Политические расчеты сторонников унии были в значительной мере иллюзорными. Король Сигизмунд не представил тушинцам никаких реальных гарантий выполнения договора. Впрочем, надобности в таких гарантиях не было: правительство Филарета Романова и Салтыкова распалось на другой день после подписания соглашения. Салтыков и прочие "послы" остались в королевском обозе под Смоленском и превратились в прислужников иноземных завоевателей. Король использовал договор, чтобы завуалировать истинные цели затеянной им войны и облегчить себе завоевание пограничных земель.
Смоленский договор окончательно осложнил и без того запутанную обстановку в России. Рядом с двумя царями – законным в Москве и воровским в Калуге – появилась, подобно миражу в пустыне, фигура третьего царя – Владислава Жигимонтовича. Действуя от его имени, Сигизмунд щедро жаловал тушинцев русскими землями, не принадлежавшими ему. В смоленском договоре король усматривал верное средство к "полному овладению Московским царством". Однако даже он отдавал себе отчет в том, что военная обстановка не слишком благоприятствует осуществлению его блистательных замыслов. Осада Смоленска длилась уже более полугода. Королевская армия несла потери, но не могла принудить русский гарнизон к сдаче. Отряды Ружинского и Яна Сапеги не сумели удержаться под Москвой. После кровопролитных боев с войсками Скопина Ян Сапега отступил из-под стен Троице-Сергиева монастыря к литовскому рубежу. Ружинский сжег тушинский лагерь и ушел к Волоку-Ламскому.
В марте 1610 года столичное население устроило торжественную встречу Михаилу Скопину и его армии. Осадное время осталось позади. Освободитель Москвы князь Скопин приобрел исключительную популярность. Дворяне не верили в неудачливого князя Василия и все больше уповали на энергию и авторитет его племянника. Прокопий Ляпунов первым вслух выразил мысль, которая у многих была на уме. В письме к Скопину он писал о царе Василии со многими укоризнами, зато молодого воеводу "здравствовал" и звал на царство.
Скопин не одобрял планов дворцового переворота и велел арестовать посланцев Ляпунова, но затем отпустил их. Соглядатаи царя, однако, пронюхали обо всем. Донос пал на подготовленную почву. Столица оказала поистине царский прием Скопину, что усилило подозрения Шуйского. Оставшись наедине с племянником, царь Василий попытался объясниться с ним начистоту. В пылу семейной ссоры Скопин будто бы посоветовал дяде оставить трон, чтобы земля избрала другого царя, способного объединить истерзанную междоусобием страну. Братья царя подлили масла в огонь. Они не скрывали ненависти к освободителю Москвы. Спесивый и высокомерный Дмитрий Шуйский надеялся занять трон после смерти бездетного царя Василия. Успехи Скопина грозили расстроить его планы. Стоя на городском валу и наблюдая торжественный въезд Скопина, Дмитрий не удержался и воскликнул: "Вот идет мой соперник!"
Боярская Москва усердно чествовала героя. Что ни день его звали на новый пир. Скопин никому не отказывал, и его покладистость обернулась для него большой бедой. В доме Воротынского вино лилось рекой. Гости пили полные кубки во здравие воеводы. Неожиданно виновник торжества почувствовал себя дурно. Из носа у него хлынула кровь. Слуги поспешно унесли боярина домой. Две недели больной метался в жару и бредил. Затем он скончался.
В то время ему было двадцать три года.
Необъяснимая смерть молодого воеводы посеяла в народе сомнения. По всей столице шептали, будто Скопина отравила его тетка Екатерина Скуратова-Шуйская, бросившая яд в его чашу. Царь Василий лил слезы над гробом племянника.
Смерть Скопина роковым образом сказалась на положении дел в армии и стране. Его место тотчас занял Дмитрий Шуйский, рожденный, как говорили современники, не для доблести, а к позору русской армии. Назначение Дмитрия вызвало негодование как высших офицеров, так и рядовых ратников. Царь Василий не забыл о фатальных неудачах Дмитрия, но у него не было выбора. Одни только братья не вызывали у него подозрений в измене. Прочие бояре давно лишились его доверия.
Вместе со Скопиным в Москву прибыл шведский полководец Яков Делагарди. Дело близилось к решающему столкновению. Швеция слала в Россию новые подкрепления. В Москве к Делагарди присоединился отряд в тысячу пятьсот человек. С севера на помощь спешил генерал Горн с двумя тысячами солдат. Карл IX отправил в Россию двух своих лучших полководцев. При них находилось до десяти тысяч солдат – значительная часть военных сил Швеции.
С наступлением летних дней московское командование после многих хлопот собрало дворянское ополчение и довело численность армии до тридцати тысяч человек. Сподвижник Скопина Валуев с шеститысячным войском освободил Можайск и прошел по большой смоленской дороге до Царева Займища. Тут он поставил острог и стал ждать подхода главных сил.
Польский гетман Жолкевский воспользовался разделением сил противника и решил упредить наступление союзных войск к Смоленску. После упорного боя он потеснил Валуева и окружил его в острожке. Дмитрий Шуйский и Делагарди выступили на помощь Валуеву. К вечеру 23 июня их войска расположились на ночлег у села Клушино. На другой день союзники решили атаковать поляков и освободить из осады острожек Валуева, находившийся в двенадцати верстах.
Русская и шведская армии далеко превосходили по численности войско польское. Но Жолкевскому удалось пополнить свои силы за счет тушинцев. К нему присоединился Заруцкий с донцами и Иван Салтыков с ратниками. Гетман решил нанести союзникам неожиданный удар. Оставив пехоту у валуевского острожка, он сделал с конницей ночной переход и 24 июня перед рассветом вышел к Клушину. Валуев мог в любой момент обрушиться на поляков с тыла. Но Жолкевский не боялся риска.
Союзники знали о малочисленности противника и проявляли редкую беспечность. Они не позаботились выслать сторожевое охранение на смоленскую дорогу. Шведский главнокомандующий Яков Делагарди весь вечер допоздна пировал в шатре у Дмитрия Шуйского и хвастливо обещал ему пленить гетмана.
Русские и шведы расположились на ночлег несколько поодаль друг от друга. В предрассветные часы их лагеря еще были объяты сном, как вдруг показались польские разъезды. Гетман застал союзников врасплох. Но атаковать их с ходу ему все же не удалось. В ночной тьме армия Жолкевского растянулась на узких лесных дорогах, пушки увязли в болоте. Прошло более часа, прежде чем польская конница подтянулась к месту боя.
Разбуженный лагерь союзников огласился криками и конским ржанием. Русские и шведы успели вооружиться. Оба войска выдвинулись вперед и заняли оборону каждый впереди своего лагеря. Единственным прикрытием для пехоты служили длинные плетни, перегораживавшие крестьянское поле. Они мешали неприятельской кавалерии развернуться для атаки до тех пор, пока полякам не удалось проделать в них большие проходы. Яростный бой кипел теперь со всех сторон. На полях под Клушином, казалось, сошлись "двунадесять языцев". Слова команды, брань и проклятия звучали едва не на всех европейских языках – на русском, польском, шведском, немецком, литовском, татарском, английском, французском, финском, шотландском. В течение нескольких часов польские гусары упорно атаковали и наконец добились видимого успеха. В сражении был ранен воевода передового полка Василий Бутурлин.
На левом фланге дрогнул полк князя Андрея Голицына. Главный воевода Дмитрий Шуйский еще мог изменить ход боя, бросив в атаку большой полк. Но он предпочел укрыться в своем наскоро укрепленном лагере. Не получив помощи от Шуйского, полк Голицына в беспорядке отступил к ближнему лесу.
На правом фланге шведская пехота вела беглый огонь, отстреливаясь из-за плетня от наседавшей конницы противника. Но тут поляки подвезли две пушки и обстреляли пехоту. Наемники поспешно покинули ненадежное укрытие и отступили к своему лагерю. Часть солдат бежала к лесу. Боевые порядки союзников оказались расчлененными. Что еще хуже – шведские командиры Делагарди и Горн покинули свою пехоту и с конным отрядом отступили в лагерь Шуйского.
Натиск польской кавалерии стал ослабевать, и союзники попытались перехватить инициативу. Отряд конных мушкетеров, англичан и французов, проскакал через клушинские поля навстречу врагу. Мушкетеры дали залп и повернули коней, чтобы пропустить вперед вторую шеренгу. Но поляки не дали им перестроиться и ударили по ним палашами. Мушкетеры смешались и бросились назад. На их плечах гусары ворвались в лагерь Шуйского. Пушкари и стрельцы не решились открыть огонь, опасаясь задеть своих. Промчавшись во весь опор через лагерь, гусары продолжали преследование, пока не устали их кони. На обратном пути лагерь встретил их выстрелами, и им пришлось пробираться окольной дорогой.
Князь Шуйский "устоял" в обозе. К нему присоединился Андрей Голицын с ратными людьми, которых удалось собрать в лесу. Более пяти тысяч стрельцов и ратных людей готовились к последнему бою. При них находилось восемнадцать полевых орудий. Дмитрий Шуйский сохранил достаточные силы для атаки, но он медлил и выжидал.
В сражении настала долгая пауза. Исход боя не определился окончательно. Польская конница понесла большие потери, и ей нужен был отдых. Гусары, переломав свои копья, спешились, расположились за пригорком. Без пехоты гетман не мог атаковать русский лагерь, ощетинившийся жерлами орудий. Он подумал о том, что его коннице трудно будет добраться и до шведской пехоты. Внезапно ему доложили о появлении перебежчиков.
Наемные войска всегда отличались ненадежностью. Делагарди с трудом удерживал в повиновении свое разноязычное воинство. Накануне битвы солдаты едва не взбунтовались, требуя денег. Швед получил от царя огромную казну, но откладывал расчет, ожидая, что в бою его армия сильно поредеет. Жадность шведского главнокомандующего обернулась против него самого. В отсутствие Делагарди и Горна наемная армия подняла бунт. Оценив ситуацию, Жолкевский послал в шведский лагерь племянника для заключения договора. Первыми на сторону врага перешли французские наемники. Затем заколебался отряд немецких ландскнехтов, стоявший в резерве. Узнав о переговорах, Дмитрий Шуйский прислал к немцам Гаврилу Пушкина с обещанием неслыханного вознаграждения.
Спохватились наконец и шведские военачальники. Вернувшись в свой лагерь, они попытались прекратить мятеж. Но дело зашло слишком далеко. Стремясь спасти шведскую армию от полного распада, Делагарди предал союзников. Посреди клушинского поля он съехался с Жолкевским, чтобы заключить с ним перемирие отдельно от русских. Тем временем половина его рот прошла мимо главнокомандующего и присоединилась к полякам. Делагарди бросился в свой обоз и стал раздавать шведам деньги, присланные ему накануне царем. Английские и французские наемники потребовали своей доли и едва не перебили шведских командиров. Не получив денег, они разграбили повозки Делагарди, а затем бросились к русскому обозу и учинили там грабеж.
Шведская армия перестала существовать. Король Карл IX рвал на себе волосы, узнав о катастрофе. Распад союзной шведской армии роковым образом сказался на судьбе русских войск. Дмитрий Шуйский отдал приказ об отходе. Отступление превратилось в беспорядочное бегство. Ратники спешили укрыться в окрестных лесах. В полной панике Дмитрий Шуйский гнал коня, пока не увяз в болоте. Бросив коня, трусливый воевода едва выбрался из трясины. В Можайск он явился без армии. С недоумением разглядывали встречные богато одетого всадника, который голыми пятками ударял в бока тощую крестьянскую клячу, пытаясь заставить ее прибавить ходу. Некоторые узнавали в нем царского брата и торопливо кланялись.
Не получая вестей от Дмитрия Шуйского, Валуев на третий день после сражения произвел вылазку из острога. Весть о гибели русской армии поколебала стойкость осажденных. Гетман прислал к Валуеву Ивана Салтыкова. Этот тушинец клятвенно обещал, что король снимет осаду со Смоленска и вернет русским все порубежные города, едва страна признает Владислава своим царем. Валуев поддался на уговоры и заявил о признании смоленского соглашения.
Гетман Жолкевский имел теперь под своими знаменами казаков Заруцкого и воинов Валуева – многотысячную русскую рать. Он рассчитывал склонить на свою сторону Яна Сапегу. Но наемники Сапеги, не получив от короля денег, ушли в Калугу к самозванцу.
Военное положение России ухудшалось со дня на день. Получив поддержку от Сапеги, Лжедмитрий возобновил наступление на Москву и занял Серпухов. Армия Жолкевского вступила в Вязьму и приближалась к русской столице с запада.
Царь Василий пытался найти помощь в Крыму. По его призыву на Русь прибыл Кантемир-мурза с десятью тысячами всадников. Крымцы прошли мимо Тулы и устремились к Оке. Шуйский выслал навстречу Кантемир-мурзе гонца с богатыми дарами.
Положение в Подмосковье было угрожающим. Среди общей измены Шуйский не сразу нашел человека, которому можно было поручить охрану высланной на Оку казны. Миссия требовала безусловной верности присяге, мужества и хладнокровия. В конце концов Шуйский доверил дело Дмитрию Пожарскому.
Князь Пожарский выполнил трудное поручение и благополучно провел обоз из Москвы до самых татарских станов.
Следом за Пожарским на Оку прибыл князь Лыков с четырьмя сотнями стрельцов. Кантемир-мурза по прозвищу Кровавый меч благосклонно выслушал царские "речи" и принял великие дары. Но он успел оценить ситуацию, сложившуюся в Подмосковье. Не желая ввязываться в борьбу с тушинцами и поляками, вероломные союзники повернули оружие против войск Шуйского и разогнали отряд Лыкова. Сапега довершил дело, а Кантемир-мурза с Оки ушел в степи.
Поражения сыпались на голову Шуйского одно за другим. После Клушина он остался без армии. Царь приказал вновь собрать дворянское ополчение и готовить столицу к осаде. Но дни династии были уже сочтены. Народ отвернулся от Шуйских, считая их дело проигранным. Столичные жители, собравшись большими толпами под окнами дворца, кричали Шуйскому: "Ты нам не государь!" Испуганный царь не смел показываться на людях.
Напрасно самодержец посылал гонцов в провинцию, требуя от воевод подкреплений. Рязанские дворяне, помогавшие царю высидеть в осаде против Лжедмитрия II, отказали ему в поддержке.
Дворянство составляло самую глубокую и массовую опору царской власти. Разброд среди дворян имел роковые для Шуйского последствия. Давний противник царя Василия Шуйского Прокофий Ляпунов раньше других уловил общее настроение. Смена непопулярной династии казалась ему лучшим выходом из положения. Как всегда, Ляпунов пустил в ход всю свою энергию, чтобы добиться поставленной цели. Оп начал с того, что отправил своих гонцов к князю Василию Голицыну в Москву. Вождь рязанских дворян не забыл того, что в лагере под Кромами именно поддержка Голицына помогла ему одолеть Годуновых. Еще раньше Ляпунов попытался вовлечь в заговор против Шуйского Дмитрия Пожарского. Он прислал к нему в Зарайск племянника Федора с грамотой. Пожарский понимал опасность, которая таилась в планах дворцового переворота в разгар иноземного вторжения. Он наотрез отказался поддержать заговор, отослал грамоту Ляпунова в Москву и затребовал себе подкреплений.
Известие о наступлении Лжедмитрия вызвало восстание в Коломне и Кашире. Меньшие люди и казаки заявили о поддержке "законного" царя. Коломничи увлекли за собой жителей Зарайска. Но воеводой в Зарайске был князь Дмитрий Пожарский, а с ним шутки были плохи. Пожарский укрылся в каменной крепости и отказался подчиниться "миру". В крепости хранились все запасы продовольствия, и в ней зажиточные горожане держали свои ценности. Непреклонность воеводы внесла в их ряды разброд. Пожарский выждал, когда волнения улеглись, и заключил соглашение с представителями посада. Суть договора весьма точно выражала политическое кредо Пожарского: "Будет на Московском царстве по-старому царь Василий, ему и служити, а будет хто иной, и тому также служити". Пожарский готов был служить царю Василию Шуйскому, пока тот оставался главой государства. Но высшим принципом для него было служение не лицу, а государству Российскому.
Зарайский воевода действовал смело и энергично, чтобы спасти столицу от надвигавшейся опасности. Он послал воинских людей в Коломну и добился того, что коломничи, одумавшись, отложились от "вора". Военное положение столицы несколько улучшилось. Но Шуйского могло спасти разве что чудо. Крушение надвигалось неотвратимо.
Глава 13
СЕМИБОЯРЩИНА
Безрадостными были последние дни царствования Василия Шуйского. С того момента, как он утратил поддержку вождей Боярской думы и столичного населения, власть его стала призрачной. Тушинские бояре не могли договориться с московскими, пока выступали в пользу самозванца. Все переменилось с тех пор, как тушинское правительство подписало смоленский договор. Кандидатура Владислава казалась одинаково приемлемой как для главы думы князя Федора Мстиславского, так и для главы тушинского правительства Филарета Романова. Филарет был одним из подлинных вдохновителей соглашения с Сигизмундом III. Он выехал из Тушина с последними польскими отрядами, с тем чтобы найти пристанище в королевских обозах под Смоленском. Но ему не удалось благополучно добраться до места назначения. Войска Валуева пленили его после боя под Волоколамском и отправили в Москву.
Царь Василий не осмелился судить "воровского" патриарха и опрометчиво разрешил ему остаться в столице. Патриарх Гермоген поспешил объявить Романова жертвой Лжедмитрия и признал его право на прежний сан ростовского митрополита. Филарет, не чаявший такого приема, вскоре обрел прежнюю самоуверенность и стал не покладая рук трудиться над возрождением влияния романовского круга. При поддержке больших бояр – братии и племянников – Филарет вскоре стал, по словам очевидца, "большой властью под патриархом". В его лице Шуйские приобрели самого опасного врага.
Пропольская партия в Москве остерегалась открыто провозглашать свои цели. Мстиславский и Романовы отдавали себе отчет в том, что народ не желает видеть на троне иноземного королевича. Инициативу свержения Шуйского взяла на себя не партия Владислава, а сторонники Голицына. Среди русских претендентов на трон Василий Васильевич Голицын был самой влиятельной фигурой. Князь Василий давно протягивал руки к короне. Он казнил царя Федора Годунова, затем руководил расправой с Лжедмитрием. Теперь настала очередь Шуйского. Голицын отбросил прежнюю осторожность, когда убедился в поддержке провинции. Из Рязани Прокофий Ляпунов прислал к Голицыну и к своему брату Захару Ляпунову некоего Олешку Пешкова с просьбой поспешить. В осадные годы в Москве жило много рязанских дворян. Они охотно поддержали выступление против Шуйского.
16 июля в окрестности Москвы прибыл Лжедмитрий II с тремя тысячами казаков. Царька сопровождали воровской боярин князь Дмитрий Трубецкой и другие тушинцы, удержавшиеся при нем. Не располагая силами для штурма столицы, Трубецкой и его соратники прибегли к хитрости. Они предложили столичному населению "ссадить" несчастливого царя Василия и притворно обещали поступить аналогичным образом с тушинским царьком. После этого, заявили они, все смогут выбрать сообща нового государя и тем положить конец братоубийственной войне. Василий Голицын и его друзья поддержали тушинскую агитацию. Она служила лучшим оправданием для задуманного ими переворота. Противники Шуйского решили действовать без промедления.