– Но ведь он этим пользовался, в смысле эксплуатировал их…
– Это все мелочи. Если мужчина нравится, если женщина его уважает, если она смотрит на него немножко или множко влюбленными глазами, то она готова горы свернуть. И если он этим пользовался, то я могу сказать одно – молодец".
То, что у него не было друзей из числа сотрудников Спорткомитета, по мнению многих, умудренных жизненным опытом людей, характеризует его как очень сильного руководителя. Возможно, и были какие-то попытки завязать дружбу, но скорее всего их даже и не было. Он прекрасно понимал, что любые дружеские отношения с сотрудниками могут в любой момент осложнить работу. Он был очень правильным руководителем. Прекрасные отношения – да, но никакой дружбы. Он не допускал никаких слабостей там, где работал, где руководил. Иначе любая налаженная структура может очень быстро рухнуть. Если ты одному человеку по дружбе что-то там простил, или не заметил, или позволил больше, чем другим, то все, крах системы неизбежен. Тут же начинается в королевстве буча.
"Правой рукой у него был Валентин Лукич Сыч, он ему абсолютно доверял, хотя по штатному расписанию не он был у Павлова первым замом, – вспоминал Борис Майоров. – Но насколько я помню, без Сыча ни одно крупное решение не принималось. А вот что касается дружеских отношений, то даже с Сычом они вряд ли были у Сергея Павловича. И то, что он не подпускал к себе никого слишком близко, так правильно делал. Потому что, когда руководитель к себе сотрудника как-то по-семейному приближает, это потом может отразиться на работе".
С Ельченко у него произошел курьезный случай. Юрий Никифорович был у него в гостях, засиделись. И тут Юрий говорит: мне надо торопиться, на поезд опаздываю… А Сергей Павлович: покажи билет, когда он уходит? Тот достал билет, картонный такой прямоугольник. Павлов посмотрел на билет, покрутил в руках и… съел его. "Все, говорит, нет билета, нет проблем". И Ельченко остался до утра.
То, что происходило с Павловым после его ухода с поста фактически министра спорта, выглядело как сведение счетов. Кто это делал – не суть важно, скорее всего, это была "группа товарищей". Из членов ЦК партии он стал членом ревизионной комиссии, не было его в "разнарядке" на избрание депутатом Верховного Совета СССР. Новый руководитель комсомола постарался в Кремлевском Дворце съездов пройти бочком, "скромненько", чтобы на виду не подать ему руки. Но, к счастью, не все были конъюнктурщиками, многие обратили внимание на то, что Юрий Ельченко, занимавший в то время пост секретаря ЦК КП Украины, демонстративно ходил в обнимку с Павловым.
В восьмидесятые годы Павлов был сначала послом в Монголии (с 1984 года), что приравнивалось к ссылке и забвению. Многие проводили параллель с В. М. Молотовым, которого отправил туда послом Н. С. Хрущев, избавляясь от сильного "аппаратчика". Кстати, Молотов в свое время так до Улан-Батора и не доехал. Сергей Павлович и в этих условиях сумел проявить себя как энергичный дипломат, активно интересовался страной, изучал возможности расширения сотрудничества. Так что в силу своих способностей поднялся на успешную волну и теперь уже в МИДе вышел в число лидеров, стал заметной фигурой. Из Улан-Батора он следил за тем, как идут дела в спорте, переживал, когда начались сбои. После окончания работы в Монголии его направили в 1985 году послом в Бирму – снова подальше от Москвы, чтобы не выплыл на политическую поверхность известный лидер, который мог бы "задвинуть" многих новоиспеченных деятелей. Там он встретил в 1989 году свое шестидесятилетие. Из Москвы пришла правительственная телеграмма – в связи с достижением пенсионного возраста сдайте дела в установленном порядке… Кстати, правительство Бирмы просило не спешить с отзывом посла, но на это в нашем МИДе попросту не обратили внимания – что там "какая-то Бирма", нам виднее, с кем что делать и куда кого посылать.
Вернувшись в МИД, Павлов записался на прием к бывшему другу еще по комсомолу Эдуарду Шеварднадзе, ставшему в 1985 году министром. Они вместе были в руководстве комсомолом, Шеварднадзе был первым секретарем ЦК ЛКСМ Грузии, членом ЦК ВЛКСМ, вместе избирались в Верховный Совет СССР, поднимались вверх по партийной лестнице… При этом Шеварднадзе даже считался некоторое время "выдвиженцем Павлова". Правда, в начале перестройки держался "на дистанции" – кто знает, не вышло бы боком такое сотрудничество, хотя и можно было бы списать на "грехи молодости". Став министром, он четко определился в новой ситуации, прежде всего в том, с кем поддерживать отношения и какие. Так что теперь у новоявленного "демократа" не нашлось времени для разговора со старым другом. И стало ясно, что на протяжении многих, может быть, самых ярких лет молодой жизни рядом был заурядный лицемер, а в сущности, как показали последующие годы, банальный мерзавец. Остались только какие-то письма, в которых Эдик писал: "Как восход солнца над горами был твой приезд в Грузию…" Быстро солнце закатилось.
Умер Сергей Павлович после тяжелой болезни 7 октября 1993 года, когда новая демократия расстреливала из танков Белый дом. Что будет дальше со страной, которой он служил верой и правдой, Павлов уже не узнал.
Прощались с Сергеем Павловичем Павловым в большом траурном зале известной кунцевской больницы, было море цветов, пришла масса людей – в основном те, кто знал его по комсомолу и по спорту. Они и держались вместе. Теплые слова сказал Юрий Ельченко, последний верный друг. Новые сослуживцы не сказали ни слова – нечего им было сказать при тогдашних своих руководителях.
Ему было всего шестьдесят четыре года, из которых почти сорок лет он провел на тяжелой работе вместе с сотнями тысяч людей, многие из которых вспоминали его добрым словом, прежде всего за понимание сути, смысла человеческой жизни…
Сергей Павлович крайне не любил разочаровываться в людях, это "било" его больше всего. К счастью, порядочных людей все-таки больше… Поэтому, кстати, и стала возможной эта книга.