. Вася занимается плохо - ленится, три раза Каролине Васильевне звонила заведующая школой - говорила, что Вася один день не стал в классе заниматься по химии, через несколько дней так отказался от географии, мотивируя отказ, что не подготовился. В тетрадях по письму пишет разными чернилами, то черными, то синими, то красными, что в школе не разрешается. Бывают случаи - в школу забывает взять то тетрадь, то вечную ручку, а другой ручкой он писать не может и отказывается. 7.IХ в школу не пошел совсем, говоря, что у него болит горло, но показать горло врачу отказался, температура у него была нормальная, а перед выходным днем и в выходной день он уроков не делал и по-моему в школу не пошел, не потому, что у него болело горло, а потому, что не сделал уроков и болезнь горла придумал, чтобы не идти в школу.
Вася имеет большое пристрастие к игре в футбол, так что через день после уроков в школе идет сыграть в футбол и домой приходит вместо 3 часов в 6–7 вечера, конечно, усталый, и учить уроки ему трудновато, тем более, что учителя у него нет. Я его отпустил по распоряжению "тов. С.", а с учительницей Вася занимается только по немецкому языку, а по остальным предметам он за помощью к ней не идет, говоря, что он справляется сам.
19. IХ по двум предметам в школе получил отметку "плохо", так что у него есть уже 5–6 отметок на "плохо".
Несколько дней тому назад у Васи в кармане Каролина Васильевна обнаружила 10 рублей, на вопрос, откуда у него деньги, он вперед ей ответил, что не твое дело, а потом сказал, что он продал альбом с почтовыми марками, альбом этот ему был кем-то подарен.
19. IХ он на листе бумаги писал все свое имя и фамилию, а в конце написал "Вася Ст…" (написано полностью) родился 1921 года марта месяца умер в 1935 году. 20.IХ мне об этом сказала Каролина Васильевна. Записки я сам не видел, так как она ее уничтожила, эта надпись производит нехорошее впечатление. Уж не задумал ли он что?
Отношения у меня с ним бывают хорошие, а бывают и такие, когда он капризничает.
В Кремле с ним вместе живет Том, с которым он и проводит время. Каждый выходной день "дети" проводят в Зубалове.
Вообще Вася чувствует себя взрослым и настойчиво требует исполнения его желаний, иногда глупых. Почему у нас и происходят с ним разногласия, которые почти сейчас же аннулируются благодаря моим доводам и уговорам.
22. IХ.35
Привет всем, Ефимов".
Далее идет трехлетний перерыв. Никаких документов вплоть до 1938 года. Возможно, они и сущестуют, но пока не обнаружены.
Итак, Васе 17 лет. 8 июня 1938 года Сталин пишет учителю сына В. В. Мартышину, который вынужден был обратиться со слезной жалобой на Васю непосредственно к его отцу. К сожалению, это письмо не обнаружено, поэтому о проделках Васьки Красного конкретных сведений нет.
"Преподавателю т. Мартышину, - пишет Сталин. - Ваше письмо о художествах Василия Сталина получил. Спасибо за письмо. Отвечаю с большим опозданием ввиду перегруженности работой.
Прошу извинения".
Каково, а? "Прошу извинения…", "Спасибо за письмо…" И это в тридцать восьмом, в самый разгар репрессий, когда жизнь человека ничего не стоила. И к кому? К рядовому школьному учителю! Штрих, не вписывающийся в драконовский образ вождя всех народов.
Однако вернемся к письму. Отец самокритичен: "Василий - избалованный юноша средних способностей, дикаренок (тип скифа!), не всегда правдив, любит шантажировать слабеньких (руководителей), нередко нахал, со слабой, или вернее - неорганизованной волей.
Его избаловали всякие "кумы" и "кумушки", то и дело подчеркивающие, что он "сын Сталина".
Я рад, что в Вашем лице нашелся хоть один уважающий себя преподаватель, который поступает с Василием, как со всеми, и требует от нахала подчинения общему режиму в школе. Василия портят директора, вроде упомянутого Вами, люди-тряпки, которым не место в школе, и если наглец Василий не успел еще погубить себя, то это потому, что существуют в нашей стране кое-какие преподаватели, которые не дают спуску капризному барчуку.
Мой совет: требовать построже (подчеркнуто тремя линиями. - Н. З.) от Василия и не бояться фальшивых, шантажистских угроз капризника насчет "самоубийства". Будете иметь в этом мою поддержку.
К сожалению, сам я не имею возможности возиться с Василием. Но обещаю время от времени брать его за шиворот.
Привет!
И. Сталин".
Вот она, разгадка: Вася шантажировал учителей угрозой самоубийства, зная, какими последствиями это для них обернется. Единственный, кто не вытерпел и обратился к Сталину, был учитель Мартышин.
В который раз перечитываю это письмо и всегда думаю об одном и том же. Был ли в Советском Союзе и есть ли в нынешних странах Содружества лидер государства, который бы столь объективно и беспощадно в первую очередь к себе самому отозвался о собственном сыне? Поражает и другое: глубина и точность оценок. "Избалованный юноша средних способностей… Не всегда правдив… Нередко нахал… Со слабой, или вернее - неорганизованной волей…" Кто из нынешних властителей способен на подобные характеристики в адрес своих закормленных любимых чадунюшек, которые с раннего детства убеждены, что они самые-самые? Жаль, что многочисленные авторы разоблачительных публикаций о Сталине, его современные биографы-ниспровергатели не читали этих документов.
Поступок школьного учителя Мартышина имел неожиданные последствия. 15 июня 1938 года помощник директора школы по учебной части Н. В. Макеев обращается с письмом на имя Сталина.
"Дорогой Иосиф Виссарионович!
Приказом наркома просвещения я снят с работы пом. директора по учебной части. Основной причиной, по сути дела, является вопрос о воспитании и обучении Вашего сына Васи. Письмо к Вам тов. Мартышина В. В. и Ваш ответ ему сыграли решающую роль. Зам. наркома просвещения тов. Лихачев, не заслушав отчета о моей работе и не произведя никакого обследования, сделал скороспелое заключение, не вскрывающее действительных причин неудовлетворительной работы школы и воспитания и обучения Васи.
В воспитании Васи, пришедшего из 175-й школы, были многие неправильности - подхалимство, о котором Вася, не стесняясь, рассказывал окружающим. Решено было Сталина Васю, Микояна Степана, Фрунзе Тимура и др. подчинить общешкольному режиму, беречь и любить их, но "не нянчиться" с ними. Вначале все было благополучно, а отдельные отклонения от общего режима быстро ликвидировались; напр. - застаю Васю во время кросса в комнате комсорга, делаю ему замечание и Вася немедленно идет в класс, или - получив сведения о плохом поведении Фрунзе Тимура, добиваюсь разговора по телефону с т. Ворошиловой (Екатерина Давыдовна Ворошилова - жена К. Е. Ворошилова, в семье которых воспитывался Тимур Фрунзе. - Н. З.), что оказало влияние на Тимура.
Результаты работы в первом полугодии были плодотворны. Во втором полугодии начались осложнения. Надо указать, что работа в школе протекала исключительно в трудных условиях: отсутствие положения о спецшколе, инертность Наркомпроса в этом вопросе, крайне бедная материальная база, недостаток и текучесть педагогических кадров. Все это усугублялось разобщенностью школы с семьей большого контингента учащихся - детей крупных ответственных работников, в частности детей членов Политбюро ЦК ВКП(б).
На отсутствие связи школы с семьей я и обращаю особое внимание, считая его кардинальным вопросом.
Вася опаздывает на уроки, не выполняет домашние задания. Вызываем его для беседы, выясняем причины и оказывается, что он просыпает, проводит много времени в манеже и т. п. Школа не может оказать в данном случае воздействия, так как она разобщена с семьей. Вместе с тем передают Ваш приказ завести для Васи второй дневник для подробной записи дисциплины и успеваемости Васи, который об этом ничего не должен знать. Сотрудники НКВД утверждали, что Вы просматриваете дневник, подчеркивая синим и красным карандашом. Но такая система связи школы с семьей себя не оправдала.
Не наладилась связь школы с семьей и Т. Фрунзе. Запросов никогда не поступало, а вызвать представителей семьи на родительские собрания директор не разрешал. Когда у Васи начала снижаться успеваемость, мною лично с ним, при участии классного руководителя, было составлено расписание дополнительных занятий, но Вася от них уклонился и выяснить причину уклонения точно не удалось, так как в это время были отозваны сотрудники НКВД и прекращено ведение второго дневника.
Постепенно Вася все больше начал отходить от общешкольного режима, сознавая бессилие школы воздействовать на него. Комсорг и директор утверждали, что Вася требует особого подхода, что он может придти в такое состояние, когда ни за что нельзя ручаться. В конце учебного года дошло до резких выходок по отношению особенно преподавателя истории В. В. Мартышина. Инцидент с отметкой по истории за IV четверть Вам уже известен. Об этом было сообщено инспектору гороно т. Крюкову. Мною было назначено Васе весеннее испытание по истории, что директором было отменено. Затем Вася стал манкировать некоторые испытания. Вызванный мною на испытания по русскому языку к 2 ч. дня, он по приезде был отпущен директором.
8 или 9 июня я с комсоргом просили принять нас зам. наркома просвещения т. Лихачева. Тов. Лихачев назначил прием на 11.VI, но прием отпал, так как в этот день появилась заметка в "Учительской газете" - "Директор-очковтиратель", подробности которой не были тщательно рассмотрены.
Оргвыводы сделаны, но основной вопрос, вопрос воспитания и обучения Васи, Тимура, Степана и др. остается неразрешенным, пока не установится настоящая тесная связь школы и семьи и отсюда правильная ориентировка и осведомленность семьи и школы.
Только тогда, несомненно, Вася закончит школу в числе лучших учеников (он способен, но неустойчив), а учитель будет чувствовать под собой твердую почву и будет исключена возможность подвергаться взысканию наркома, сводящего на нет двадцатилетнюю педагогическую работу.
С глубоким уважением к Вам
Н. В. Макеев".
Венчает эту тему новое письмо В. В. Мартышина на имя Сталина, написанное, как считают сотрудники архива Президента Российской Федерации, где сейчас хранятся эти документы, после 5 июля 1938 года.
"Дорогой Иосиф Виссарионович!
Пользуюсь случаем выразить Вам глубочайшее удовлетворение, перешедшее в радость, которое доставило мне Ваше ответное письмо.
Я не знаю Вас лично, но знал, что Вы ответите и ждал ответа.
Ваш ответ - выражение непосредственности и простоты, свойственной гению, - оставил неизгладимое впечатление. Теперь я могу сказать, что знаю Вас лично. Простите за нескладные обороты, т. к. пишу экспромтом.
Ваше письмо подняло на новую высоту мою ненависть к обывательщине вообще и к обывателям из среды моих коллег, в частности, которые на мои неоднократные предложения поставить Вас в известность о работе Василия, твердили: "В лучшем случае бесполезно, а в худшем - опасно!" или: "Молчи. Молчание украшает юность".
Цель настоящего письма - доложить Вам о впечатлении от работы Василия по истории и о его настроении после Вашего вмешательства.
Василий занимался дополнительно под моим руководством с 13.VI по 5 июля с. г. и сдавал мне зачеты по частям курса, что стимулировало его на дальнейшую работу, а мне давало возможность составить твердое представление о степени его подготовленности. Продолжительность зачетов 1 час и более.
В результате могу сообщить, что достигнутые им знания сугубо относительны, не покоятся на прочном фундаменте, поверхностны, страдают многими пробелами и недостатками, в частности, схематизмом и социологизмом. Но и то, что он сумел одолеть в такой короткий срок и, что меня особенно удовлетворяет, совершенно сознательно, дает мне право выставить ему за год посредственную оценку.
Прошу извинить за навязчивость, но я не могу скрыть от Вас одного наблюдения, а именно: Василий болезненно переживает ту неприятность, которую он Вам причинил, Вам, которого он искренне любит и к которому его влечет.
Однажды, в разговоре со мной о его самочувствии, Василий заявил мне, что готов сделать все, чтобы восстановить Ваше доверие, чтобы быть ближе к Вам.
Мне понятны его потребности. Мое мнение: если Василию предоставить известную свободу в смысле сокращения до минимума опеки над ним, иногда оскорбляющей его и в то же время обеспечить систематический, но незаметный для него контроль за тем, как он оправдывает оказанное ему доверие, Василий будет тем, чем он должен быть.
В заключение должен довести до Вашего сведения, что я по всей вероятности не смогу оправдать той доли доверия, которую Вы мне оказали, когда писали, что руководством работой Василия и его поведением я могу рассчитывать на Вашу поддержку, т. к. я не числюсь в списке преподавателей спец. школы № 2 на 1938-39 г.
Тысяча извинений.
Привет!
Ваш В. Мартышин".
Юность
С трудом одолевшего премудрости средней школы Василия Сталина направляют на учебу в Качинскую авиашколу. О серьезном вузе думать не приходилось - у юноши не было ни задатков, ни, что самое главное, желания получить высшее образование. Перед войной он окончит курсы авиаучилища, в 1943 году поступит в академию, но терпения не хватит даже на один курс, и он покинет ее стены.
В Каче готовили рядовых военных летчиков. Поступление в авиашколу сына Сталина, конечно же, стало главной сенсацией в жизни тихого поселка под Севастополем. Отец, зная характер Василия, с первых же дней пребывания в Каче потребовал полнейшую информацию о его поведении, подозревая, что, оказавшись вне поля зрения родных и охранников, сын даст волю своему необузданному нраву. И, что хуже всего, командование школы будет потакать его капризам, лебезить перед ним и тем самым окончательно развратит.
Сталин не ошибся в своих предчувствиях.
Передо мною подлинник докладной записки на его имя за подписью Л. Берии.
"Товарищу Сталину.
Мною был направлен с письмом к начальнику Качинской авиашколы комбригу т. Иванову сотрудник, который на месте выяснил, что, узнав о приезде Васи, командование школы сделало для него исключение, с нарушением общих условий, существующих для курсантов.
По прибытии Васи в г. Севастополь на вокзале его встретили комиссар школы полковой комиссар т. Семенов и работник особого отдела. По дороге в школу Вася сказал т. Семенову: "В этом году в Севастополь должен приехать папа отдыхать и, вероятно, заедет на Качу".
Поместили Васю не в общежитии для курсантов, а в отдельный дом для приезжих, в так называемую гостиницу-школу.
Первые дни питание ему готовили отдельно в комсоставской столовой. Был случай, когда Вася заказал восточное блюдо, изготовление которого не было известно местным поварам и специально был послан человек в Севастополь, чтобы узнать, как готовится это блюдо.
Три-четыре раза на машине, предоставляемой командованием школы, Вася ездил в Севастополь и Мухалатку, звонил по телефону ВЧ в Москву т. Поскребышеву и в 1-й отдел ГУГБ НКВД.
24 ноября с. г. Вася с начальником штаба школы Герасименко на территории школы катались на мотоциклах. Вася упал, получил легкие царапины на лице и руках. По просьбе Васи этот факт Герасименко скрывал от командования несколько дней.
До укомплектования группы Вася занимается с преподавателями индивидуально по теории полетов, изучения материальной части самолета "У-2" и мотора "М-11", а также по уставу.
В письме, посланном в адрес начальника Качинской авиашколы т. Иванова и начальника НКВД Крымской АССР т. Якушева, мною были даны следующие указания:
а) снять гласную охрану, как неприемлемую и организовать агентурную охрану с тем, однако, чтобы была гарантирована сохранность жизни и здоровья Васи.
б) внимание и заботу в отношении него проявлять не в смысле создания каких-либо особых условий, нарушающих установленный режим и внутренний распорядок авиашколы, а оказание помощи в деле хорошего усвоения программы школы и соблюдения учебной и бытовой дисциплины.
8 декабря 1938 г. Л. Берия".
А вот и первое письмо семнадцатилетнего курсанта Василия Сталина из Качи отцу в Москву:
"Здравствуй, дорогой папа!
Большое спасибо за письмо. Я живу хорошо. Занимаюсь много и пока успешно.
Товарища себе уже нашел, некоего Мишу Лепина, очень хорошего и умного парня.
Думаю подать заявление в партию. Придется много готовиться, но ничего, думаю, что примут.
Вообще живем очень хорошо и весело. Приехало новое пополнение курсантов и все из Москвы. Пятнадцать человек.
Погода у нас испортилась. Дуют очень сильные северные ветры, но пока погода летная, и я летаю.
До свидания, папа.
15.12.38 Твой Вася Сталин".
Следующий документ слегка озадачивает. Это копия "Летно-строевой характеристики на курсанта Василия Иосифовича Сталина" от 17 февраля 1939 года. Представлена в ЦК ВКП(б) Поскребышеву Управлением ВВС РККА за подписью командарма 2-го ранга Локтионова. Видно, поведение сына беспокоило Сталина не на шутку.
Характеристика начинается с политических качеств: "Политически грамотен. Предан делу партии Ленина - Сталина и нашей Родине. Живо интересуется и хорошо разбирается в вопросах международного и внутреннего положения. Хороший общественник, активно участвует в общественно-комсомольской организации звена. Самокритичный, несколько резковат в быту с курсантами. Вообще с курсантами уживчив и пользуется хорошим авторитетом".
Об освоении летного дела: "Теоретически успеваемость хорошая. Может учиться отлично, мало оценивает теоретическую учебу, особенно систематическое изучение предмета. Любит учить "залпом" - сразу, не усидчивый. Летным делом интересуется. Летать любит. Усвоение отличное, закрепление хорошее, недооценивает "мелочей" в технике пилотирования, вследствие чего допускает отклонения в полете, которые после серьезного, решительного замечания изживает и не допускает в последующих полетах".
О дисциплине: "Воинская дисциплина хорошая, имел ряд нарушений в начале обучения: опаздывание в учебно-летное отделение, выход на полеты небритым, пререкания со старшиной группы, стремился оправдать их объективными причинами. В последнее время резко улучшилась дисциплина, откровенно признает и охотно изживает недостатки".
Опустим описание техники пилотирования, перенасыщенной специальными терминами и разбором наиболее типичных ошибок. Эти детали нам неинтересны, отметим только, что взлет курсант Сталин производил отлично, набор высоты - тоже отлично, а вот построение маршрута - хорошо. Все остальные элементы техники пилотирования, включая посадку, - отлично.
"Пилотаж любит и чувствует себя на нем хорошо, - говорится в заключении. - Осмотрительность в полете отличная. Пилотирует энергично, свободно. В полете инициативный, решительный. На контрольных полетах несколько волнуется.
На неудачи в полете реагирует болезненно, внутренняя досада на себя, особенно в элементах полета, которые уже делал хорошо.
Считаю, что курсант т. Сталин к самостоятельному вылету готов.
Имеет на 3-е февраля 1939 года налет: вывозных - 54 п. 19 ч. 07 м. Контрольных - 12 п. 4 ч. 20 м.