Так или примерно так рассуждал Григорий Ефимович. Но когда Россия в войну все-таки вступила, Распутин сменил пацифистскую позицию на прямо противоположную и призывал сражаться до победного конца. Вероятно, тут сыграло свою роль то, что Германия первой объявила войну России.
Уже 20 июля, обращаясь лично к царю, Распутин благословил уже начавшуюся войну: "О милый дорогой, мы к ним с любовью относились а они готовили мечи и злодействовали на нас годами я твердо убежден, все испытал на себе всякое зло и коварство получит злоумышленник сторицей, сильна Благодать Господня под ее покровом останемся в величии".
Такое благословление есть и в телеграмме от 23 июля: "За родину благословение Божье как нибудь от жизнь то себе убивец".
А 24 июля Распутин предостерегал против великого князя Николая Николаевича, назначенного главнокомандующим: "На что она надеется, везде кидается, или хитра или Бог разум отнял, конец ей, как бы те не были фантазерами, он может выкинуть (Николаша) такую вещь что все погубит помните ворожбу". Говорили, что когда Распутин хотел посетить Ставку вместе с царем и запросил согласия Николая Николаевича, тот ответил телеграммой: "Приезжайте, повешу".
26 июля 1914 года Распутин телеграфировал царской семье во вполне патриотическом духе: "Все от востока до запада слились единым духом за родину, это радость величайшая". А в телеграмме от 31 июля говорилось: "Врага час пробил опасаться нужно, а трусить нельзя, благой путь вам Москву маленького ножка пройдет".
1 августа "старец" в телеграмме предостерег царя от тлетворного западного влияния и аристократов: "Напрасно возмущаются поступками заграницей, по примеру их жили и считали культурной страной, все аристократы, а своих невежественными, это перст Божий им показал, что Россия страна Божия, у нас не хуже их нечего в чужое царство лазить и обогащать".
Начавшаяся Первая мировая война не помешала царской чете продолжать видеться со "старцем", после того, как тот оправился от тяжелого ранения. 22 августа царь отметил: "После обеда видели Григория, в первый раз после его ранения". 25 августа вечером они увиделись вновь. А 5 сентября, по словам Николая, "вечером имели утешение побеседовать с Григорием с 9.45 до 11.30".
14 сентября последовала новая встреча. Как писал император, "после чая принял капитана Лазарева Л.-Гв. Кексгольмского полка, кот. ездил в армию узнать о подробностях почти полной гибели полка. Вечером долго ждали приезда Григория. Долго потом посидели с ним".
19 сентября Николай записал: "Видели недолго Григория вечером. Согласно телеграмме от Николаши, полученной вчера, решил поехать к нему и к армии на краткий срок!". Не исключено, что царь советовался со "старцем", стоит ли ему ехать в армию, и, скорее всего, Распутин посоветовал ехать. Возможна, вскоре после этого и была телеграмма Николая Николаевича Распутину с обещанием повесить.
Император вновь встретился со "старцем" только 7 октября, после возвращения из поездки на фронт. В этот день "вечером хорошо побеседовали с Григорием". А десять дней спустя, 17 октября, царь "находился в бешеном настроении на немцев и турок из-за подлого их поведения вчера на Черном море! Только вечером под влиянием успокаивающей беседы Григория душа пришла в равновесие!" Для царской семьи Распутин был прежде всего утешителем, а не советчиком.
Также 4 ноября, по словам Николая, "вечером имели утешение беседы Григория перед его отъездом на родину".
После покушения на Распутина царь приказал министру внутренних дел Н.А. Маклакову предотвратить повторение подобных нападений. 30 июня 1914 года тот распорядился, чтобы товарищ министра В.Ф. Джунковский установил за "старцем" постоянное наблюдение. Его осуществлял отряд "развитых и конспиративных" филеров. В качестве осведомителей была завербована прислуга в квартире "старца". Секретный агент был командирован в село Покровское. В агентурных донесениях Распутин проходил как "Русский" и "Темный".
Вот, например, как выглядело филерское донесение за 2 мая 1916 года: "В 9 час. 15 мин. пришел тобольский губернатор Орловский с женой, через 1 ч. 15 мин. ушли, в 10 час. 10 мин. пришел Клионовский, через 5 мин. ушел. В 10 час. 15 мин. пришла Воскобойникова с неизвестной дамой и военным врачом, неизвестная дама с военным врачом скоро ушли, в 10 час. 30 мин. пришла Прилежаева, через 30 минут ушла, в 10 час. 40 мин. пришел Добровольский, через 20 минут ушел, в 11 часов пришел Левако с женой, через 40 мин. ушли, в 11 час. 45 минут пришла Миллер, через 1 ч. 40 мин. ушла, в 12 час. пришел Нестор, через 15 минут ушел, в 12 ч. 10 мин. пришла Мария Головина, в 1 ч. 40 мин. пришла Евгения Шаховская с неизвестным прапорщиком, через 20 мин. ушла, в 2 ч. пришел штабс-капитан Езерский с Варваровой. В 2 ч. 30 мин. пришел Осипенко, пробыл 1 ч. 40 мин. В 2 ч. 50 мин. дня вышел "Темный" из дома с Марией Головиной, на извозчике поехали на Николаевскую ул., № 50, средний подъезд. Зашел один "Темный", а Головина уехала.
"Темный" пробыл 1 час. 15 мин., вышел, на извозчике вернулся домой.
В 3 час. ушли Езерский с Варваровой. В 4 час. 15 мин. пришли Мария Головина и Турович, через 1 час. 40 мин. ушли, в 1 час. вечера "Темный" вышел из дома с неизвестной дамой, на извозчике поехали на Английский проспект, № 29, квартира Ардатова, через 20 мин. вышел один и на извозчике вернулся домой. В 7 час. 20 мин. пришел Осипенко. В 7 час. 30 мин. подали мотор № 4004, а в 7 час. 40 м. вышел "Темный" с Осипенко и уехали в Царское Село. Возвращения до 10 час. 30 м. вечера домой не было. Просителей было человек 15".
Состав филерского отряда был более или менее постоянным, а их поведение самым обыкновенным. Сосед Распутина по лестничной площадке отмечал в своем дневнике: "В подъезде агенты играют все время в карты от безделья". Отношения Распутина с окружавшими его агентами зависели от настроения "старца". Если оно было хорошим, он зазывал дежурных филеров на кухню и угощал, а в плохом – бранил и гнал прочь. Иногда Распутин вел с агентами беседы на политические темы, рассказывая им, что в 1905 году России собирались даровать конституцию, "но было еще рано".
Филеры и расспрашивали многочисленных посетителей Распутина о целях визита. Лица, общавшиеся со "старцем", сначала получали клички и под ними фигурировали в донесениях. Но скоро их стало слишком много, и пришлось записывать их под своими фамилиями. Министр Маклаков предполагал, что филеры ограничатся охраной "старца", но у товарища министра были иные цели. "Устанавливая за ним наблюдение, – показывал Джунковский Чрезвычайной следственной комиссии, – я имел в виду добыть известные данные, которые позволили бы обвинить его в каких-нибудь незаконных проделках…" "каким подарком стал дебош, устроенный Распутиным в московском ресторане "Яр" 26 марта 1915 года. Начальник Московского охранного отделения полковник А.П. Мартынов сообщил, что опьяневший Распутин бахвалился своим знакомством с царской четой, а потом его поведение приняло характер "какой-то половой психопатии". Мартынов также установил, что пьяная оргия была устроена неким Н.Н. Соедовым, который обещал Распутину долю в барышах за содействие в получении подряда на поставку нижнего белья в армию.
5 июня 1915 года Мартынов докладывал: "По сведениям пристава 2 уч. Сущевской части г. Москвы подполковника Семенова, 26 марта сего года, около 11 час. вечера, в ресторан "Яр" прибыл известный Григорий Распутин вместе со вдовой потомственного почетного гражданина Анисьей Ивановной Решетниковой, сотрудником московских и петроградских газет Николаем Никитичем Соедовым и неустановленной молодой женщиной. Вся компания была уже навеселе. Заняв кабинет, приехавшие вызвали к себе по телефону редактора-издателя московской газеты "Новости Сезона", потомственного почетного гражданина Семена Лазаревича Кугульского и пригласили женский хор, который исполнил несколько песен и протанцевал "матчиш" и "кэк-уок". По-видимому, компания имела возможность и здесь пить вино, так как опьяневший еще более Распутин плясал впоследствии "русскую", а затем начал откровенничать с певичками в таком роде: "этот кафтан подарила мне "старуха", она его и шила", а после "русской": "эх, что бы "сама" сказала, если бы меня сейчас здесь увидела". Далее поведение Распутина приняло совершенно безобразный характер какой-то половой психопатии: он, будто бы, обнажил свои половые органы и в таком виде продолжал вести беседу с певичками, раздавая некоторым из них собственноручные записки с надписями в роде "люби бескорыстно", – прочие наставления в памяти получивших их не сохранилось. На замечание заведующего хором о непристойности такого поведения в присутствии женщин Распутин возразил, что он всегда так держит себя перед женщинами, и продолжал сидеть в том же виде. Некоторым из певичек Распутин дал по 10–15 руб., беря деньги у своей молодой спутницы, которая затем оплатила все прочие расходы по "Яру". Около 2 час. ночи компания разъехалась".
28 июля полковник сообщил дополнительные подробности инцидента в "Яре": "В кругах московских дельцов средней руки, не брезгующих подчас делами сомнительной чистоты, давно вращается дворянин, занимающийся отчасти литературным трудом, Николай Никитич Соедов.
Названное лицо, прожив давно имевшийся у него когда-то капитал, уже лет 25 живет в Москве без определенных занятий, занимаясь отчасти комиссионерством, отчасти литературой и имеет знакомство в самых широких слоях Москвы. За это время круг его афер естественно суживался по мере того, как за ним упрочивалась репутация "темненького" человека, живущего подачками, мелкими займами и кое-какими перепадающими доходами, иногда не совсем чистых источников.
Литературный труд Соедова ограничивается уже давно участием в бульварной прессе и помещением изредка статей в "Петроградских Ведомостях" с хроникою из московской жизни; в этих статьях Соедов постоянно не забывал упоминать в самом хвалебном тоне о действиях московской администрации, чем-де стремился быть, как он полагал, полезным и приятным лицом. В этом смысле он неуклонно пользовался каждым случаем, чтобы напомнить о себе бывшему московскому градоначальнику Свиты Его Величества генерал-майору Адрианову.
Будучи весной с. г. в Петрограде, Соедов, рассчитывая на влияние и связи в высших сферах Петрограда Распутина, попал к нему, как представитель прессы, познакомился с ним и сумел, видимо, заинтересовать собой последнего.
Во время приезда Распутина в Москву, в марте сего года, Соедов немедленно явился к нему и принялся за проведение через Распутина придуманного им за это время плана принять поставку на интендантство солдатского белья в большом размере.
Соедов, конечно, в этом деле рассчитывал не на непосредственное свое участие, а на комиссионерское и привлечение к этому делу лиц из сравнительно денежной среды, которые бы могли этим делом заработать деньги.
Видимо, еще в Петрограде Соедов заинтересовал Распутина этим делом и обещал ему известный процент с него, если Распутин выполнит, благодаря своим связям, проведение этого дела в интендантстве. Распутин, обещая поддержку, указывал на несомненное покровительство ему в этом деле, которое он рассчитывал встретить в лице высоких особ.
Самая пирушка у "Яра" была как бы некоторой, необходимой в таких случаях, обычной в московских торговых кругах "вспрыской" предположенного дела.
Так как Соедов еще ранее предложил своему хорошему знакомому, также очень известному в московских широких кругах, газетному дельцу Кугульскому участие в названном подряде, то он вызвал его к "Яру" на упомянутую пирушку, и Кугульский в счет ожидаемых благ дал известную денежную сумму на устройство кутежа.
У "Яра" компания заняла кабинет, куда были приглашены хористки, причем Распутин вскоре, придя в состояние опьянения, стал вести себя более чем развязно и назвал себя.
Немедленно весть о пребывании Распутина в кабинете у "Яра" и его шумное поведение вызвали огласку в ресторане, причем хозяин ресторана Судаков, желая избежать неприятностей и излишнего любопытства, стал уверять, что это не настоящий Распутин, а кто-то другой, кто нарочно себя им назвал.
Когда, однако, это дошло до Распутина, то он же стал доказывать, что он настоящий Распутин, и доказывал это самым циничным образом, перемешивая в фразах безобразные намеки на свои близкие отношения к самым высоким особам".
Скандал в "Яре" широко освещался в прессе и способствовал еще большему падению престижа царской семьи. Его использовала и немецкая пропаганда, засыпая русские позиции соответствующими листовками и порнографическими открытками, изображающими Распутина и Александру Федоровну. Так, в марте 1916 года германские цеппелины разбрасывали над русскими позициями карикатуру, изображавшую Вильгельма II, опиравшегося на германский народ, и Николая II, опиравшегося на половой орган Распутина.
1 июня 1915 года В.Ф. Джунковский доложил императору о скандале в "Яре" и других похождениях "старца". Генерал убеждал царя, что Распутин угрожает не только существованию династии, но и коренным государственным интересам России. Царь разрешил продолжать расследование. Распутину дали понять, что надо уехать на родину.
Но покровители и поклонники "старца" дружно встали на его защиту. На свидетелей скандала у "Яра" оказали давление, запугивая их и одновременно взывая к чувству милосердия. В результате получилось, будто Распутин всего лишь скромно поужинал со своими друзьями и чинно отбыл из "Яра" без какого-либо скандала. Джунковский же 19 августа был снят с поста товарища министра внутренних дел и отправлен командовать бригадой, а потом дивизией на фронт.
Тем временем Распутин успел покуролесить и по пути на родину. 9 августа в стельку пьяный он затеял ссору с командой и пассажирами парохода на пути из Тюмени в Покровское. Его с трудом спровадили в каюту, причем, как свидетельствует справка о наружном наблюдении, "по просьбе агентов окно в каюте было закрыто. Часа через два до прибытия парохода в с. Покровское Распутин со столика свалился на пол и лежал на полу пьяный до самого прихода парохода в с. Покровское. В 8 час. вечера прибыли в Покровское. Агенты попросили капитана парохода дать им двух человек помочь вывести Распутина с парохода на берег, и они вчетвером вытащили его, мертвецки пьяного".
На следующий день Распутин был удивлен, что свалился всего лишь с трех бутылок вина. "В этом разговоре, – как свидетельствовали филеры, – он, между прочим, сказал, что "Джунковского со службы уволили, а теперь он, быть может, будет думать, что уволили его через меня, а я его не знаю, кто он такой". Читая такое донесение, Владимир Федорович был потрясен тем, что узнал о своей отставке из донесения агентов, а не от своих начальников. Только через шесть дней он был вызван к министру внутренних дел князю Н.Б. Щербатову, который познакомил его с запиской царя: "Настаиваю на немедленном отчислении генерала Джунковского".
По утверждению Матрены Распутиной, император Николай II страдал запоями, от которых его излечивал Григорий Ефимович: "Некоторые утверждали даже, что царь бывал абсолютно трезвым только по утрам и что временами он напивался до бесчувствия. Достоянием всех стал случай, когда после одного из полковых праздников офицеры вынесли царя к автомобилю на руках, и вовсе не в верноподданническом порыве.
Моего отца люди, посвященные в отношения его с Николаем, называли иногда царской нянькой. Достаточно сказать, что именно отцу Николай доверился, рассказав о некоторых отклонениях от нормальной половой жизни и найдя у него помощь. Такую же помощь он получал во время алкогольных приступов.
Отец не избавил Николая от болезни, ограничиваясь запретом (иногда даже письменным) на водку на две-три недели, чаще до месяца. Причем Николай всегда выторговывал лишние дни. Но поступал так отец не потому, что хотел пользоваться зависимостью царя.
Отец таким образом только исполнял просьбу самого Николая, оставляя за ним возможность выпивать".
Возможно, эта царская слабость повлияла на достаточно снисходительное отношение Николая к похождениям Распутина в "Яре" и по дороге в Покровское: с кем не бывает.
Как писала Матрена Распутина, "отцу же больше всего нравилось то, что по черной лестнице можно было выйти в переулок позади дома. Дело в том, что очень быстро после знакомства отца с царской семьей за ним установили слежку, которая потом не оставляла его". Так что слежка все-таки не была тотальной, что сыграло свою роковую роль в день убийства Григория Ефимовича. Не позднее половины первого филеры покидали свои посты у квартиры Распутина, чем и воспользовались заговорщики.
В 1915 году у царевича Алексея произошло сильное кровоизлияние носом, которое могло закончиться летальным исходом. Послали за Распутиным. И он помог. Вырубова вспоминала: "С огромными предостережениями перенесли его из поезда. Я видела его, когда он лежал в детской: маленькое восковое лицо, в ноздрях окровавленная вата. Профессор Федоров и доктор Деревенко возились около него, но кровь не унималась. Федоров сказал мне, что он хочет попробовать последнее средство – это достать какую-то железу из морских свинок. Императрица стояла на коленях около кровати, ломая себе голову, что дальше предпринять. Вернувшись домой, я получила от нее записку с приказанием вызвать Григория Ефимовича. Он приехал во дворец и с родителями прошел к Алексею Николаевичу, по их рассказам, он, подойдя к кровати, перекрестил наследника, сказав родителям, что серьезного ничего нет и им нечего беспокоиться, повернулся и ушел. Кровотечение прекратилось. Государь на следующий день уехал в Ставку. Доктора говорили, что они совершенно не понимают, как это произошло. Но это – факт".
Между прочим, офицер Петроградского охранного отделения подполковник Владимир Иезекиилевич Еленский в феврале 1914 года направил следующее донесение: "1 февраля 1914 г., по имеющимся сведениям, Григорий Распутин, проживающий в настоящее время в Петербурге (Английский проспект, 3, кв. 10); будто бы берет уроки гипноза у некоего Герасима Дионисиевича Папнадато (Гавань, Малый проспект, 13–26, кв. 7).
Согласно приказаниям Его Превосходительства г-на Товарища Министра было установлено наружное наблюдение, со 2 по 11 февраля включительно, каковое результата не дало. В дальнейшем последовало распоряжение Его Превосходительства наблюдение прекратить, так как, по имеющимся сведениям, Папнадато предполагает принять участие в открытии какого-то лечебного заведения и только после этого войдет в сношения с "Русским".
Трудно сказать, действительно ли "старец" брал уроки гипноза у профессиональных гипнотизеров или самостоятельно развил природные гипнотические способности. Но он, несомненно, использовал эти способности в отношениях со своими поклонниками и поклонницами, в том числе и с царской семьей. А еще Григорий Ефимович обладал железной волей, которая очень сильно влияла на безвольного императора.